Мой 2021. Как я слез с антидепрессантов и нашел в себе силы жить без них

Путь к мысли обратиться к врачу, как и почти у всех, у меня занял много времени, зато момент самого принятия решения был на удивление прост и быстр. Как-то посреди ночи я проснулся будто в каком-то лимбе. Никаких истерик, я сижу посреди комнаты, уставившись в окно, а в голове — четкая и абсолютно логичная мысль, что суицид — это вполне себе выход. Спустя 5 минут, прогнав эту мысль, я понял, что пора.

Если пару лет назад я считал себя абсолютным гедонистом, прославляющим жизнь, то к 2020 году я уже мог назвать 3–4 вида мыслей о суициде (да, о нем можно думать по-разному) и по несколько раз в день осуществлял в уме эксперименты с прыганием под рельсы поезда или резанием жизненно важных точек на теле.

Вообще если меня просят объяснить, что такое депрессия, и чем она отличается от простого "встал не с той ноги", я привожу в пример такой график:

Настроение всех людей имеет свойство колебаться вокруг условной нормали (красная линия на графике). Бывают моменты эйфории и спадов, что вполне естественно, это жизнь. Депрессия же постепенно тянет этот график вниз, пока даже момент пикового позитивного настроя уже не сможет перейти линию нормали, и твоя жизнь не превратится в вечный спад. Это момент, когда без активной психотерапии и таблеток уже не обойтись.

Моя депрессия прогрессировала также медленно и незаметно, пока в 2020 она не перешла ту самую красную черту и не побежала дальше спринтерской скоростью. Живя один, я больше не мог находиться дома, потому что пулеметом накатывали мысли о тотальном одиночестве. При этом выйти куда-то из дома не представлялось возможным, потому что мы говорим об апреле 2020 и наших "долгих карантинных каникулах". Затем это превратилось в невроз, из-за которого начались мелкие косяки в работе, за которые меня отчитывали, из-за чего невроз только усилялся и приводил к еще большему количеству косяков. А вы говорите, что вечного двигателя не существует.

Я почти не спал и не ел. Все мое общение с друзьями свелось к вываливанию на них потока мыслей о том, как мне плохо. Мое тело стали одолевать приступы неконтролируемой дрожи, а каждое уведомление в телефоне стало вызывать панику (вдруг это очередной втык за косяк на работе). Периодически на меня стали накатывать неконтролируемые истерики, хотя до этого в последний раз я плакал в детском саду, когда на новогоднем утреннике другой ребенок навсегда забрал у меня плюшевого синего зайца, который был подарен мне. И так вплоть до момента впадения в лимб у окна квартиры.

Врача я нашел себе быстро. Бывший главред самиздата «Батенька, да вы трансформер», Григорий Туманов, в тот период вел замечательную e-mail рассылку, в которой иногда он очень поэтично рассказывал о своей борьбе с депрессивным расстройством. Я не нашел ничего лучше, чем написать ему с мольбой о помощи, и, к моему удивлению, он ответил довольно быстро и отзывчиво. Григорий описал, какие первостепенные шаги стоит предпринять и как выбрать врача, за что ему бесконечное спасибо! Также он дал контакты своего психиатра, работавшего в Кащенко, самой известной в российской культуре психбольнице. К нему я по итогу и обратился. Тем более, когда еще выдастся возможность погулять по Кащенко.

Терапия пошла достаточно продуктивно: подходящие лекарства были подобраны с первого раза, а дозировки быстро устаканились в средних по селу значениях. Постепенно я начал чувствовать себя лучше, хотя бы число физически. Пропала тревожность и вечная дрожь в теле, время перестало тянуться как бесконечное и невыносимое ожидание нового удара под дых.

