Анатомия фашизма

По просьбам трудящихся выкладываю текст моего фильма «Либералы и русский фашиZм»:

Мария Певчих, автор пафосного фильма «Предатели» бросила страстный вызов своим критикам: мол, можете сделать фильм лучше, глубже и всеохватнее – сделайте, соберите больше просмотров, лайков, коментов и донатов. А я, дескать, показала эпоху сквозь призму того явления, в котором очень хорошо разбираюсь – коррупции.

Я к числу критиков фильма не отношусь. Критикуют его исключительно те люди, против которых он направлен – то есть те отрыжки 90-х, что стали жертвами внутривидовой конкуренции в дружной семье баночных пауков. Будучи отлученными от кормушки, они объявили себя оппозиционерами и смело поплевывают в нынешних хозяев Рассиюшки, при этом крайне болезненно реагируя, когда кто-то напоминает им: так вы же вместе с ними смачно чавкали из одного корыта 20-30 лет назад.

То, что Ходорковский топочет ножкой и требует извинений – это понятно: он был одним из архитекторов ельцинского режима, одним из тех, кто создавал фундамент путинизма. То, что он потом сам стал жертвой созданного им чудовища – так это его не реабилитирует. Не он один пострадал – из участников олигархической хунты 90-х, известной как семибанкирщина, Путин нагнул троих – своего крестного папу Березовского, Гусинского, и только после приступил к набутыливанию МБХ. Всех остальных царствующий чекист «равноудалил» в процессе формирования своего пула олигархов.

Из динозавров ельцинской эпохи на самой верхушке удержался разве что Потанин. Вопрос – какой ценой. Если в 2008 г. состояние Потанина Форбс оценил в 22,4 млрд, присвоив ему №25 в мировом рейтинге толстосумов, то в 2009 г. он внезапно переместился в табели о рангах на 318-е место с жалкими $2,1 млрд активов. Видимо хорошо поделился за право и дальше пастись на поляне. А Ходорковский уверовал в то, что его капиталы действительно его, делиться отказался и был за то показательно выпорот и выброшен голышом на мороз. Зато другие сразу просекли фишку.

Особенно доставила мне нервная реакция такого статусного навальниста, как Владимир Милов. У него один когнитивный диссонанс – от посягательств на «святые девяностые» наложился на другой – от «звериных атак» сторонников ФБК, то есть, хомячков Навального, на тех, кто осмелился выразить неудовольствие по поводу контента от Певчих. Любо-дорого смотреть на этот френдлифаер в адрес бывшего ельцинского чиновника и целого замминистра в путинском правительстве.

Я не собираюсь критиковать фильм Певчих, потому что, как бизнес-проект, он удался. Успех произведения у попсовых певцов ртом оценивается не по содержательной глубине поэзии, на которую там нет даже и намека, а по степени липкости хитовой мелодии. Чем большее количество обывателя зацепит примитивный мотивчик (чем более примитивный – тем больше и зацепит) – тем больше бабла срубят на нем воротилы поп-индустрии.

Фильм Певчих – это примитивная, а потому хитовая попса, только уже в области ютубного контента в узкой нише политически озабоченной аудитории. У меня единственная претензия к Певчих: не стоит выставлять себя светилом политической мысли. Это так же нелепо, как если бы Кирилл Крастошевский вдруг объявил себя звездой русской поэзии и потребовал нобелевскую премию по литературе.

Кто это – спросите вы? Поверьте, строки, им написанные, вы слышите раз в 100 чаще, чем Пушкина, Есенина и Бродского вместе взятых. Это чувак, который настрочил более 1000 хитов для звезд русской эстрады - Аллы Пугачевой, Филиппа Киркорова, Татьяны Булановой, Анжелики Варум, Михаила Шуфутинского, Аркадия Укупника, групп «Стрелки», «Технология» и прочих. Но Крастошевский адекватно оценивает свое место и не пытается преподнести свой бизнес, как высокое искусство.

