Выпрямляем историческую кривду вместе с фюрером (text edition)

Нам тут подбрасывают, что в этих ваших жежешках никто кино больше не смотрит, а только тексты якобы читают.

Конструктивная критика рефлексируется. По просьбам трудящихся начинаем работать над собой.

Для начала возьмем вот эту недавнюю видео-публикацию первой части превосходного доклада и снабдим её кратким изложением предъявленных тезисов.

Начинает фюрер с неожиданной стороны — с указания Хайеку на его место. Дескать, выдающийся экономист, но и только, никакой он не великий титан. Не святой, а всего лишь подвижник. Гениальный экономист, но говно как политический теоретик. Присутствующие в зале слушатели и зрители в ютюбе рыдают, не понимая, почему папа и мама не могут жить вместе в одном с нами доме в мире и согласии.

Поплясав на могилке недостаточно продвинутого австрийца (так будет с каждым, кто), фюрер переходит к истинной цели доклада, навеянной хайековской серией эссе «Капитализм и историки».

По славной австрийской традиции фюрер сначала выстраивает систему аргументации супостата (причём лучше самого супостата, как того и требует собственно традиция), прежде чем не оставить камня на камне от этой аргументации, используя наработки того же Хайека.

Исторический нарратив про дикий капитализм 19 века, разоривший несчастных жертв Промышленной революции ради чистогана кровососов-капиталистов, угрожавших ростом абсолютного обнищания масс и пауперизмом, остановить каковые лихие девяностые эру баронов-разбойников смогли только совместные усилия профсоюзов и политиков, бескорыстно заботящихся о счастье народном.

Не могу не привести буквальную цитату из доклада, посвящённого вопросу о детском труде в шахте по 16 часов в сутки непрерывно вплоть до торжества государева законодательства, запрещающего подобный трудовой энтузиазм (впредь до сталинской индустриализации):

Когда вы впервые слышите эту душераздирающую историю, у вас первым делом возникает резонный вопрос: а по какой-такой причине родителям подвергать своего ребёнка такому обращению и отдавать его в рабство клятым капиталистическим эксплуататорам? Надо думать, что до отдачи их в капиталистическое рабство эти детишки раньше весело бродили в лугах и полях, здоровые и румяные, кровь с молоком, собирая цветы, подкреплялись наливным яблочком прямо с яблоньки, ловили рыбу и купались в прудах, реках и озёрах, играли со своими деревянными игрушками и, открыв рот, слушали сказки бабушек и дедушек? Коли так, то что за монстры их родители?! Достаточно задаться этим вопросом, чтобы тут же сообразить, что все эти байки про детский труд просто не могут быть правдой

После этого фюрер прокатывается асфальтоукладчиком по мальтузианцам, между делом замечая, что именно экономический рост Промышленной революции доказал несостоятельность умопостроений сервильных интеллектуалов и продемонстрировал, как надо преодолевать Мальтузианскую ловушку в глобальном масштабе – благодаря свободному капитализму, то есть во-первых, праву собственности, во-вторых возможности и желанию множества людей откладывать немедленное удовлетворение своих потребностей ради сбережения и накопления капитала, а в-третьих, изобретательности и таланту производителей новых машин и механизмов, инструментов и технологий.

Фюрер пробегается по ряду популярных мифов, транслируемых сервильными интеллектуалами (как называет их Талеб — IYI, Intellectuals Yet Idiots) – повышение МРОТ, стимулирование экономики госрасходами и т.д.

После чего переходит к основной теме доклада – что такое мейнстримный исторический нарратив и чем мы его будем заменять?

Имеющийся нарратив об истории цивилизации нашей расы, выстроенный поколениями сервильных интеллектуалов, представляет собой по выражению фюрера «вкрапления отдельных правдивых исторических фактов, предположений, событий и объяснений в полностью лживый ком выдумок и подлогов».

Он поясняет, что под мейнстримным нарративом он в целом понимает направление мысли, опирающееся на так называемую историческую теорию вигов (Whig theory of history), которую правящие элиты по всему миру впаривают публике всеми доступными средствами (особенно через индоктринацию в рамках утверждённых государствами школьных программ), несмотря на чудовищные результаты подобного впаривания (типа пары мировых боен) – все эти фукуямы, пинкеры и прочая краснопузая сволочь.

