Почему Россия хочет воевать (часть 1)
В связи с очередным (никогда такого не было, и вот опять!) срывом переговоров между миротворцем Трампом и завоевателем Путиным в медиа поднялся девятый вал словоблудия о том, почему так происходит. Беглые россиянские оппо-либералы злорадно взвыли о том, что Запад не понимает, что любые попытки с ним договориться кремлевский коротышка воспринимает исключительно как проявление слабости, и потому это только разжигает его аппетиты.
А сами-то они его понимают? Есть ли вообще модель, в рамках которой можно рационально исследовать мотивы Москвы и строить адекватные прогнозы? Увы, но абсолютное большинство «экспертов» оперируют самыми примитивными теориями заговора. Наиболее популярной является теория о том, что Путин решил восстановить империю, создав на обломках совка СССР 2.0 или реинкарнировать Российскую империю (тут мнения расходятся). То есть все объяснения сводится к психическим девиациям одного отдельного старичка, который окончательно ебнулся на историях о печенегах и половцах и решил вершить историю, руководствуясь вспышками безумия в своем сумеречном сознании.
Конспирологические бредни очень популярны благодаря своему примитивизму и логичности, но их логика носит исключительно умозрительный, то есть придуманный характер. Единственная известная мне попытка модельно осмыслить природу путинского режима принадлежит Екатерине Шульман. Если отбросить все словесные кружева, которые она производит в промышленных масштабах, ее концепт сводится к тому, что определяющий мотив любого автократа – удержание и укрепление личной власти. Все, что делает, он делает ради наращивания своего могущества. А если он что-то делает неправильно, значит он просто ошибся, думая, что ошибочное действие укрепляет его господство. Если какие-то шаги автократа не эффективны или провальны – это не значит, что они ошибочны. Они могут быть верными, просто исполнители подкачали.
Эта модель с оговорками была вполне жизнеспособной до 24 февраля 2022 г. Она совершенно не объясняет начала полномасштабной агрессии против Украины, поскольку власти Путина и вообще положению господствующего класса, то есть криминально-силового сословия, в России ничего не угрожало. Да, война положение Кощеюшки укрепила еще больше, поскольку позволила полностью уничтожить и без того слабые и недееспособные оргструктуры гражданского общества, ликвидировать нелояльные и даже лояльные, но не очень СМИ, развязать ничем не ограниченный террор против недовольных и создать новые механизмы грабежа населения.
Но, во-первых, война для этого была вовсе не обязательна, в чем легко убедиться, вспомнив период ковидобесия, когда все перечисленные задачи решались вполне эффективно. Во-вторых, любой авторитарный режим помешан на контроле. Однако война – явление такого порядка, которое исключительно трудно контролировать. Война требует больших затрат на администрирование процесса. Сначала ты вроде как управляешь войной, а потом вдруг оказывается, что она, как социальный процесс, развивается совершенно неконтролируемо, и вот уже по улицам бродят толпы пьяных солдат, пострелявших своих офицеров с красными бантами на шинелях и вопят «Долой царя!». Особенно это касается большой войны (в нее Кремль пока еще не влез, но такое ощущение, что именно к ней он стремится).
В общем доктрина, проповедуемая Шульман, согласно которой главная цель автократии – удержание власти, подчиняющее себе все остальное, оказалась совершенно несостоятельной. Вероятно, в каком-то частном случае она применима, но на универсализм претендовать точно не может. И, разумеется, она не автор этой теории, а всего лишь, как популяризатор, строго следует научному консенсусу: автократии стремятся не к общественному благу, а к безопасности правящего круга. Если вас интересуют первоисточники, то могу порекомендовать ознакомиться с трудами Хуана Линца или Барбары Геддес, но особого смысла в этом не вижу. Зачем изучать тиранию по книжкам, если можно наблюдать ее в натуре?
