Слабый Тигр

Он просыпается. За окном ещё темно и сопутствующая тишина покрывает собой весь город. Он вяло заползает в ванну, включает холодную воду и рефлекторно умывает свою морду. Затем расчёсывает шерсть, трёт глаза. Остатки сна сползают с век и через минуту их уже совсем не осталось. Он завтракает пресной овсяной кашей и пьёт тербкий зелёный чай. И пусть день только начинается, его уже раздирает назойливая сводная сестра -- тоска.

Его лапы -- худые, сухие как ветки давно почившего дерева, бледные и на вид хрупкие. В голове нет мыслей, лишь монотонный звон, заполняющий собой любую образовавшуюся пустоту. Морда истощавшая, а когда-то ярко-голубые глаза будто бы покрылись мягким пеплом. Весь его вид был беспощен, похожий на лебединую песню охрипшей птицы. Хотя, если не присматриваться, то можно и не заметить в толпе его совсем.

Он делает всё очень медленно, не от спокойствия, а потому что по другому уже не может.Тут всё решено, как решно для погибающего от рака старика, хоть, по-правде говоря, он ещё совсем молод.

Словно призрак белый тигр передвигается, чуть ли не парит, по своей квартире, оставленной ему в наследство где-то на окраине исторической части города. Слабый запах подвальной сырости и общая климатичская влажность -- может быть идеальные условия для проживания холодных, склизких земноводных, но не для млекопитающих, но даже в такой обстановке чаепитие слегка смегчает бытие и, хоть одиноко, дарит некое пространство для того, чтобы почуствовать самого себя. Играет бесформенная электронная музыка: шумы, щелчки и стилизованые под 80-е синтезаторы. Из окна доносятся крики оживающего города: лай мелкой собачонки, назидательный ор её бабки-хозяйки, больше похожий на проржавешвий духовой инструмент. Тигр сидит на стуле, надев на себя мятного цвета плед, бессмысленно смотрит в окно, и, беглый взгляд бы мог принять эту картину за старые, чуть пожелтевшие фотообои, но едва уловимое движение головы разрушает статику. Кажется, что единственное, что здесь реально -- это запах зелёного чая, что заварен на десятый раз, так и он тусклый, почти незаметный.

Первые лучи восходящего холодного солнца выскакивают из-за горизонта, угловатые улицы становятся чуть мягче и добродушнее. Тьма ушла и появилась надежда. Тигр надевает чёрную, растянутую футболку, потёртые джинсы, ношенные уже третий год, свой старый верный плащ и с небольшим слоем грязи кроссовки. Он долго спускается по лестнице, видит чёрную кошку, что почуяв движение, открыла сонные глаза и довольно зивнула, пнул ногой какой-то мусор и прочитал новую бессмысленную надпись маркером на стене а-ля "спаси себя сам". Он идёт в магазин за углом, покупает сигареты, подтягивает спадающие джинсы и выкуривает первую на сегодняшний день. Пристально смотрит на здание напротив, красивое, но слишком утомляющие. Всё как обычно, кроме одного -- это его последний день.

И каждый вздох, движение и взгляд для него не воспринимаются как что-то особенное, наоборот, это такая обыденность, что даже и думать об этом как-то неловко, нет сожаления и печали. Всё, что мог сделать -- сделать. Грехов нагрешил не больше остальных, по силам помогал окружающим. Если кого-то обижал -- извинялся, если кто-то солил ему -- смиренно прощал. Отчаянная голова и теперь вместо монотонного звука в голове одна мысль "Скорее бы вечер!".

Он, как тающий оловянный солдатик, слонялся по городу, чем ближе был его час, тем меньше оставалось от его формы. Легко сочувствовать тем, кто на смертном одре. И руки его уже не кажутся сухими, видна на них когда-то давно бывавшая, истлевшая нежность. Морда не истощённая, а потерявшая вкус к жизни, глаза не в пепле, но будто бы смотрят с той стороны могилы на свои прошлые не сбывшиеся, или сбышиеся лишь от части мечты. И вся его фигура не бессмысленно затеряна в толпе, но как живой памятник надежде на всё хорошее она стоит на самом нужном месте. Ах, слабый тигр.

Так и прошли его сутки до вечера: городские достопримечательности, широкие проспекты, любимые тихие закоулки, встречающиеся внезапно в самой оживлённой части мегаполиса. Холодной солнце, слегка закрытое дымчатой завесой облаков. Розовое небо. Время быть на месте.

Он подходит к обычному жилому дому на набережной, спускается в подвал. Здесь его уже ждёт небольшая компания городских зверей, небезразличных, понимающих . Играет тихая мелодичная музыка, они молча смотрят друг на друга. Он выбирает молодую антилопу для танца. Это такая традиция перед умерщвлением. Они танцуют вальс, отрешённо и не смотря друг на друга. Заканчивают, друг друга благодарят. Становится у окровавленного стола, выкуривает сигарету, ложится. Закрывет глаза и быстрым, проникающим в грудь ударом, ему вырывают сердце. Душа выходит из тела, глаза медленно закрываются, а обретшая покой морда помягчела и застыла направленная в кирпичную стену.

На улице пошёл снег, звери молча разбрелись по домам, холодный воздух сквозил в подвал и покусывал свисающую мёртвую лапу