Кто придумал фашиZм

Напоминаю, что это текстовая версия моего фильма "Либералы и русский фашизм". Начало здесь.

Теперь давайте посмотрим, как строились отношения между монополиями и государством в Италии – первой стране, где утвердился фашистский режим. Там развитие капитализма тоже пошло не совсем естественным путем, если мы примем то, что затяжная мировая война – не естественный режим существования. Война спровоцировала дичайшую монополизацию итальянской экономики, которую можно сравнить разве что со стремительным распространением раковой опухали. Но в данном случае государство не пыталось как-то препятствовать трестам, а наоборот, всячески поощряло монополии.

Ввязавшись в войну на стороне Антанты в мае 1915 г., Италия столкнулась с суровой реальностью: иллюзии быстрой победы быстро развеялись, и страна оказалась в ситуации жесткого ресурсного голода. Фронт требовал не только мясо (человеческий материал был в достатке, его не особо жалели), но, много-много оружия и боеприпасов. А это в первую очередь – сталь, уголь (без него не выплавишь сталь) и химия, необходимая для производства той же стали, а также взрывчатых веществ, топлива, красителей, резины, лекарств и прочего. Сталелитейная, химическая, автомобильная промышленность, а также двигателестроение и судостроение – это капиталоемкие и наукоемкие хайтек-отрасли того времени. Именно они и подверглись тотальной монополизации.

Итальянский капитализм развивался, прежде всего, в сфере легкой промышленности, где заправлял мелкий и средний капитала. А во время войны две трети промышленного производства уже приходилось на тяжелую промышленность, где безраздельно доминировали крупные промышленно-финансовые группы, то есть промышленный капитал, сросшийся с банковским.

Как так получилось: правительство заказывает оружейной компании производство 10 тысяч пушек в год, а та в состоянии производить только две тысячи. Но государству они так нужны, что оно готово платить двойную и тройную цену. Даже авансом. Это же просто сказочные условия! Капиталисты в восторге и с энтузиазмом берутся за дело. Для начала они заключают договора на поставку металлопроката со сталелитейной компанией, причем назначают грабительски низкую цену ниже себестоимости. Если сталелитейщики отказываются, к ним в офис тут же приходит правительственный чиновник и говорит: «Либо вы поставляете оружейникам много стали по низкой цене, либо мы национализируем ваш бизнес. Время военное – все для фронта, все для победы!»

Приходится металлургам работать в убыток, то есть еще и субсидировать из своего кармана производство продукции, чтобы не потерять свою собственность. А когда собственные средства заканчиваются – приходится брать кредит в банке. Но через полгодика к ним приходят представители оружейной компании и делают предложение, от которого невозможно отказаться: «Продайте нам свое предприятие за 20% его реальной стоимости – так вы хоть что-то сохраните, в противном случае через год-полтора ваш завод перейдет в собственность банка-кредитора и вы вообще ничего не получите.

Правительство, разумеется, одобряет эту сделку, ведь очевидно, что консолидация капитала – залог увеличения производства конечной продукции. Следом по той же схеме оружейники за гроши берут под контроль горнодобывающие, транспортные, машиностроительные, химические предприятия, баки, торговые дома, пароходства и железные дороги, а также электростанции. А еще они скупали газеты и яростно топили в них за войну, требуя все больших и больших инвестиций в военно-промышленный комплекс.

Государство стимулирует процесс консолидации капитала в промышленности путем планового регулирования , ибо свободный рынок остался далеко в пошлом, в мирном времени. Сейчас государство – главный покупатель всего. Ему нужно в первую очередь оружие и боеприпасы. Государство решает, каким заводам дать ресурсы, а каким отказать. Те, что лишены доступа к сырью, тут же разоряются, их подбирают оружейные магнаты и перепрофилируют под производство военной продукции, которая дает им сверхприбыли.

А на эти сверхприбыли они скупают новые и новые предприятия, потому что это выгоднее, чем инвестировать с нуля в создание новых промышленных мощностей. Государству же гораздо проще иметь дело с несколькими крупными концернами, которые контролируют всю производственную цепочку от обустройства шахты до поставки на фронт гаубиц и бронемашин, нежели с сотнями средних и мелких специализированных предприятий, распределяя между ними гособоронзаказ и контролируя его исполнение.

