Модель всего. Понятийная база.

Думаю, начать надо с того, что такое модель в моём понимании. Судя по всему, повторять этот термин я буду постоянно. Поэтому: мировоззрение, картина мира, теория, представление, знание, мнение и другие похожие слова и словосочетания, которые пока не кажутся похожими – это всё про неё. В процессе прочтения может казаться, что я натягиваю сову на глобус, пытаясь описать всё на свете через понятие модели, и только напрасно усложняю то, что и так понятно. Таким образом я пытаюсь заложить базу, которая позволит в последствии описывать различные вещи (в самом широком смысле слова), природа которых не так очевидна, в одних и тех же терминах и ясно видеть их общую сущность.

Кто такие модели

Даже если человек этого не осознаёт, в своих рассуждениях он отталкивается от утверждений, которые считает безусловно истинными. В первую очередь – это эмпирические знания: то, что он видит, слышит, чувствует сейчас, испытал в прошлом или попробовал на практике – житейский опыт. Все остальные знания получаются за счёт различных (логичных или не очень) рассуждений, обобщений и т.п. Так и происходит формирование модели чего угодно: от процесса забивания гвоздя до представления об устройстве мира.

Вся информация, которую человек получает от других людей: слышит или читает – это уже их готовые модели чего-либо. Эту чужую модель можно целиком сделать своей (полностью поверить); можно отвергнуть, если она вступает в прямое противоречие с собственной; и, наконец, извлечь полезную информацию и, в той или иной степени, скорректировать своё видение как описываемой ситуации, так и самого источника данных (собеседника, фильма, книги и т.д.). Собственно, первые два варианта – это крайние случаи последнего.

Кстати, сейчас я поделился собственной моделью и продолжу это делать. Корректируйте своё видение и формируйте представление обо мне. Хотя, думаю, в сказанном нет ничего нового, просто это нужно было сформулировать.

Так, простые модели формируются на основе опыта, более сложные – на основе простых (своих и чужих) и т.д. вплоть до представления о мире в целом. В процессе этого многоступенчатого формирования картины мира ключевую роль играют рассуждения, которые позволяют переходить от одной модели к другой, от частного к общему и наоборот. Собственно, сама структура этого инструмента тоже является моделью, специфичной для каждого человека, и частью его мировоззрения.

Естественно, в нашем сознании не всё так ясно и систематизировано. Зачастую в одной голове могут спокойно уживаться две противоречащие друг другу мысленные конструкции, которым пока не доводилось встречаться. Например, детское представление о том, что пингвины живут там, где всегда холодно, т.е. на севере, может спокойно сосуществовать со знанием того, что пингвины живут в Антарктиде, до тех пор, пока не наступит момент свести их вместе. Первое было сформировано из зрительных образов, второе получено готовым из учебника. И это только самый простой пример с очевидным противоречием. Плохо согласующиеся между собой модели могут появляться в разное время, в связи с разными обстоятельствами и аспектами жизни, иметь самые разные уровни сложности. А, главное, так никогда и не встретиться, потому что наш разум не является таким уж целостным, как нам кажется.

Зачастую, для похожих жизненных ситуаций в различном контексте мы используем разные модели, даже не задумываясь о том, что их объединяет. Этакие неосознанные двойные стандарты. Назовём этот тип мышления фрагментарным, в противовес целостному. Полагаю, разум каждого человека можно охарактеризовать степенью склонности к тому или другому. Именно поэтому я и решил попытаться собрать множество своих больших и маленьких моделей воедино. Сместить баланс в сторону целостного мышления. Возможно я смогу устранить какие-то противоречия, которых пока не вижу, что-то обобщится, а что-то неизбежно потребует усложнения и переосмысления.

Наука

Может показаться, что научные теории (модели) – это что-то другое, не основанное на практическом опыте. Число и прямая (не путать с цифрой и линией) – абстрактные понятия, не имеющие отношения к тому, что можно потрогать. На самом деле, как и эмпирические знания, научные базовые понятия (базовые модели) – это всего лишь что-то простое, во что все верят без доказательств, и вера во что пока ещё никого не подводила. А рассуждения, позволяющие переходить от одной научной модели к другой, всего на всего более чёткие чем обычно, формализованные и общие для всех учёных. Они сами по себе являются научными основами.

Вот и получается, что наука для меня – это не что-то высшее и сакральное, а плоть от плоти простых человеческих размышлений/моделирований – их частный случай. Она оправдала себя практическими достижениями и по праву заслужила свой особый статус и звание пути развития человечества. При этом, понимать её суть полезно для того, чтобы не впадать в околорелигиозное поклонение и не давать чрезмерных преимуществ чужим моделям только за их научный статус. Особенно принимая во внимание то, что сейчас этим брендом пользуются все, кому не лень.

