Велосипидаринг баарец - 12, краеведение.
Погода спала, всего 30°C, и сегодня я решил размяться перед броском на Беэр-Шеву и обратно, запланированным на следующую неделю. Там всего 90 км в два конца, но нужно было вкатится в местные реалии. Сейчас я, похоже, окончательно акклиматизировался, можно приступать к тренировкам.
План был двигать до Эшколя, оттуда в сторону Нетивота и обрато через Урим, но на повороте на 232-ую, я поехал не на север, а на юг. Это не было ошибкой. Указатели на Рафиах манили меня с первого дня. Мне нужно было увидеть ту сторону, хотя бы издали. Увидеть место, откуда стреляют. Сейчас по Египту, но взрывается так, что нам слышно. Весь израильский милитаризм кажется игрой в солдатики, если не видеть ту сторону.
Дорога пустая - йом шиши, никто никуда не едет. Пару раз меня обганяли хаммеры с солдатами, снаряженными к делу, машины радиоразведки и еще что-то бронированное, мне не известное. Вдоль дороги обычные сельские пасторали. Никаких млекопитающих по обочинам, зато ящерицы большие и черные, ни разу не похожие на обычных этих средиземноморских. Бугенвилии, сады и прочее тянуться до самой границы, которая там трехсторонняя: Израиль, Газа (да-да я в курсе, что это тоже нашинское) и Египет. Дальше стоп. Танк на позиции, рядом тент под которым, стол стулья, гамак - экипаж готов, но не под броней. Впереди метров 200 отнюдь не КСП, а какой-то помойки, дальше колючка и все. Насколько можно разглядеть — ничего нет. Где-то в нескольких километрах бойцы ИГ берут в плен бойцов ХАМАС. А здесь кактусовая ферма.
Вдоль забора с Газой висят воздушные шары - аэростаты наблюдения. Земля, огороженная и просматриваемая с воздуха, это что-то вовсе пост-апокалиптического свойства.
Обратно возвращался той же дорогой, не хотелось заботиться о воде. (Почти цитирую «Записки…» Г.Ю. Цезаря: «В первую очередь, он озаботился продовольственным делом…»)
На шоссе очень много вчерашней живности. Местная фауна бегает через дорогу, посему дохлые ежики, котики, собачки, лисички и мышки - штатное явление. Штука на км. По жаре они разлагаются и воняют. Это – запах смерти. Вспоминаю, как его описывала Пилар у Хэмингуэя, и думаю, что здесь в Негеве он очень уместен. Смерть пустыне к лицу, хотя бы и бывшей:) Осознание её присутствия рождает и фатализм, и оптимизм разом.