Долгий закат
Взволнованный официант на ломаном английском сказал, что кухня закрывается. Если что-то заказать, то лучше прямо сейчас.
— Ok, I got it, terima kasih, — ответил официанту Андрей, и обращаясь к Арине добавил: — Что-то рано они сегодня.
— Ну и ладно! Я больше ничего не хочу, — ответила она.
Солнце валилось в закат. Оранжевый цвет заливал небо, всполохи облаков перебивали ровный градиент. Лес тянулся до самого горизонта, и только несколько высоких баньянов поднимались над ровным зелёным полотном джунглей. Внизу, образуя петлю, бежала мелкая речка. Дождя не было давно, отчего река потеряла свою силу и обнажила черные камни, проросшие вдоль по извилистому дну. Рисовые террасы поднимались от самого берега и были уже зелены. Частокол вытянутых пальм отделял террасы от речного русла. Шумели цикады. Закатное солнце уже не так сильно обжигало зноем дня.
— Если б ты должен был умереть в этот вечер, — спросила Арина, — как бы ты хотел его провести?
Андрей смотрел на яркие, стальные отблески реки.
— Постарался бы в этот вечер слушать только себя, — ответил Андрей.
— Значит, ты хочешь провести последний день без меня, — смеясь, сказала Арина.
— Да я просто шучу, — сказала она.
— Арина, а твой ответ?.. — проговорил Андрей. — Как бы ответила ты? Что бы ты делала в свой последний день?
В эту секунду в кафе из-за стойки вдруг послышался шум. Официанты и бармены оживленно о чем-то затараторили на бахаси. В кафе почти не осталось людей. Андрей с Ариной поглядывали по сторонам ничего не понимая. В дальнем углу пьяного вида европеец, единственный кроме них посетитель, сидел расслабленно и, не обращая ни на что внимания, допивал остатки «Блэк Лейбл». Пустая бутылка стояла рядом с ним на столе.
— Что там происходит? — нервно спросила Арина и посмотрела в сторону кухни.
Пьяный европеец опустил со стуком стакан и тоже посмотрел в сторону шумных балийцев.
— Наконец-то всё это кончится, — проговорил себе под нос европеец.
На нем была пестрая гавайская рубашка, чёрные брюки и коричневые биркенштоки. Одежда не новая, но в приличном состоянии. На руке часы “Patek Philippe” с золотым браслетом, на которые он долго глядел прищурив глаза. Лет ему было за пятьдесят, и судя по его загару, на Бали живет давно.
— Говорю же, всё! — сказал мужчина и посмотрел на Андрея. — У них старое поверье, — он указал на местных, — я знаю его, я изучал их культуру, — продолжил он, рукою описывая в воздухе круг. — Наступит день, когда солнце не зайдет.
Европеец допил из стакана виски.
— Вот они и суетятся. А если солнце не зайдет, то что это значит? — спросил он Андрея.
— Ну, это с какой стороны посмотреть, — сказал европеец, усмехнулся и выпил еще. — Нам осталось совсем немного. Посмотрите на закат.
Андрей взглянул на Арину. Она бесшумно смеялась, прикрывая рукой рот.
— На Бали, что хорошо? Темнеет в одно и то же время. Знаете во сколько? — обратился он к собравшимся уходить Андрею и Арине.
— Я живу здесь уже год. И каждый день темнеет всегда в шесть тридцать, или около того, — сказал Андрей.
— Именно! А сейчас, — европеец постучал по часам на руке, — уже половина девятого. Так что всё, — сказал он и усмехнулся.
Андрей посмотрел на часы в телефоне. Сети не было. Часы показывали 20:33.
— Телефон глючит, — сказал он немного встревоженной Арине.
— Ладно, пойдем, — ответила она.
— Удачного вам конца света, — сказал он с доброй улыбкой европейцу. Тот поднял пустой бокал и пьяно улыбнулся щурясь от солнца.
Андрей оставил деньги на столике. Подмигнул Арине, взял её за руку и повел к парковке мимо цветущих франжипани. Вдоль каменной дорожки лежали опавшие белые цветки.
Они вышли на парковку. Андрей завел оранжевый X-Max. Надел шлем с тонированным стеклом. Арина прыгнула сзади и обняла его. Он посмотрел на неё в боковое зеркало. Она состроила смешную рожицу и показала язык. Ветер распушил её светлые длинные волосы. На ней — узкие тёмные очки, розовая майка на тонких лямках.
