Не бабское дело?

Хотел было абстрагироваться от мелкой суеты вокруг гроба Навального, чтобы описать состояние так называемой «оппозиции» языком системного анализа, но нет, публика требует немедленно обсосать «смену генсека» в стане несогласных и четко выразить свое «фи» или «вау». Ладно, сам инфоповод можно использовать всего лишь как подводку к действительно серьезному обсуждению.

Итак, если кто не в курсе, Кац уже провозгласил, что у «оппозиции» теперь новый вождь – Юля Навальная, и тусовка должна немедленно присягнуть ей на верность. Вот так взял и без всякого стеснения заявил – она, дескать, «единственный легитимный наследник». Шо, правда? Я, конечно, понимаю, что от оппо-шушеры бесполезно ждать какой-то там принципиальности, да и элементарного здравомыслия. Но чтоб так откровенно насрать себе на лицо… Посмотрите короткий видос, он просто фееричен.

Еще вчера эта самая «оппозиция» называлась ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ и противопоставляла себя авторитарной диктатуре, любящей проводить спецоперации «Преемник», «Рокировка», «Трансферт власти», «Обнуление». Но даже в Ебанатории диктатура еще не дошла до корейско-туркменского днища, когда власть именно НАСЛЕДУЕТСЯ.

Что такое оппозиция диктаторскому режиму в современных условиях? Она преимущественно имеет форму социального движения, то есть это широкое сообщество политических партий, сект, экстремистских группировок, профсоюзных структур, общественных движений, объединений меньшинств (этнических, религиозных, сексуальных). Никакого лидера у этой аморфной субстанции не может быть по определению. Даже внутри составляющих этого ситуативного альянса вопрос лидерства часто вообще не стоит. Зачем лидер, скажем, обществу филателистов?

Я неоднократно подчеркивал, что чудовищное убожество и глубокая вторичность так называемой «оппозиции» заключается в том, что ее мировоззрение глубоко авторитарно, и себя она осознает не как антипод диктатуре, а всего лишь как альтернативу нынешнему госаппарату. Поэтому суть «политической борьбы» сводится к межклановой грызне за пресловутое лидерство.

И ладно бы речь шла о лидерстве представительского типа, когда участники социального движения, сохраняя полную автономию и внутреннее самоуправление, согласуют фигуру или коллективный орган (исключительно совещательный, но никак не руководящий), чтобы доносить до общественности их согласованную позицию. Нет, все эти отцы и матери русской демократии в изгнании проповедуют идею строительство именно вертикали с жестким подчинением по иерархии. Особенно чешется этот вопрос почему-то у Каца, который по любому поводу требует немедленно объединиться и присягнуть коллегиальному руководящему органу (во главе с собой, конечно). Он даже провозгласил критерий лидерства: у кого больше подписоты на Ютубе – тот и главней.

Эта идея не нова, концепт революционной партии тоталитарного типа глубоко проработал еще Ленин, причем не только теоретически. Повторить его успех в текущих условиях вряд ли возможно, тем более руками гламурных балаболок. Но, ОК, если хотите выстраивать «демократическую» вертикаль в пику вертикали авторитарной, кто ж вам запретит? Однако в вертикально структурированной политической организации лидер – продукт конкурентной борьбы, длящейся десятилетиями. Именно этот жестокий кастинг позволяет выявить и сформировать фигуру со стальными яйцами, макиаввеллиевским умом и звериной волей к власти. Такие фигуры, как Маргарет Тетчер, получают власть не за красивые глазки.

Но, как показал вчерашний день, россианская «оппозиция» – это история не про борьбу, а сугубо про бизнес. Есть корпорация, в которой пакет акций основателя перешел законному наследнику – жене, и она консолидированным решением совета директоров встала во главе предприятия. Все предельно логично, не так ли? Не должна удивлять и поспешность такого хода: чтоб рыночные котировки компании не обвалились в период, когда она обезглавлена, нужно срочно найти преемника. Ну, то есть наследника. И это совсем не тот вопрос, который топ-менеджмент станет обсуждать с наемным персоналом или потребителями «оппозиционных» услуг.

