Глава 8: “Качели”
Огромная благодарность Карине за редакт, идеи и терпение! ❤️
Янг стоял у круглого стола в ресторане с витражными окнами, сквозь которые на пол и стены проливались сотни радужных бликов, будто кто-то расплескал свет в палитре стекла. Пространство здесь не давило, а поднимало: высокие потолки с арочными перекрытиями создавали ощущение воздуха и свободы, а белые стены и светлая мебель лишь подчёркивали игру света, превращая её в спектакль. В этом сиянии два человеческих силуэта: он и клиентка казались почти прозрачными, как детали сценографии, подобранные точно под замысел.
Напротив стояла молодая женщина с прямой спиной, графитовым маникюром и планшетом в руках. Они обсуждали корпоратив для фармацевтической компании – вечер, где собирались не только сотрудники, но и партнёры: люди из смежных отраслей, клиенты, ключевые представители рынка. Формат требовал точности: стиль сдержанный, но элегантный, атмосфера профессиональная, но с элементами развлекательного характера.
– Мы хотим избежать ощущения “очередного официального мероприятия с фуршетом”, – сказала женщина, просматривая одну из визуализаций.
– Да, я помню ваш запрос и мне важно, чтобы с первых минут у гостей возникло ощущение включённости. Не просто “мы на официальном торжестве”, а “мы – часть некоего действа”. Чувство, что всё вокруг специально для них, словно это не просто вечер, а опыт, – говорил Янг, не открывая презентации. Он предпочитал начинать с живого образа, а не с экрана.
Женщина слушала внимательно, чуть склонив голову, подстраивая слух под ритм его голоса.
– На входе гостей приветствуют сотрудники в белых медицинских халатах. В руках – подставки с пробирками. В каждой – шампанское. Это первый символический жест, как бы “ваше лекарство от повседневности”. Вместе с пробиркой гость получает жетон в форме капсулы. На обороте – названия коктейльных локаций и указание, где можно будет обменять этот жетон на авторский напиток. Один жетон – один коктейль.
Он сделал паузу, а затем, уверенно продолжил:
– В зале будут расположены три отдельные локации, каждая оформлена как лаборатория. Круговая конструкция, в центре бармен в защитном костюме, маске, перчатках. Он работает с колбами, флаконами, дозаторами, смешивает жидкости с точностью учёного, а над всей конструкцией – легкий пар из генератора тумана: визуально это выглядит, как если бы процесс шёл в стерильной среде. Это будет эффектно. И незабываемо.
Он не торопился, давая картинке сформироваться в воображении клиентки:
– Две станции будут предлагать заранее отобранные коктейли: по три рецепта на каждую, чтобы у гостя был выбор. Сегодня мы как раз должны выбрать, какие шесть рецептов войдут в финальный список – у меня всё с собой. А третья локация… – он сделал ещё одну короткую паузу, – будет посвящена полной импровизации. Бармен смотрит на человека и, не задавая вопросов, создаёт напиток, исходя из первого впечатления. Это интрига. И вызов.
Женщина рассмеялась искренне, но без излишней эмоциональности. Она была профессионалом, но идею явно оценила.
– Это очень изобретательно. Мне уже хочется получить свою капсулу.
– Пространство будет адаптировано под свободное перемещение. Мы расставим высокие столики, чтобы гости могли, стоя, неспешно пить, разговаривать, брать закуски. Это поддержит лёгкую неформальность. Среди гостей будут жонглёры – они будут жонглировать не мячиками, а стилизованными таблетками. Это оживит атмосферу, добавит динамики. До начала официальной части всё будет про лёгкость, вовлечение, ощущение “внутри процесса”.
Клиентка улыбнулась шире. В её взгляде скользнуло уважение не только к креативу, но и к тому, как он был выстроен.
– Рад, что вам откликается. Но это ещё не всё, – Янг позволил себе мягкую улыбку:
– Даже в гастрономии мы отразим фармацевтический подтекст. В каждой закуске образ, отсылка, игра с формой или вкусом.
Он сделал шаг в сторону, жестом пригласив двигаться за ним:
– В соседнем зале уже всё готово. Там вас ждут дегустационные варианты закусок, и мы должны их оценить и финализировать как сами позиции, так и основное меню. Думаю, вам понравится.
Женщина кивнула, подняв планшет, но не заглянув в него, точно в этот момент ей важнее было не сверяться с планом, а следовать за предложенной атмосферой.