А еще государство замораживает заработную плату рабочим на все время войны, увеличивает продолжительность рабочего дня, ликвидирует профсоюзы, запрещает увольнение и забастовки. Если этого недостаточно, начинает применяться принудительный труд. Недовольных, конечно, много, но лучше быть мобилизованным к станку, чем в армию и сдохнуть в бесконечной мясорубке на реке Изонцо. Ну разве это не то, о чем мечтали капиталисты – получить дешевую и беспрекословно покорную рабсилу? Ведь чем меньше ты платишь рабочему и больше требуешь с покупателя (а ты монополист – поэтому можешь безбожно задирать цены) – тем больше получаешь прибыли. СВЕРХПРИБЫЛИ!

Так за четыре года в Италии на дрожжах военных заказов выросли колоссальные гиганты – Ансальдо, Фиат, Ильва, Пирелли. Да, война – это тяжкое бремя для экономики. Но лишь для экономики потребительской, ибо население беднеет. А для тяжелой промышленности – золотое время. Кому война – кому мать родна.

Но война заканчивается. И для монополизированной тяжелой промышленности начинаются жуткие времена. Военные заказы иссякают. Государству больше не нужны пушки. Вы скажете, что это не проблема – надо просто провести конверсию промышленности точно так же, как во время войны поводилась мобилизация, перейти на выпуск мирной продукции. Как говорится даешь масло вместо пушек!

На словах все легко и просто, а вот на деле… Для конверсии нужны колоссальные инвестиции. Милитаризация промышленности проводилась на казенные средства. Госзаказ – это наркотик, на который корпорации быстро подсаживаются, и, лишившись которого, испытывают ломку.

Но правительство больше не может кормить монополии. Оно и раньше-то финансировало военпром на заемные деньги – их давали французские, британские и американские банкиры, чтобы втянуть Италию в войну на стороне Антанты. Им это удалось, хотя до войны Италия принадлежала к блоку центральных держав. И даже в начале войны Рим, объявив нейтралитет, еще колебался, чью сторону занять.

Но бабло в данном случае рулит. Российская империя, кстати, тоже оказалась на стороне стран Согласия из-за своей финансовой зависимости. Если крупнейшим торговым партнером русских была Германия, то давали в долг царю французские и лондонские банкиры.

После окончания войны у итальянского правительства деньги сразу кончились, зато появилась необходимость расплачиваться по колоссальным долгам в $5 млрд – громадные по тем временам деньги (расплатились итальянцы лишь к 1970 г.). По идее эти долги можно было переложить на побежденных. Французы, например, обложили немцев репарациями на три-четыре поколения вперед. Так что французские долги Америке как бы покрывались репарационными выплатами. На самом деле нет, потому что долги-то надо отдавать прямо сейчас, а получить репарации можно было только тогда, когда подкошенная войной германская экономика оклемается.

Но итальянцам в этом плане просто фатально не повезло. Дело в том, что они воевали с Австро-Венгрией, а эта империя рассыпалась на пять государств и еще кусок отошел Румынии. Не с кого стало требовать репарации. С какой бы радости их стали платить Югославия или Польша?

Так что итальянское правительство в результате войны превратилось в банкрота. Ну хорошо, сами-то монополии во время войны получали просто фантастические сверхприбыли. Вот пусть они их и инвестируют в модернизацию самих себя. Логично?

Да, но нет. Перенастроить промышленность на производство мирной продукции и потребительских товаров можно. Вопрос в том, кому их сбывать. Внутренний рынок усох катастрофически. Итальянцы страшно обнищали, рассчитывать на их покупательную способность не приходилось. К тому же ширпотреб производит легкая промышленность, а монополии возникли в сегменте тяжелой, обескровив легкую. То есть они могли работать только на экспорт.

Тут мы переходим к другому важному моменту: по итогам войны Италия не получила примерно ничего: она аннексировала лишь Южный Тироль, населенный преимущественно немцами и Истрию, где жили хорваты – и все. А планы-то были создать за счет побежденных полноценную колониальную империю. Но союзники при дележе наследства Османской империи в Африке и восточном Средиземноморье цинично выставили итальянцев за дверь.

По сути-то они были правы – итальянцы воевали просто фантастически бездарно и вместо помощи союзники получили лишь головную боль. Им приходилось постоянно спасать итальянскую армию от разгрома и вливать большие средства в итальянскую военную промышленность, что никоим образом не конвертировалось в успехи на фронте. Поэтому формально Италия победила, а, по факту получила лишь 700 тысяч трупов, миллион инвалидов, нищету и унижения от старших партнеров. Но это лирика. Раз нет колоний – нет доступа ни к рынкам сбыта, ни к источникам дешевого сырья. Так какой смысл вкладываться в конверсию?