Философия

Кстати, всё это бесконечное многообразие вариантов человеческих размышлений/моделирований, частным случаем которых является наука, и есть философия. Вот так просто я её для себя определяю. Думай как угодно и ты – философ, думай в строгих научных рамках и ты – учёный (и философ).

Сейчас, чаще всего, философами называют тех, кто изучает тех, кто думал как угодно и смог внятно выразить свои мысли. А учёными – либо людей со специальной удостоверяющей бумажкой, либо вообще всех кого ни попадя. Да и сама незавершенность слова «учёный» в нашем языке намекает на то, что процесс учения этого человека мог пройти безрезультатно.

И эти мои рассуждения – тоже частный случай философии, который наверняка вписывается в какое-нибудь направление с труднопроизносимым названием или школу имени какого-нибудь умершего мудреца.

Так что да, я тут расфилософствовался.

Модель мира

Так или иначе, я пришёл к выводу, что при моём отношении к действительности, мне более всего подходит определение – агностик. Не в религиозном смысле, типа: я не верующий, но (на всякий случай) и не атеист, потому что ни то, ни другое недоказуемо. В общефилософском. В отношении к действительности и знанию как таковому.

Ключевой постулат заключается в том, что мой разум – это часть мира. Бесконечно огромного и непостижимого. И не просто непостижимого, а принципиально непостижимого для человеческого разума по той простой причине, что разум этот является всего лишь частью того, что он пытается постичь. Я понимаю, что с этим утверждением кто-то не согласится, но у меня так. И на этом будет основана вся моя модель мира. Это хороший момент для того, чтобы подумать и скорректировать своё отношение к мои дальнейшим рассуждениям.

Из вышесказанного вытекает следующее ключевое утверждение. Согласно моей модели мира, любые наши знания о нём, включая эмпирические и научные, являются исключительно моделями определенных его аспектов. Начиная от того что мы видим вокруг себя и заканчивая любыми научными теориями: законами механики, ядерной или квантовой физикой, теориями относительности, струн и т.д.

Я умышленно не стал заменять слово модель в определении синонимом и использовал два раза подряд чтобы подчеркнуть тот факт, что моё мировосприятие – это модель про модели, включая саму себя. Звучит затейливо, но, если вдуматься и понять, структура вполне целостная.

Думаю, первое время придётся частенько грешить повторением этого слова в ущерб синонимам. Пожертвовать эстетикой в пользу точности передачи мысли о том, что через понятие «модель» описываются абсолютно все аспекты человеческого знания.

Базовые модели

И вот здесь наступает момент, когда гораздо проще понять почему теория относительности – это модель, чем признать моделью то, что мы видим своими глазами. Если пытаться объяснить природу зрения, придётся использовать такие научные модели как электромагнитные волны, фоторецепторы и нейронные связи. Хотя, можно заменить их более старыми (с исторической точки зрения) и более понятными моделями лучей света, глаз и мозга. Или просто обойтись моделью света, позволяющего видеть образ окружающего мира. Образ мира, то есть не сам мир, а его модель.

Когда слепой герой фильма формирует образ окружающего мира и лица героини слушая капли дождя, режиссёр передаёт его нам, зрячим, в виде зрительного образа, потому что это эмпирически понятно и удобно. Следующий шаг – понять, что и сам зрительный образ для нас – это такая же модель реального мира, созданная отраженными лучами света вместо звуков падающих капель. (Здесь открывается простор для размышлений о том, что, в связи с особенностями мозга, формируемые образы у каждого могут быть свои, но обозначать одно и то же.)

Более того, видим мы модель не всего мира, а лишь одного из его аспектов. Того, за который отвечает зрение. За некоторые прочие аспекты отвечают другие органы чувств, каждый из которых также ограничен крайне узким диапазоном восприятия (видимый свет, уровень слышимости, порог чувствительности и т.д.). Всего пять чувств – пять аспектов мира из их бесконечного количества.

Эти модели, получаемые от органов чувств, и есть наши базовые эмпирические знания о мире. На их основе и формируются все остальные модели: от рефлексов (поясню ниже) до научных теорий.

Эмпирические модели

Эмпирические знания, конечно, не ограничиваются базовыми моделями окружающего мира. Они подтверждаются ими. Модель стены, например, будет неполной без добавления к зрительному образу знания о её твёрдости. Это знание может быть получено в раннем детстве вполне себе эмпирическим путём с использованием лба. Впоследствии, модель стены обобщиться и не нужно будет биться об каждую, выглядящую чуть иначе, чтобы узнать, что она тоже твёрдая. Такая обобщённая модель называется абстрактной.