Они направились через галерею в следующий зал, где на белых подставках ждали закуски. В воздухе стояла концентрированная смесь ароматов, от которой внутри что-то сжималось, пробуждая аппетит. Повар знакомил с блюдами, давая возможность неспешно всё пробовать, обсудить, и внести корректировки в финальное меню. Закончив с меню они поговорили о тайминге выступлений, последовательности выхода спикеров и музыкальном фоне. После ещё нескольких обсуждений и пометок в планшете, клиентка закрыла его и, чуть отойдя в сторону, заметила:
– Тогда я жду от вас следующую сводку по мероприятию. Когда будете готовы с деталями – выходите на связь.
– Конечно. Уточним всё с подрядчиками и вышлю вам полный лист с правками, – Янг улыбнулся:
Когда женщина ушла, Янг взглянул на время. Он задержался дольше, чем рассчитывал. Пора было спешить: впереди ждала эпиляция. Он на ходу застегнул пиджак, прошёл к выходу, коротко кивнув администратору зала, и шагнул в яркий полдень.
По пути на эпиляцию Янг провёл несколько звонков. Сначала в ресторан: договорился о просмотре зала между 19:30 и 20:00. Затем своим сотрудникам: напомнил про мудборд для завтрашней встречи с молодожёнами, уточнил, чтобы оформили презентацию в той самой палитре «мокрый эвкалипт». Попросил обзвонить фокусников на вечер 28 августа. Добавил: “И, пожалуйста, отправьте напоминание клиентке из той небольшой винодельни – послезавтра встреча. Пусть подтвердит.”
В рабочих вопросах дорога к мастеру эпиляции прошла незаметно. Кабинет эпиляции встретил резким запахом растопленного воска и приглушённым светом. Янг скривился: он терпеть не мог эту экзекуцию, но гладкость кожи нравилась больше. Тем более впереди предстояла желанная встреча с Юнгом.
– Как всегда, глубокое бикини? – уточнила мастер, расправляя одноразовую простыню.
– Как всегда, – отозвался он, сбрасывая одежду отработанным движением:
– У вас всё такой же плотный рабочий график? – спросила она, когда нанесла воск и резко сорвала первую полоску.
Янг ойкнул, пальцы сжались на краях кушетки. Он выдохнул сквозь стиснутые зубы:
– Работа кипит. Сейчас парад мероприятий. Но, в этой суете смог втиснуть и что-то личное для себя. Буквально через пару часов выставка современного искусства, неделю, как хотел выбраться. А завтра с утра снова клиенты, встречи, согласования…
– Ну, хоть выставка для души, – с мягкой улыбкой заметила она.
– Именно, – кивнул он, зажмурившись, когда сорвалась вторая полоска.
Он лежал, вцепившись пальцами в края кушетки, сдерживая дрожь и эмоции, как держат лицо на светской встрече. В голове шумела неслаженная симфония: рабочие задачи, завтрашние созвоны, предвкушение вечерней выставки, которую он должен был посетить с Рантье. Мысли не шли стройно – скакали, перебивая друг друга, как дети, решившие поиграть в догонялки посреди офиса. Работа. Выставка. Юнг. Рантье. И вновь работа. Этот сумбур подогревала терпимая, но упрямая боль – эпиляция шла по плану, полоска срывалась за полоской, а вместе с ними из него будто выдёргивали не только волосы, но и хрупкий контроль над внутренним порядком. Всё перемешалось: ожидание, раздражение, волнение и лёгкая тень желания. Процедура завершилась, а вместе с ней и внутренняя суета. Осталось только идти дальше. В сторону выставки.
Внутри тишина и приглушённый свет. Экспозиция выстраивалась как тихая история о телесности и границах: пластика движения, застывшая в материале, тактильность, заключённая в стекле, металле, ткани. Здесь не было ничего прямолинейного – только ощущения, сдвинутые в область подповерхностного.
Янг обратил внимание на один из арт объектов. Скульптуры вытянутые, словно в замедленном движении, застигнутые в момент до касания. Они тянулись друг к другу не стремительно, а точно в бесконечном замедлении, а сама реальность позволила себе паузу. Между телами дистанция, наполненная напряжением. Не пустота, а тончайшая, почти невидимая нить: как дыхание, которое замирает в грудной клетке, не доходя до выдоха. Полупрозрачная ткань, словно плёнка сдержанного воздуха, обтягивала силуэты. Сквозь неё проступали рёбра, ключицы, изгибы мышц – живые, почти осязаемые. Материя натягивалась между двумя фигурами, как кожаная мембрана – барьер, который нельзя прорвать. Видимый. Но непреодолимый.