Дальше – больше. Во время войны рабочие жили впроголодь, потому что действовал мораторий на повышение заработной платы и запрет забастовок. Теперь же работяги как с цепи сорвались и стали требовать социальной справедливости – мол вы, кровососы, разбогатели – теперь давайте, делитесь – повышайте нам зарплату из своих военных сверхдоходов.

Но это еще цветочки. Дело в том, что на волне народного недовольства 32% мест в парламенте получили социалисты, еще 20% - христианские демократы, 17% досталось либеральной коалиции. И поскольку социалисты стали ведущей политической силой в стране, они тоже стали добиваться национализации военных сверхприбылей монополий и направления их на социальные программы. Требование низов о повышении зарплат они, конечно, тоже поддерживали.

В этой ситуации монополиям было выгоднее просто закрыть предприятия. Нет военных заказов, нет работы, нет зарплаты и налогов. Раз вы так – то вот вам наш гордый буржуйский кукиш: будет либо по-нашему, либо никак. Правительство, конечно, сразу капитулировало перед таким ультиматумом, но оно уже ни на что не влияло.

Началось нечто невообразимое и пугающее – рабочие стали захватывать остановленные предприятия и не просто захватывать, а организовывать на них работу. А тяжелая промышленность, напомню, производила оружие. И для кого же рабочие стали производить оружие? Для себя! Учитывая, что миллионы работяг прошли через окопную мясорубку, пользоваться они им умели.

В стране сложилась классическая революционная ситуация – низы не желали жить по новому, верхи не могли управлять по старому. Но революция не произошла. Почему? Если кто-то читал мою книгу «Конец эпохи Путина», то там я так описывал механику революции. Она происходит при наложении друг на друга трех факторов:

- СИСТЕМНОГО (то есть в обществе должны вызреть неразрешимые в рамках существующего политического режима противоречия);

- ФАКТОРА УСЛОВИЙ (должен возникнуть некий кризис, выводящий социальную систему из равновесия);

- СУБЪЕКТНОГО ФАКТОРА (должна возникнуть политическая сила, революционный субъект, готовый рискнуть, сыграть на общественных противоречиях и трансформировать общество по своим лекалам).

В Италии первое и второе условие были достигнуты, а вот революционного субъекта не оказалось. Социалистическая партия, которая традиционно представляла интересы рабочих, перепугалась революции и заняла соглашательскую позицию, трусливо выступив за примирение с олигархией во имя неких национальных интересов.

Поэтому красное двухлетие 1919-920 гг., в ходе которого рабочие брали под контроль предприятия, организовывали советы, создавали боевые организации, а крестьяне захватывали помещичьи земли и объединялись в кооперативы, закончилось ничем – протест без политического руководства просто выгорел. Но если стихия народного бунта напугала социалистов, то крупный капитал буквально парализовало от ужаса. Капиталист – это человек действия, он не будет пассивно ждать, когда к власти придут большевики и отберут все, нажитое непосильным трудом. Поэтому на смену революционному красному двухлетию по мере выдыхания протеста пришло реакционное черное двухлетие 1921-1922 гг.

Какие же политические силы действовали на стороне капиталистов-монополистов? До войны интересы буржуазии выражали либералы, а на подтанцовке у них была беззубая социалистическая «оппозиция» и христианские демократы (мастера балаболить за все хорошее против всего плохого и ничего не делать). Однако, как я показал выше, либералы выражают интересы мелкого и среднего капитала, а капитал крупный уже заинтересован не в либерализме, а в диктатуре. К тому же послевоенные коалиционные правительства показали свою абсолютную недееспособность. Они предпочитали ни во что не вмешиваться и не на что не реагировать.

Захватили рабочие фабрику? Ну, пускай перебесятся недельку, а там, глядишь все само собой как-нибудь устаканится. Они уже строят баррикады в центре Турина? Да ладно, какие баррикады в воскресенье? Вот завтра будет понедельник, мы выйдем на работу, заслушаем доклады, проведем совещание и дадим указания губернатору и мэру, как им решать проблему. Так что крупный капитал решил покончить и с демократией, и со своей политической обслугой в лице либералов.

В этой ситуации накануне внеочередных парламентских выборов 1921 г. возникают две новые политические партии – коммунистическая, ставящая своей целью пролетарскую революцию, и «Итальянский союз борьбы» - фашисты (от слова Fasci – пучок, союз). Эта организация ставит своей целью борьбу с коммунизмом, забастовками, рабочим движением и анархией. На первый взгляд на выборах фашисты провалились – набрали всего 0,45% голосов и получили лишь два мандата в рамках коалиционного Народного блока (националисты + фашисты + консервативные либералы).

