87 - Анандамурти: годы в Джамалпуре

Баба проводил беседы, обучая коллег. Но он при этом никогда не отказывал в личном совете, когда к нему приходили со своими проблемами и вопросами. Баба также мог отозвать кого-то в сторонку, если видел, что тот совершает неблаговидный поступок. Однажды вечером в общежитии, где жил Пулак Рэй, поднялся шум. Пулак потребовал, чтобы один из его соседей по комнате нашёл себе другое жильё и выселился из-за проблем, которые он создавал всем остальным жильцам. Последовал жаркий спор, который едва не закончился дракой. На следующее утро Баба пришёл в офис, выпил стакан воды и провёл свою привычную беседу. Закончив, он подозвал Пулака и попросил его сесть рядом.

- Я говорил тебе избегать ссор, - сказал Баба, - зачем ты вчера скандалил в общежитии?

Пулак растерялся. Он попытался всё объяснить, прекрасно зная, что нет смысла беспокоить Бабу вопросом, откуда он узнал о ссоре.

- Я – ответственный в этой комнате, - сказал он, - и если кто-то создаёт другим неудобства, эту проблему должен решить я. Я сделал человеку замечание, но он меня не послушал. Что мне оставалось делать? Просто промолчать?

- Нет. Сначала надо дать человеку понять, чего от него хотят, сказать ему об этом спокойно и рационально. Если он всё также не понимает или не слушает, тогда нужно принять меры для выселения, но никогда не прибегать к физической силе. Ты должен контролировать свой гнев.

- Так что, я не должен был делать ему замечание?

- Я не говорю, что ты был неправ. Хати кале базаар, куттха боке хазаар.[1] Когда слон идёт через рынок, выбегают собаки и лают на него. Но разве слон обращает на них внимание?

- Но так он никогда ничего не поймёт. Пожалуйста, Прабхат-да, поговори с ним так, чтобы он понял.

Баба согласился. В тот вечер, придя с работы Пулак, сказал нарушителю П.К. Гхошу, что с ним хочет поговорить Прабхат Саркар.

- То есть, ты хочешь, чтобы Прабхат-да меня выругал? – ответил П.К. Гхош, - ещё этого не хватало.

Когда Пулак рассказал Бабе о его реакции, Баба попросил передать, что не будет его ругать. Однако несмотря на это, Гхош отказался встречаться с Бабой. На работе, увидев Бабу, он отворачивался или шёл в другую сторону. Когда Гхошу нужно было поговорить с Пулаком, он просил, чтобы кто-нибудь вызвал его из офиса. Постепенно Гхош изменил своё поведение, и проблем с ним в общежитии больше не возникало.

Так было каждый раз, когда кто-то из нас совершал ошибку. При первой же возможности Баба отзывал его в сторону и давал понять, что так поступать нельзя. Однажды вечером я выкурил сигарету. На следующее утро, как только я вошёл в офис, Баба подозвал меня и спросил:

- Пулак, где ты был вчера вечером?

Я сказал, что приехала футбольная команда восточных железнодорожников. Мы сыграли против них матч, а потом была вечеринка. На что Баба сказал:

- Я тебя не об этом спрашиваю. Зачем ты курил там?

Я попытался уйти от ответа, но, когда он повторил вопрос, я признал ошибку. Он сказал, что курение портит лёгкие и печень.

- Я больше не хочу знать, что ты куришь или жуешь орех бетель. Это мой строгий наказ тебе.

После этого я больше никогда не курил. Каждый раз, когда мне хотелось покурить или пожевать орех бетель, я вспоминал, что дал Бабе обещание.

Я знал, что он всегда со мной и видит все мои действия. Каждый раз, когда у меня возникало желание сделать что-то плохое, мне становилось страшно. Я знал, что, если совершу какой-то проступок, утром Баба меня выругает. Этот страх всегда сдерживал меня. Строгость Бабы была маяком для всех и каждого. Он указывал даже на самые маленькие мои ошибки. На следующий день утром он подходил ко мне и говорил: «Ты совершил такой-то и такой проступок по отношению к такому-то и такому человеку. Это было неправильно с твоей стороны». Если я пытался оправдаться каким-то образом, он садил меня рядом и объяснял, почему я был неправ. Это случалось каждый раз, когда я делал ошибку по отношению к моему другу, в семье или в офисе. Иногда Баба говорил: «Сейчас такой-то совершает ошибку. Смотри, никогда так не поступай».

Таким образом Баба воспитывал всех нас – Вимала Кумара, Гаура, Шиву Шанкара, Ганеша Джху, Пакиру, Вьёмкеша Митру – всех, кто был близок с ним. И он никогда не ругал нас в присутствии других. Баба всегда отзывал виноватого в сторону и разговаривал с глазу на глаз. Он всегда говорил очень тихо, чтобы никто из сидящих за соседними столами не мог его слышать. То, как Баба ругал нас, было самым удивительным. Он разговаривал с нами в очень интересной и трогательной манере, и это могло затянуться на час или больше, но мы всегда считали такие разговоры очень приятным опытом. Если кто-нибудь извне прерывал разговор, Баба просил вернуться к нему немного позже.

