Имя в зеркале (ничьи дневники)

Вчера я каталась на роликах; солнце святило высоко, из леса слышались лягушки, кузнечики и стрекозы. Ветер пах поджаренным эвкалиптом... Я вспоминала, как однажды, много лет назад я тоже каталась на роликах, но была тогда влюбленна. Мой парень три месяца собирал мне деньги на эти ролики, набарыжил, если выражаться на уличном; в тех условиях это был единственный источник заработка, особенно если тебе 16 и ты живёшь в четырёх стенах, но с коврами... Были и другие способы заработка для подростков, гораздо хуже, так как многие "взрослые" были не против попользоваться гневом и злыми талантами травмированных детей...

Тогда я каталась на площадке "не нашей зоны", и это была единственная площадка, где можно было кататься, а мой парень сидел часами и охранял меня. Когда не мог сам, то слал своих друзей, и это было очень забавно. В то время я просто наблюдала за ними, сейчас я понимаю, что условия творят человека. Кто их осудит? Если они вынуждены были быть хищниками. Истории с забивами, разборками, фингалы и кровоподтёки, пятна крови на снегу, разбитые окна и осколки, которые я столько раз вытаскивала из чьих-то рук - наполняли нашу реальность. Всё это складывалось и раскладывалось заново с каждым днём, как трёхмерная книга...

Они может быть и хотели бы оставаться подольше детьми, кто-то всё ещё коллекционировал сотки, кто-то разглаживал монетой фантики и рисовал своё имя замазкой на всех лавках. Во многих прозревали потенциальные таланты; я помню Глеба, который загребал капиталы, стряпая под заказ любовные письма девчонкам, отвечал результативно в чатах и брал почасовую плату... Он как-то рассказал мне, что когда ему было 4 года, и у них дома собирались мамины подруги, то он забирался под стол, рассматривал ноги и заглядывал под юбки, и уже тогда знал, что нравится женщинам... Кто-то круто рисовал и разрисовывал кеды, кося под брэнды, хотел делать татуировки, но кроме якоря и русалки, ничего не было востребовано на районе. И все эти талантливые руки были уже до локтей измазаны криминалом... К 17 годам у каждого уважаемого подростка был набор подвигов, за которые можно было посадить. И такие многообещающие юные бандиты, конечно же, не проходили мимо глаз и ушей старых опытных волков... Но кто их осудит? Это как судить отражение в зеркале... Микрокосмос подобен макрокосмосу, ищите виновных выше...

Мне часто говорят, почему все на твоих картинах будто побитые, все с ссадинами и кровоподтёками... Тебе нравится боль? Нет, мне не нравится боль, я не хочу страданий и не ищу душевных мучений, я просто научилась так чувствовать мир. Все эти раны стали для меня символом, и они всегда свежи на холстах, потому что живы во мне... И каждая из них, как сигилла, в которой сжаты целые истории, со всеми оттенками чувств и эмоций. У меня есть любимые, есть заветные, есть сакральные, а есть и жуткие, но от этого не менее любимые...

Есть шрамы на руке, такие же были и у моего парня. Однажды, когда мы ещё не целовались и не существовало слово selfie, он подобрал пса, покусанного, полу-живого терьера; выходил его и решил сделать похожим на себя. Я назвала его Тайлер, потому что мы читали Бойцовский клуб и хотели победить боль. " Ты должен научиться драться, чтобы больше никто никогда не смог причинить тебе зла" говорил он Тайлеру, и растил из него Цербера. Как-то раз Тайлер сцепился с двумя бешеными псами, и мы руками разжимали их челюсти с его шеи. В итоге, мой друг прибил их кирпичом, и мы понесли раненого Тайлера ко мне домой, просто потому что были близко и рассчитывали на помощь бабушки. Началась возня, всё было в крови, пёс плакал; мы положили его в ванну и стали обливать горячей водой, чтобы смыть грязь и понять где раны. Мой "милый друг" внезапно перестал суетиться, выпрямился и замер. Он стоял неподвижно с намагниченными глазами и смотрел в зеркало. Я тоже замерла, и, проследив за его взглядом, покраснела до дрожи. Зеркало ванны запотело, и на его поверхности выступило его имя, обведённое в сердце...

Сейчас я катаюсь на роликах по просторным дорогам мадридского лесопарка, дует жжёный солнечный ветер, пахнет соснами и эвкалиптом. Я в безопасности, никто не придёт бить меня или бросать в меня камни, никто не будет вынужден защищать меня и помогать мне переодевать ролики, чтобы бежать, сломя голову, на "свою территорию"... Я смотрю на то самое небо и понимаю, как мне пусто... Как пульсирует во мне эта необъятная бесконечная пустота... Я больше не ищу ответов и не пытаюсь что-то изменить, я просто принимаю, что то, что однажды было искажено, уже никогда не сможет быть идеальным...