Так какого черта Певчих пытается корчить эксперта по коррупции и лезть на поле исторического анализа? История экономики, социальная психология, закономерности и аномалии в развитии социальных систем с высоким уровнем накопленной сложности – это поле деятельности для специалистов, а не для ловких сливателей компромата на чиновников и депутатов. Но если она столь самонадеянно заявляет, что причина становления фашистского режима в России – это деятельность некой кучки плохих предателей-коррупционеров, то показать глупость подобных теорий заговора труда не составит.

Существует два основных метода научного исследования – синтез и анализ. В первом случае исследователь, например, химик, берет исходные вещества, изучает их свойства и пытается сконструировать из них при определенных условиях полимер с заданными свойствами. А вот анализ – это когда в его распоряжении уже есть этот самый полимер, но ему необходимо понять из чего он собран и при каких условиях.

В социальных науках применяются оба эти метода познания, но, если мы исследуем прошлое, то опираемся, прежде всего, на анализ. Ведь у нас уже есть итог генезиса общества – некое стационарное состояние социума, и нам надо понять, почему при определенных условиях (исторический контекст) результат получился именно такой.

Итогом этой работы будут найденные закономерности развития цивилизации. А вот при проектировании будущего мы берем исходные условия, текущие тенденции и, прилагая полученные знания о закономерностях исторического процесса, пытаемся понять, к чему эти факторы во взаимодействии могут привести.

Это уже задача, имеющая не только познавательное, но и утилитарное значение. Ведь человеческая воля – один из ключевых движущих факторов исторического процесса. Соответственно, мы можем не только предсказать, что произойдет в случае ЕСТЕСТВЕННОГО исторического процесса, но и существенно, а в некоторых случаях даже решающим образом повлиять на этот результат. Это называется СОЦИАЛЬНЫМ ПРОЕКТИРОВАНИЕМ. Собственно, политик в высшем воплощении является проектировщиком будущего. Он формулирует привлекательный образ социального устройства, вырабатывает технологию его достижения и пытается реализовать, используя власть в качестве инструмента.

Чисто методологически подход Марии Певчих носит манипулятивный характер, поскольку она использует метод синтеза для объяснения прошлого, и по сути, все сводится лишь к подгону неких «фактов» под известный результат. То есть если она хочет доказать, что корень всех бед в коррупции, то просто отыскивает коррупционный след в биографии ключевых политиков эпохи, что совсем не трудно. Коррупционным интересом объясняет все их действия, после чего патетически восклицает: «Вот видите – если вы доверите власть коррупционерам – они выстроят коррупционную вертикаль власти и всем нам будет а-я-яй!». Из этого однозначно следует: чтобы всем сало хорошо – надо доверить власть хорошим людям со светлыми лицами.

А что, если коррупция здесь не при чем? Чтобы выяснить, в чем именно, нам следует применить метод анализа при исследовании сегодняшнего состояния общества, то есть разложить исторический процесс на составляющие, прежде всего экономическую и политическую и выяснить, каким образом они между собой взаимодействовали.

Начнем же мы с четкого определения политического режима, сложившегося в РФ к двадцатым годам нашего века. Россия – глубоко фашистское государство по своей природе. Да-да, знаю, сейчас налетят с диванов эксперты по всем вопросам и начнут объяснять, какой автор дурак и как он не понимает, что такое фашизм, ибо, дескать, фашистсткий режим господствовал в Италии в 1922-1945 гг., а все иное фашизмом называть нельзя. Упреждая этот фонтан научно-исторических откровений, постараюсь раскрыть суть фашизма.

Первое, что следует сделать – разделить фашистскую идеологию и фашизм, как модель политического режима. Это далеко не одно и то же. Например, в Китае вся полнота власти принадлежит компартии, коммунистическая идеология является официальной уже почти 80 лет, но у кого повернется язык назвать политический режим в Китае коммунистическим? И много ли у него общего, например, с правящим режимом в Северной Корее, в СССР времен позднего Брежнева, Чехословакии 60-х годов или Молдовы начала XXI века (там, если кто не в курсе, компартия имела большинство в парламенте и президент тоже был коммунистом)?