Отличительной особенностью виговского нарратива является заострение внимания на двух факторах. Во-первых, никогда ранее в человеческой истории не был достигнут такой высокий уровень развития благодаря успехам технологий и естественных наук, а также небывалые жизненные стандарты материального обеспечения простого человека, - что является чистой правдой и очень способствует принятию публикой виговской теории. А во-вторых, якобы никогда ранее в истории люди не пользовались такой высокой степенью свободы, как сегодня, благодаря развитию «либеральной демократии», или «демократического капитализма», каковое утверждение, несмотря на его широкую популярность, фюрер считает историческим мифом. Более того, поскольку можно согласиться с наличием определённой корреляции между степенью свободы с уровнем экономического и технологического развития, нужно сделать вывод, что средний материальный уровень жизни был бы даже выше, чем в настоящее время, если бы история пошла иначе.

В этом месте фюрер делает небольшое лирическое отступление, чтобы покритиковать Куна с его описанием истории науки как череду «смен парадигм» и Шелдона Купера за его превратные толкования в вопросе, кто именно является перводвигателем в связке «прикладной инженер и физик-теоретик». Достаётся на орехи и Попперу. Насладившись в этом отступлении знакомством с чудесными терминами «Handwerk» и «Mundwerk», двигаемся дальше.

Фюрер предлагает не пытаться подыскивать точечные опровержения для каждой лжи и байки государевых адвокатов с исторических кафедр – так мы никогда не разрушим этот ком, в него успевают подмешивать больше вранья, чем мы успеваем разоблачить. Вместо того фюрер считает целесообразным предложить целостную альтернативу для Германии — свой собственный либертарианский исторический нарратив, и сосредоточить все усилия на его продвижении, а не на разрозненной критике отдельных частей чужого нарратива.

В качестве фундамента для построения правильной исторической теории выбирается этический базис (obviously!). В противоположность виговскому нарративу утверждается, что могут существовать общества с высоким технологическим уровнем развития, сочетающегося с низкими показателями социального развития, и наоборот, почти идеальные с точки зрения свободы, но технологически отсталые, например.

Разумеется, с либертарианской точки зрения всегда предпочтительно общество, пусть и не самое продвинутое в технике, но имеющее высокую степень свободы и обеспеченности прав собственности.

Таким образом, если у вас общество сильно развито технологически, обеспечивает высокие стандарты жизненного уровня, но свобода и право собственности находятся в умалении, то очевидно, что тут есть место для улучшения, для развития в более желательном для нас направлении. И ни о каком конце истории в таком случае говорить не приходится.

Так фюрер нас подводит к ключевому тезису доклада. Наконец-то мы не должны мять сиську в ответ на сакраментальный вопрос: «Если либертарианство так превосходно, почему в истории нет ни одного примера его успешной реализации?»

Теперь фюрер приказывает нам прямо в глаза вопрошающему плюнуть слюной (как до исторического материализма) и гордо ответствовать, что век золотой уже был позади нас, а не только лишь ей-ей грядет.

И что даже не век то был, а целое тысячелетие. Цельный Тысячелетний Рейх после падения Рима есть пример де-факто анархии конкурирующих юрисдикций, вынужденных договариваться и действовать в рамках права, поскольку ни одна крыша не имела возможности силой нагнуть все остальные и стать монопольным государством в современном значении этого слова. Равным образом формальный глава феодального образования не мог даже и попытаться отдать приказ сверху вниз по вертикали власти (за неимением таковой), а должен договариваться с вассалами по схеме «ты мне, я тебе». Отдельно заслуживает упоминания тот факт, что ни один властитель не являлся суверенным, неподсудным какой-либо иной инстанции. Феодальные короли, епископы и даже самоё Папа могли быть призваны к суду и осуждены в рамках конкурирующей (но не довлеющей) юрисдикции.

Подобный уникальный «иерархически-анархический» баланс обеспечил «gott-gefaellige» (угодный Г-споду) общественный строй с частными законами, но в то же время с единой, целостной, непротиворечивой системой естественного права.

Фюрер расписывает сравнительные моральные, правовые и либертарные достоинства Тёмных веков средневековья по сравнению с Античностью и нынешними временами, особенно с разного рода демократиями.

После этого фюрер ставит стратегические задачи по рецивилизации, возврате к нормам человеческого общежития, заданных высокими стандартами Средневековья. И переходит во втором своём докладе (это другое видео) к развернутой критике работ видного представителя исторического мейнстрима т. Пинкера.

Разбором критики этого сервильного интеллектуала-этатиста во второй части доклада вы можете насладиться самостоятельно по этой ссылке.