В связи с резонансной рокировкой в стане россианской «оппозиции» зашкаливает упоминаемость в либеральных бложиках Корасон Акино – жены убитого филиппинского оппозиционера Бенинго Акино, которая возглавила оппозицию после смерти мужа, победила на выборах диктатора Маркоса, правившего страной 21 год. После того, как тот пересчитал голоса в свою пользу и объявил о своей победе, Акино возглавила уличный протест, что и снес обрыдлого диктатора, после чего шесть лет возглавляла страну, проводя демократические реформы.

Параллель красивая, но есть нюансы, которые ускользают от внимания широкой публики, падкой лишь на внешний антураж. Да и подобный случай далеко не единственный. Практика, когда бы женщина становилась политическим лидером, пока не очень обширна. Первый пример дает нам Изабель Перон – жена почившего аргентинского диктатора Хуана Перона. Но ее заслуги в этом нет никакой, она просто состояла вице-президентом при своем муже, и после его смерти в 1974 г. автоматически стала главой государства (первой именно избранной главой государства считается президент Исландии Вигдис Финнбогадоуттир, победившая на выборах в 1980 г). Правда, Перон не смогла продержаться даже до конца сока, будучи свергнутой военным переворотом, менее чем через два года. Настоящей звездой аргентинской публичной политики являлась первая жена Перона, актриса Эва Перон, умершая от рака в возрасте 33 лет. Изабель в массовом сознании как бы заменила эту любимицу толпы, но она оставалась слабохарактерной и недалекой женщиной.

Пример легендарной Эвы Перон вдохновил Кристину Киршнер – будущую президента Аргентины. Хоть она и была супругом президента Нестора Киршнера (оба по взглядам были перонистами) и заняла пост главы государства после него (он отказался идти на второй срок, вероятно, из-за коррупционного скандал), Кристина никогда не находилась в тени своего мужа. Она являлась политиком, грезила о власти с юности и последовательно добивалась своей цели. Поэтому даже закат популярности Нестора Киршнера не помешал ей одержать убедительную победу на президентских выборах в 2007 г. Что любопытно, ее основным соперником на выборах стала тоже женщина – кандидат от демократической коалиции Элиса Каррио, а внутри перонисткой партии она оспаривала право на выдвижение у Хильды Дуальде, жены экс-президента Эдуардо Дуальде.

Киршнер дважды побеждала на президентских выборах, второй раз в 2011 г., уже после смерти мужа. Итог ее правления нельзя назвать триумфальным как для Аргентины, так и для нее самой. После отставки мадам президент была в 2016 г. обвинена в мошенничестве и коррупции, что привело в 2022 г. к обвинительному приговору суда, нзначившему ей наказание в виде шести лет заключения. Предвидя такой результат, Кристина Киршнер в 2019 г. вынуждена была вернуться в политику, чтобы избегнуть тюрьмы. Сейчас она обладает иммунитетом, находясь в должности вице-президента и главы Сената.

Виолетта Барриос де Чаморро – вот, наверное, первая супруга оппозиционера, занявшая его место и получившая в дальнейшем высший пост в стране. Она была супругой популярного никарагуанского оппозиционера-либерала Педро Чаморро, главного редактора единственной оппозиционной режиму Самоса газеты La Prensa. Чаморро, уже отсидевший в тюрьме, вернулся из эмиграции, будучи уверенным, что его убьют. Но в отличии от Навального он вернулся, чтобы продолжать борьбу, а не сдаться в плен. В 1975 г. он написал резонансное письмо диктатору Самосе, в котором были строки: «С чистой совестью и спокойной душой я жду удара, который вы должны нанести».

Через три года Самоса, наконец, решился расправиться со своим публичным оппонентом. Педро Чаморро был расстрелян у своего дома из дробовиков неизвестными. За покушением стоял никарагуанский олигарх Рамос, близкий к диктатору. Когда это вскрылось, он вынужден был бежать в США, потому что оппозиция в Никарагуа была совсем не плюшевой, а с 60-х годов вела вооруженную борьбу с тиранией. Убийство Чаморро спровоцировало крупное восстание в Никарагуа. Похороны популярного журналиста переросли в беспорядки в столице Манагуа, в которых участвовали десятки тысяч человек. Это выступление было поддержано крестьянами. Режим ответил террором, но обессилел и пал под ударами партизан в 1979 г. Но за эти полтора года гражданской войны La Prensa выдержала семь налетов и попыток подрыва редакции. Виолетта Чаморро выжила и после победы сандинистов (леворадикальное крыло оппозиции) стала членом коалиционной революционной хунты. Но вскоре покинула ее в знак протеста против попыток узурпации власти со стороны СФНО.