– Это… про напряжение, – сказал Янг негромко:
– Или про то, как близость может быть на расстоянии вытянутой руки… и всё равно не случиться.
Он шагнул ближе, не касаясь, только вглядываясь.
– Или про постоянное притяжение. Когда тянешься, а прикасаться нельзя, – добавил он тише, почти про себя.
С другой стороны подошёл Рантье. В его взгляде не было анализа – только спокойное, медленное переживание.
– А для меня… это про сохранение дистанции. Даже в близких отношениях. Или, может, про ожидание, – ответил он.
Янг чуть склонил голову, как бы соглашаясь, или просто ловя в себе ответное ощущение. Он сделал вдох, отпуская странную тяжесть, что сжала грудь.
Инсталляция произвела сильное впечатление. Что-то в ней отзывалось в Янге слишком точно, почти болезненно. Притяжение без касания. Напряжение между телами, заключённое в тончайший слой ткани шептало: “Даже близость может быть недостижимой, если между вами невидимая преграда”. Он ещё раз провёл взглядом по туго натянутой мембране, задержался на изгибе плеч, на напряжённых линиях спин. Словно кто-то вынул изнутри чувства и выставил их напоказ, не спрашивая разрешения.
Он ощутил, как внутри рождается идея не оформленная, но наэлектризованная. Перед глазами вспыхнула сцена: один из будущих проектов, свадьба в индустриальном пространстве. Этот образ мог бы лечь в основу визуальной концепции. Или хотя бы стать вдохновением. Янг хотел запомнить этот момент не только через эмоцию, но и визуально зафиксировать композицию, детали, свет, структуру тканей.
Он потянулся к телефону почти машинально, словно тело знало, что делать. Разблокировать. Включить камеру свайпом влево. Поймать этот миг, сохранить. Но экран остался чёрным. Несколько касаний – никакой реакции. Телефон был мёртв.
Янг выдохнул коротко, с лёгкой досадой. Всё утро звонки, переписки, напоминания, и, конечно, в суматохе он забыл вовремя поставить на зарядку телефон. Он сжал устройство в ладони и огляделся: не хотелось терять то, что его зацепило. Хотелось не только запечатлеть это пространство, свет, скульптуры по периметру, которые могли бы лечь в основу будущей презентации.
Он обернулся, ища взглядом Рантье.
– Рантье, можешь снять на свой? Хочу сделать пару кадров, поймал вдохновение к одной из свадебных концепций, – скромно улыбнувшись, попросил Янг.
Рантье кивнул, но на его лице на мгновение промелькнуло раздражение. Он отвёл взгляд, словно не желая прерывать поток восприятия. Но спустя несколько секунд достал телефон, включил камеру и молча протянул Янгу.
Янг снял пару коротких роликов. Вернул телефон:
– Лучше сейчас. Пока я не забыл, что хотел подписать в виде заметок к каждой из инсталляций.
Рантье сдержанно выдохнул. Без комментариев, разблокировал телефон и передал его тому, кто усердно мешал сосредоточиться на выставке:
– Спасибо. Но, ты же знаешь, я не люблю вторгаться в личное пространство и ковыряться в чужом смартфоне, – сказал Янг.
– А я не люблю нарушать атмосферу, – не опуская руки, сдержанно возразил Рантье.
Янг скрипя всеми фибрами души открыл Телеграм, нашёл их общий чат и отправил себе файлы с подписями, которые боялся потерять в памяти. И со словами благодарности вернул телефон:
– Спасибо. Я отлучусь на минуту. Попробую зарядить телефон.
Рантье молча кивнул – с еле уловимой тенью нетерпения, но не возражая.
Янг направился к стойке администратора, тихо поздоровался и вежливо поинтересовался, есть ли возможность подключиться к розетке. Девушка за стойкой кивнула, провела его к боковой колонне прямо у стойки, указав на розетку:
Он поблагодарил, воткнул провод, мельком посмотрел на тёмный экран и обратился к спасительнице:
– Я могу тут оставить свой телефон?
– Я присмотрю, только поставьте на бесшумный режим.
