Бог, Ад и Любовь
Мы представляем себе ад как посмертную реальность. Но абсолютно для всех людей он начинается уже здесь, на земле. Внешний и внутренний.
Мой личный внутренний ад начался с поражения в битве за покаяние близких и родных людей. Придя в церковь и покаявшись, я взяла верой то, что они, так же как и я, вскоре будут спасены. Это не они, а другие люди, вся эта безличностная масса - будут вечно гореть в аду. А мои - нет. Как они могут вечно мучиться - если они - вот здесь, рядом со мной, любят, плачут, смеются, обнимаются? Как может быть, что руки той, самой родной женщины на свете, которая тебя родила, оберегала, заботилась, любила - могут гореть в аду?! Не-ет! Это невозможно! Я вымолю их. Вырву из рук дьявола своей верой и чистой, богобоязненной жизнью. Месяцы, а затем годы молитв, постов, предстояний, исповеданий, испытания себя и освящения. Благовестие в хосписах и больницах, в школах и просто на улицах.
"Спасёшься ты и дом твой". Это было обещание, на котором я стояла твёрдо. И всё моё благовестие было надеждой и вкладом в спасение не только чужих, но прежде всего - своих. Я давала Богу кредит доверия: "Смотри, как я люблю Тебя, как тружусь. Неужели Ты не вознаградишь меня за это?" А самой лучшей и долгожданной наградой было одно - спасение тех, кто дорог. Посты-молитвы-ожидание. Ходьба по этому кругу и надежда, которая никак не оправдывалась. Вместо этого - огонь ада, еженедельно проповедуемый с церковной кафедры, угрожающе гудел в голове, проникая страхом во всё существо, становился всё ближе и ощутимее со временем, всё страшнее в своём суровом и непреклонном ожидании, готовясь пожрать противников...
Мы как раз готовили праздничный выпуск церковной газеты, когда ко мне в церкви подошла женщина. Она дала мне написанное ею стихотворение, сказав: "Может быть, вы решитесь его напечатать? Я не могу рассказать его вслух из-за одной строчки. Прочитав, ты поймёшь". Я всегда любила стихи, а этот её стих - был особенным. Весь он говорил о любви к Богу, преданности Создателю, искупившему её грешную душу. Но последняя строчка.. Она была неожиданной и отчаянной. В моё сознание она внесла тень смущения и горечи, заставив надолго задуматься.
К сожалению, газета со стихом не сохранилась, но суть той строки можно передать такими словами: "Создатель, я полюбила Тебя с самого начала, как увидела Твою доброту. И я последую за Тобой, куда бы Ты не пошёл. Но пойми, мои дети далеко от тебя. А без них я - не я. Какая же мне радость идти ЗА Тобой, когда они - идут ОТ Тебя?! Я никогда не смогу познать полную радость своего спасения, пока мои дети - в погибели. И я не могу принять Твой рай без них. Не вини меня за это! Я - человек"
Всю боль и безысходность этих строк я, тогда ещё сама не будучи матерью - не могла осознать в полной мере. А став ею - раскрыла весь её смысл и поняла всю боль материнского сердца, когда оно знает о мучениях ребёнка, но не может помочь. Когда, спустя годы, родилась дочь - я смотрела на этого крошечного, беспомощного младенца и постигала жизнь в её новом, вернее, заново открывающемся мне значении. Теперь нет только МОЕЙ жизни, а есть НАША с ней жизнь. И это не просто багаж, это часть твоего естества, каким-то удивительным образом от тебя отделившаяся и ставшая дышать и жить самостоятельно...
То стихотворение мы всё же напечатали. И оно до сих пор побуждает меня размышлять об искуплении, об отношении к нам Бога, о том, способен ли Он отправить на вечные мучения своих непослушных детей. Отцовская любовь Бога - может ли быть счастлива, зная, что те, которых Он сотворил во чреве матери, одел во плоть - стенают и кричат от мук, не имея никакой надежды на будущее?
Я думаю о том, почему материнская любовь готова простить и принять ребёнка даже если он потоптался по ней ногами? Сколько матерей терпят побои от взрослых детей и при этом молчат, прикрывая собою их преступления? Материнскую любовь можно оплевать, растоптать, лишить достоинства, но её нельзя убить. Она снова воскресает. ТАК МОЖНО ЛИ УБИТЬ БОЖЬЮ ЛЮБОВЬ, КОТОРАЯ ВЫШЕ МАТЕРИНСКОЙ?