Очередные три звезды

Вчера Альфия узнала, что Центральный Переговорный Пункт на Герцена, место для нее значимое, превратился в какой-то бессмысленный кабак. Беда – не  в том, что в кабак,  а в его бессмысленности. Её это опечалило изрядно, меня же часом ранее ужаснул вид с крыши на углу Марата и Невского – стекло и бетон. Новые здания в районе Маяковской-Восстания, при взгляде сверху, рвут архитектурный ландшафт, как никотин хомячка.

Мы давно шутим, что Город «стирает наши следы», уничтожая географию нашей истории. Я давно уже не патриот малой Родины, та, которую я любил, просто исчезла, новую любить не могу. Исчезают дома, учреждения, городские экосистемы, которые мне были, так или иначе, дороги.

Но не только исчезают частности, рождаются новые смыслы. Новая подсветка моста л-та Шмидта наводит на мысли о детской болезни детерминированности, каком-то желании все определить, высказать и упростить: красное – красивое, сладкое – вкусное. Новая сцена Мариинского – лыко в ту же строку… Такое чувство, что новая Россия, которая с уверенностью в собственной правоте упоротого подростка, стремится расставить точки над «Ё», раскрашивает все, что видит в какие-то понятные ей цвета, пишет «здесь был имярек» на колоннах Парфенона.

Нет, я конечно Парфенонов не строил. Я просто помню, как рассветным туманом бежал по Мойке с Моховой на Мытнинскую, где теперь также нет того, куда бежал тогда, и вдруг увидел край Спаса, корабельным носом выглядывающий из светящейся дымки. Он как будто стеснялся собственной пряничности, и впервые выглядел не куском Москвы в центре Города, а его истинной частью. Мне кажется, такого я больше не увижу. Не потому, что не будет тумана, или рассвета, просто эти новые смыслы не позволяют мне видеть.

Вроде остаются люди, но и в тех я не уверен.