Янг поблагодарил и дождавшись включения телефона, тут же перевёл его в тихий режим, и вернулся в зал, где Рантье ждал его у следующей инсталляции. Они двинулись дальше. Но постепенно стало ясно: ритмы их восприятия различались. Рантье двигался быстрее, осматривал залы с интересом, но без глубокой вовлечённости. Он останавливался реже, взгляд его скользил, лишь изредка задерживаясь на деталях инсталляции. В какой-то момент он даже достал телефон, что-то проверил, начал переписку, пару раз улыбнулся, погружаясь в экран.
Янг это заметил. Не осудил – отметил. Он продолжал идти своим темпом: медленно, с погружением, всматриваясь в каждую деталь, вбирая композиции кожей, позволяя искусству войти внутрь и вызвать внутренний отклик. У каждой инсталляции он стоял дольше. Иногда звал Рантье, делился ощущением, но тот всё чаще отвечал коротко: “Да, красиво” или “Интересно, но мне ближе минимализм” и после тут же отвлекался.
К моменту, когда Янг ещё рассматривал одну из последних работ, Рантье уже нетерпеливо подошёл:
– Я, пожалуй, пойду. Заеду в офис, потом домой. Буду ждать тебя, – сказал Рантье, легко касаясь его плеча.
– Хорошо. Я тут ещё немного побуду. А после заеду по работе в один ресторан.
Они обменялись легким объятием и коротким прощанием. Рантье растворился в свете холла. А Янг задержался, позволив себе ещё немного тишины, света, пространства. Забрал зарядившийся телефон у администратора, ещё раз поблагодарив за оказанную услугу. Потом посмотрел на время. До встречи осталось ещё немного времени. Открыл телефон беглым жестом, как делают, не ожидая ничего особенного. Но в верхней строке заметил уведомление. В почте ждало письмо. По адресату было ясно, что это результаты из лаборатории. Лёгкое волнение и нетерпение смешались, создавая внутренний конфликт: то ли спешить открывать, то ли потомить себя в ожидании ещё немного. Он открыл, пробежал глазами по результатам: всё чисто. Уголки губ дрогнули. Глаза заискрились – небывалый азарт, как предвкушение грядущего события, которое может всё изменить, но не говорит об этом вслух. Он сделал скриншот и тут же переслал Юнгу. Только потом дописал сообщение:
<Привет. Только что пришли. Всё чисто. Похоже, встреча состоится очень скоро. Твои пришли?>
<Привет! Мои ещё не пришли. Как прошёл день?>
<Как всегда. Весь в работе. Хотя, побывал на выставке современного искусства. Одно произведение впечатлило – «Тонкая мембрана между телами». Почти как мы в тот вечер: близко, но не до конца.>
<Хочешь, чтобы в следующий раз было “до конца”?>
<Очень хочу. Даже не представляешь насколько…>
<Я тоже хочу. Пиз… безумно. Вчера дрочил, представляя тебя снизу…>
<Вау, ну, и что ты прикажешь делать с внезапной эрекцией?>
<Но, нужно дождаться и твоих результатов.>
<Я сразу сообщу тебе, как придут результаты.>
<День прошёл продуктивно – разминал клиентов, некоторые таяли прямо на кушетке. Сейчас иду в тренажёрку.>
<Жду с нетерпением. Хорошей тебе тренировки.>
Янг улыбнулся. Внутри всё постепенно приходило в равновесие: короткая вспышка нетерпения и предвкушение близости отступали, уступая место сосредоточенности. Мысли возвращались к делу – впереди оставалась последняя встреча этого дня. Он убрал телефон в карман и направился туда, где работа ждала финального штриха.
В ресторане всё прошло быстро: он уточнил детали с менеджером, сделал несколько снимков пространства и вышел, не задерживаясь. Вечерний воздух был прохладным, почти освежающим – Янг шёл по знакомому маршруту и вскоре уже открывал дверь квартиры.
Дома всё шло по накатанному маршруту: Янг разулся, сменил уличную обувь на уютные домашние тапочки, снял тренч, аккуратно повесив его в шкаф, словно оставил за дверью шум и ритм дня. В воздухе витал запах чего-то вкусного, но ускользающего от точного распознавания. Он прошёл на кухню, где над плитой склонился Рантье. Подошёл со спины, обнял его за талию и поцеловал в плечо.
– Что на этот раз? – спросил, прижимаясь носом к его шее.
– Просто запечённая рыба и томлёная чечевица с грибами и травами. Без изысков, – ответил Рантье, не оборачиваясь, но на секунду положив ладонь поверх руки Янга.
Янг усмехнулся, поцеловал его в щёку и, отстранившись, сказал:
– Сейчас вернусь. Переоденусь во что-нибудь… домашнее.