Коммунисты, отпочковавшиеся от соцпартии, взяли 4,6% голосов, завоевав 15 мандатов.

Но дело в том, что фашистскую партию создавали вовсе не для парламентских дебатов, а для совсем другой работы. Если правительство не в состоянии справиться с народными бунтами, это должны сделать фашисты. Вот, скажем, захватили крестьяне и засеяли помещичье поле – что должны делать власти – сжечь посевы, что ли? Арестовать всех крестьян, учинивших это непотребство? А что потом? Может, надо приставить к каждому полю по полицаю, чтоб он предотвратил сбор урожая захватчиками? Так тут никакой полиции не хватит, а ей и без того много работы – надо как-то порядок в городах поддерживать.

А вот фашисты проблему решали. Приезжает в деревню откуда-то издалека на грузовиках решительная братва в черных рубашках, заходят в дом к главе крестьянской лиги, выволакивают во двор и вешают на воротах. Потом созывают селян и объясняют им, что так будет с каждым, кто посягнет на чужое добро. Далее до сведения бунтовщиков доводится, что они теперь должны работать в поле на помещика в качестве батраков 8 часов в день и еще два часа в день дополнительно. Жалованье за эти два часа работы они должны отдавать местному фашистскому комитету за то, что тот поддерживает на районе порядок. Возражения есть? Возражений обычно не возникало. А если возникало, ну значит тех, кто возникал, убивали на глазах у остальных. Порой медленно и со вкусом. Например, привязывали бедолагу к грузовику и волочили кровавый кусок мяса по дороге от одной деревни к другой.

С рабочими активистами фашисты обходились ровно так же. Врывались домой к организатору забастовки и забивали дубинками насмерть. Не застали того дома? Не беда – убивали семью и растворялись в ночи. После этого рабочим как-то сразу расхотелось бунтовать. Убивали не только простых работяг, но и видных политиков, министров, депутатов парламента.

Почему фашисты действовали настолько нагло? А чего им бояться – власти, не желающие связываться с относительно мирными рабочими, тем более не пытались противостоять вооруженным бандитам, возглавляемым отморозком Муссолини. Более того, чернорубашечников они считали меньшим злом, и потому даже вооружали их с армейских складов.

Ну и, как не трудно догадаться, вся эта фашистская гопота находилась на содержании у монополистического капитала. Исследователи установили, что в первые три года существования фашистской партии в среднем две трети ее бюджета формировалось из, скажем так, корпоративных источников. Остальное - членские взносы и «добровольные» пожертвования с населения, проще говоря – рэкет.

Буржуазия была в восторге – фашисты отработали вложенные в них деньги на 100%. Да и сам Муссолини им понравился – блестящий оратор, великолепный публицист, харизматичный вождь, энергичный, исполнительный. Выражаясь, вполне уместным здесь блатным жаргоном, «прет до талова». А что, если привести его к власти вместо этих бесполезных либералов, чуждых социалистов и откровенно опасных коммунистов?

И происходит чудо. Общественная организация «Итальянский союз борьбы», созданная в 1919 г., в 1921 она получает полпроцента голосов на выборах и преобразуется в Национальную фашистскую партию. И уже через одиннадцать месяцев состоится знаменитый поход фашистов на Рим, а Муссолини получает пост главы правительства. В 1924 г. НФП становится правящей, а с 1928 г. до падения режима Муссолини – единственной легальной партией в стране.

Кстати, любопытно, как фашисты взяли большинство в парламенте. «Единой России» на заметку. Им удалось протолкнуть через парламент так называемый закон барона Ачербо. Это видный фашист, ближайший соратник Бенито Муссолини, принимал участие в переговорах о назначении дуче главой правительства с королем Эммануилом II (да, фашистская Италия оставалась монархией вплоть до 1945 года).

Так вот, согласно Закону Ачербо, партия, получившая первое место на выборах и не менее 25 % действительных голосов, получала сразу 66 % мест в парламенте. Оставшиеся мандаты распределялись между остальными партиями согласно пропорциональной системе. Сразу после выборов разразился большой скандал. Один из лидеров Социалистической партии Джакомо Маттеотти потребовал аннулировать итоги выборов из-за фальсификаций. Чернорубашечники со своими традиционными дубинками и кинжалами частенько присутствовали на избирательных участках и контролировали, чтобы считали голоса «правильно». Вы уже догадываетесь, что с стало Маттеотти? А в расследовании его убийства участвовал… член правительства Ачербо.

