92 - Анандамурти: годы в Джамалпуре

8 июня, через две недели после ДМЧ в честь Ананда Пурнимы, Нарасингх, пожилой преданный из района Тримохан приехал в Джамалпур, чтобы встретиться с Бабой. Когда Баба пришёл в джагрити, Нарасингх сказал, что наступило его время покинуть тело. Баба взял руку ученика и посмотрел на ладонь.

- Нарасингх, почему ты так говоришь? Ты не должен так думать.

- Ты не обманешь меня, Баба, - ответил Нарасинг, - я знаю, что моё время пришло.

Баба немного помолчал, потом мягко спросил:

- Хочешь, я продлю тебе жизнь?

- Нет, Баба. Я хочу, чтобы ты мне пообещал, что я получу рождение в семье маргов и в следующей жизни стану авадхутой.

- Как я могу обещать тебе это? Моё желание – чтобы ты слился с высшим Сознанием, когда покинешь это тело, и достиг махамритью – великой смерти.

Но Нарасингх продолжал настаивать. Наконец, Баба согласился.

- Татасту, - сказал он, - да будет так.

Через несколько минут Баба позвал двух учеников в свою комнату, Чирандживи и Кармешвара Лала. Баба сказал им, что Нарасингх плохо себя чувствует и попросил их поехать с ним ночью домой в Тримохан. Также Баба передал сообщение для Анируддхи, старшего сына Нарасингха, что на следующий день он должен оставить отца одного.

Вечером, когда Баба пошел на прогулку, он спросил Праная, почему с ними нет Нарасингха. Пранай объяснил, что тот уступил своё место одному марги из южной Индии, потому что тот проделал очень долгий путь.

- Что?! Немедленно пойди и приведи сюда Нарасингха! – резко сказал Баба, - мне нужно срочно с ним поработать.

Этот даршан должен был стать для Нарасингха последним, он являлся кульминацией старой истории.

Всю свою жизнь Нарасингх был преданным индуистом. Когда его старший сын Анируддха получил посвящение в «Ананда марге» в 1956 году, отца очень порадовали неожиданные изменения в характере сына, но в равной степени он был обеспокоен тем, что сын забросил богослужения статуям и другие традиции индуистской веры. Это привело к спорам между ними, и ситуация усугубилась после того, как второй сын Нарасингха, Хариндер, по настоянию брата тоже получил посвящение. Однажды в середине 1957 года, навещая Анируддху в Бхагалпуре, Нарасингх снова вступил в спор со своим старшим сыном по поводу «Ананда марги». На этот раз сын был непреклонен:

- Я знаю, ты прекрасный преданный. Но пришло время тебе тоже присоединиться к «Ананда марге».

- Я не собираюсь присоединяться к религии грешников! – воскликнул Нарасингх. Но через неделю он пришёл к Анируддхе и с извиняющимся видом спросил, кто его ачарья.

- Я не готов общаться с тобой, разве только, если ты хочешь получить посвящение.

- Тогда отведи меня к своему ачарье. Я готов.

Удивлённый такими неожиданными и необъяснимыми переменами, Анируддха отвёл отца к своему ачарье Чандранатху. Во время инициации Нарасингх вошёл в транс и пребывал в этом состоянии несколько часов. Вернувшись в своё нормальное состояние сознания, он заплакал от того, что получил посвящение слишком поздно. Нарасингх настаивал на том, чтобы ему разрешили встретиться с Бабой. Существовало правило, что вновь посвящённые, прежде чем встретиться с гуру, должны практиковать медитацию как минимум полгода, но Нарасингх не хотел откладывать. Наконец, после пяти дней уговоров ему разрешили поехать в Джамалпур. Увидев его, Баба сказал:

- Нарасингх, ты пришёл очень поздно. Я ждал тебя три года. Спроси Махадеву. Три года назад я сказал ему: «В Тримохане живёт великий преданный по имени Нарасингх. Поезжай и привези его ко мне.» Но он не сделал этого.

