ОБРАЗ БОГИНИ ИЗИДЫ В МЮЗИКЛЕ «ПОСЛЕДНЕЕ ИСПЫТАНИЕ» В СВЕТЕ ТЕОРИИ ВООБРАЖЕНИЯ Ж. ДЮРАНА

(с)Андреас Корвуас·

Настоящая статья имеет целью проанализировать с позиций теории воображения, разработанной видным французским социологом, антропологом и религиоведом Жильбером Дюраном (1921-2012), образ богини Изиды, создаваемый в арии «Изида под покрывалом» из популярного фэнтези-мюзикла «Последнее испытание».

В основе теории Дюрана лежит концепт имажинэра (объединяющего в себе воображение как способность, воображение как процесс, субъекта, объект воображения и то, что предшествует всему вышеперечисленному). Собственно сами человек и мир трактуются Дюраном как функции воображения. Антитеза воображению, по Дюрану, это смерть; человек осознаёт свою смертность, и именно это запускает работу имажинэра. Далее можно классифицировать имажинэры, смотря по тому, как именно они строят отношения со смертью − и Дюран предлагает такую классификацию. Дюран делит содержание воображения на два режима (т.н. «диурн», или дневной режим, и «ноктюрн», или ночной режим) и три группы: героические мифы, которые относятся к дневному режиму, мистические (или антифратические) мифы, которые относятся к ночному режиму, и мифы драматические, тоже относимые к ноктюрну.

Героические мифы строятся на принципе разделения, выделении бинарных оппозиций, непримиримо конфликтующих друг с другом. Смерть рассматривается героем как нечто иное по отношению к нему самому, как враг, с которым нужно сражаться, и героические мифы посвящены победам над чудовищами. Дюран отмечает, что подобные мифы всегда так или иначе эксплуатируют измерение высоты (тема полёта, света с небес и т.д.) и связывает данный режим работы воображения с рефлексом прямохождения. Также этот режим отличается маскулинностью (даже женщина, если она осмысляется им, будет скорее всего чем-то вроде валькирии − или наоборот, врагом, ведьмой, отравительницей, обладательницей «зубастого влагалища» и т.д.).

Ноктюрнические имажинэры, наоборот, стремятся так или иначе включить смерть в себя, осознать её как часть жизни. Мистический имажинэр строится на символизме тьмы, ночи, магии, но понятых не как злое начало, а в совершенно ином контексте − в контексте символа Матери. Мистический имажинэр предлагает понять мир как нечто, с чем ты так или иначе един, он апеллирует к древней, нерасчленённой целостности, и поэтому один из терминов, который вспоминает Дюран при его описании − «антифраза», приём из риторики, состоящий в назывании предмета его противоположностью (болезнь − здоровьем и т.д.) Таким образом смерть радикально эвфемизируется. Среди символов данного имажинэра − огонь, пещера, покрывало, мантия.

Драматический имажинэр тоже эвфемизирует смерть, но принципиально иначе. С одной стороны, сохраняется общая картина героического мифа (добрый свет, злая тьма), с другой, демонстрируется, что противостояние тьмы и света далеко не столь абсолютно, каким кажется, они связаны и переходят друг в друга (при этом не отождествляясь). Базовый архетип данного имажинэра − танцор, движущийся по кругу; базовый сюжет − священный брак (если в диурне женщина воспринимается как враг или как союзник, а в мистическом имажинэре − как мать или подруга, то здесь это невеста, за которую нужно бороться), также часты близнечные мифы [1].

Применим теперь данный инструментарий к анализируемому произведению и рассмотрим контекст арии. Мюзикл «Последнее Испытание» в целом написан по мотивам знаменитой книжной серии DragonLance и освещает один из самых известных его эпизодов истории − попытку Рейстлина Маджере, видного чёрного мага мира DragonLance, стать богом, сразив иных богов. С помощью влюблённой в него светлой жрицы Крисании чёрный маг распечатывает врата в ад и в преисподней вступает в битву с Такхизис, верховной тёмной богиней. Последняя принимает во время сражений множество обличий, одно из которых − богиня Изида.

