Тиндер и парочка призраков
Между “Тиндером” и Аней, наконец, наступила та самая стадия принятия. Началось все, как и полагается, с отрицания.
“Ну нет, ну только не это! Что за разработчик-каратель придумал этот формат “отныне твоя личная жизнь зависит от лайка”? То есть, написать мне может только тот, кто лайкнул меня, а я его, и наша пара вроде как сложилась. Ок. Но что делать с тем, что я пока разбиралась с этой системой, около двадцати приличных парней послала. Только потому, что смахнула их не в ту сторону! Двадцать симпатичных, между прочим, парней!”
Потом был гнев.
“Ненавижу сайты знакомств! Бесят приложения!Как вообще по двум фото и трем строчкам можно определить, ставить ему лайк или нет? Да ладно он, как мне-то уместить в это короткое описание то, что я хорошая и я готова! Я готова уже прямо сейчас и замуж, и детей, и жить общими интересами, и что там еще надо для серьезных взаимоотношений? Это какие же фотки надо выбрать, чтобы показать, что я в свои 35 еще ого-го, не как двадцатилетние, конечно, но зато в голове гораздо больше! В купальнике это точно заметно будет?”
Следом шел торг.
“Ладно, я попробую. Поторчу, повыбираю, сделаю вид, что это у меня новое хобби такое: рассматривать мужчин в “Тиндере”, вступать в переписки, иногда ходить на свидание. Не всем же дано вязать. Я попробую, но…
Бог, или кто там у тебя за любовь и судьбу отвечает, ты, пожалуйста, засчитай эти усилия. Ты же видишь, я стараюсь, я не как в том анекдоте про мужика, который хотел выиграть в лотерею, но никогда не покупал лотерейные билеты. Я пробую наладить эту чертову личную жизнь.. ой, прости, ну не чертову, но.. вот ту самую, которой нет.
Ты запиши себе там этот унылый кофе, который я пью, чтобы найти уже наконец того, с кем смогу быть счастлива…”
Потом - депрессия.
“Бог, забей. Я вижу, ничего ты не засчитал, и вообще, видимо, всех, кто сидит в “Тиндере” списал в грешники.
Просто как объяснить тогда вчерашнее? Мало того, что мне в личку прилетело фото Адама, когда он впервые увидел голую Еву в раю.. Не в полный рост, как ты понимаешь, а фрагмент только.. Так еще на свидании меня, по-моему, хотели вовлечь в финансовую пирамиду продавать какие-то тряпочки. Это так сейчас делается, да?”
И, наконец, наступило принятие.
“Ок. Я не могу изменить этот мир с его приложениями, лайками, быстрыми свиданиями и мужчинами, которые вообще завязали жениться, а хотят только легкого ненапряжного секса.
Можно, конечно, запереться в своей башне в однушке на 12 этаже и ждать принца, но что-то мне подсказывает, что они все торчат в “Тиндере” и в окна не заглядывают. Я буду делать, что могу, торчать в этом бесполезном приложении, чтобы ты, Бог, да-да, именно ты, потом не спросил меня, а что я сделала, чтобы быть счастливой. Вот так себе и запиши: смирилась и приняла эту жизнь, которая уже настолько онлайн, что удивительно, что ты не ведешь свой канал в “телеграме”.
Да, в 35 лет Аня поставила себе цель наконец-то устроить личную жизнь. Не то чтобы без нее она чувствовала себя несчастной, нет. Но смутное и неприятное ощущение, что жизнь проходит мимо, только слегка касаясь ее, не оставляло.
Наверное, это и были биологические часы, на которые намекал ее врач, или она действительно созрела для серьезных отношений. Потому что жаловаться ей действительно было не на что.
Она не была одержимой карьеристкой, которая упахивалась на работе, а потом плакала ночами, вытирая слезы котом. Аня устроила себе комфортную жизнь: ее заработка хватало на приятные отпуска, машину и шоппинг. Спортзал и проверенный косметолог помогали хорошо выглядеть, а подруги, которые уже по второму кругу развелись, не давали скучать вечерами пятницы и субботы.
