Иные, оригинальные, свои
".
..Условия, свойства русской жизни, русского быта — иные, оригинальные, свои. Этого ни признать, ни исследовать никто не хочет, особенность же его ставится ему в преступление, на том основании, на котором француз не может простить англичанину, что он обедает без салфетки, а англичанин французу, что он носит бороду. Западная цивилизация срезывается на своем первом следственном допросе своей собственной нетерпимостью и остается при одном негодовании.
Все то, что ставится так дорого другим народам, России не было зачтено ни во что или, хуже, послужило ей же в обвинение; ни то, что она уцелела под татарским игом, ни то, что втихомолку выросла и сложилась в огромное государство, отбившееся от всех соседей и сохранившее свою самостоятельность; ни ее 1612, ни ее 1812 годы. О пожаре Москвы говорят только потому, что слишком много иноплеменников видели зарево. Избавила ли Россия Европу от грубого солдатского гнета или заменила его другим — об этом может быть вопрос, но что Россия спасла Германию от французского ига — в этом нет никакого вопроса. Что же вышло из этого? Полнейшая ненависть не к русскому правительству, — кто его не ненавидел, — не к русскому вмешательству, а к русскому народу, ко всякому нашему успеху, ко всякому нашему человеческому порыву. Так и узнаешь в современных публицистах Германии измещанившихся братии ливонских рыцарей, не пропускавших в XVI столетии докторов в Россию. Не странно ли все это?
Вот вам еще пример. Англия, ломящаяся от тучности и избытка сил, выступает за берега, переплывает океаны и создает новые миры. Ей удивляются, и она заслуживает это удивление. Но так ли смотрят на подвиги колонизации Сибири, на ее почти бескровное завоевание? Горсть казаков и несколько сот бездомных мужиков перешли на свой страх океаны льда и снега, и везде, где оседали усталые кучки В мерзлых степях, забытых природой, закипала жизнь, поля покрывались нивами и стадами, и это от Перми до Тихого океана... И такие колоссальные события едва помечены историей или помечены для того, чтоб поразить воображение дантовским образом ледяного острога в несколько тысяч верст..."