Я знал отношение своих родственников к психиатрии, и потому боялся рассказать им о том, что сел на антидепрессанты. Мне было бы безумно больно услышать в свой адрес "не придумывай глупостей, все твои депрессии от ничего не делания" и "стоит сесть на таблетки, никогда с них не слезешь". При этом мне было важно получить какую-то поддержку от близких, поэтому я рассказал об этом отцу как самому толерантному в нашей семье к подобным темам.

Разговор был тяжелый, я услышал и о ничего не делании, и о зависимости. Но когда посреди звонка я снова чуть не ушел в истерику, отец вошёл в мое положение, спросил, чем может помочь, и попросил держать в курсе своего состояния.

Тему "зависимости" в дальнейшем мы обсуждали с психиатром, потому что этот бзик волей-неволей возникал в моей голове после такого форса со стороны старшего поколения. В начале 2021 года, когда я уже продолжительное время был в норме, мы нашли компромисс и договорились попробовать с апреля постепенно снижать дозировки при условии отсутствия рецидивов и стабильности моего состояния.

К началу марта я был полон оптимизма и уверенности в своих силах, предвкушая момент, когда приду к врачу и скажу заветное «я готов, давайте попробуем снижать!». Помимо самой терапии я много времени уделял налаживанию нормального ритма жизни, начиная с режима сна, активности, и заканчивая проработкой собственных гештальтов. В общем, старался помимо лечения самой болезни вычищать почву для недопущения повторного провала в яму.

Но я не учел, что, будучи зацикленным на себе и своем состоянии, окружающий мир постепенно рушится, если не уделять ему должного внимания. Девушка, с которой я тогда встречался, также переживала тяжелый для себя период из-за постоянных переработок. Ей не хватало от меня внимания, а еще больше ей не хватало наличия рядом здорового партнера.

В один момент мой локальный эмоциональный провал совпал с периодом, когда ей самой было плохо и требовалась поддержка. Несколько часов мы провели за разговором, где я выслушивал ее, подбирая приободряющие слова, а также в очередной раз утверждал, что совсем скоро окончательно выздоровлю и буду для нее самым сильным и прекрасным принцем, который укроет ее от всех проблем. А когда после этого разговора я остался один на один с собой, то понял, что у меня нет сил не то чтобы решить чьи-то проблемы, но даже банально на то, чтобы заставить жить самого себя.

Это превратилось в новую истерику, итогом которой стало то, что мой партнер окончательно разочаровался во мне. Выяснилось, что последние месяцы рядом с ней был другой, здоровый молодой человек, который давал ей то, чего тогда не давал я. И она ушла, а моя менталка вспыхнула ярким пламенем нового срыва.

Когда по итогу в апреле психиатр добавил к диагнозу еще и тревожное расстройство, и мы пошли на повышение дозировок вместо понижения, к уже имеющимся и эволюционировавшим в новую стадию депрессивным покемонам добавились ощущение невероятной обиды за то, что вся тяжелая годовая работа пошла насмарку; и безысходность, будто я никогда не вырвусь из этого порочного круга.

Ярким показателем степени дерьмовости моего состояния после срыва было то, что я стал ежедневно пить по 4–5 таблеток сильного нейролептика, чтобы хоть как-то успокоиться и банально перестать дрожать. Для сравнения: до срыва я принимал по полтаблетки в день, а моя знакомая по терапии замертво засыпает от четвертинки. Но переживал я не из-за этого, а из-за «впустую потраченных сил». Сейчас я понимаю, что именно так депрессия деформирует твое мышление.

Ко всему этому добавилась и новая причуда. Врач, работа с которым до этого шла без каких-либо претензий, сильно изменила формат работы. Мы участили приемы, они стали проходить сначала в странных съёмных апартаментах, а затем и вовсе по вотсапу (естественно за полную стоимость). Она перестала выписывать мне рецепты на препараты, но дала телефон аптеки, которая доставит нужные лекарства и без него. На некоторых приемах она просто смотрела на меня, слушала мои наблюдения о себе и говорила: «Поняла, продолжаем как есть, встретимся через неделю. Оплати переводом по Сберу».