Через несколько минут он вышел из спальни уже в удобной одежде. Мягкая ткань легко ложилась по телу, возвращая ощущение комфорта: телесного, тихого, простого. Всё было готово к ужину. Янг и Рантье сели за стол, точно вступили в знакомую, выученную партитуру, где каждый аккорд звучал на своём месте. Царил привычный ритм, что формировался годами: неторопливые фразы, вплетающиеся в тишину, как дыхание между строк. Ужин протекал плавно, как вечерняя река – спокойно, с лёгкой ленцой, без необходимости подгонять течение. Янг посмотрел на Рантье без особого повода. Но внутри что-то поднялось, словно накрывающая с головой волна, коснувшаяся сердца и неотступно тянущая за собой слова, которые вспыхнули, как спичка в темноте – внезапно, нарушая равновесие:
– Я в последнее время часто думаю… – начал он, медленно, словно нащупывая уверенность:
– О том, что хочу иногда бывать сверху. С тобой.
Рантье не сразу ответил. Он отложил вилку, вытер пальцы о салфетку и лишь тогда поднял взгляд. В нём не было ни раздражения, ни агрессии – только усталое спокойствие и та самая твёрдая сдержанность, с которой он всегда отделял «нас» от «прочего».
– Янг, мы ведь давно договорились, как у нас всё устроено. И, честно говоря, меня это вполне устраивает. Тебя ведь тоже. У тебя есть встречи с другими, где ты можешь быть в той роли, которой хочешь. И такой сценарий радует нас обоих.
Он сделал глоток воды, потом добавил:
– Кстати, ты говорил, у тебя скоро будет встреча. Когда?
Янг сглотнул, едва заметно. Внутри что-то сжалось – не от обиды, нет. Скорее, от неожиданного чувства… неизбежности и разочарования.
– Пока ждём результаты анализов, – коротко ответил он.
Рантье кивнул и вернулся к еде. Создавалось впечатление, что разговор не вызвал у него никаких эмоций. А Янг молчал, покручивая нож в пальцах. На языке оставался лёгкий привкус чего-то несказанного – чуть металлический, почти горький. Он смотрел на еду пустым взглядом и думал:
«В некоторых отношениях границы устанавливаются и после незыблемы. У меня есть роли и любая малейшая попытка внести в неё коррективы, воспринимается как нарушение гармонии. Только вот что это за гармония?»
В груди медленно поднималось что-то тягучее и вязкое: не злость и не боль, скорее тень безысходности, ощущение, словно тебя вежливо, ласково, но всё-таки оставили по ту сторону стекла. Внутри сжалось: сначала горло, затем плечи, потом где-то глубже, в солнечном сплетении. Он почувствовал, как тяжелеет и начинает знобить тело, внутри всё ноет, но им самим установленные рамки и самоконтроль не выпускают эмоции наружу. Он не хотел, чтобы Рантье это заметил.
– Я в душ, – тихо сказал Янг, прерывая затянувшуюся тишину:
Он аккуратно взял тарелку, собрал столовые приборы, встал из-за стола. Остатки ужина поставил в холодильник, стараясь как можно быстрее покинуть кухню и скрыть собственное состояние. Рантье бросили на него взгляд – мимолетный, но внимательный. Но, не остановил и ничего не спросил.
Янг закрыл за собой дверь в ванную и упёрся руками в раковину. Ему хотелось просто стоять, не двигаться и не думать. Но, мысли продолжали стремительно пролетать, вводя его во всё более потрёпанное состояние:
«Вот он Рантье: осторожный, выдержанный, безупречно тактичный. И бескомпромиссный, когда дело касается территории, которую считает своей. Он никогда не кричит, не обвиняет, не спорит – просто хладнокровно и жестко говорит «нет», и от этого «нет» никуда не деться. Ни шагу навстречу, ни шагу в сторону. Всё только в заданной им одним траектории. И каждый раз, когда я натыкаюсь на этом пути в стену – внутри меня рождается отчаянное желание быть услышанным, или хотя бы попытаться быть понятым. Но, почему я молчу? Почему всё покорно принимаю? Неужели мне остаётся только соответствовать?»
Поток мыслей был таким непрерывным, таким всепоглощающим, что Янг не заметил, как одежда осталась на полу, как вошёл в душевую, как пальцы машинально провернули вентиль. И только когда горячая вода хлестнула по плечам, он осознал: он уже под душем.