Плюс периодические свидания и краткосрочные романы. Она потом еще месяц обсуждала их со своим психотерапевтом, то и дело отыскивая внутри разные интересные паттерны.
Опять-таки в эпоху прогрессирующего феминизма она не то, чтобы родственникам четко обозначила личные границы и на корню пресекала все эти “ну а как у тебя с личной жизнью? Замуж-то собираешься?”, она и самой себе разрешила не рефлексировать на тему “все подруги давно замужем, а я все одна”. Одна и одна, это, к счастью, сегодня не клеймо и не приговор, тем более что жизнь всей своей быстротечностью как бы намекала, что раз не клеится в одном, можно попробовать найти себя в чем-то другом.
Вот только накрывало иногда такой тяжелой, бесцветной, бесформенной, густой тоской, что, как Аня не старалась, продышать ее так и не могла. Вставала ночью с ощущением удушья, еще долго пыталась привести разбежавшиеся от страха мысли в порядок, шла попить воды и долго смотрела в окно.
Эта тоска была неясной природы, как будто хитрый бармен так смешал ингредиенты, что одного глотка хватало, чтобы срубить с ног. Одна часть одиночества, одна часть несбывшихся надежд, две части ощущения, что все сложилось не так, как должно было. Взболтать, но не смешивать. И льда, много много льда, чтобы душе стало холодно даже жаркой летней ночью.
“Тиндер”, пережив все стадии и удобно расположившись на принятии, теперь создавал основную проблему не для Ани, а для окружающих. Особенно это касалось других водителей. Стоило Ане встать на светофоре, рука сама тянулась к телефону, чтобы смахнуть новобранцев влево или вправо.
И в этот раз, едва выехав с работы, она подумала, что еще успеет договориться с кем-то выпить кофе - домой ехать совершенно не хотелось. И стоя на оживленном перекрестке, механически перекидываясь короткими сообщениями с парочкой кандидатов и вяло пролистывая новеньких, Аня вдруг увидела его фотографию. Увидела, умерла, тут же воскресла по ускоренной программе, потому что услышала раздраженные гудки - “зеленый” давно загорелся, а она все стояла на месте, словно и ее, и машину одновременно парализовало.
Она его узнала сразу.
Еще бы не узнать: Андрей, ее первая любовь, самый отчаянный, искренний и сумасшедший роман в ее жизни. Правду говорят, что так любить можно только в шестнадцать. Иногда Ане казалось, что это было настолько сильно и по-настоящему, что тогда-то она и перегорела. Будто весь запас ее любви, что был заложен с расчетом на один-два брака и до самой старости, она потратила там. Это было похоже на поездку в Лас-Вегас: она решила поставить все на красное и проиграла, а заначки, чтобы отбить проигрыш, у нее не было. Аня потом еще долго ждала чего-то похожего, такого же яркого, но сейчас, в свои 35 лет, смогла наконец честно себе признаться. Нет, не было, даже близко.
И не было там никакой особенной истории, драмы или разбитых сердец. Закончилось, как и часто бывает в таком возрасте, само собой. Расстались, разъехались по разным городам и вузам, надолго пропали из виду. Вроде где-то видела, что он был женат, наверное, даже были дети. И ничего, никаких заноз в сердце или как там бывает в таких случаях. Нормально и спокойно до сегодняшнего дня, до этого перекрестка со светофором. Даже доехать до дома не смогла - припарковалась тут же, где попало, лишь бы вырваться из потока машин и рассмотреть внимательно.
Конечно, это он. Повзрослевший (но так и она не помолодела), выглядит солидно, в хорошей спортивной форме. Взгляд не изменился, смотрит так, будто сейчас скажет что-то дерзкое, он этим уже в юности брал, что ни слово, то подкол. Аня на него поэтому и запала. Классический сюжет, вечный как сама жизнь. Она - девочка из хорошей семьи, он хулиган, правда, тоже из хорошей семьи, к тому же еще и очень состоятельной.
И им всегда было интересно вместе. Она всегда знала, что ответить на его шуточки, а он тайно гордился, что она - серьезная, с завышенными требованиями, все-таки выбрала его.