Это я к тому, что даже в том случае, если у власти находится фашистская партия, политический режим не обязательно будет фашистским. Наглядный пример нам дает Южно-Африканская республика эпохи апартеида, когда у власти находилась Национальная партия. Мало того, что ее идеология была фашистская, она еще и поглотила настоящую нацистскую организацию «Оссевабрандваг», созданную по шаблонам НСДАП. Она копировала в том числе и эстетику нацизма - флаг со свастикой, зигование, коричневая форма, вооруженные отряды штурмовиков. По сию пору весь этот антураж в ходу у движения радикальных африканеров «Веерстандбевегинг».

Так вот, несмотря на то, что идеология Нацпартии являлась фашистской – называлась идеология апартеид – политический режим в ЮАР был олигархическим – очень редкий вид авторитарной диктатуры. Фашистская идеология была направлена на утеснение черного и цветного большинства в стране, не имевшего гражданских прав, в то время как для белых были доступны права и достижения демократии – свободные выборы в парламент, свободная пресса, развитая правовая система. В общем, 20% населения жили при демократии, а 80% являлись угнетаемыми унтерменшами.

Пример ЮАР дает нам возможность четко сформулировать, что есть фашистская идеология и политика – это идеология и политика, основанные на принципах систематического ущемления прав и подавления интересов социальных групп по расовому, национальному, этническому, конфессиональному, политическому, языковому и иному другому признаку.

Проявление фашизма можно найти в любой, даже самой расдемократической и свободной стране. Например, когда в период ковидобесия вводились драконовские репрессивные меры против нежелающих вакцинироваться – это яркое проявление фашистской политики. Люди, не желающие подвергать риску свое здоровье по рациональным или иррациональным, например, религиозным соображениям становились угнетаемым меньшинством. Их лишали элементарных гражданских прав – права на образование, права на работу, права на передвижение, я уж молчу о таких излишествах, как право на собрание и выражение протеста. Это – 100-процентно фашистская политика.

А вот вопрос о том, что есть такое фашистский политический режим, весьма сложен. Обычно в таких случаях широко применяется системы квалификации фашизма, принадлежащие Умберто Эко (14 признаков), Вольфгангу Випперману (11 признаков), Роже Бурдерону (14 признаков) и Лоуренсу Бритту (тоже 14 признаков). Я шесть лет назад анализировал политический режим в РФ по системе английского журналиста и политолога Бритта показав, что путинизм обладает всеми 14-ю признаками фашизма.

Но, к сожалению, все эти популярные у диванных политологов системы классификации фашизма (особенно они любят Умберто Эко, почему-то) не имеют никакой научной ценности. Скажу больше – эти определения абсолютно неграмотные. Это все равно что сказать, что рыба – животное, обитающее в водной среде, у которого есть хвост и плавники. Да, в 99% случаев так и будет. Но в воде живет много видов дельфинов и китов, у которых есть и хвост, и плавники, но они не имеют к рыбам ни малейшего отношения – это теплокровные млекопитающие животные.

Чтобы понять, что такое рыбы – нам надо четко выделить признак или КОМПЛЕКС ПРИЗНАКОВ, присутствующий у рыб и отсутствующий у других животных. Можете с ходу назвать? Если вы не биолог – то вряд ли, хотя на самом деле все предельно просто. Главный отличительный признак рыбы – жабры, жаберный тип дыхания на протяжении всей жизни. Но жабры есть и у ракообразных. Поэтому добавляем еще один признак - позвоночник.

Однако жабры имеются у некоторых амфибий, которые тоже хордовые. Следовательно, нам остается прибавить последний критерий – водную среду обитания. Если животное дышит жабрами, имеет позвоночник и обитает в воде – это может быть рыба, и только рыба. Все остальные признаки - хвост, чешуя, челюсторотость, наличие двух глаз - не являются определяющими. Потому что рыбы могут не иметь чешуи, а челюсторотость - признак 99% животных на земле.

Политология – это, конечно, не настолько точная наука, как биология, но без строгого определения мы не сможем классифицировать политические режимы. И чем нам поможет Умберто Эко понять, что есть фашизм? Эко вообще-то культуролог, специалист по средневековью. Ну, высказал он свое представление об эталонном фашизме – он художник, он так видит.

А как использовать его систему определений? Скажем, если политический режим не притесняет сексменьшинства и никого не ущемляет по расовому признаку, то он является фашистским или нет? А как мы вообще можем оценить степень приверженности политического режима к популизму и новоязу? Популизм – это фундамент современной публичной политики. А какой, простите, линейкой меряется степень традиционности и элитаризма?