Президентом она стала на первых демократических выборах в Никарагуа, прошедших в 1990 г. в рамках политики примирения между воюющими все эти годы сандинистами и сторонниками демократической оппозиции. Символично то, что дети Чаморро разошлись по разные стороны баррикад – кто-то сделал карьеру в сандинистском правительстве, кто-то оказался в рядах контрас – вооруженной оппозиции. Эксперты не верили в победу Виолетты Чаморро, но она в качестве единого кандидата от оппозиции победила, набрав почти 55% голосов против 41% у действующего президента Даниэля Ортеги.

Сказки со счастливым концом, однако не получилось. На фоне демократизации неолиберальные экономические реформы Чаморро привели к глубокой деградации социальной сферы в стране, обнищанию населения, неравенству, безработице, взрывному росту преступности, коррупции. В итоге уже при преемнике Чаморро, правом радикале Арнольдо Алемане сложилась так называемая двухпартийная диктатура, основанная на сговоре между Либерально-конституционной партией и сандинистами, а в 2007 г. к власти вернулся Даниэль Ортега и Никарагуа вновь скатилась к режиму левопопулистской диктатуры.

Некий средний между Киршнер и Чаморро пример женщины-президента дает нам Джаган Джанет, лидер небольшого латиноамериканского государства Гайана в 1997-1999 гг. Будучи убежденно марксисткой, Джанет занялась политикой уже в зрелом возрасте, стала в 1950 г. одним из основателей Прогрессивной партии Гайаны, а в 1970 г. ее возглавила. За это время она успела неоднократно побывать членом парламента, занимала министерские посты, посидела в тюрьме во время диктатуры, возглавляла оппозицию. В 1992-1997 гг. президентом Гайаны был ее муж Чедди Джанет, сооснователь марксистской прогрессивной партии, ранее занимавший пост премьер-министра. После его смерти Джаган одержала победу на президентских выборах, находясь в статусе главы правительства. В данном случае семейный дуэт был равноправным и в политике, поэтому нельзя сказать, что своей карьерой Джаган Джанет обязана мужу.

Роль женщин в латиноамериканской политике традиционно высока, а вот в Африке женщина-президент пока явление очень редкое. Начало в 2006-2018 гг. положила в Нигерии Элен Джонсон-Серлиф. Она работала в правительстве, была в оппозиции, сидела в тюрьме, боролась с диктаторами, изгонялась из страны. Наконец триумфально победила на выборах (на вторых выборах вообще набрала более 90% голосов) и получила Нобелевскую премию мира. При этом она родила и воспитала четырех сыновей. Однако нас этот действительно выдающийся случай интересует мало, поскольку супруг Элен не занимался политикой и о нем вообще ничего не известно, кроме того, что его звали Джеймс Серлиф и брак закончился разводом.

Так же за скобками оставим многочисленную категорию женщин-дочерей известных политиков. Самое, пожалуй, громкое имя в этом списке принадлежит премьер-министру Индии Индире Ганди, дочери первого премьер-министра Джавахарлала Неру. Так же широко известна миру Беназир Бхутто, дважды возглавлявшая правительство Пакистана. До того ее дед Шах Наваз Бхуттои отец Зульфикар Али-хан Бхутто занимали пост премьер-министра страны. Обе женщины погиби в результате терактов, находясь на посту.

Так что, как показывает практика, большая политика отнюдь не чужда «слабому» полу (включая мусульманские страны!), и даже может стать семейным делом. Но случаи, когда жена заменяет на боевом посту мужа-оппозиционера, можно пересчитать по пальцам одной руки, и далеко не всегда это приводит к успеху. Проанализируем их ниже, чтобы оценить перспективы Юлии Навальной (Продолжение следует)