Возможно, более интересной будет теория российского политического философа Анатолия Несмияна, ныне ушедшего в информационное подполье, который пытается описывать социальные процессы, прибегая к механистическим критериям физики. Это позволяет формулировать довольно строгие модели, что важно для систематизации и понимания текущих процессов, но их критически уязвимым местом является слабое сопряжение с реальностью. Проще говоря, автор пытается реальность подогнать под строгую формулу, что не всегда удается.
Если утрировать, то Россия в представлении Несмияна – это канатоходец, идущий над пропастью по тросу, который к тому же раскачивается ветром. Канатоходец для удержания динамического равновесия, вынужден отыгрывать внутренние и внешние вызовы прогибами вправо и влево, балансируя свои усилия между внутренним террором и внешней войной.
Так есть ли непротиворечивая теория, которая позволяет понять происходящее? Любая реальность всегда сложнее самой проработанной модели, поэтому для понимания реальности недостаточно прочесть пару умных книжек, где все разложено по полочкам, необходимо приложить немалые умственные усилия, применяя самые различные инструменты (модели).
Вернемся к российской экспансии и путинизму. Логику действий Кремля мы можем исследовать и с точки зрения современных теорий авторитаризма, и даже с позиций марксистской классовой теории (кто сказал, что классовых противоречий не существует?) но получим в итоге совершенно разные трактовки реальности. А что, если применить различные социальные теории в комплексе? Это значит, что для понимания внутренних процессов в России мы используем наработки социологов, политологов и экономистов, изучающих авторитарные режимы, а для объяснения внешней агрессии нам понадобится другая модель, которую мы буем рассматривать в синтезе с подходами, объясняющими внутреннее устройство социальной системы.
В качестве таковой модели я предлагаю использовать теорию средних держав. Объясню на пальцах, что это такое. По состоянию на 1900 год в мире существует всего несколько великих держав, которые определяют порядок международных отношений, ведут активную экспансию. Однозначно к их числу мы относим:
С оговорками к пулу хозяев мира так же можно отнести:
6. США, которые, опираясь на свою промышленную мощь, начали энергичную экспансию, однако еще не набрали достаточно влияния и опыта в дипломатических играх.
7. Японию, стремительно модернизирующуюся в результате революции Мэйдзи и так же начавшую проводить агрессивную экспансию.
8. Италию (формально она считалась членом клуба европейских держав, но имела недостаточный экономический вес, не обладала сильной армией и внушительным портфелем колоний, которые только начала захватывать).
Вот так выглядел на рубеже веков G-8 того времени. К тому моменту Османская империя, формально будучи большой, уже находилась в стадии глубокой деградации. О былом величии Испании остались только воспоминания. Нидерланды тоже обладали внушительным колониальным наследством и развитой индустрией, но не обладают заметным внешнеполитическим весом. Остальная часть мира была представлена так называемыми периферийными странами, находящимися под влиянием тех или иных держав, доминионами, колониями и полуколониями (типа Китая).
После периода турбулентности 1914-1945 годов в мире сложилась двухполярная система, представленная сверхдержавами – США и СССР, стоящими во главе противостоящих друг другу военно-политических блоков. Остальные страны либо находились в зоне влияния сверхдержав, либо лавировали между ними. В этом отношении ярко проявил себя Египет, который, будучи долгое время британским сателлитом, сначала побил горшки с бывшим сюзереном (Суэцкий кризис) и принял покровительство Москвы. При этом США не поддержали в Синайской войне своих в доску Великобританию, Францию и Израиль, конкурируя с коммунистами за благосклонность Каира. В начале 70-х Египет, получая от СССР оружие, военных советников и помощь в строительстве Асуанской ГЭС, внезапно изменил ориентацию, перейдя под зонтик США, результатом чего стало мирное соглашение с Израилем, с которым египтяне воевали с момента основания еврейского государства.
