«Когда стране требуются умные люди — то вся генерация потихоньку становится умнее»

Основной парадигмой развития России обозначен прорыв – форсированный и системный прогресс по целому ряду направлений. Ключевые выделены в нацпроектах, важная часть оставшихся – в стратегиях и программах различного типа. Одновременно с этим происходит перезагрузка системы государственного управления – и именно в с вопросами администрирования все более тесно связано развитие научно-образовательной сферы.

Создание федеральной территории «Сириус» открыло окно возможностей для формирования аналогичных пространств по вектору науки, образования и инноваций. Николай Диканский, академик РАН и долгое время ректор Новосибирского госуниверситета, именно в этом видит перспективны развития Академгородка: «Было бы хорошо, если бы Академгородок включили в число таких территорий. Чтобы научные институты могли бы зарабатывать деньги и направлять их на свое развитие. И я считаю, что программа «Академгородок 2.0» должна реализовываться вместе с приданием территории, на которой она работает особого статуса».

Именно в кейсе Академгородка очень интересно переплетаются различные ветви и траектории власти: от региона через Госсовет может пролегать траектория федерализации территорий: «Вообще говоря, такая инициатива должна была пойти от нашего губернатора. Мы помним, что он возглавляет комиссию Государственного Совета РФ по направлению «Наука». Так что проекты по развитию Академгородка как важнейшей части отечественной научной системы как раз в его зоне внимания».

Не меньше значение имеют управленческие вопросы в области внешней политики. В большом интервью агентству Sputnik глава Россотрудничества Евгений Примаков заметил: «Если бы мы были неправительственной организацией, нам было бы легче. Но мы всегда базируемся на межправительственном соглашении, мы структура, подведомственная МИДу. Мы же не можем открыть «посольство», где захотим».

Здесь же проявляется интересная двойственность. МИДу интересно устанавливать долгосрочные связи с зарубежными странами, накапливать ресурс влияния в элитах – потому дипломаты скорее хотят, чтобы иностранные студенты, отучившись в российских вузах, возвращались домой. Однако, по вектору науки и университетов (и одноименного нацпроекта) не менее важно привлекать и удерживать талантливую иностранную молодежь.

Евгений Примаков в числе недоработок Россотрудничества назвал «увлеченность старыми форматами». И это вполне объяснимо – это следствие как раз подчиненности МИДа как структуры весьма консервативной и бюрократизированной. Выход очевидный – «Нужно пытаться найти способы коммуникации, которые сложно запретить – сайты, телеграм-каналы». Отрадно, что в Россотрудничестве это понимают.

Тем не менее, сам формат работы агентства остается традиционным (аналоговым, если угодно), хотя задачи стоят вполне современные и цифровые. Отсюда серьезное тяготение к более гибким форматам, свойственным как раз университетам и научным институтам в их международных взаимодействиях.

К подобным более проектным форматам подталкивает и само развитие науки – как российской, так и мировой. Об этом в своем интервью говори ректор Сколтеха Александр Кулешов. Он сразу обозначил: «Прежде всего, нет никакой отдельной «российской» науки, как нет отдельной «омской» или, скажем, «рязанской».

По мнению ректора Сколтеха, сама «популяция» людей постепенно переходит к «производству» именно тех специалистов, что наиболее востребованы для коллективного успеха: «Когда стране требуются умные люди — то вся генерация потихоньку становится умнее». Сейчас прогресс все более зависит от науки: «Когда стране требуются умные люди — то вся генерация потихоньку становится умнее». Эти соображения действуют как в российском, так и в мировом масштабе.

Ключевым для умных людей является не только зарплата (но это безусловная базовая потребность), но востребованность и самореализация. При этом возникает огромное количество сетевых взаимодействий именно между такими людьми, а также пространствами их концентрации.

Александр Кулешов привел в пример Александра Овечкина: даже будь его зарплата в России сопоставимой с американской, остался бы он? И дает ответ: нет. «По-настоящему самореализоваться можно только в высшей лиге, в данном случае, в НХЛ. И если у человека есть потенциал, он от этого ни за что не откажется», - резюмирует ректор Сколтеха.

И тут наука во многом схожа со спортом: да, возможно, лучшие «играют» за рубежом, но мы можем «вызывать их в сборную» (например, по формату мегагрантов).

Проблемы с финансированием российской науки связаны в основном не с государством – это часто подчеркивает президент РАН Александр Сергеев. Федеральный бюджет действительно дает столько, сколько может. Надежда связана с индустрией, но здесь, как отмечает Александр Кулешов, главная проблема в отсутствии конкуренции. Без нее нет нужды в инновациях, а следовательно – снижается потребность в науке и умных людях.

Следовательно, у государства есть несколько вариантов: «забить» на науку уже нельзя – это вопрос суверенитета и безопасности, дать больше денег из бюджета – нет возможности. Остается тот путь, которым сейчас и пытается следовать Россия: создавать условия и инфраструктуру, мягко принуждать крупный бизнес (а он у нас почти весь (квази)государственный) к участию.

В качестве примера инновационной экономики часто приводят Израиль. Александр Кулешов не видит принципиальных препятствий для переноса опыта на отечественную почву: «Нужна политическая воля. Сначала политическое решение, потом — реализация. А мозгов у нас, как я уже говорил, еще сохранилось достаточно, несмотря на последние бедственные 30 лет». В основе, естественно, должен быть рост расходов на науку.

Задача состоит в создании суперлиги – конкурентной и высокоэффективной, в которой человек может реализоваться, быть признанным и оцененным по достоинству – а также конкуренции (что в науке, что в индустрии).

Расстановка приоритетов не менее важна в системном развитии. В частности, Александр Кулешов ставит вопрос достаточно радикально: «Знаете, на мой взгляд, импортозамещение — вредное слово. Когда кто-то из сотрудников приходит ко мне и произносит его, я сразу такого сотрудника разворачиваю. Говорю ему: «Сделай на экспорт. Сделай то, что захочет купить весь мир. Вот тогда мы будем под это миллиард искать».

В этом и состоит отличие прорыва – это не простая ликвидация отставания в чувствительных областях (которая нужна для обеспечения научно-технологического суверенитета), но одновременно с этим и обязательно надо ставить более амбициозные задачи. В общем-то импортозамещение должно быть не целью, а побочным продуктом форсированного развития. В научно-образовательной сфере мы видим это, например, в акценте на «третью миссию» университета.

https://www.forbes.ru/forbeslife/429685-raz-net-konkurencii-i-umnye-lyudi-ne-nuzhny-rektor-skolteha-ob-investiciyah-v

https://t.me/scienpolicy/17500
https://t.me/scienpolicy/17501