Да и само относительное понятие твёрдости/мягкости, без которого стена – не стена – это абстрактная модель, которая может быть получена исключительно на собственном опыте.

Модели поведения

Выше я умышленно упомянул рефлекс и научную теорию в одном предложении чтобы подчеркнуть, что нет принципиальной разницы между: моделью поведения человека (или не человека) в определенных обстоятельствах; моделью эмпирического знания, например, о твёрдости стены; или научной моделью, такой как «закон всемирного тяготения». В основе каждой из них лежит конструкция из других моделей разной степени сложности и абстрактности, но, в конце концов, всё сводится к тем самым базовым эмпирическим моделям.

В качестве примера рефлекса можно привести модель поведения, обусловленную резкими изменениями в базовой слуховой модели (назовём её так) окружающего мира. Проще говоря, услышав резкий звук, человек, скорее всего, повернётся в его сторону для того, чтобы увидеть источник (получить базовую зрительную модель). И только некоторые упадут на землю закрыв голову руками. Если первая модель поведения – врожденная, то для формирования второй – нужно проходить долгое специальное обучение или, не дай бог, приобрести её эмпирическим путём, на собственном горьком опыте.

Научные модели

Что же касается научной теории. Модель под названием «закон всемирного тяготения» началась с того, что с древних времён люди владели простой эмпирической моделью: всё, что подбросишь, грохнется на землю. Они это видели, слышали и иногда даже чувствовали. А это значит, что все последующие модели, насколько бы замысловатыми они ни были, должны будут основываться на этой эмпирике. Это не потому, что так положено, а потому, что в противном случае, модель не будет иметь никакой практической ценности. Существовать сама по себе как сферический конь в вакууме.

Ценность любой научной модели заключается в том, что она не только обязательно объясняет все наблюдаемые явления (эмпирические модели), но позволяет предположить наличие других, менее очевидных явлений. Например, модель электричества не только объясняет молнию, но и предполагает наличие невидимого тока в проводах при определенных условиях.

Опыты, с помощью которых учёные пытаются доказать свою теорию – это просто попытки подтвердить наличие таких предсказанных явлений с помощью уже известных моделей (эмпирических или научных, считающихся доказанными ранее). Наличие невидимого тока в проводах вполне доказывается свечением раскаленной нити в лампе накаливания. Как правило, в процессе таких попыток и рождаются изобретения – способы применения новых явлений на практике. В этом и есть смысл научного прогресса.

Когда астрономы поняли, что планеты круглые и вращаются вокруг солнца, а Луна вращается вокруг Земли, они начали придумывать модели для описания этого процесса. В этих теориях огромные небесные тела притягивали более мелкие. Никому даже в голову не приходило, что это наблюдаемое в телескоп (эмпирическое) явление хоть как-то связано с тем древним знанием о подбрасывании и гроханий на землю всевозможного хлама. Вся гениальность модели, предложенной Ньютоном, заключалась в том, что она просто и изящно объяснила и то, и другое как явления одной природы. И говоря «вся гениальность» я нисколько не хочу принизить лютую крутость этого открытия на тот момент развития человечества. Не говоря уже о том, сколько практической пользы принесла эта интуитивно понятная и простая, с математической точки зрения, модель.

Сейчас, когда дело касается космоса и очень высоких скоростей, учёные пользуются другой моделью – общей теорией относительности Эйнштейна. Она рассматривает пространство и время как единый четырёхмерный континуум и допускает неравномерное течение времени. Эта модель более точно описывает движения небесных тел, но не так проста для нашего восприятия. Поэтому модель, предложенную Ньютоном, и прекрасно описывающую всё, что мы видим вокруг, никто не торопится отменять. Её считают частным случаем модели Эйнштейна, неким допустимым приближением. И совершенно не обязательно мучиться, пытаясь представить, как время искажается около массивной планеты, если понять, что это всего лишь очередная, и далеко не последняя, научная модель непознаваемого реального мира.

И даже не всего мира, а одного из его аспектов. Эта теория описывает процессы астрономических масштабов. За мелюзгу, вроде элементарных частиц, сейчас отвечает квантовая модель. И если к ней относиться также как к модели Эйнштейна, жизнь станет значительно проще. Тем более, что сами они прекрасно себя чувствуют не согласуясь при этом друг с другом.

А ещё проще будет понять, почему новая амбициозная теория струн, пытающаяся описать оба эти аспекта мира разом, перестала внушать такой энтузиазм как вначале. Неужели учёные поняли, что мир устроен не так? Конечно не так, что справедливо и для любых других прекрасных научных моделей. Просто, в попытках описать все наблюдаемые явления, она становится настолько сложной, с математической точки зрения, что постепенно теряет свою практическую ценность и сам смысл своего существования.

