Самурай
Я шёл на звук
через леса,
был тих как сон,
как Навь невидим;
напрягая слух,
и веря в чудеса,
ступал на звон
чудесных струн.
Чей дух звучит,
аккорд плетёт
из талых нот,
что спят во льду
с Эллинов пор?
Искал всю ночь
мотался об землю,
как клубок;
нашёл во вне,
где мира край
зовут восток:
Ты воин – самурай,
последний крик
убитых Айн;
зачат сиянием искр,
воспитан в логове
цветка, не видел рай
таких цветов - Сакýра
огненных дубов..
Я на тебя смотрел,
как бог на лотос,
что цветёт в грязи
и всё скользит с него,
и злоба и любовь,
и гнев и мишура
и зависть
крашенных цветов.
Я развивал копну
волос, оставив
шапочки мимоз,
я портил косы,
пряди рвал на
локон хаос и пушил;
зимой кусал за щёки,
красил губы, был
жестоким, украшая
то в мороз, то в пух,
то в пятна солнца
одевая... Был и прок,
я охранял тепло,
гнал прочь и мух и ос,
и, призывая дождь
из звёздных слёз,
когда стонал от боли,
я смывал с тебя
тоску и скорбь.
А ночи напролёт
я собирал по эфиру
песни; вихрем
приносил тебе,
как вестник красоты;
читал легенды и мечты
подлунных трав
и сонных ив; и слушал
с ночи до утра
чудесный звук
твоей души…
Никто так в мире
не звучит…
Как только ты
глаза на небо возносил,
искал свой путь:
«как быть полезным
чем-нибудь и чем ещё,
есть ли угрозы добрым
людям, есть ли зло
под небосводом»,
я же, тут же воскрешал
в сердцах людей
твои слова,
писал стихи и прозу
из идей и кодом морзе
отправлял на воздух
девственных земель.
Я был с тобой,
всегда;
как не разлей водой,
одной рукой
сражал врага,
колол щиты чужих;
толпой свирепых волн
я разбивался о ряды,
о лагеря, о замки;
корабли топил,
тянув на дно за якоря,
вокруг шептались:
«Боги с ним», а это я…
И ты не умалился,
не пошёл за славой тще,
не стал пророком лже
твой дух парил и вился,
уподобляясь тишине
степных долин,
лесных ключей…
Я возгордился,
что нашёл в тебе
ребёнка пламенных очей;
и смысл дружбы
Яви и теней
познал, а то -
есть мудрость
древних змей...
Но замысел у зла,
как голод
скрещенного пса,
искал века исподтишка
манеру выразить себя...
Обманом чувств -
кося под веру,
в ум тебе вселили
смрадную химеру,
что меняла дух
на смуту, пыл в мятеж,
на ложь огонь и в прах
надежду,
а храбрость в гнев,
и в грех рядила
самый ценный тотем
человека -
подвиг сердца...
И ты пал...
И я не знал,
что новый враг
не носит щит,
не точит меч,
а варит яд на языке
и брызжет им,
травя, в уме...
Я дул как мог,
как маг сменил
за сотню форм -
был шторм на водах,
был торнадо, сбил
сугробы с гор,
был ураганом
без пощад, как Дориан;
навёл зудящий дух
туман и смог, довёл
до смерча сам себя,
но не помог! Не сдул,
на усилия не смотря,
с губ поцелуя смерти!
Истёрся и занемог…
Как сад камней
ты был загадка, чьей
фантазией рождён?
Закладка в книге чувств,
любимая глава Творца,
она, вся перечитана
от а до я.
Бог знает наизусть!
Из чьих заклятых уст
закон вещает
зодчий судьб?
Убит мой друг;
забрал из мира
культ красиво...
Меркнет звук,
и только вялый гул -
осадок мира,
мает тишину
томимо…
Я же одичал,
и в гневе снёс
колокола,
обиженный на Бога,
сжёг дотла все крылья
ангелов его.
Око за око, зуб за зуб!
Я злюсь! Я сгусток зла!
Избита мной скала,
до нефти вскрыл ударом
дно, извёл в цунами
стаи вод. Пульнул
в Меркурий самолёт,
с тех пор хромает
влево тот…
До града взбил
на небе лёд,
убил всю плоть
плодов земли и слёг
в глуши забытых гор…
Я вор весны;
я не плодил пыльцу,
не буду и не хочу,
вот мой ответ;
с тех самых пор
детей деревьев
больше нет.
Трудились в пот
все маги и колдуньи,
добрались до звёзд
мольбой, и взор свой
в землю обратив,
века спустя, одно
родили, окрестив
Сакура в честь тебя,
но с тайной шкурной
целью -
ублажить меня.
За годом год ходил
по кругу, час за днем
считали люди.
Счёт вели
от деда к внуку,
отмывались от поруки...
Хором душ молили небо,
мор и голод сёк тела,
и, вопреки зимы
столетней, зацвела
на пне Сакура,
ожила, как тень
от Бога… А я взял
и сдул
за один день...