«Очерк истории русского языка» (1924)

28 января в Москве в рамках проекта «Последний адрес» на доме в Трубниковском переулке была установлена небольшая табличка в память о русском лингвисте Николае Николаевиче Дурново.

Небольшой отрывок из его книги «Очерк истории русского языка» (1924).

***

Изучение заимствований из других языков, а также заимствований, сделанных другими языками из изучаемого нами языка, позволяет судить о том, какие влияния испытывал язык в течение своей жизни, с какими языками находился в связи в ту или другую эпоху, а также дополняет наши сведения и о других фактах истории языка. Так как заимствованные слова в языке подвергаются тем же изменениям, как и незаимствованные, то по тем изменениям, какие претерпело то или другое заимствованное слово, мы можем судить о времени заимствования.

Так, можно думать, что слова «Елена», «Рождество» в нынешнем их произношении были заимствованы из церковнославянского языка сравнительно поздно; первоначально же, в начале исторической жизни русского языка, эти слова были усвоены им в другой звуковой форме и изменились согласно законам русского языка в «Олёна», «Рожество»; изучение письменных памятников позволяет относить появление произношений «Елена», «Рождество» к XIV—XV вв.

Иногда заимствования могут относиться к такой отдаленной эпохе, о которой наши сведения, полученные другим путем, очень ограничены, и потому факты, добытые путем изучения таких заимствований, могут дать важные дополнения к другим нашим сведениям об этой эпохе. Так, слова древнерусского языка «колбяг», «шляг», заимствованные русским языком из скандинавского, где они звучали как kylfingr, Skilling, свидетельствуют, что в русском языке в это время еще были носовые гласные и что носовые согласные не могли быть в положении перед согласными, а потому скандинавское in перед согласной должно было тогда в русском языке измениться в носовую гласную, которая потом, как и такая же гласная, существовавшая в незаимствованных словах, изменилась в «а».

Позднее, после утраты русским языком носовых гласных, скандинавское in перед согласными уже переходило в русский язык при заимствовании в виде «ин», ср. скандинавское имя Ingvarr, которое, будучи заимствовано русским языком впервые до утраты носовых гласных, обратилось к началу XI в. в «Игорь» без «н» после «и», но в историческое время было известно и в форме «Ингвар»; в этом последнем виде оно представляет, очевидно, более позднее заимствование, той эпохи, когда в русском языке уже не было носовых гласных.

Другой ценный факт — древнейшие финские заимствования из славянских языков: эти заимствования показывают, что в том славянском языке, из которого они сделаны, еще были носовые гласные звуки, которые в финском языке передаются сочетаниями гласных с носовыми согласными, ср. Suntia «церковный служитель» из того слова, которое по-русски звучит теперь «судья» («у» в русском языке в этом слове получилось из общеславянского носового гласного звука), und «крючок для удочки» («у» в русском «удочка» из общеславянского носового гласного звука), kuontalo «кудель» («у» того же происхождения), а кроме того, были сочетания гласной со следующей плавной между согласными в соответствии с русским полногласием: palttina «полотно», varpu «воробей», talkkuna «толокно», värttinä «веретено» и др.

Эти заимствования указывают, что или в русском языке в то время, когда финны заимствовали эти слова у русских, были носовые гласные и еще не развилось полногласие, или что финны заимствовали эти слова не из русского, а еще из общеславянского языка; во всяком случае, они подтверждают тот вывод, какой можно сделать из сравнения славянских языков с другими индоевропейскими, что в соответствии с русским полногласием (т. е. сочетаниями «оро», «оло», «eре» между согласными), сербскими «ра», «ла», «риjе», «лиjе» или «ре», «ле», польскими «rо», «ło», «rze», «lе» и т. д. между согласными первоначально были сочетания гласной со следующей плавной между согласными.

… Рассмотрение древнейших русских заимствований из греческого языка дает некоторые интересные указания на особенности и греческого, и русского языков того времени. Так, греческий звук, обозначавшийся в греческом письме буквою υ, передается по-русски в тех словах, которые были заимствованы русскими в древнейшую эпоху, через «у»: «Акулина», «Лукерья», «купаресовое древо», «куралесить» и пр., ср. греч. Ἀκυλίνα‚ Γλυκερία‚ κυπάρισσος, κύριε ἐλέησον; между тем в самом греческом языке этот звук уже в XI в. перешел в i; очевидно, эти слова заимствованы из греческого языка не позже XI в., а скорее всего раньше, когда в греческом языке еще произносился звук ü, замененный в русской передаче через «у».

Для суждения о русском языке того же времени интересны между прочим те заимствованные из греческого языка слова, в которых греки произносили звуки «а» и «о»: в этих словах на месте греческого α в русском языке часто является звук «о»: «Офонасий» = греч. Ἀϑανάσιος, «кровать» = греч. κραβάτι и др., а на месте греческогo «o»—звук «у»: «уксус» = греч. ὄξος, «Микула» (позднее: «Микола») = греч. Νικόλαος, старорусское «пардус» = греч. πάρδος.

Очевидно, греческое α в то время представлялось русским более похожим на их «о», чем на «а», а греческое «o» более похожим на «у», чем на русское «о», а это могло быть, если русское «о» тогда звучало очень открыто, близко к «а», а русское «а» отличалось каким-то особым свойством, отличавшим его от греческого α.

Об этом свойстве заимствования из греческого языка нам ничего ясного не говорят, но другие данные, главным образом извлекаемые из сравнения между собою славянских языков, позволяют предположить, что общеславянское «а» в эпоху распадения общеславянского языка было долгим, а «о» кратким. Долгота «а» и краткость «о», по-видимому, сохранялись и в русском языке в ту эпоху, к которой относятся древнейшие русские заимствования из греческого языка.

В греческом же языке в эту эпоху гласные звуки, в том числе и «а», были вообще кратки, а потому греческое «а» только под ударением воспринималось русскими и другими славянами как «а».

На ту же особенность русского языка указывают и древнейшие заимствования из скандинавских языков, в которых скандинавское «о», особенно «о» долгое, обычно передается через «у», а безударное «а» через «о»: «тиун», «Трувор» = скандинавским thiôn, Thôrvardr.