Так вот, скажите, а как так возможно, чтобы новосозданная фашистская партия, состоящая в основном из уголовников и кровавых маньяков, вдруг обрела миллионы членов, стала правящей, а ее лидер был никем, а превратился в вождя нации? Версия о том, что Муссолини, дескать, обладал какой-то сверхъестественной харизмой, мы оставим слабоумным лирикам.

Все имеет гораздо более простое объяснение. Монополии владели не только заводами и пароходами. В классическом наборе были и газеты. Пресса тоже подверглась монополизации в военные годы. И эта пресса в читанные месяцы превратила Муссолини из пустого места в великого дуче, спасителя отечества и надежду нации. Именно пресса, деньги и насилие привели его к власти. Теперь главный вопрос: для чего монополиям нужен был Муссолини у власти? Вроде как красная угроза подавлена, потому нужда в чернорубашечниках должна отпасть.

Да, но нет. Олигархия перешла от обороны в наступление. Поскольку промышленные магнаты фантастически разбогатели именно на войне, то зачем им тратиться на конверсию? Лучше организовать новую войну. Лучше сделать так, чтобы война шла непрерывно, чтобы спрос на военную продукцию только рос и рос. Поэтому к власти и был приведен диктаторский режим, делающий ставку на внешнюю экспансию. Массам было объявлено, что «партнеры» кинули Италию при дележе военной добычи в 1918 г. и нация должна восстановить справедливость – взять силой то, что ей причитается – воссоздать Римскую империю, превратить Средиземное море во внутреннее итальянское озеро.

Началась активная работа по созданию армии, океанского военно-морского флота, мощных ВВС. В качестве разминки итальянцы уже в 1923 г. захватили греческий остров Корфу, потом упражнялись в своей колонии в Ливии, приводя местное население к покорности с помощью авиации, химического оружия, и тотального террора. Если гитлеровцы свой первый концлагерь создали только в 1933 г., то итальянские фашисты имели 15 таких учреждений в Ливии уже к началу 30-х годов.

Далее в 1935 г. последовала Война с Эфиопией. В 1936 г. Италия совершает интервенцию в Испанию на стороне франкистов против республиканцев. В кампании участвует 150-тысячный воинский контингент, траты казны на войну составили 14 млрд лир. Не будем вдаваться в подсчеты, но это очень много. Италия снабжала не только свой экспедиционный корпус в Испании, но и покрывала значительную часть потребностей армии Франко в технике и боеприпасах. В 1938 г. Италия чуть не сцепилась с Германией из-за Австрии.

Впрочем, вскоре дуче с фюрером нашли общий язык, и в Мюнхене Муссолини участвовал в распиле Чехословакии в качестве влиятельного европейского политика. С началом же Второй мировой войны Италия словно с цепи сорвалась и воевала везде, где только можно: с Албанией, Грецией, Францией, СССР, в Африке с англичанами. Причем всегда в инициативном порядке в отличии от Германии, которую противники часто атаковали первыми, а ей приходилось реагировать.

Война (с неизменно провальным результатом) шла с единственной практической целью – обогащать монополии. Но как только война пришла в саму Италию и армады американских бомбардировщиков начали руинировать итальянские промышленные гиганты – тут же, словно по мановению волшебной палочки, великий лидер нации рутинно отстраняется от власти своими же ближайшими соратниками (среди заговорщиков, кстати, знакомый нам барон Арчебо) и оказывается под арестом. Вождистская харизма почему-то не срабатывает. И преданные чернорубашечники, тайная полиция, армия и благодарный народ не встали на защиту своего вчерашнего кумира. Наоборот, люди радовались, что надоевший коротышка-выпендрежник оказался в тюрьме.

Что случилось-то? А случилось следующее: итальянские олигархи пришли к выводу, что война – это хорошо. Но не в том случае, когда она перемалывает твои материальные активы. Поэтому воевать Италия, конечно, продолжит, но теперь на стороне антигитлеровской коалиции. По итогам войны лучше оказаться в стане победителей, а не проигравших. Что решили олигархи – то и будет. Однако план не сработал, потому что немцы решительно оккупировали север и центр Италии, выкрали из узилища неудачливого камрада Бенито и поставили его во главе марионеточной республики Сало. Так что переобуться в прыжке итальянским магнатам не удалось.

Я сознательно не касаюсь идеологии итальянского фашизма, которая пафосно именовалась Третий путь – как некая альтернатива и либеральному капитализму и социализму. Собственно, к политическому режиму и реальной политике эта казуистическая демагогия имеет мало отношения. Если вы хотите разобраться в фашизме, стоит изучать экономический базис тоталитарной диктатуры, взаимоотношения власти и ключевых хозяйствующих субъектов – там все ответы. (Продолжение следует)