Некоторые страны придерживались политики строгого нейтралитета, получая преференции с обеих сторон. Яркий пример – Финляндия, которая получала колоссальные выгоды от торговли с СССР и Западом. Обе сверхдержавы вынуждены были покупать лояльность маленькой страны хотя бы затем, чтобы она не вошла в сферу влияния конкурента. Однако в послевоенном мире невозможно было представить себе не только третью силу, но даже страну, которая бы активно проводила самостоятельную политику, не учитывая интересы сверхдержав.
Китай пытался, но не обладал для этого ресурсами. По факту, имея теплые отношения с Москвой, он воевал с США в Корее и оказывал поддержку просоветскому Северному Вьетнаму. По мере ухудшения отношений с Москвой, китайцы нормализовали отношения с США, апогеем чего стала передача места Тайваня в Совбезе ООН Пекину (до этого США не признавали континентальный Китай) и агрессия против Вьетнама.
Однако результатом холодной войны явилось поражение и распад Советского Союза и всего восточного блока. В итоге возникла весьма неустойчивая ситуация, когда в мире есть одна сверхдержава и возглавляемый ею блок – пресловутый коллективный Запад. Однако никакой блок не может существовать без соперника, в нем просто нет смысла. Так же и мировой гегемон не может существовать без конкурента, подавляя которого, он будет доказывать свое право повелевать миром. Так Великобритания в период своего доминирования все время с кем-нибудь соперничала – с Испанией, Голландией, Францией, Германией, Россией (Большая игра). Не имея конкурента, всякий гегемон теряет тонус и деградирует, как Римская империя, победившая всех своих системных противников.
Поэтому буквально насильно на роль сверхдержавы сегодня назначен Китай. Однако он никогда не был, не является и вряд ли будет сверхдержавой. Сверхдержава – это не только мощная экономика, многочисленная армия и наличие внешнеполитических интересов. Сверхдержава – это еще и большая идея глобального характера, это культурный стандарт, образ жизни, который она предлагает вовне. Так, СССР транслировал вовне смыслы социалистической идеи. США соответственно продвигали идеи демократии, либерализма, консюмеризма. Культурное влияние СССР тоже было весьма велико.
Китаю же просто нечего предложить миру. Его культура носит сугубо региональный характер и не обладает глобальным потенциалом, по крайней мере пока. Китайская наука? Не, не слышали. В плане идеологии ему нечего предложить даже гипотетически – ни казуистика маоизма с эстетикой 50-х годов, ни доктрина цифрового концлагеря с ранжированием зеков по социальному рейтингу никому снаружи не интересны. У Пекина нет ни опыта, ни желания формировать какой-то прокитайский блок или играть активную роль в мировой политике. Да и никакой новой системы экономических отношений Китай миру предложить не в силах, он сам заимствует.
Китай ни по каким критериям не является сверхдержавой, он записан в качестве оппонента США исключительно потому, что тот большой во всех отношениях – имеет большую экономику, большое население, большую армию, контролирует большую долю международной торговли и потребляет большую долю ресурсов. Но большой – не значит доминирующий. Так, доля юаня в международной торговле – жалкие 7%. Для сравнения: доля швейцарского франка – 5%. Но разве можно сравнивать по объемам экономику Швейцарии и Китая?
Явочным порядком на смену двухполярному приходит тот самый многополярный мир, о котором так любят трындеть экранные политологи. Вот только, как он выглядит на системном уровне, никто с экрана не разъясняет. Между тем обрушение восточного и постепенная деградация западного блока в условиях неспособности мирового гегемона найти себе достойного соперника (ни Китай, ни «ось зла», ни мифический «международный терроризм», на глобальную угрозу не тянут) приводит к тому, что в мире образовался пул региональных держав, проявляющих амбиции на формирование собственных сфер влияния, экономических союзов, военно-политических блоков и транслирующих вовне свои идеологические и мировоззренческие концепты.