Андрей завел байк. Погладил Арину по гладкой шёлковой коленке и они выехали на дорогу. В этом месте всегда была пробка: байки, чёрные «тойоты», узкие «судзуки» застыли в бесконечной очереди.
Змеиный изгиб дороги, деревья по обочине. Байки протискиваются между застрявших грузовиков и автобусов. Поток — в сторону Чангу, однако обычно он в обратном направлении. Закат проливался сквозь деревья у дороги и раскрашивал асфальт пятнами подтаявшего солнца.
Оранжевый байк юрко проплыл сквозь поток и свернул на первом перекрестке.
Вилла Андрея находилась в пяти минутах езды. Белый забор, деревянная резная дверь в экзотическом балийском стиле. Напротив — рисовое поле. Мычат лягушки. Во дворе скромная поляна с ровным газоном. У забора три высокие пальмы. В их кронах застряло уходящее солнце. Перед окнами дома ровным полотном натянута бирюзовая вода бассейна. Вилла выглядит как несколько белых кубов, составленные беспорядочно вместе. Прямая крыша. Зашторенные наглухо трехметровые окна в пол. Арина здесь в первый раз. Это их третья встреча.
Андрей скинул розовые кроксы и включил светильник. Ему было комфортно с зашторенными окнами. В комнате — самый минимум вещей: деревянный стол, чёрное кожаное кресло, кровать и белый светильник. На столе серый макбук и пара блокнотов. Несколько абстрактных картин на стенах.
Арина села на край кровати. Андрей подошёл ближе, и она, мягко притянув его к себе, внезапно повалила на постель и уселась сверху.
— Тебе не жарко? — спросила она.
— Не знаю, — сказала она и посмотрела в сторону окна.
Белая полоса света стекала со штор на бетонный пол.
Кондиционер в комнате работал постоянно. Горела цифра: +16. Во время влажного сезона он не справлялся.
— Ой, а у тебя бассейн такой классный, — сказала Арина, легко спрыгнула с кровати и подошла к зашторенному окну.
— Да, но я уже и не помню, когда последний раз в нём плавал, — ответил Андрей и подошел сзади.
Она развернулась, посмотрела ему в глаза. Взяла двумя пальцами пуговицу его рубашки. Расстегнула. Он положил руки ей на талию. Она расстегнула ещё одну пуговицу. Его руки скользнули по её коже пахнущей солнцем. Наконец, последняя пуговица поддалась. Рубашка упала на пол. Арина едва касалась его тела острыми ногтями.
Розовая майка Арины полетела на каменный пол следом. Смеясь и путаясь в упавших вещах, они неловко повалились на кровать. Арина едва не скатилась с краю и громко рассмеялась от этого. Затем положила руки Андрея себе на загорелую грудь, на которой выделялись белые треугольники от купальника. Резким движением Андрей опрокинул Арину. Она лежала на спине, раскинув руки.
— Ну и что мне с тобой делать? — спросил он. Его пальцы касались её живота, груди, шеи, замерли на губах.
— Всё, что захочешь, — прошептала Арина и вдруг указала на стену за его спиной: — Там что-то странное...
Андрей повернулся, Арина хитро повалила его на постель и снова оказалась сверху.
— Ах, вот как! — возмутился он, улыбаясь.
Арина рассмеялась и принялась расстёгивать его брюки.
Вдруг в её лице что-то переменилось и она замерла.
— Можно я просто полежу рядом? — тихо спросила она и прилегла рядом с ним.
— Конечно. — сказал он и обнял её крепче. — Если хочешь, просто поспим.
Со стороны улицы вдруг послышались звуки барабанов, ритуальные распевы, звонкие удары гонга. Издали начали раздаваться сигналы автомобилей и байков, увязших в пробке.
Андрей встал, подошел к окну, отдернул штору. Мимо забора медленно шла ритуальная процессия. Печеланги шагали во главе, местные несли подношения: небольшие корзинки, наполненные рисом, цветами франжипани, лепестками гортензий, печеньем и дымящимися арома-палочками.
С рисового поля напротив нервно взлетели белые аисты. На Бали они непривычно маленькие, не такие, как дома.
Солнце холодно рябило в воде бассейна.
Андрей зашторил окна и вернулся в постель. Арина уже спала.
Арине снился прошедший день — всё было до странности ярко и правдоподобно. Она чувствовала мокрый, горячий ветер в лицо, помнила как мышцы Андрея напрягались под её ладонями, когда он вел скутер по узкой горной дороге. Они проехали километров шестьдесят, в попытке найти в джунглях водопад Баньюмала, о котором кто-то шёпотом упомянул накануне.
