שלוש ארבע ולעבודה || три-четыре на работу

הבוקר בא, הבוקר בא, אז תגיד תודה

שלוש ארבע, שלוש ארבע ולעבודה

Вынесенные в эпиграф строки из песни Арика Айнштейна (“Наступило утро, так скажи “спасибо”, и три-четыре — на работу”) вполне соответствуют нынешней биографической загогулине.

С первого мая (символично) мы с Альфией вышли на работу. Я в местный “Технический центр”, она в школу реабилитационного центра для детей с особенностями развития. Я подмастерье всех и менеджер по швабре (на ивроаравите - балабай мататэ), она помощница учителя-воспитателя в коррекционных классах.

За Афю дальше писать не буду, захочет - сама расскажет, продолжу за себя. Наш центр - на самом деле небольшая механическая мастерская, вполне похожая многие те, что показывают по каналу “Дискавери”. В ней не только паяют-починяют, но и разрабатывают и создают различные механизмы для сельхозработ и не только. Есть заказы, отданные на субботряд крупными заводами, которым невыгодно возиться с неконвеерной машинерией.

Работают десять человек Гиль — управляющий, инженер-проектировщик, токарь-многостаночник и т.д.; Алон — прораб, мастер цеха, сварщик, слесарь и т.д. русский мужик Сергей — все в одном и абсолютно золотые руки, практически ценнейший кадр и главная ударная сила, шестеро бедуинов: слесарь всё-в-одном Фарид, балабай-многостаночник Якуб, и четверо парней разной степени профобученности, но владеющие всем, от сварки до фрезерной работы.

Наш главный, мужчина сумрачный и сурьезный, с вечным блютусом в ухе, пистолетом на поясе и кучей инструментов по карманам. Алон — очень непростой дядя, но существенно более жизнерадостный и широко владеющей русской специальной лексикой, Сергей — совсем непростой, как и положено “Левше”, но хорошо представляющий местные реалии. Человек, набитый под завязку неимоверными, но очень достоверными историями. Вообще, при его умении замечать какие-то очень значимые и ёмкие детали, из него вышел бы прекрасный журналист.

Бедуины разные: молодежь приветливая, доброжелательная и очень заводная, в кубинском таком стиле, старшие пытаются выглядеть степенно, но у них не очень получается. В целом, на первый взгляд, компания очень симпатичная, как дальше - будем посмотреть.

Работа тяжелая. Много физухи, постоянное напряжение: вдруг чего-нибудь не пойму, или, что хуже: пойму не правильно, и запоганю работу. При моей глухоте и грохоте в цеху, и по-русски было бы непросто. При том, что я умею руками, много механизмов мне незнакомых, да еще и все таблицы размеров и допусков в другую сторону:). Кроме того, я всю жизнь бежал от работы в замкнутом помещении, и случайном коллективе, но тут делать нечего.

Есть приятные обстоятельства: в спецовке, которую мне выдали, я могу позировать для агиток Гистрадута - образцовый еврейски рабочий (если узкий глаз разуть:)). Кроме того, очевиден результат труда: вот я нарезал шалабушек, а вот их уже варят, а вот готовое шасси комбайна… Это гораздо более вдохновляет, чем выполнение изолированной конвеерной манипуляции.

Грант, который мне выделили как худотворцу оказался много меньше того, что описывали, но и на том спасибо. Однако его совершенно недостаточно для старта фотокарьеры. А значит нужно немного обрасти деньгами, разрулить быт, устроится в обществе, микроэкономику которого я до сих пор не понимаю.

Таким образом в моей профессиональной художественной карьере наступает перерыв, играю за любителей. Ну может это и к лучшему: за последние годы “я так вижу” заказчиков, далеко не всегда блещущих визуальными талантами, настолько сломало мне мозг и глаз, что я и снимал-то часто без радости. А так есть шанс смотреть на мир своими глазами. Ну и сионистская идея о “завоевании земли трудом” мне всегда нравилась. Говорят, что в современном Израиле это неактуально, ну и хрен с ними, мне это важно.

Ну и напоследок - песенка:)