Ничего подобного в мире ранее не наблюдалось. Сегодняшний мир можно представить в виде трехслойного пирога:
1. Сверхдержава в лице США. Некоторые помещают на это уровень еще и Китай, приписывая ему намерение оспорить мировую гегемонию, но это весьма спорный вопрос.
2. 13-17 средних держав, представляющих собой региональные центры силы.
3. Все остальные страны, которые либо входят в сферу влияния гегемона, либо находятся в орбите одной из средних держав, либо проводят так называемую «многовекторную» политику, пытаясь искать выгоды от сотрудничества с двумя и более субъектами большой политики.
Первым ввел в обиход понятие «средняя держава» итальянский дипломат и просветитель Джованни Ботеро, обозначив таким образом феномен маленькой Венецианской республики, что обладала достаточной экономической и военной мощью, чтобы существовать вне орбит доминирующих в регионе великих держав того времени – Австрии, Порты, Испании. То есть тогда ключевым критерием средней державы являлась стратегическая автономия. Сегодня критерии принадлежности к средним державам сложнее и являются комбинацией трех позиций:
1. ТЕРРИТОРИЯ (большая территория или расположение в стратегически важной точке).
2. ВЛИЯНИЕ (сумма демографического, экономического, военного, дипломатического, культурного и идеологического потенциалов).
3. АМБИЦИИ (наличие внешнего интеграционного проекта и усилия по его реализации)
Выше на картинке представлена мировая иерархия, как ее видит Дино Патти Далал, индонезийский дипломат и политолог, сформулировавший концепцию средних держав, как созидателей многополярного мира. Как представитель исламской страны он, субъективно включил в список средних держав родную Индонезию, идейно близкие ему ОАЭ и Пакистан. Последняя страна – типичная failed state, балансирующая награни распада. Но формально – ядерная держава. Других оснований считать ее крупным мировым игроком я в упор не вижу.
Что касается бедной и во всех отношениях неразвитой Индонезии, то ей точно не место в пуле средних держав. Единственное ее «величие» - в громадном населении. Но это часто не драйвер развития, а большая проблема, как для Пакистана, где демографический взрыв (10-кратный рост за столетие) сильно опередил развитие экономики и теперь проблемой является обеспечение 256 миллионов граждан водой, продовольствием и электроэнергией.
Но автор концепции – Далал, поэтому привожу его схему. Я бы исключил из списка средних держав ОАЭ, Пакистан и Индонезию, а Китай переместил на этаж ниже. Напомню, что Китай не соответствует критериям сверхдержавы: никакого прокитайского блока в мире не существует, по крайней мере пока. Наконец, Китай не конкурирует с США ни экономически, ни, тем более, политически. Скорее можно говорить о их взаимозависимости, что наиболее ярко проявляется в экономике. Именно отсутствие в мире второго «сверхдержавного» полюса создает уникальную ситуацию, когда региональным игрокам не нужно делать выбор между двумя центрами силы (между врагами и друзьями), зато появляется возможность создать свой полюс.
Можете обвинять меня в западоцентричности, но азиат Далал на мой взгляд грешит в обратную сторону: исламо- и азиатоцентричностью. Так что привожу обе трактовки, свою и далаловскую, пусть они уравновешивают друг друга.
Типичный пример средней державы – Турция. Она обладает не столько большой, сколько важной территорией, занимая промежуточное положение между крупными поставщиками углеводородов (Иран, Ирак, Азербайджан, Туркменистан, Казахстан, Россия) и крупнейшим мировым потребителем – Европой. Так же страна является значимым центром морской торговли и промежуточным пунктом в глобальном товарообороте между севером и югом, западом и востоком. На этом экономико-географическом факторе базируется реализуемая Анкарой доктрина логистической сверхдержавы.
Бурное развитие экономики Турции (ВВП вырос за последние 25 лет в 5 раз!) позволило избежать катастрофического навеса «лишнего населения», как в Египте, Индии, Пакистане, Бангладеш и Индонезии. Точно так же не испытывает страна и миграционного кризиса из-за недостатка рабочих рук, как Европа. Растущее население (сегодня оно составляет почти 88 млн чел) удовлетворяет растущий спрос на рынке труда и все это приводит к росту благосостояния.
