Об анонимность в СССР (быль)
Помню, однажды забросили меня в СССР под видом советского пионера. Учусь, в общественной работе дружины участвую.
Вдруг посреди урока заходит завуч и объявляет, что в оставшееся время мы будем писать ответы на вопросы, посвященные отношениям школьников и преподавателей. Сейчас бы это назвали социологическим опросом, но тогда так не ругались в присутствии несовершеннолетних.
Всем велели вырвать из середины тетрадки двойной лист, наверху первой страницы написать «Ученики и учители». Объявили, что опрос является анонимным, фамилию и имя писать в уголку не нужно, как все привыкли. Поэтому нужно отвечать честно, чтобы администрация могла узнать о настоящих проблемах школы и помочь всем нам с ними справиться без опаски пострадать за правду.
После этого начали диктовать вопросы, чтобы мы могли по порядку, за соответствующим номером, написать свои ответы. Суть вопросов не помню, сколько их было — тоже. Но что-то это всё долго и нудно было, вот уж что точно.
Советские пионеры были тертыми жизнью калачами, никаких иллюзий относительно улучшения жизни в школьном заключении или выхода на УДО за активное сотрудничество с кумом не питали, конечно.
Поэтому все, как под копирку писали ровно то, что ожидали увидеть как пришлые проверяющие, так и туземный проверяемый педсостав.
Не писать же было в самом деле, что трудовик — горький пьяница, квасящий на уроках, с физиком избранные интеллектуалы-старшеклассники вместе покуривают в лаборантской, русичка матерится на нас, «дубин строеросовых», военрук туп, как пробка, директриса ворует на пару с завхозом, зубниха калечит попавшихся под руку первоклашек, физрук лапает девчонок, в столовке половые тряпки добавляются во все блюда от котлет до компота, в кабинете биологии не все в порядке с якобы заспиртованными образцами, на УПК инструктора вождения спровадили налево весь бензин и на грузовых машинах никто из нас, учащихся на шофера, никогда не ездил, несмотря на все нормативы, верно? Кому нужна эта малоинтересная скучная правда?
Вот мы и не писали. Здравый конформизм должен был помочь нам дотянуть до освобождения из школы. Глупо было залететь, отмотав больше половины срока.
Но чёрт дернул меня (уже перед сдачей в общую кучу листочков) окинуть взглядом первую страницу и задержать взгляд на названии опросного листа.
«Ученики и учители», хмм... Филологический зуд и любовь к каламбурам ударили в голову, и я аккуратно, карандашиком, еле заметно подписал по букве «м» перед каждым из существительных. Довольно хмыкнув и гордясь своей невинной, но не лишенной элегантности и простоты проказой (тогда еще не знал, что это называется троллинг), я забросил листок в середку стопки с уже сданными опросниками.
Не прошло и получаса, как я стоял на ковре в директорском кабинете перед завучем, где подвергся допросу с пристрастием, что именно я имел в виду и почему оклеветал самоотверженных педагогов, отдающих нам, неблагодарным скотам, лучшие годы своей жизни.
Помотав мне нервы какое-то время, без какого-либо наказания (даже родителей в школу не вызвали и в дневник ничего не написали), снабдив напоследок особенно громкой и грозной тирадой, меня выставли за порог. Я так понимаю, от худшего спасло меня то, что буковки «м» я именно карандашиком еле видно приставил. Легко было стереть ластиком и сделать вид, что ничего не произошло, прежде чем везти собранные материалы в роно или куда там полагалось их везти.
Понятное дело, что во время всей процедуры распекания и наорания ни у меня, ни у завуча, ни у прочих присутствующих учителей и администраторов не возникло даже мысли упомянуть или обсудить мнимую анонимность, обещанную от лица советской власти. Все всё понимали.
(Читатель! Купи себе VPN и переведи денежку нашему героическому земляку Сноудену)
Также в серии: