Летописцы иностранные хвалят непорочность и верность россиянок

Агнеса, супруга императора германского Генриха IV, дочь в. к. Всеволода I, была однажды подвергнута им испытанию в верности, для этого он велел одному из своих баронов, влюбившихся в нее, искать ее любви.
Она презирала его страстные изъяснения, но выведенная из терпения, назначила ему место и время для тайного с нею свидания; но вместо барона явился ночью сам император, который был встречен переодетыми в женское платье слугами. Они, исполняя приказание императрицы, поступили с ним, как с оскорбителем ее чести. Узнав же в мнимом бароне своего мужа, Агнеса сказала ему: «Для чего же ты шел к жене под видом обольстителя?» Раздраженный Генрих, оклеветавший барона, казнил его, а целомудренную Агнесу поносил грубыми и дерзкими словами[1].

Россиянки всегда славились непорочностью в семействе и служили удивлением для иноземцев. Скромность и невинность составляли неразлучную добродетель жен: этим гордились мужья и дорожили самые знатные люди[2]. Однако, были примеры неверности, но эти примеры не могут быть доказательством безнравственности, в особенности прекрасного нашего пола. — Первый разнес молву невыгодную барон Герберштейн[3]. Не принимая и не веря его замечаниям, мы можем согласиться с ним в том только, что мужья, занятые службою, редко бывали дома, и что самое супружество зависело от воли родителей. Не жених выбирал себе невесту, но отец, и он назначал ее для своего сына. Когда жених домогался видеть свою невесту, тогда родители отвечали ему: спроси об ней у добрых людей. По наступлении только дня свадьбы засватанные видели друг друга пред венцом.

———————

[1] «Chronic. Th. Engelhusen», в Лейбниц. «Script. Brunsv. 11»; Гебгарди «Eriauterung der Eur Kanserl. und Konigl. Hauser», см. табл. 9, где приведены свидетельства разных немецких летописцев. — Агнеса чрез три года развелась с Генрихом. — Любопытные сведения об Агнесе см. еще: Кар. «И. Г. Р.», т. 2, с. 97, примеч. 157. Она вышла замуж за Генриха IV в 1089 г. Император Генрих IV замечателен в истории средних веков сильными распрями его с папою Григорием VII Гильдебрандом за инвеституру. В западной Европе было тогда обыкновение, что государи, возводя духовных особ в высшее достоинство и отдавая им в пастырское управление земли, вручали жезл и перстень в знак их зависимости от государя; но папа Григорий VII, отнимая это право у государей, под опасением отлучения их от церкви, объявил, что эта власть принадлежит римским первосвященникам. Всем известно несчастное унижение Генриха IV, которое должно приписать невежественному веку и владычеству духовенства, хотевшему быть властителями и судьями. Но благодаря просвещению папская власть, во многом пагубная не только для монархов, но и государств, совершешю ослабела ныне или, лучше сказать, сделалась ничтожною.

[2] Paul. Iov. «De leg. Moscov.».