Аня поставила лайк и посмотрела на себя в зеркало. Красная, лоб блестит от волнения, спина мокрая, а руки дрожат. Надо как-то добраться домой без происшествий, - подумала Аня, взялась за руль, но в этот момент пришло уведомление от “Тиндера” - совпала пара.
Андрей поставил ей лайк. И тут же от него пришло сообщение:
- Какие люди! Я тебя сразу узнал, как только увидел. Ты не изменилась совсем, классно выглядишь.
Как там учил психотерапевт вести себя в случае сильного стресса? Дышать? Считать?
Досчитав до двух, Аня написала в ответ:
Я тебя тоже сразу узнала. Как ты? Как жизнь?
И понеслось.
Уже давно разъехались по домам все проезжающие мимо машины. И включились, как по команде, уличные фонари. И нестерпимо хотелось есть и в туалет - но Аня все еще сидела в машине и переписывалась с Андреем.
Ее словно забросило в те шестнадцать, когда все было одновременно сложным и простым. Поссорились - значит, навсегда. Поцеловались - значит, навсегда. Никаких промежуточных вариантов, никаких компромиссов. Это потом ее жизнь терпеливо и старательно приучала поддаваться, прогибаться, недоговаривать, а тогда все было чисто и забористо, как первая рюмка водки, выпитая наспех перед дискотекой.
Андрей был женат (ожидаемо). Уже подрастали двое детей (предсказуемо). В “Тиндере” торчал, потому что все было не то, прошли чувства, а хотелось любви.
Спустя пару недель стало казаться, что они оба больны. Накрывало по утрам, а отпускало только глубокой ночью. В голове вместо мозга трескался попкорн, а в животе тяжело махали крыльями тучные жирные бабочки.
И побочки у этой новой болезни были… прекрасны!
В Ане будто вышла из комы та решительная, самоуверенная девочка, которая верила, что весь мир создан исключительно для нее, а если это кому-то не нравится, то не ее проблемы.
Она снова оттачивала успевшие превратиться в сталактиты острые шутки и подколы, которыми они постоянно обменивались. Вела с ним себя как прежде легко и свободно, потому что тогда, в 16, не было страха, что это ее последний шанс.
Если посмотреть на те чувства в разрезе, как на свадебный торт, то там было все просто и понятно: вот слой взаимного интереса, когда все кажется важным, если просто касается его. Вот слой страсти - ну тут все понятно. Вот слой прямолинейности, когда они говорили в глаза друг другу все, что чувствовали. Это потом она прошла школу жизни, в которой преподавали уроки манипуляций, недоверия, подозрительности, ревности, а тогда был он, была она и остальное просто не умещалось в эти отношения.
И так она резко и стремительно изменилась, что окружающие с удивлением разглядывали обычно сдержанную и спокойную Аню, которая вдруг начала громко смеяться, активно высказываться, открыто общаться даже с теми, кого раньше держалась подальше: вдруг подумает, что она подкатывает, как-то же некрасиво будет?Но ничего с собой поделать она уже не могла: эта шестнадцатилетняя девочка внутри нее всегда отличалась упертым характером и пофигизмом. Теперь она вовсю веселилась, а Ане ничего не оставалось, как смириться и ловить на себе новые взгляды прежних знакомых.
Но что самое главное: в один момент прошла та самая тоска, а Аня наконец-то придумала ей имя. Призрак первой любви - вот что ей не давало покоя все эти годы.
Встретиться решили как-то одновременно.
У него намечалась командировка в соседний город, ей надо было отгулять еще пару свободных дней. Было понятно, что это шанс и им надо воспользоваться.
Ехать ей надо было часа два, она с утра села за руль и уже к обеду была на месте. Заселилась в отель, приняла душ, оставила вещи и отправилась в ресторан ждать Андрея - как и договаривались.
Сердце билось так, будто в рок-группе объявили кастинг на должность барабанщика и на него собрались все таланты страны. Аня пила вино в надежде, что барабанщики напьются и уснут, но они только лупили изо всех сил.
И вдруг она услышала, как он пришел. Спиной, каким-то внутренним чутьем поняла, что это он говорит хостес, что его должны ждать, а спустя мгновение, видимо, указывает на Аню и идет к ее столику. Она повернулась и поняла, что не ошиблась.