Окружала пестрая зелень джунглей, дороги вились серпантином, и от этого голова шла кругом. Они наткнулись на небольшую стаю обезьян и остановились посреди дороги. Обезьяны нагло рассматривали их, перекрикивались, хватались за ветки. Обезьяна — подросток подбежала ближе и попыталась стянуть у Андрея солнечные очки. Арина смеялась.
Через несколько поворотов дорога упёрлась в тупик. Пришлось разворачиваться, и в стороне, у обочины в мангровых корнях, они увидели варана — длинного, тяжёлого, надменного. Он глянул на них лениво, даже брезгливо, и также медленно и вальяжно, ушёл в глубину леса.
Они спустились к океану. Арина удивилась, как быстро вечернее небо меняется: сперва оно было пудрово-фиолетовым с лёгким мерцанием, а потом разлилось цветом охры и лаванды. Они плавали в тёплых волнах, Арина помнила горечь солёной воды на губах.
Вот они уже на вилле, в бассейне: тихая вода спокойна и отражает чуть дрожащий лунный круг, разбивая его на осколки холодного света. На востоке разгорался рассвет, заливая всё видимое белым сиянием. Становился всё ярче — не ослеплял, но удерживал взгляд, не давая отвести глаза.
В этот момент Арина проснулась. Сон улетучивался, но в груди оставалось тревожное чувство. Андрей спал рядом.
Они, казалось, проспали всю жизнь. Арина откинула сбитое в кучу одеяло и мельком взглянула на спящего Андрея. Он лежал на боку, спиною к ней, и она, едва касаясь, провела пальцами по его спине. Андрей поёжился, и Арина ощутила, как он улыбнулся сквозь сон. Она тихо выскользнула из постели. Подошла к зашторенным окнам, распахнула их, и солнце осветило комнату. Затем без всякой неловкости она спустилась во двор, обнажённая и лёгкая, как цветок с невидимой ветки. Поток света подхватил её, а плотный, пряный от пыльцы воздух окутал шёлковым шлейфом.
Солнце за чёрными ребристыми стволами пальм стояло неподвижно. Сквозь тонкую прядь волос Арина прищурилась: лучи света ласково касались её кожи, согревая плечи, шею и разливались по всему телу. Запах нагретой земли и цветов, голоса птиц, звуки барабанов вдали — всё это переплеталось в причудливый, тошновато-сладкий сироп.
Каменный бортик ограждал бассейн, Арина прошла по нему и коснулась ступнёю поверхности — глубоко-голубой. Вода оказалась горячей, словно не успела остыть за ночь. Затем Арина сошла на ярко-зелёный газон, будто кто-то выкрутил цветовой регистр на максимум. Трава была мягкой и сухой.
Арина прошла вдоль забора и провела рукой по острой, выгнутой, словно хвост попугая, геликонией. Коснулась красных кончиков эрегированных цветков антуриума и потрогала высокие пёстрые листья кротонов. Цветистая изгородь скрывала скучный белый бетонный забор.
На цыпочках, осторожно, почти танцуя, прошла в дом по дорожке из чёрной плитки. Горячий камень обжигал её розовые ступни. Она налила из кулера воды — вода оказалась неожиданно тёплой. В комнате, за стеклом огромного зеркала, перед нею возникла грустная двадцатилетняя девушка с распущенными светлыми волосами. Она сделала шаг вперед, подняла голову, искоса посмотрела себе в лицо, будто не узнавая эти глаза, этот лоб, эти руки.
Она развернулась, подошла к постели и принялась будить Андрея. Склонив голову, она шепотом произнесла: «Просыпайся…»
— Который час? — спросил Андрей, не открывая глаза.
— Не знаю, но уже светло, — она потянулась за телефоном. — Ой, еще совсем рано, всего 5:50. Я, кстати, думала, тут поздно светает.
— Вроде бы сегодня перевели на летнее, — пробормотал Андрей и зарылся в подушку.
— Тогда еще поваляюсь, — сказала Арина и легла рядом.
— Хотя, погоди, — Андрей открыл глаза, — часы переводят в конце месяца. А у нас сегодня, какое число? Десятое.