[3] Herber. «Rer. Moscov. com.» — Paul. Iovius, de legat, говорит (он писал в 1525 г.), что в Москве были дома публичных женщин, которые принимали к себе посетителей за весьма умеренную награду: ad venerem omne vulgus foeminarum facile pollicilur <Всякое могут пообещать ради любви падшие женщины>. Должно думать, что введение таковых домов современно многоженству. — Французская болезнь была нам известна в конце XV века по одному слуху. Она с американским золотом вывезена в Европу в 1493 г. Сначала именовалась неаполитанскою, и до того она была опустошительною, что казалась гневом Божиим, ниспосланным за грехи. Robertson «Hist. of America», кн. 4, с. 99, и с. 342, прим. 50, изд. 1828 г. Одна женщина занесла ее из Рима в Краков: эта болезнь вдруг заразила там многих; от нее вскоре помер кардинал Фридерик. — «Стрыйков. летоп.», кн. XXI, гл. 1. — Слух об этой болезни дошел до Москвы в 1499 г. В. к. Иоанн III, посылая в Литву боярского сына Ив. Мамонова, велел ему разведать в Вильне: «есть ли ещо та болесть или нет, что болячки мечются (покрывают тело), а словет францозска». — «Дела польского двора», No 1, с. 684. — В договоре смоленского кн. Мстисла Давидовича с городом Ригою, заключенном в 1228 г., сказано между прочим, что за бесчестие женщины платить 10 гривен серебра, пока она не была обесславлена, — статья 13, см.: «Собр. госуд. грамот». Это доказывает, что общественные женщины давно существовали. Мелетий, писатель половины XVI века, говорит: «те из них, кои грешат со всеми, изгоняются из общества и называются общими», т. е. общественными. «Eos quoque, quod publice peccant, communicatione persequntur, quod eorum lingua obscha vocant.» — «De Russor. relig. et ritib.», ed. 1581 года. — Petrejum «Histor. und Bericht. von dem Gropfürstenthumb Muschkow», с 595, изд. Лейпц. 1620 г., говорит: «...und haben bei sich herlaufen vielen Diener und Knechte, die sie bewachen sollen, чтобы слуги боярские присматривали за их женами, auf dass sie mit andern Manner und Gesellen keine haben Lieben und Unkeuschheit treiben, weil sie so frech und geil seio, dap sie es, wenn sie die geringste Gelegenheit ergreifen können nich nachlassen, so sie reissen oft die Männer an des Venusspiel mit ihnen zu pflegen, sonderlich mit den Ausslähdern, zu welchen sie sehr geneigt sein. — Далее, с. 636: Also ist die zwar nicht die geringste, nemlich, wenn armen und geringe Edelleute oder Bürger etwa Nothleiden und kein Geld haben, dass sie etliche Kärll und Gesellen, so Veich und Vermogens sein, antreffen können, denen bietcn sie ihre Weiber an, bei ihnen zu schlaffen, und nehmen für ein jedes Mal 2 oder 3 Thaler, damach das Weib hubsch und schön ist, und sie mit einander können ubereinkommen. Und gehet der Mann so lange fur die Thür, und helt Wacht, damit keiner kömpt, der sie in iliren unerbare Werck und Unzucht hindern und verstörn. Ja, sie treiben auch, insonderheit, die grossen Herren und die von Adel, grossen Unzucht und sodomischen Sönden und die Männer selbst mit einander, und solches nicht heimlich, sondern oftmals in gegenwart vieler Personen, meinend, es sei ihnen eine Ehre, solches beqemlich und rumlich zu thun». <— Петриюм «Истории и донесения о Великокняжестве Мушкова», с. 595, изд. Лейпц., 1620 г., говорит: «...и имеют у себя на побегушках много слуг и холопов, которые должны их охранять, чтобы слуги боярские присматривали за их женами, дабы они с другими мужчинами и парнями любви не имели и распутством не занимались, потому что они столь наглые и похотливые, что они, если могут воспользоваться малейшим случаем, то часто принуждают мужчин заниматься с ними любовной игрой, особенно иноземцев, к которым они весьма расположены. — Далее, с. 636: Стало быть, хоть этот случай и не ничтожнейший, в особенности когда бедные и мелкие дворяне или люди третьего сословья, можно сказать, нуждаются и не имеют денег, так что они могут найти некоторых мужиков и парней, богатых и состоятельных, которым они предлагают своих жен, чтобы с ними спать, и берут за каждый раз 2 или 3 талера, сообразно с тем, насколько женщина мила и красива, и они могут друг с другом договориться. А муж пока выходит за дверь и несет караульную службу, чтобы не пришел ни один из тех, кто им в их порочном занятии и распутстве помешает и испугает их. Так они еще и понуждают, в особенности важных бар и выходцев из дворян, к великим распутствам и содомитским грехам самих мужчин друг с другом, и такое бывает не тайком, а нередко в присутствии многих особ, полагая такое приятным и похвальным, будто бы делают им честь». — Это совершенно нелепое сказание Петрея, потому что ни один иностранный писатель не отзывается о женском поле с такой чернотою, как он. Полагать должно, что частные примеры неверности он принял за общую безнравственность. — В Малороссии венерическая болезнь называется гостец (гостинец, подарок). Она занесена сюда проходящими войсками вроде подарка и, должно думать, не ранее половины XVIII века, когда войска останавливались здесь гостить постоем. — В некоторых местах России эта болезнь известна под именем скорби. О зараженном ею говорят: «у него большая скорбь в носу, в ногах и он весь в скорбях».

Терещенко А.В. «Быт русского народа. Часть I.»; С.-Петербург, 1848; с. 411–414