Эдвард Мунк
Вступление? Нахуй вступление, когда речь идёт про Эдварда Мунка — пожалуй, самого известного экспрессиониста на свете. Этот болезный норвежский парнишка едва ли не в соло сформировал и вывел в массы тревожный полуабстрактный стилёк, ярко описывающий внутреннее состояние людей его эпохи.
С самого детства жизнь Мунка была насыщена на события не самого приятого толка. Вот они, слева направо: во-первых, отец многодетного семейства был военным врачом, во-вторых, жили они довольно скромно, в-третьих, батя был слегка своеобразным малым и к тому же сильно религиозным, так что вместо сказок на ночь, он кошмарил деток домашними проповедями с подробными описаниями ада, в-четвёртых, мать Мунка умерла от туберкулёза, когда малому было лет пять, а ещё через десять лет скончалась его любимая старшая сестра, младшей же просто поставили шизофрению, ну и в-пятых, пацан сам крепким здоровьем не отличался и болел по поводу и без чуть чаще, чем постоянно. Из относительно хороших моментов взросления парня было разве то, что в роду было несколько именитых родственников, и когда он захотел ливнуть из технарской шараги на втором курсе, куда его отправил отец, они заступились за пацана перед батей, позволив ему заниматься тем, чем он действительно хотел — живописью.
Так Мунк поступил в Королевскую школу рисования в Осло, где он познакомился с Кристианом Крогом — влиятельным чуваком в местной богемной тусе, куда он и привёл своего многообещающего подопечного. После трёх лет обучения, Мунк представил свою первую картину: «Этюд головы». В том же году — вторую: «Девушка, разжигающая огонь в печи». Ещё через год по связям парню выбили стипендию, на которую тот смог сгонять во Францию (мировой центр искусства той поры) и посмотреть на коллег из Парижского салона.
Вдохновившись увиденным, Мунк написал «Портрет больной девочки», вложившись в холст переживаниями о сестре, умершей от чахотки. Критикам полотно не вкатило, и они, вежливо обложив Мунка хуями, сказали, что это скорее смахивает на очень грубый черновик, чем на законченную картину. Мунк расстроился, но прислушался — последующие работы писал аккуратнее.
Через четыре года всё ещё начинающий художник перебрался в Париж, но на этот раз уже основательно. Там он точил скиллы, тусовался по музеям-галереям и бухал с коллегами: в общем, занимался обыкновенными вещами, характерными для молодого художника во Франции начала XX века. Внезапно из дома пришло письмо, сообщавшее, что отец, Мунк-старший, умер об инсульт. Новость сына, Мунка-младшего, довольно сильно подкосила. И в этот период, видимо, как реакцию на скорбь, он написал одну из своих самых известных работ: «Ночь в Сент-Клу». Так художник переключился от академического и тщательного изображения внешнего к мрачновато-неряшливой визуализации своего внутреннего (невесёлого) состояния.
Набравшись опыта, Мунк начал работать над созданием масштабной выставки под названием «Фриз жизни: поэма о любви, жизни и смерти», концепция которой заключалась в демонстрации картин на четыре темы: «Рождение любви», «Расцвет и закат любви», «Страх жизни» и «Смерть». Состоялась выставка только через десять лет, и прошла единожды, несмотря на то, что изначально планировалось, что она будет происходить периодически. Знаменитое полотно «Крик», кстати, было подготовлено как раз в то время, вместе с другими шедеврами, такими как «Мадонна», «Вечер на улице Карла Юхана», «Пепел» и «Танец жизни».
Тем не менее других выставок в жизни Мунка, подобно локомотиву набиравшего обороты, было предостаточно. Одна из них прошла в Берлине с таким ебейшим размахом, что в Объединении художников случился раскол от ахуя: старички, как обычно, скривили ёбла и не выкупили прикола, а молодняк, наоборот, подхватил новаторство тревожного скандинавца и демонстративно выделился в отдельную тусовку, где Мунк был в фаворе. Кароче, наш парнишка стрельнул и начал хайпить. Иначе я бы тут вокруг него сейчас с бубном не танцевал.
За хайпом последовали все стандартные атрибуты успеха в виде громких выставок, статей в прессе, богатых покровителей и прочей мишуры. Но Мунк был бы не Мунк, если бы печальные страницы его биографии на этом закончились. Кроме карьеры есть ещё и личная жизнь, которая с творчеством чаще всего связана напрямую. И у нашего североевропейского героя там было всё не совсем в порядке. Из известных, сначала у него была мадам, которая была замужем и ничего серьёзного не планировала. Потом была девка взбалмошная, приставучая и шантажирующая беднягу роскомнадзором, при попытках расстаться. Мунк бегал от неё по всей Европе, а она за ним. Но в какой-то момент их драма приняла угрожающий оборот с мутной историей: в разгаре одной из ссор, как-то так вышло, что художник отстрелил себе палец, вроде как выхватив ствол у своей ебанашки. После этого и без того слабое, как ментальное, так и физическое, здоровье художника начало сбоить ещё чаще, чем обычно, накинув всякого рода неприятные штуки в виде обострённой паранойи и ипохондрии. Работы того периода, естественно, изобилуют темами несчастной любви и страха смерти.
Отлежавшись в Копенгагенской психушке, светило экспрессионизма подуспокоился и перешёл к более миролюбивым сюжетам, под стать Ван Гогу: изображал рабочих и крестьян, а потом вообще перебрался на виллу в Осло, где в свободное время угарал по разведению сада и огорода. Там, в общем то, Мунк и успокоился навсегда, но перед этим, в мрачных сороковых годах, его ещё заставили понервничать фашики, которые сначала сказали художнику и его картинам: «хорош, красава, ариец», а потом резко переобули милость на подозрительность, до конца жизни оставив художника в неопределённости.
«Я пишу не то, что вижу, а то, что видел. Я не верю в искусство, созданное не по зову сердца. Мои картины – это мой дневник. Я всё это пережил сам. Искусство дало смысл моей жизни. Я верю в картины, написанные кровью сердца» — говорил Мунк про свои работы. И мы ему, пожалуй, поверим.