Даже те, кому Баба не делал замечания за ошибки, не дерзали вести скверные или праздные разговоры в его присутствии или где-то поблизости. В помещении, в котором располагался наш офис, коллеги проявляли молчаливое почтение, находясь рядом с Прабхатом-да. Никто никогда не курил ни в офисе, ни где-либо в его присутствии. Баба редко вставал из-за стола, разве только по естественной нужде. Даже старшие сотрудники, если у них было какое-то дело к Прабхату-да, редко вызывали его к себе. Обычно они сами приходили к нему и спрашивали совета. Все старались вести себя так, чтобы ничем не вызвать неодобрение Бабы. Баба всегда разговаривал с улыбкой на лице. В моменты, когда атмосфера в офисе становилась слишком напряжённой, Баба поднимал настроение, рассказывая весёлые истории, чем заставлял всех смеяться.

Одним из аспектов личности Бабы, который больше всего восхищал его коллег, было то, что любые знания лились из него как из неисчерпаемого источника. Они касались как философии или истории, так и событий личной жизни каждого. Вимал Чандра Митра был другом детства Бабы. Друзья снова сблизились, когда он вскоре после Бабы поступил на работу в бухгалтерский отдел.

С тех пор я не решался встречаться с ним, потому что чувствовал, что могу легко потеряться в нём. Моя голова сама по себе склонялась перед его чистой глубокой личностью. Если кто-то задавал Прабхату вопрос, он отвечал на него так подробно, как если бы был специалистом в этом вопросе. Всех коллег это восхищало. Мы часто вместе читали газеты. Пока я просматривал заголовки, он заканчивал читать всю газету. Потом он рассказывал самые важные новости, чтобы мне не приходилось их читать, или указывал на статьи, достойные внимания. Спустя несколько дней он задавал мне по ним вопросы, но я не мог ответить, так как к тому времени уже всё забывал. «Если ты дотронешься до большого пальца моей ноги, ты всё вспомнишь», - говорил он. Я касался его пальца, и в то же мгновение вся забытая информация мгновенно вспыхивала в моей памяти. Я мог всё пересказать. Однажды Бубу-да объяснил, что все подобные феномены основаны на определённой теории, но я уже не помню её подробностей. Когда Бубу-да её описывал, он также упомянул, что все люди связаны между собой.

Однажды он говорил на какую-то тему. Обсуждение закончилось, но в моей голове остались вопросы. Когда мы уже расходились, Бубу-да спросил меня, остались ли у меня какие-то сомнения или вопросы, на которые он не ответил. Мы продолжили беседу, и он ушёл только после того, как ответил на все мои незаданные вопросы. Так бывало очень много раз. Иногда я чувствовал необходимость спросить его о чём-то, но мне не хватало смелости подойти к нему. Бубу-да сам подходил ко мне и спрашивал, не хочу ли я о чём-нибудь спросить его. Я и мои коллеги чувствовали одно и то же: наши мыслеволны отражались в его разуме, как картинки на экране в кинотеатре.

Однажды утром в понедельник Гукул спросил Бабу, как ему удаётся узнавать, что находится в разумах людей.

- За этим стоит особая техника, особая наука, - сказал Баба, - но об этой науке никто не знает.

Баба пояснил ему, как это работает, но объяснение было слишком сложным для понимания. Тогда Баба взял его за палец.

- Сейчас скажи мне, что ты делал вчера после полудня в Монгхире, гуляя вдоль реки?

Обычно Гукул все воскресные дни проводил за игрой в футбол, но в это воскресенье он пошёл на реку. На вопрос Гукула, откуда он это знает, Баба ответил:

- Как я уже объяснил, ты рассказал мне об этом сам.

Теория Бабы также объясняла его знание будущих событий. Н.К. Гангулли любил поговорить с Бабой на философские темы. Когда они обсуждали тему коммунизма, Баба каждый раз объяснял, насколько губительной является коммунистическая философия для человеческого общества. Однажды, ещё в 1955 году, во время обеденного перерыва Н.К. Гангулли спросил у Бабы о будущем коммунизма.

- Прабхат-да, насколько широко в мире сможет распространиться коммунизм?

- Коммунистическая философия нереалистична, она идёт вразрез с человеческим духом. Пройдёт ещё немного времени, и ты увидишь, как эта теория станет полностью нежизнеспособной в обществе.

Здесь присутствовали Нирен и ещё несколько человек. Нирен спросил, увидят ли они это своими собственными глазами.

- Да, это случится при вашей жизни. До конца столетия вы увидите, как развалится на части Советский Союз, а я увижу только начало этого процесса, но не конец.

В начале шестидесятых Баба разговаривал с Гукулом на ту же тему.[2] Объясняя недостатки социальной теории в России, Баба сказал:

- Они движутся в ложном направлении, и вскоре коммунизм там прекратит существование. Я написал социальную теорию, и однажды этой теорией начнут пользоваться во всём мире, даже в России. Понимаешь, невозможно быть счастливым в этом мире, если ты не следуешь своей дхарме. Можно достичь чего-то другого – экономического успеха, славы и известности, но без дхармы почувствовать себя удовлетворённым невозможно. Ни один день в моей жизни не прошёл без утренней медитации до завтрака, хотя бы на час или полтора. Медитация – это самое главное. Человек должен помнить о Боге и стараться представлять, что Бог находится везде и во всём.