Но развитая экономика не превращает страну автоматически в державу второго уровня, даже если позволяет иметь мощную военную промышленность и сильную армию. Главный маркер средней державы – внешнеполитические амбиции, выраженные в экспансионистском проекте. У Турции такой проект есть – она желает расширить свое политическое, культурное и экономическое влияние на все тюркские страны и даже тюркские регионы в нетюркских странах, как например, Татарстан в РФ. Помимо пантюркизма Анкара пытается использовать в качестве инструмента продвижения своих интересов исламизм, но не так активно, как это делает Саудовская Аравия, претендующая на статус духовного центра исламского мира.
Формально Турция является членом НАТО, то есть членом военного блока, во главе которого стоят США. Однако она проводит совершенно независимую от Америки политику даже в военной сфере. В частности, в Сирии турецкие военные точно не играли на стороне США. Их военное присутствие не носило совместного характера и даже совместных операций они не проводили. Даже с общим врагом в лице ИГИЛ они боролись совершенно по-разному. Турки жестко защищали от радикалов только приграничную буферную зону, не позволяя игиловцам создать угрозы своей территории. Остальное их мало волновало.
Если американцы использовали против Исламского Государства в качестве своих прокси курдские боевые формирования, то турки воевали как раз с курдами. То есть союзники США были их врагами. Аналогичная ситуация сложилась в Ираке, где курдские группировки пользуются покровительством США и снабжаются ими, но при этом против них турки неоднократно проводили военные операции, и свои военные базы в северном Иракском Курдистане Анкара разместила силой, а не потому, что им позволили в Багдаде и Вашингтоне.
Неоднократно турецкие военные напрямую сталкивались с российскими в Сирии, в то время как американцы тщательно соблюдали дистанцию. На уничтожение вагнеровцев, пытающихся взять под контроль газоперерабатывающий завод в Шихаме, принадлежащий американской корпорации, они пошли только после того, как получили добро от российских военных. С тех пор отношения между Пригожиным и Шойгу стали, мягко говоря, напряженными.
Наконец, Турция сыграла ключевую роль в свержении режима Асада, не обращая внимания на то, что таким образом она бьет по интересам Москвы. И у Вашингтона Эрдоган разрешения тоже не спрашивал. Так же всем памятны события гражданской войны в Ливии, где вооруженные турками прокси громили, воюющие на стороне временного правительства, но так и не уничтожили российских прокси в лице группировки Хафтара.
Попробуйте предположить, в чьих интересах Анкара модерировала Карабахскую войну? Исключительно в своих! Да, Трампу дали покрасоваться, выступив медиатором в мирном соглашении между Азербайджаном и Арменией, однако все реальные бонусы по итогам войны получит именно Турция, пробившая руками азербайджанской армии прямой логистический коридор в Среднюю Азию.
В российско-украинской войне Турция тоже занимает очень определенную сторону – СВОЮ: с одной стороны оказывая поддержку Украине, и отнюдь не только вербальную; с другой – она не присоединилась к антироссийским санкциям, как все другие члены НАТО, а, наоборот, нарастила экономическое сотрудничество с Москвой, организовав крупнейший канал поставок в РФ серого импорта и осталась единственным посредником, поставляющим в Европу российские энергоносители.
Почему турки официально не порвут с Западом? Так зачем, если они получают от этих отношений конкретную выгоду? Запад же (читай – США) тоже не заинтересован в том, чтобы бить горшки с Эрдоганом, потому что у него есть широкое поле для маневра – он может сблизиться с Россией, Китаем или нарастить свои экспансионистские усилия, что приведет к тяжелым последствиям для Европы. Поэтому ему прощается все, даже демонстративная закупка у РФ ЗРК С-400.