Он встал с постели и посмотрел в раскрытые окна. Во дворе виднелся бассейн и белые шезлонги. До сих пор еще звучали звуки барабанов со стороны дороги. Андрей встал, подобрал с пола одежду, быстро оделся и вышел во двор. Посмотрел на солнце, замер, — и вдруг, резко развернувшись, вернулся в дом к лежащей на постели Арине.
— Солнце на том же месте, где и вчера вечером!
— Ну и что? — повернувшись сказала она.
— Ты помнишь, что говорил тот чувак в кафе?
— Он говорил, что солнце однажды не сядет. Оно и не село.
Арина продолжает растерянно смотреть:
Они быстро собрались и не закрывая виллу выехали на дорогу. Пробки уже не было, повсюду на асфальте валялось битое стекло и несколько байков лежали у обочины.
— Куда мы едем?! — перекривая шум мотора, спросила Арина.
Байк разгонялся. На обочине становилось больше мусора. Местные побросали всё. Со стороны храмов слышалось пение и удары гонга и барабанов. Андрей выжал ручку газа и байк понесся быстрее. Арина вцепилась в Андрея и смотрела по сторонам. Дорога петляла. По небу пронеслась стая обеспокоенных птиц.
Местные дома с открытыми дверями, тут и там валялись корзинки с подношениями. Из ворот одного из храмов тянулась темно-красная жижа, размазанная по земле. Валялись перья будто бы наспех ощипанных куриц. Из храмов доносился звук глухих барабанов. Истошные коллективные крики. Солнце слепило и жгло.
Они ехали к северу острова, и чем ближе приближались к порту, тем тяжелее становилась атмосфера. Заброшенные байки валялись на обочинах, двери домов были распахнуты настежь, в воздухе висел сладковатый запах гниющих фруктов и цветов. Местами на асфальте виднелись следы костров, а вокруг — разбросанные корзинки с подношениями.
— Что это? — с тревогой в голосе сказала Арина, прижимаясь к его спине.
— Люди решили, что надо уезжать, — ответил он, осторожно маневрируя среди брошенных автомобилей и упавших деревьев.
Они ехали на север Бали и спустя час подъехали к порту Челукан-Баванг. Обычно спокойный грузовой и круизный порт, в сорока километрах от Сингараджи, выглядел как эпицентр хаоса.
— Нет смысла ехать дальше, — сказал Андрей, останавливая байк.
Арина молча смотрела на панораму ужаса, прижимая ладонь ко рту.
Десятки людей толпились возле причалов, бросали багаж, старались поскорее уплыть с острова. Туристические автобусы стояли покинутыми, двери распахнуты настежь, вдоль дороги разбросаны сумки и чемоданы. Со стороны пляжа Ловина, там, где обычно плавают с дельфинами, долетали вовсе не восторженные возгласы туристов, а звуки паники и крики. Люди пытались добраться до кораблей, стоящих в море.
В сторону Сингараджи, второго по величине города острова, тянулась бескрайняя вереница брошенных автомобилей и байков.
— Безумцы! На что они надеются?! — сказал Андрей. — Они думают, конец света наступит только на Бали?
— Давай вернёмся обратно, — тихо сказала Арина.
— Ты спрашивал меня там, в кафе, как я хочу провести свой последний день. Вот так, — Арина кивнула в сторону беспорядков. — Вот так мне совсем не хочется. Поехали обратно?
Они развернулись и помчались обратно, стараясь как можно быстрее оставить хаос позади. Дорога казалась еще более пустынной, ветер шевелил листья пальм, из некоторых храмов валил дым и доносились удары гонга. У леса обезьян они заметили сидящую у дорогие макаку в солнечных очках которая грызла сувенир в виде фалоса.
Арина рассмеялась, достала телефон успела и сфотографировать.
Сеть всё так же не ловила.
Кафе встретило их тишиной и пустотой. На столиках остались нетронутые стаканы, несколько кокосов с белыми трубочками, чей-то забытый телефон.
— Я так устала, — прошептала Арина, опускаясь на траву, в тень под высоким баньяном.
— Давай просто немного полежим.
Солнечные лучи мягко пронзали густую крону дерева, переплетались, сходились, сливались золотыми нитями. Свет дрожал, переливался, стекал причудливыми узорами по листьям и щупальцам ветвей, опутанных лианами. Бронзовые осколки неба проглядывали в тёмной листве. Птицы звонко кричали высоко в ветвях, которые, казалось, касались самих облаков.
Дерево было укрытием, способным защитить от любого зла. Андрей и Арина лежали не закрывая глаз, наблюдая за игрой света в ветвях райского древа.