Будем здоровы
Неприятность произошла на девятый день месяца Рамадан, когда правоверные постятся от рассвета до заката, укрепляют себя молитвой и творят добро. У нас шел одиннадцатый день сивана — то ли первого, то ли второго месяца лета - в пустыне не поймешь, когда евреи ничего сногсшибательного не делают, да и раньше не делали, что нехарактерно.
Момент удара я запомнил очень хорошо. Ярко-синее небо утренней пустыни, близкий ряд ограждений египетской границы, трое тайских гастарбайтеров, расслаблено, но изображая позой готовность, ожидающие моих указаний, все это разом кувырнулось через голову, удар обжег губы и я покатился по песку. Остановился, зафиксировал горизонт, тайцы отдалились, граница приблизилась, небо осталось на месте. Выплюнул осколки зубов, заметив как густо они замазаны в крови, и поднялся. Покрутил головой, подвигал челюстями, убеждаясь, что серьезно ничего не сломал и сфокусировал глаза на бегущих ко мне, и что-то кричащих на бегу Саиде и Орене. Что они кричали я не слышал. Я слышал пение освобождающегося из под нагрузки металла, и радовался, что сфокусировался сразу и точно. Это давало надежду на то, что серьезного сотрясения нет.
Трактор зацепил самоходную лейку за стягивающую арматуру, переломил магистральную трубу и завалил всю конструкцию на бок. Отцепить поврежденный сегмент мы не смогли, и стали разбирать его на месте, и в момент, когда я выбил один из крепежных болтов напряженный и скрученный стальной прут освободился, и описав сложную дугу, врезал мне по зубам. Винить кроме себя было некого. Какой спрос с бедуина, который изучает мир по наносимым этим миром ударам? Но я-то, человек с высшим инженерным образованием, ну ладно, скорее естественно-научным, я то знал, что такое торсионное напряжение.
И вот так никого не виня, я стоял и ждал Саида и Орена. У тайцев на лицах не дрогнул ни мускул - вот они соседи самураев! Что говорил Саид мне было не очень интересно, Орена я и так понимал, он спрашивал все ли в порядке. Ненавижу этот вопрос. Обычно его задают, когда бритому ежу понятно, что ничего не в порядке, и спрашивают как раз того, у кого это все не в порядке, бессознательно пытаясь уйти от еще неочевидной ответственности.
Я попытался улыбнуться, что ничего мол, жив еще но это их как-то не вдохновило. Орен развернулся и припустил к краю поля. Саид сказал: "Дима, у тебя второй рот", и потащил меня к машине. Он запихал меня в джип, вручил мне в качестве кровоостонавливающего рулон туалетной бумаги, и медленно повел машину на пониженной передаче по рыхлому песку вслед Орену. Тот, тем временем, добежал до своего транспортного средства и деловито рылся в аптечке. Рядом с его огромным доджем наша тойота выглядела яхтой рядом с танкером. Это я не ради лишней метафоры говорю, это так - иллюстрация того, о какой чуши я думал в данный момент.
Дальше время несколько подускорилось, думать стало некогда. Да и трудно думать когда нужно разговаривать с врачами и клерками от Авшалома до Беэр-Шевы на полузнакомом святом языке, да еще когда у тебя два рта, и оба фонтанируют кровью. Нет, не совсем так, когда я говорю на иврите, я сначала думаю по-русски, потом перевожу мысль на "простой русский", а потом перевожу это на доступный мне иврит. При этом более или менее точно выразиться на иврите не главная проблема. Гораздо труднее понять ответ. Дети различных языковых сред притащили с собой свои акценты и грамматические ошибки, которые на языках их матерей были грамматическими нормами. Современный разговорный иврит - сущая лингва-франка времен первых крестовых походов. Так что в эти минуты я думаю, скорее о прикладной лингвистике, чем о более сложных и абстрактных материях.
В приемном покое беэр-шевской "Сороки" было суетно. На Юге идут военные маневры, и солдат привозят как с поля боя - много. Плюс у потерявших концентрацию от поста бедуинов много бытового травматизма, плюс прочие. Запомнилась небесной красоты девушка-пограничница с перевязанной головой, которую беспрерывным потоком навещали сослуживцы. Интересно кто в этот момент охранял замок на границе? Причем визитеры повышались в звании, последним кого я видел был эфиоп средних лет, конгениальный пациентке по красоте с капитанскими погонами (пакад?).
А врач как-то все не шел. Прикрепленный ко мне медбрат, раз в четверть часа стремился меня утешить и сообщал, что вот-вот, и сестра на посту напротив, миленькая, чуть запуганная, из "соблюдающих", раз в двадцать минут меряла мне давление. В какой-то момент ожидания, они решили меня развлечь и сгоняли на томограф, вкатив на дорожку прививку от столбняка.
Слоняясь по коридорам и приемному, я вспоминал все свои предыдущие производственные травмы и заболевания, и думал, что каждая из них меняла мою карьеру и жизнь. Только фотографический алкоголизм не мог меня сдвинуть с избранной стези… И в итоге я одновременно бросил пить и жить в России. Тоже вроде последствие.
Доктор оказалась относительно молодой, харизматично хрипящей, с русским прошлым. Она поставила мне анестезию, от которой я взвыл, и зашила губу саморассасывающимся материалом, который мне очень мешает жить. До сих пор не рассосался. Еще несколько часов ожидания (о, я это умею) и меня принял эскулап по челюстям, который меня заверил в целостности моих таковых, и по моему настоянию, актировал мне кроме сломанных все те зубы которые я и ранее хотел починить. Пировать так пировать!
(Продолжение следует)