Турция полностью соответствует принципам, сформулированным Далалом: современная средняя держава — не меньшая версия великой, а самостоятельный архитектор регионального и глобального миропорядка. Она расширяет свое экономическое влияние, наращивает дипломатический вес, опирающийся на статус логистической сверхдержавы, мощную промышленность, в том числе военную, активно транслирует вовне смыслы, формирует зону «турецкого мира» и давно не чурается применения силы как напрямую, так и через своих прокси, далеко от своих границ (Ливия, Йемен, Судан).
Можно сколько угодно обвинять Эрдогана в авторитаризме и имперскости и выражать недовольство активной ролью Турции в нескольких военных конфликтах. Можно брезгливо морщить нос от навязчивого клерикализма и опасаться, что националистическая идеология пантюркизма станет проблемой для соседей. Но это всего лишь современный экспансионизм, основанный на мягкой силе. Любая другая средняя держава ведет себя плюс/минут так же. Что касается мирового гегемона, то есть Америки, то она вообще не считает нужным придерживаться вежливых условностей, опираясь порой на неприкрытую грубую силу. Наглядный пример – текущая попытка свергнуть режим Мадуро в Венесуэле путем военного давления, морской блокады и экономического эмбарго.
Россия – одна из значимых по совокупному потенциалу средних держав мира. Если мы переместим Китай в статус сверхдержавы, возможно, она будет даже самой мощной средней державой. Да, экономически она уступает не только Германии, но даже Канаде и Бразилии. Но статус средней державы – показатель интегральный, ключевой маркер – наличие внешнеполитических амбиций. У Канады нет никакого экспансионистского проекта в принципе. В военном отношении Канада – карлик с декоративной армией, годной разве что для парадов, ядерного статуса она не имеет, и в целом Канада, скорее стремится окончательно покинуть клуб средних держав, став придатком США, как когда-то была придатком Великобритании. По дипломатическому весу Россия тоже сильно ее превосходит, занимая «блатное» место постоянного члена Совбеза ООН.
По главному признаку средней державы – экспансионизму – У РФ даже некоторый перебор: СНГ, ЕАЭС, ОДКБ – вот лишь некоторые значимые интеграционные проекты, реализуемые с разной степенью успешности уже не первое десятилетие. Можно упомянуть также союзное государство России и Беларуси. Есть еще пресловутая доктрина расширения русского мира, в рамках которой Москва аннексировала территории Украины и легко может при необходимости обосновать необходимостью «защиты» русских агрессию против прибалтийских стран и Казахстана. Не буду давать моральную оценку агрессивному «русскомирству», я морализаторства вообще избегаю. Но это вполне себе аналог пангерманизму конца XIX-го - первой половины XX века или современного пантюркизма.
Финансирование правых партий в Европе (и не только) – еще один экспансионистский проект, и не безуспешный. Фактически в ЕС образовалась целая пророссийская коалиция в составе Венгрии, Словакии и Чехии. Путинский режим идеологически бессодержательный и эклектичный, тем не менее Москва активно продвигает вовне квазиидеологию консервативного традиционализма, противопоставляя ее ультралевому либерализму (воукизму). Россия окончательно перестает стесняться своего авторитаризма, открыто пропагандируя ценности диктатуры, как более эффективного политического режима. Кремль претендует на лидирующую роль в мировом профсоюзе дикторов. Любой обанкротившийся тиран всегда может рассчитывать на теплый прием и уютную пенсию в элитном коттедже под Ростовом.
Есть даже некоторые потуги на оформление блока стран-изгоев (РФ, Иран, Беларусь, КНДР, Куба, Никарагуа, Венесуэла). Понятно, что никакой политический, тем более, военный блок не может быть создан на фундаменте изгойства, и это все имитация, а не строительство реального союза. Тем не менее, имитация осуществляется в рамках экспансионистской политики.