Текст песни, построенный на соединении противоположностей, типичен для ноктюрнического имажинэра:

Я − смерть и рожденье,

Я − взлёт и паденье,

Я − мир и боренье,

Покой и движенье,

Я − то, что ты видишь,

Чего избегаешь,

Я − то, что ты жаждешь

И что отвергаешь…

Можно было бы предположить антифратический имажинэр, и упомянутые в тексте «недра земные», «мать», «покрывало» как символы именно этой группы как будто подкрепляют нашу идею. Важное свидетельство в пользу этой гипотезы: по ходу мюзикла Такхизис неоднократно ассоциируется с матерью Рейстлина. В самом начале, вспоминая ночной кошмар, в котором ему явилась тёмная богиня, Рейстлин говорит: «Мне снилась мать. Она звала меня в могилу», в самом конце он, измученный битвой с кошмарами, зовёт: «Мама!» − и приходит Такхизис. Сама либреттистка рассматривает Такхизис как воплощение архетипа Матери (шире − Женщины) во всех его коннотациях, и дарующей жизнь, и её отнимающей. Призыв Такхизис «Сделай выбор, маг!» автор текста Елена Ханпира расшифровывает как «Выбери любовь, и получишь смерть, потому что это, блин, нормально, это правильный выбор, не беги от этого!» [2] В этом, по Дюрану, собственно вся суть ноктюрна − интеграция со смертью в единое целое.

Однако по-настоящему антифратичным образ Такхизис-Изиды признать сложно. В общем негативные, демонические коннотации Тёмной Госпожи вынуждают заподозрить скорее драматический имажинэр, сквозь который только иногда проглядывает мистика. По комментарию всё той же Елены Ханпиры, в сознании Рейстлина, рано потерявшего мать, архетип Матери расколот на Добрую и Страшную Мать (Добрая ассоциируется у него с Крисанией, Страшная − с Такхизис) [2]. По-настоящему воспринять целостность этого архетипа и т.о. войти в сферу мистического ноктюрна Рейстлин не может. Кроме того, играет роль и интерпретация исполнителя роли/режиссёра: как в старой версии спектакля от театра «Леге Артис», так и в гастрольной версии спектакля «Изида» поётся на два голоса, собственно чёрной богиней и созданной её чарами иллюзией светлой Крисании, и, в частности, в гастрольной версии они кружатся на кольце [3] − типично драматический символ. В драматическом смысле, не как архетипичную мать, а как возлюбленную, совершающую в общем-то зло, но подталкивающую тем самым к развитию, понимала свою Такхизис первая исполнительница её роли, Наталья О’Шей: «Такхизис, без сомнения, воплощение Зла, но ведь известно что та сила, «что вечно хочет зла, вечно совершает благо». Она своего рода персонаж из течения «алмазной колесницы» буддизма — своими злыми действиями она подстегивает других персонажей, и первую очередь Рейстлина, к самосовершенствованию <…> Лично мне кажется, что это красивое допущение — что Рейстлин и Такхизис балансируют на грани от смертельной вражды до не менее смертельной любви. Он мог бы стать богом через любовь темной госпожи» [4].

Таким образом, сконструированный образ Изиды можно оценить как сконструированный в ноктюрническом режиме, но если либреттистка, на наш взгляд, тяготела к антифратическому имажинэру, то последующие интерпретаторы − к драматическому. Впрочем, это только наше субъективное мнение, и мы будем рады анализу и критике.

ИИсточники:

[1] По концепции Дюрана на русском мы нашли разве что: Дюран Ж. Антропологические структуры воображаемого [Электронный ресурс] https://castalia.ru/perewody/eranos-perevody/2703-zhilber-dyuran-antropologicheskie-strukturyi-voobrazhaemogo-vvedenie-bespoleznyie-obrazyi.html и Дугин А. Г. Социология воображения. Введение в структурную социологию. — М.: Академический Проект; Трикста, 2010. — С. 83-113. При изложении мы опирались в основном на второй источник, как более системный.

[2] Ханпира Е. «Сепарация пошла не так» [Электронный ресурс]: https://vk.com/@205308-separaciya-poshla-ne-tak

[3] Видео арии в гастрольной версии: https://www.youtube.com/watch?v=l6X176m_mAE Видео арии в версии «Леге Артис»: https://www.youtube.com/watch?v=qdcqNA9qb_w&t=6375s

[4] Интервью с Натальей ОШей (Хелависой) [Электронный ресурс] // http://www.dragonlance.ru/musical/hellawes/