В тот вечер во время прогулки Нарасингх сказал Бабе, что ни один сын не может отдать неоплатный долг своему отцу, но его сын сделал это.

- Нет, Нарасингх, - сказал Баба, - Анируддха совершил для тебя великое служение, без сомнения, но долг ещё не выплачен до конца. Кое-что ещё осталось сделать.

Через несколько дней Нарасингх принёс Бабе корзину спелых манго из своего сада. Баба нахмурился и выругал его:

- Разве ты не знаешь, что Баба не принимает ни от кого подношений? Забери их!

Вечером, после прогулки Нарасингху выпала возможность поговорить с Бабой наедине у ворот его дома.

- Баба, почему ты выругал меня сегодня? – спросил он, - сад, из которого я принёс манго – твой сад, а плоды манго – твои плоды.

Баба улыбнулся и предложил Нарасингху сесть рядом с ним на веранде. Баба зашёл в дом и вернулся с двумя чашками чая. Они поговорили. Впоследствии Баба распорядился, что от Нарасингха можно принимались любые подношения, но только от него и ни от кого больше. Эту историю марги пересказывали друг другу, и с тех пор стали называть Нарасингха «Пера Бабы», потому что он никогда не приходил с пустыми руками. Он всегда приносил сладкие перы или фрукты. С того дня до своей смерти Нарасингх не пропустил ни одной ДМЧ, из-за чего Баба сказал: «Никто не присутствовал на каждой ДМЧ, только я и Нарасингх.»

Через несколько лет после инициации Нарасингх попросил Бабу научить его, как продлить свою жизнь.

- Почему ты хочешь научиться этому?

- Баба, я очень стар. Я слишком поздно посвятил себя твоей миссии. Я хочу быть в состоянии достойно завершить свою садхану, но у меня осталось всего несколько лет.

- Это возможно, но я бы не рекомендовал это делать. После того, как человеку исполняется восемьдесят лет, его железы постепенно теряют свою жизнеспособность, из-за чего ему сложнее выполнять садхану. Даже асаны уже не очень эффективны. По этой причине Провидение распорядилось так, чтобы жизнь человека не слишком превышала этот возраст. Лучше переродиться и начать жить заново в новом теле. Ты продолжишь свою садхану с того момента, где остановился в прошлой жизни, но уже в молодом и сильном теле. Так будет лучше.

Нарасингх согласился с Бабой и больше не подходил к нему с такой просьбой.

Однажды Баба сказал Нарасингху:

- Если человек слишком привязан к своей семье и члены семьи присутствуют при его смерти, это может стать препятствием для его духовного прогресса. Это даже может стать причиной его перерождения в той же самой семье.

- Баба, в таком случае мне лучше умереть в твоём присутствии или одному.

- Да, так будет лучше.

И вот, летним вечером 1965 года, после своего последнего даршана Нарасингх в сопровождении двух маргов сел в поезд до Бхагалпура. Под утро, подъехав к железнодорожному узлу, он настоял, чтобы марги возвращались, потому что хотел доехать до Тримохана один. Несмотря на распоряжения Бабы, Чираиндживи и Кармешвар исполнили его желание и отпустили его. Они вернулись в Джамалпур, и поэтому у них не было возможности передать Анируддхе сообщение Бабы.