Струи стекали по телу, смывая дневную усталость, унося пыль пережитых встреч, сдирая поверхностное напряжение. Но то, что болело внутри, не уходило. Глубоко под кожей оставалась пустота: не крик, не слёзы, а просто тишина, в которой всё было предельно ясно.
Отвечаю на прилетевшие сообщения в анонимку. Присылайте ещё))
Спасибо за эту новеллу! Очень интересно, вкусно, наводит на размышления, чувствуется настоящесть героев)
Это спасибо вам, кто читает и Карине, что терпеливо вычитывает мою писанину и накидывает идеи, как можно улучшить текст или где добавить сцену 18+ (все ещё помнят главу, где Янг мастурбировал в душе? Вот, это одна из её идей). Смело можно сказать, что Карина моя муза. Я перед тем, как приступить к написанию главы сначала делюсь сюжетом с ней и она очень помогает. Так, например, добавилось уже главы 2-3 (вы их уже читали), хотя в сюжете их изначально не было.
Вообще я старалась сделать героев максимально реалистичными, насколько мне позволяет мой личный жизненный опыт, моя наблюдательность за другими, страсть к деталям и немного мои знания в сексологии. Янг мне даётся очень легко. Рантье +/- тоже. Куда сложнее идёт Юнг. Особенно их диалоги с Янгом))) Карина мне регуляно пишет: "Снова Янг сам с собой общается/переписывается". 😁 А вообще, продумывая персонажей я старалась прописать всё до мелочей. В основе каждого поступка героя лежит жизненный опыт, который я продумала и не всё из того, что я продумала (иногда даже события из их детства) будет описано в новелле. Но, возможно это и делает их чуть реалистичнее, чем просто вымысел. Но, спасибо за такую высокую оценку моих стараний.
Спасибо за историю, жду каждую главу. У меня вопрос: вы задумывались почему такие истории читают в основном женщины? Почему эта тема так увлекает? И ещё мне интересно, будет ли описание ситуации от лица Рантье? Янг чувствует равнодушие в отношениях, а Рантье как воспринимает их партнёрство?
Ух, какой хороший вопрос почему яой читают в основном женщины. Буквально недавно обсуждала природу моего яойного пристастия с коллегами-сексологами. Для того, чтоб понять что так сильно привлекает в этом жанре и какую потребность закрывает человек, читая такие истории нужно задать ряд вопросов и, в зависимости от ответов, сексолог может докопаться до сути. Потому тут у каждого будет "своя история". Могу поделиться к какому выводу я пришла о себе в результате рефлексии)) Я иногда ассоциирую себя с героями, если сам герой мне импонирует и вот я проанализировала и поняла, что всегда себя представляю в активной роли и никогда в пассивной. Размышляя над тем почему, я пришла к выводу, что это подавленная агрессия и навязанные стереотипы в детстве о том какой "должна быть девочка". Читая такие истории я окунаюсь в мир фантазий, где через ассоциацию с героем проживаю чувства, которые даже и сейчас не всегда "приемлемы" в женщинах: власть, контроль, подчинение других, возможно, часть из моих нереализованных амбиций. Потом пришла к умозаключению, что из меня вышла бы хорошая Доминатрикс))) хе-хе)) а вообще могу дать несколько рекомендаций к прочтению, в основе изучения которых как раз и был заданный вами вопрос. Если кому интересно, то можете читануть:
1. Boys Love Manga and Beyond: History, Culture, and Community in Japan
2. Mark McLelland – “Male Homosexuality in Modern Japan: Cultural Myths and Social Realities”
3. Midori Matsui – “Little Girls Were Little Boys: Displacement and Fantasy in Japanese Yaoi Comics”
4. Akiko Mizoguchi – “Reading and Living Yaoi: Male-Male Fantasy Narratives as Women's Sexual Subculture in Japan”
Кстати, если кто хочет порефлексировать и поделиться анонимно чем именно тебя увлекает яой, то с большим интересом почитаю.
Отвечаю на вторую часть сообщения. У меня так и чешутся пальцы написать, как Рантье воспринимает их союз с Янгом, но боюсь, что это будет спойлер)) изначально я планировала смену фокала и в экстрах, после завершения основной истории, написать от имени Рантье: о его мотивах тех или иных поступков, чувствах и всем том, что остается за пределами глав основной истории.
Спасибо за ваши сообщения. Всех обняла!
Донаты на Boosty
Для донатов админам канала: 5469070012308728 (сбер)