Думаю, для ученого с точкой зрения на науку подобной моей, изобретение принципиально новой модели, такой как «общая теория относительности», уже не должно казаться чем-то экстраординарным и еретическим по отношению к модели Ньютона. Опять же, ничуть не принижая масштабности этого шага. Думаю, что для него даже необходимо было подобное (не обязательно точно такое же) отступление от полурелигиозной слепой веры в истинность научных догматов.

Ненаучные модели

Кстати о вере. Представление о мире как о чём-то огромном и непознаваемом, а о самой науке – как об инструменте для моделирования его аспектов, позволяет ей прекрасно сосуществовать с верой во что-то «сверхъестественное», ещё не описанное научными моделями. И уж точно никак не противоречит ненаучной модели о наличии некой сущности, обуславливающей устройство мира, некоторые аспекты которого мы моделируем научными методами (если Вы понимаете, о чем я).

Ну и на чудиков, верящих, например, в плоскую землю, этот подход позволяет взглянуть с другой точки зрения. Более рациональной что ли. С возможностью оценить степень (не)научности их моделей.

Любые модели

Кстати, о птичках. Никогда не приходила в голову мысль: как такой неглупый человек может нести такую херню? (Не считая настоящего момента.) Думаю, поиск ответа на этот вопрос, в конечном счёте, и привел меня к формированию такого видения окружающей действительности. Причину несения херни в каждом конкретном случае гораздо проще понять, если применять один общий подход. Нужно понимать, что мнение человека о чём угодно: правдоподобное или бредовое, глубокое или поверхностное, неуверенное или догматичное, основанное на наблюдениях или чьём-либо мнении – это такая же модель знания, как и всё остальное.

Например, когда кто-то пытается учить кого-то воспитывать детей и слышит в ответ: «заведи сперва своих» – это значит: модели не совпали и советчику предлагается добавить в совою немного эмпирики. А фраза «глазам своим не верю» чаще всего произносится, когда собственная устоявшаяся модель чего-то приходит в жесткое несоответствие с текущей базовой эмпирической зрительной моделью. Можно было-бы сказать: «с реальностью», но у нас уже есть понятийная база, заложенная выше. Теперь можно описывать любую ситуацию в одних и тех же терминах и, в идеале, не бояться недопонимания.

Надеюсь стало более или менее ясно, что я вкладывал в слова: любые наши знания о реальном мире являются исключительно моделями его определенных аспектов. От знания того, как ловчее забить гвоздь, и предпочтений в еде, до взглядов на геополитику и перспективы развития человечества. Разница заключается лишь в структурной сложности. Не бывает какого-то идеального знания – истины последней инстанции, но любую модель можно осмыслить, оценить её обоснованность и целостность.

По этому поводу у меня наклюнулась пара интересных моделей: о нашем дискретном восприятии аналогового мира (отношении реальность-модель); и маятнике общественного мнения (изменении отношения модель-обоснованность в масштабах общества). Надо будет поразмыслить над ними при случае.

Заключение

Огромное разнообразие моделей, описывающих одно и то же явление с разной степенью адекватности – это характерная черта нашего, перенасыщенного информацией, современного мира. Я считаю, что, по историческим меркам, это перенасыщение произошло лавинообразно, буквально у нас на глазах, и процесс адаптации людей к изменившимся условиям находится в самом разгаре.

С одной стороны, это даёт человеку возможность получить представление о самом широком спектре аспектов мира, максимально расширить кругозор. С другой – обесценивает модели настоящих специалистов в своей области знаний, глубоко погруженных в тему, заменяя их компиляцией многих дилетантских. При этом, создаётся иллюзия собственной умопомрачительной интеллектуальности, а, следовательно, чрезмерная уверенность в собственной правоте. (Некоторые называют это интеллектуальным идиотизмом.)

В этом плане, вообще не помогают постулаты: о людях – уникальных снежинках, «своей правде» у каждого, и праве на невероятно ценное собственное мнение. Может показаться, что они подтверждаются тезисом: истина недостижима, есть только модели. На самом же деле, описанный здесь подход позволяет уйти от этой самой правды (и «своей» и общей) и подойти к оценке любого мнения (модели) более или менее объективно, с возможностью оценить степень его адекватности и целостности.

Ну вот. Теперь мне ничто не мешает, на основе заложенной понятийной базы, взять и понапридумывать своих моделей, еще больше усугубляя и без того непростую ситуацию в информационном мире. И уж они-то точно будут самыми лучшими, ценными, интеллектуальными и просто распрекрасными.

Кстати, если учесть, что текст – это описание чего-либо (модель), то Вы прочитали сейчас модель модели про модели (записанную маленькими модельками). Такие дела.