На все это стало уходить много денег, и мое и без того шаткое сознание начало строить теории заговора о том, что меня «посадили на иглу». О реальных мотивах врача я могу только догадываться, но вполне вероятно произошло увольнение из больницы и нежелание терять свою клиентуру. Но на попытку найти компромисс и объяснить, что у меня нет денег оплатить следующий прием, мне сказали «либо ты работаешь со мной на моих условиях, либо найди себе врача дешевле». Больше я ей не писал.

Встал вопрос, что делать дальше. Логично было бы найти нового врача, но страх «вечного плена» в лапах психиатров и антидепрессантов так сильно взял меня, что в голову пришла мысль: достать препараты без рецепта я сейчас и так смогу (спасибо врачу за наводочку), терапия у меня прописана, а логику повышения/понижения дозировок я вроде и так понял. Посижу пока на этих дозах, будет норм — начну снижать. Нет — найду нового врача. Здесь нужен дисклеймер, что я не рекомендую заниматься подобным самолечением и все такое, но сам тогда вряд ли мог поступить иначе. Так, словно герой «Побега из Шоушенка» я начал рыть выход из тюрьмы, которую сам себе и придумал.

Откровенно говоря, начал я без каких-либо надежд, параллельно спрашивая у знакомых про их врачей. По своему состоянию я откатился в период до начала терапии, и перспектива пройти весь этот путь заново была не очень радужной. Однако случилось то, чего я не ожидал, и что стало для меня ОЧЕНЬ приятной неожиданностью.

Несмотря на то, что моя депрессия сказала мне как в меме «Лёша, все хуйня, давай по новой», у меня уже был накоплен арсенал приемов и всяких мелочей, которые помогали мне локально улучшить мое ментальное состояние. Теплая ванна, чтобы расслабиться, сон в теплых носках, медитации. Наученный опытом, я стал уделять внимание не только «слушанию себя», но и невыпаданию из общественной жизни. Близких друзей у меня осталось по пальцам пересчитать, и я стал буквально заставлять себя больше общаться и выходить в свет. И суммарно с терапией, эффект которой был уже ранее доказан мной на себе же, дело попёрло.

В течение следующих нескольких месяцев в свободное от работ время мы объездили добрую часть центральной России. Затем несколько раз я поехал в сольные мини-путешествия, в которых ни разу не ловил себя на мыслях об одиночестве и прочем тлене бытия. Я снова почувствовал себя нормальным и здоровым человеком. И только тогда я понял, что несмотря на все осечки и откаты назад, тот опыт, который ты приобретаешь в процессе, никуда не уходит и помогает тебе двигаться еще дальше.

Вроде простая и универсальная мысль, которой не одно столетие, но чтобы ее действительно понять, у меня ушло почти 4 года. Сначала я боялся обратиться к врачу и садиться на антидепрессанты. Потом я боялся пропустить плановую таблетку и откатиться назад. Я боялся никогда больше не почувствовать себя здоровым человеком. А потом с осознанием этой мысли страх ушел. И стало чертовски легче.

В июле, когда у меня снова появилась уверенность в своем состоянии, я начал постепенно снижать дозировки. В сентябре я убрал из своего дневного рациона последние 25 мг, и с тех пор живу без антидепрессантов. В октябре у меня случился небольшой депрессивный спад, но его я смог преодолеть уже без медикаментов.

Недавно моей подруге, которую я старше на 2 дня, психиатр прописал такую же терапию, что и мне (смеюсь, что мы оба родились под влиянием депрессового Меркурия). При встрече я много рассказывал о подводных камнях терапии, тонкостях приема антидепрессантов и своем опыте. Но главное, к чему я призывал ее — это не бояться. Депрессия — это не приговор, и если просто разрешить этому случиться, то в какой-то момент ты обязательно найдешь из нее выход. И это будет не выход в окно панельки.