Так что мнения Умберто Эко или Вольфганга Виппермана – это отвлеченная эмоциональная публицистика, к политологии, как гуманитарной науке, отношения не имеющая.

Выяснить, что такое фашистский режим не так уж и просто. Например, Википедия – палочка выручалочка для всякого диванного эксперта, тут тоже бессильна. Она утверждает, что фашизм как политический режим характеризуется централизованной автократией, милитаризмом, корпоративной экономикой, жесткой социальной иерархией, силовым подавлением оппозиции и индивидуальных свобод, а также стремлением к мобилизации общества и тотальному контролю над ним.

Под эти расплывчатые критерии подходит вообще любой диктаторский режим, хоть в Европе, хоть в Африке. И даже в демократических режимах корпорации играют важную роль в экономике и политике, и социальная иерархия в них отнюдь не мягкая. Кстати, такое понятия, как «корпоративная экономика» вообще не существует. Видимо авторы статьи что-то слыхали краем уха про корпоративизм в связи с фашизмом, но увы, это политическая доктрина, а не форма организации экономики. Корпоративизм – практика государственного регулирования деятельности частных (акционерных) и общественных структур, при котором государство выступает в качестве источника их легитимности.

Поэтому давайте попробуем обнаружить основной признак фашистского режима – такой же ключевой, как наличие жаберного дыхания у рыб. Возьмем пятерку эталонных фашистских режимов – перечислю их в хронологическом порядке – в Италии, Польше, Японии, Германии и Чили. Их на самом деле было куда больше – в Испании, Португалии, Венгрии, Финляндии и так далее, но нам хватит и пяти случаев. На первый взгляд различий между ними больше, чем сходства:

🟥 В Италии, Польше и Германии у власти были гражданские правительства, в Чили и Японии – военные клики.

🟥 В Италии и Германии у власти находились однопартийные режимы и существовал культ вождя, в Чили все политические партии были запрещены. В Польше аморфное фашистское движение имело коалиционный характер. В Японии фашисты кучковались в конкурирующие неформальные объединения, борясь за контроль над официальными органами власти, а парламент при этом играл роль декоративную, как и в Польше. Президент в Польше при диктатуре был фигурой номинальной, в Японии персона императора обожествлялась, но реальной политической властью он не обладал, так же, как и король в Италии. В Чили диктатура носила коллегиальный характер.

🟥 Германия, Италия и особенно Япония проводили агрессивную экспансионистскую, захватническую внешнюю политику. Польша была к этому не очень склонна, лишь ситуационно «подшакаливая». Чилийская хунта, хоть и была военной, не имела экспансионистских планов и не вела захватнических войн.

🟥 Германский фашизм, так же, как и польский, имел сильную расистскую, этнонационалистическую компоненту. В Италии при Муссолини репрессии по этническому принципу не осуществлялись, нацменьшинства не подвергались сегрегации, так же как в Чили. В Японии расизм имел сугубо внешнюю направленность – все покоренные народы считались второсортными.

Общие признаки у всех, конечно, были – антикоммунизм, антилиберализм, стремление к цензуре и монополизации средств пропаганды, репрессивная политика в отношении оппозиции, но эти признаки не являются КВАЛИФИЦИРУЮЩИМИ – то есть они характерны вообще для любой диктатуры. Замените в этом списке антикоммунизм на антифашизм – и получите характеристику коммунистической диктатуры. Точно так же в диктатурах левого толка культ традиционализма заменяется на культ светлого будущего, но подавление инакомыслия осуществляется схожими методами. По сути, колымская гулаговская каторга ничем не отличается от нацистских трудовых концлагерей.

Вот поэтому системы распознавания фашизма по Эко, Бритту, Випперману и прочие не носят научного характера. Возьмите любую страну – хоть ближневосточную монархию, хоть самую либеральную демократию – и везде вы обнаружите то пять, то сразу 10 признаков фашизма. В Грузии, например, культ национального флага и традиционализма есть, но кто скажет, что у власти находится фашистский режим? (Продолжение следует).