Еще один, скорее имитационный, нежели реальный проект – попытка создать некий антиколониальный фронт из числа африканских государств (и вообще, Москва активно и уже не первое десятилетие пытается лезть в Африку). Перспектив у этой затеи нет, поскольку у России отсутствуют реальные рычаги давления на африканские страны. Это зона влияния другой средней державы – Франции, которая крепко держит за яйца тамошних диктаторов. Если какой-то перестает устраивать Париж, туда прилетает французский спецназ и осуществляет переворот, сажая на трон более покладистого бармалея. Москва пытается купить лояльность племенных царьков за бусы, слабо представляя реалии неоколониализма, поскольку Россия никогда не была колониальной империей и опыта управления заморскими территориями не имеет в принципе.
Стоит отметить, что мощным драйвером российского экспансионизма является травматический исторический опыт. Менее 40 лет назад, то есть при жизни нынешней элитки, Советский Союз, правопреемником которого является РФ, был низвергнут с пьедестала второй сверхдержавы и ушел в небытие. Желание восстановить утраченные позиции в этом случае приобретает буквально маниакальный характер. Это то, что можно назвать имперским синдромом. И, поверьте, русские в этом не одиноки. Британская элита до сих пор одержима проекцией силы (которой, честно признаем, давно уже нет) и навязчиво активничает в конфликтах, которые ее совершенно не касаются, либо касаются очень мало. Ген империализма у сынов туманного Альбиона никуда не делся.
Надеюсь, доказывать принадлежность РФ к клубу средних держав нет нужды. Но это никак не объясняет воинственность Путина. Ведь современная внешняя политика опирается, главным образом, на мягкую силу (культурное, экономическое дипломатическое и идеологическое влияние), а не грубое насилие, типичное для XVIII века. Вот для того, чтобы понять этот феномен, и нужно применить мультипарадигмальный подход (другое его название – теоретическая триангуляция), то есть применить для познания реальности не одну универсальную модель, а несколько специализированных.
Сегодня я описал теорию средних держав, объясняющую бурный и разнонаправленный экспансионизм стран, которые совсем недавно не обладали столь ярко выраженной субъектностью в международных отношениях и даже зачастую являлись колониями великих держав. Все они стараются занять более значимое местов мировой иерархии, и Россия тут исключением не является.
А вот то, почему Россия выбрала в качестве инструмента именно военную экспансию, можно объяснить с точки зрения моделей социодинамики и современных теорий генезиса авторитарных обществ. Прочитав продолжение, вы поймете, что объяснять войну только маршрутами тараканов в голове одного плешивого старичка – глупость на уровне самых пошлых теорий заговора. Только поняв природу российско-украинской войны, можно строить прогнозы относительно развития идущих процессов. Позволю себе спойлер: даже завершение войны в любой форме не будет означать прекращения самих процессов более высокого уровня (Продолжение следует).
А чтоб лучше писалось, уж не сочтите за труд забросить шекели на пропитание в потертую эмигрантскую кепку (на сытый желудок бодрее пишется - проверено на себе). Лайк и репост канают за моральнуюподдержку.
Bitcoin: 15S79iLiz29RSFewJQrhL146mQMJmDc7x5
USDT (TRC20): TURYv5gYCBNavLXSkp64bAKLrhWMERV25N
USDT (BEP20): 0xe54969be8ea6209805c8bca43b9793a646f0a74d
Юmoney: 4100117524435935
PayPal: baishihina@gmail.com
Тинькофф: 2200 7008 1992 3540 (Асия Равилевна Б.) или тел. +7 919 945 43 03
Озон-банк: 2204 3201 3630 5499
ПриватБанк (Украина): 4149439004306100
TBC-банк (Грузия): номер карты 4315 7140 0994 6870, номер счета GE23TB7072545164400001 ASIIA BAISHIKHINA (реквизиты для перевода c карты на карту или по SWIFT здесь).
Можете просто пополнить баланс на указанном телефоне на любую сумму.