METRO TONIGHT
Около набережной вьюгой кружилось несколько голодных чаек, кремового цвета бликов луны. Северный ветер завывал промеж пошарпанных строений, просачивался в щели одежды одиноких прохожих и, студя их уставшие тела, улетал дальше по улицам. Стук женских каблуков, тяжёлое дыхание плетущегося за спиной старика, насморк, грузные от европейской зимы мысли, похожие на недоготовленный холодец. Очередной резкий вдох в себя, сделанный по привычке, и мерзкий вкус соплей на языке. Атмосфера -- это запрятанный за старым хламом на балконе фотоальбом, закатившаяся за шкаф кошкина игрушка, забытая и найденная через несколько лет в кармане старой куртки пачка жевательной резинки. Она всегда где-то между строк, где-то между перьев птиц, что голосят глубоко-глубоко в лесу, в который нет входа. Запрятанная в самых неожиданных местах, срабатывая по непредсказуемому щелчку, она может проявиться и в банальности, такой, какую наблюдаю сейчас я. Гул мотора проплывающего туристического кораблика, тихий шум воды, какие-то проносящиеся люди, чьи лица смазываются и превращаются в единое русское околополярное лицо, наполненное лирикой, идеально подходящее для этикетки на банку солёных огурцов.
Нету определения этому времени года и времени суток, то ли ночь уже, или до обеда ещё несколько часов? Это тёплая зима или затянувшаяся осень? Люди спешат на работу или домой? Ни одного ответа на такие простые вопросы, а я кажется давно не спал. И, проваливаясь под землю, несусь в ритме до станции, до которой мне нужно. Стук рельс в метро -- это хороший конец для сета DJ'я, когда мозг устал от повседневности или алкоголя, или настолько выжжен химическим серотонином, что уже не очень важно, что за звуки, главное найти знакомый узор и, следуя за ним, в психическом припадке танцевать. Моё отражение расплывается в замельтешивших узорах окон, откидываю голову и просыпаюсь на конечной станции.
Меня тянет за плечо сотрудник метро, невысокая девушка, которая, кажется, совсем недавно закончила колледж, не понимающая, что происходит с её жизнью, по правое плечо, заправив руки в карманы, стоит толстый мент, высокомерно смотрящий примерно на всё в мире, что на райскую птицу, что на убийство ради шкурки белька. Две фигуры, будто с постера американского ужастика, с недоброжелательными выражениями лиц, сверлили взглядом. Проявив чудеса проницательности я убрался из вагона. Станция метро выглядела как картинка из детства, идеально вымытая, будто с только что положенной облицовкой, советской мозаикой с космическим сюжетом, в котором взгляды воодушевлённых лиц стремились к звёздам. Интересно, если бы такому мечтателю из советского союза показать, чем всё закончится, что бы он почувствовал и бросил бы свою мечту? Так, не знаю, как бы он преодолел свой кризис, но точно знаю, что испытываю неподдельную к нему зависть, мечтать искренне о звёздах -- это привилегия.
Одинокий, я поднимаюсь по эскалатору, потолки туннеля украшены рисунками других планет и представлениями об единстве мироздания, и чем ближе к выходу тем ярче и теплее свет, и в душе разливается многоликий и благородный колокольный звон. В дали мерещатся лица и, кажется я понимаю, я читал недавно в википедии статью о русском космизме, ах, это добрые дедушки Циолковский и Вернадский, они берут меня под руки и мы летим в глубину космоса к звёздам, к звёздам! Постигать истину, познавать тайну мироздания!
Бам! Я резко просыпаюсь, и, как рядовой шпрот смиренно выползаю из передвигающейся консервной банки, потупив глаза в серый пол. И не понятно, что сейчас за время суток, и не понятно, что сейчас за время года.