Нарасингх приехал домой около трёх тридцати утра. Он сделал свои утренние духовные практики, после чего, чувствуя слабость, лег в кровать. Женщины, жившие в доме, старались дать ему наилучший уход. Позднее, тем же утром к отцу зашёл Анируддха. К этому времени Нарасингх чувствовал себя немного лучше. Он сказал сыну, что у него назначена встреча в Бхагалпуре и ему нужно уехать. Анируддха не хотел отпускать отца, но Нарасингх настаивал. Он сказал, что дал слово. Нарасингх хотел уехать, и уехать один. Анируддха пытался убедить отца позволить ему послать с ним сопровождающего, но в итоге сдался. Сын проводил Нарасингха на станцию и попросил своего слугу Сафиджана на всякий случай незаметно последовать за пожилым человеком, чтобы присмотреть за ним. На станции Нарасингх вошёл в пустой поезд на Бхагалпур, стоявший на платформе. Он взобрался на верхнюю полку в пустом купе и сел медитировать. Пятнадцать минут спустя он громко выкрикнул: «Баба!» Сафиджан, который был неподалёку, заглянул в купе и увидел Нарасингха, прислонившегося к стенке в позе для медитации. Встревожившись, он вошёл в купе и понял, что Нарасингх покинул тело. Похоронная церемония Нарасингха была проведена в Тримохане по системе «Ананда марги», несмотря на активные возражения местных жителей. Это были первые похороны, проведённые по системе Бабы, описанной в книге «Чарьячарья». Баба на них не присутствовал, но он прислал такое сообщение: «Его смерть была не мритью, а махамритью. Он – единственный человек в организации, который постоянно повторял свою ишта-мантру вплоть до последнего вдоха.»

Участившиеся 15 августа столкновения между Индией и Пакистаном на территории района Кашмир привели к вспышке полномасштабных военных действий. Индийская армия пересекла границу, вступив в часть Кашмира на территории Пакистана, в ответ на то, что было названо «массовым вооруженным проникновением» пакистанских диверсантов в индийский Кашмир. Баба услышал это на пути в джагрити, когда объявили новости о пересечении границы индийской армией. Пакистан утверждал, что атака была беспричинной, но Баба не был с этим согласен. Он поддерживал решение премьер-министра Лала Бахадура Шастри идти в наступление. В тот вечер Баба дал маргам познавательный урок истории этого конфликта и проанализировал ошибки, допущенные Неру, предыдущим премьер-министром, который поставил территорию Индии вдоль границы Кашмира в слабое положение.

Так же, как и во время китайского конфликта, Баба каждый день комментировал военные события. Тем временем возникла необходимость изменить план предстоящего двухнедельного тура с ДМЧ, который включал города Шринагар, столицу Кашмира, Агарталу, Чхандигарх, Джамму и Шимлу. ДМЧ в Шринагаре была отменена и добавлена ДМЧ в Джайпуре.

Девятнадцатого числа Баба прибыл в Агарталу, столицу Трипуры, и это была его вторая поездка на северо-восток в текущем году. Самбуддхананда, ответственный за прачар в штатах Ассам и Трипура, отвёз Бабу на машине в дом, где ему предстояло остановиться на время программы. Там их встретил Гопибаллах, региональный секретарь «Ананда марги» в Агартале, который был назначен охранником Бабы на время ДМЧ. По традиции Гопибаллах надел на Бабу гирлянду, на что гуру ответил намаскаром. Пока они шли к дому, Баба поинтересовался его делами.

- Баба, у меня всё хорошо, - ответил он.

Баба остановился в прихожей.

- Я вижу, что у тебя подагра в коленях. Ты мучаешься по ночам от боли, не так ли?

Гопибаллах сложил руки в намаскар и, кивнув, подтвердил слова Бабы. Баба посоветовал ему придерживаться определённой диеты, после чего наклонился и сжал руками оба колена Гопибаллаха.

- Всё, иди, - сказал Баба, - они излечены.

Ошеломлённый Гопибаллах упал в простирании перед Бабой, сетуя на себя за то, что он позволил Бабе нарушить индийскую традицию касания стоп, как проявления уважения к старшим.

- Баба, зачем ты касаешься моих стоп?

- Всё твоё тело – проявление Брахмы, - ответил Баба.

Во время прогулки в Шимле Баба рассказывал о тантре и её особой значимости в Химачал Прадеше.

- Садашива зажёг огни тантры на каждом углу в этой местности, но в наши дни мало кто в Индии по-настоящему понимает тантру. Большинство доступных текстов существует в искажённой форме, а оригиналы этих текстов найти очень трудно. Один из немногих людей, разбирающихся в тантре, – исследователь Гопинатх Кабирадж[1], ученик Анандамайи Ма. Теперь вы, анандамарги, должны возродить тантру в каждом уголке Химачал Прадеша.

На следующий день в Джамму Баба продолжил разговор на тему тантры. Он призвал местных маргов постараться собрать древние тантрические тексты, часть которых находилась у местных брахманов, а часть была сожжена мусульманами. В своей речи Баба подробно рассказал об истории Кашмира, о происхождении его названия и подчеркнул, что у индийского народа сформировалось равнодушное отношение к истории из-за определённой путаницы в философии, в результате чего самая ценная историческая информация была утеряна или даже не записана. Баба также говорил о бушующей неподалёку войне и сказал маргам, что Кашмир ждёт очень тяжёлое будущее.

- Впереди великие страдания, - сказал он, - ваша задача – приложить максимум усилий, чтобы сохранить культуру Кашмира. Если вы этого не сделаете, очень многое будет утрачено.

На прогулках Баба рассказывал маргам, что придёт время, когда Пакистан перестанет существовать.

- Сначала восточный Пакистан отделится от Пакистана и станет независимым государством. Постепенно Пакистан и эта новая страна снова станут частью Индии. Потом обе Бенгалии, оба Кашмира, оба Пенджаба воссоединятся, и слово «Пакистан» все забудут, не считая студентов, изучающих историю.[2]

После возвращения в Джамалпур Баба продолжил обсуждение военных действий и в джагрити, и во время вечерних прогулок. Когда индийская армия начала утрачивать свои позиции в Кашмире, Баба сказал маргам, что, если армия нападёт около канала Ичхогила, это перенаправит внимание Пакистана на защиту Лахора. Два дня спустя, 6 сентября, индийская армия именно так и поступила – пересекла канал около деревни Барки, очень быстро оказавшись недалеко от лахорского аэропорта, что вынудило Соединённые Штаты запросить временное прекращение огня для эвакуации местных жителей. Сражение около Лахора продолжалось до тех пор, пока двадцать первого числа ООН не потребовала прекращения военных действий. Впоследствии Баба хвалил премьер-министра не только за его дальновидную стратегию, но и, что более важно, за его нравственные качества, подкрепленные поступками.

Лал Бахадур Шастри умер менее, чем через четыре месяца после этих событий, 11 января. Баба попросил Виджаянанду подготовить соболезнование и напечатать его в журналах организации. Черновик, который он дал Бабе на проверку, содержал следующее предложение: «Мистер Лал Бахадур Шастри, достопочтенный премьер-министр, умер за работой.» Баба немного подумал и сказал Виджаянанде:

- Моя философия немного другая. Конечно, это похвально умереть, выполняя свою работу. В философской терминологии это называется карма-садхана. Но ещё лучше работать в момент, когда умираешь. Это называется карма-йога. Я хочу, чтобы люди следовали путём карма-йоги, а не путём карма-садханы.

«Хорошо умереть во время работы, но лучше работать, даже умирая» - фраза, которую Баба будет часто повторять в последующие годы. Для многих учеников она станет символом духа их миссионерских устремлений.

В 1966 году скорость работы Бабы увеличилась ещё больше. В течение этого года он провёл тридцать девять ДМЧ, ввиду чего всё меньше времени проводил в офисе. Баба также продолжал увеличивать нагрузку работников и маргов, реализуя проекты социального служения и прачара. К тому времени эта нагрузка стала основной характеристикой взаимоотношений гуру и ученика. Беззаботное начало «Ананда марги», когда весь её офис помещался в пакет, висевший на ручке велосипеда Праная, ушло в прошлое, и старшие ученики часто будут вспоминать его как «ранние годы». Для молодых монахов, выросших в атмосфере преданности идеалистической миссии, давление Бабы в работе по реализации всевозможных планов и программ казалась естественным как воздух, которым они дышали. Однако многим старшим ученикам трудно было приспособиться и следовать ускорявшемуся темпу развития. Среди них был и Пранай.