Это был Андрей. Он подошел, как всегда тщательно спрятал робость за показной самоуверенностью, обнял и поцеловал ее в щеку, сел напротив. Заказал что-то выпить и поесть, шутил с официанткой, подмигивал Ане. Она в ответ смеялась над ним, болтала без остановки, а когда они вышли прогуляться, шла с совершенно забытым ощущением собственной значимости и неотразимости.
Когда, куда растеклось и разлилось все это потом? Ведь сейчас она отчетливо понимала, что это и есть она сама, ее природа, ее характер.
Что произошло за эти двадцать лет, которые разделяли ее от самой себя настоящей? Все вокруг так громко убеждали, что надо взрослеть, становиться ответственной, выкинуть из головы всякую чушь, быть мудрой, учиться строить отношения. И она - хорошая девочка из приличной семьи - старалась изо всех сил.
А сейчас шла по улице с ним рядом, расслабленная, счастливая, без тысячи умных установок в голове и понимала, что все, к чему было принято стремиться, не про нее.
Потом наступил вечер. И оказавшись наедине в отеле, Аня снова обрадовалась, что отключила разумное в себе, потому что оно бы сейчас точно помешало. А так они остались вдвоем. Без ее излюбленной классики “а вдруг он потом не перезвонит?”, “он никогда не уйдет из семьи!” и “что я вообще делаю?”.
Все было неважно, потому что наконец-то она перестала просчитывать варианты, возможности и перспективы. Сегодня ей хотелось просто быть счастливой.
Холодные гладкие простыни отельного номера отлично делали свою работу. С одной стороны, давали полностью расслабиться и не забивать себе голову рутиной, а с другой - как бы напоминали, что все гости у них на время, и скоро наступит тот час, когда им пора будет ехать по домам. Аня лежала на идеально отглаженной простыне, Андрей все еще был в душе, и тут зазвонил его телефон.
Он лежал рядом на тумбочке и сразу было видно, кто звонит. Звонила дочка, так и записано “Дочка”, а на экране застыла фотография: дочка, видимо, только выбралась из бассейна, позади видны водные горки и солнце, на ней все еще сотни капель воды и кажется, будто они щекочут ее. Она хохочет, отчего глаз почти не видно, зато хорошо видны ровные белые зубы и пухлые губки.
Аня смотрела на экран и прислушивалась к себе: ну, сейчас же точно начнется? Где там привычные страдания, волнения и дальше по списку? Когда запустится режим самоуничтожения, за то, что снова выбрала не того мужчину?
Но в голове было пусто, как после генеральной уборки.
И всю ночь, что они провели, болтая обо всем на свете, и все следующее утро, когда был поздний вкусный завтрак в отеле, сбор вещей и прощание, ни одна мысль не смогла в эту пустоту проскочить.
Они разъехались - он к семье, она домой.
Аня ехала за рулем, смотрела, как разбегаются вдоль трассы деревья и сама себе улыбалась.
Она знала, что с Андреем они больше не увидятся. А переписка сама сойдет на “нет”, потому что главное уже произошло. И это, конечно, вовсе не прошлая ночь в отеле.
Главное, что к ней наконец вернулась память, но не та, что хранит фотографии и истории прошлого. Другая, более глубинная, которая стерлась чередой неудачных романов и разочарованием. Она вспомнила себя прежнюю, настоящую, ту, которая пропала где-то внутри на столько лет. Может, у психотерапевтов это и называется “принятие себя”, но Ане больше отзывалось другое.
Ожить. Начать чувствовать. На загонять себя в придуманные миром рамки. Говорить, не оглядываясь. Перестать искать готовые решения и сценарии.
Сдаться. Довериться собственной природе. Броситься в жизнь, как в водопад, не пытаясь найти обходной путь - уже сколько раз пробовала, нет его. Только так, вниз головой, нырнуть внутрь самой себя - там и есть спасение.
Аня ошиблась. Мучал ее не призрак первой любви, покоя не давал призрак ее самой, которая все это время пыталась докричаться до нее. Но теперь все политзаключенные были на свободе, а новая жизнь больше не ждала за поворотом - она уже началась.