Фюссен: прогулка по берегу Леха
Перенесемся с побережья Штарнберга на скалистые берега Леха, в Фюссен. Если войти в город по мосту Терезии, то на стене бывшего монастыря бенедиктинцев, под фонарем, можно заметить одинокую табличку.
«Здесь стояли ворота «Лехтор». Возведены в 1330 году, снесены в 1812 году».
- Ага, – скажет проходящий мимо турист, – Вероятно, здесь не обошлось без Корсиканского чудовища.
И продолжит любоваться расписным фасадом церкви Святого Духа на другой стороне улицы.
Однако если обратиться к городской хронике, выяснится, что судьба ворот несколько необычнее, чем может показаться на беглый взгляд. И Наполеон в истории их исчезновении замешан лишь косвенно.
Дело в том, что городской совет выдал ворота в качестве гонорара некому каменщику. Решение вполне обоснованное: город сэкономил деньги в еще де-факто военное время, и избавился от уже потерявших смысл ворот. Каменщик не возражал – хороший камень всегда в цене и в умелых руках легко конвертируется в наличные. «Масону заплатите чеканным кирпичом»!
(местные историки сетуют: хроники не сохранили имени каменщика, разобравшего ворота. И что особенно забавно – неизвестно, кто их вообще построил. В начале XIV века епископ дал добро на их возведение, но кому? А, кому-то там. В Средние века открылся Темный портал, из него появились ворота. В эпоху Наполеоновских войн портал открылся вновь, и ворота с тихим свистом исчезли.
А что же Наполеон?
В 1806 году Бавария, уже числясь союзником Наполеона, отгрызла от Австрии Тироль. Зажав в челюстях габсбургский хвост, Виттельсбахи приготовились ко второму прыжку, который пробил бы дорогу в Адриатику. Сколько же можно баловаться галерами на Штарнберге?
Но Габсбурги не сидели, сложа руки. Три года сосредоточенной работы в Вене приводят к тому, что в Тироле поднимается восстание, удивительным образом совпав с началом пятого акта боевых действий в Европе. «Дубина народной войны» и далее по тексту. Никакой пощады французским оккупантам и их баварским прихвостням! Babba, убей француза баварца кого-нибудь!
Ехидный Гейне, одинаково презиравший как Баварию, так и Тироль (и вообще всех немцев за пределами покойной Вестфалии), писал о Тирольском восстании так:
Сердце мое часто вздымалось в груди и, несмотря на дурную погоду, взбиралось наверх, к людям, которые обитают на самой вершине, которые едва ли хоть раз в жизни спускались с гор и мало знают о том, что происходит здесь, внизу. От этого они не становятся ни менее благочестивы, ни менее счастливы. О политике они ничего не знают, кроме того, что император носит белый мундир и красные штаны, – так рассказывал им старый дядюшка, который сам слышал это в Инсбруке от черного Зепперля, побывавшего в Вене. Когда же к ним взобрались патриоты и красноречиво стали внушать им, что теперь у них будет государь в синем мундире и белых штанах, они схватились за ружья, перецеловали жен и детей, спустились с гор и пошли на смерть за белый мундир и любимые старые красные штаны. В сущности, ведь все равно, за что умереть, только бы умереть за что-нибудь дорогое, и такая кончина, исполненная тепла и веры, лучше, чем холодная жизнь без веры. Уже одни песни о такой кончине, звучные рифмы и светлые слова согревают наше сердце, когда его начинают омрачать сырой туман и назойливые заботы.
Фюссен расположен на самой границе с Тиролем, поэтому бригады мучеников Красных штанов незамедлительно направились к нему. Ведь город уже шесть лет как принадлежит Баварии! Смерть Синим штанам!
Красные штаны взяли город без боя. Очевидцы утверждают, что они шли под «турецкую музыку» (то есть, под марш), неся знамена с двухглавым орлом и Богородицей. Поначалу гордые патриоты Тироля выглядели довольно жалко – их основным вооружением были древние кремниевые ружья и алебарды. Фюссенцам было предложено присоединиться к борьбе против угнетателей из Мюнхена, но, почему-то, по эту стороны границы, тирольский патриотизм работать перестал. Слегка пограбив город, тирольцы ушли, когда стало известно, что на подходе войска из Вюртемберга.
Тирольцы вернулись через несколько недель, разорив Фюссен уже как следует, а также фактически прикончив расположенный рядом Хоэншвангау.
(хотя последнее обстоятельство Виттельсбахов XIX века едва ли сильно расстраивало – на чужих руинах проще возводить собственные замки)
Вооружение тирольцев серьезно улучшилось: «военторг» в Вене работал исправно. У них даже появились свои пушки.
С августа 1809 года начались полноценные бои за город. Французским и баварским войскам удалось выбить тирольцев, но те продолжали обстреливать город с холмов. А в октябре, когда был подписан Шёнбруннский мирный договор, тирольские шахтеры крестьяне сумели взять Фюссен еще раз. Добиться их капитуляции удалось лишь в ноябре.
В прекрасный новый 1810-й год Фюссен вступил с совершенно разрушенными стенами. Никакого смысла восстанавливать их уже не было. Остались лишь одинокие ворота «Лехтор» со стороны реки, которые просто отдали безвестному каменщику.
А Тироль пришлось вернуть Австрии, чтобы занять место в команде победителей. Эту изящную комбинацию Франция с блеском применит сама через 130 лет.
***
В предыдущую заметку о Фюссене следует внести некоторые коррективы. Как говорится, «поступила новая информация». Я совершил еще одну пешую прогулку, уделив в этот раз больше внимания собственно городу, чем поискам в Сети историй об «исчезнувших воротах».
Во-первых, городская стена в Фюссене все же есть. Искать ее надо не под замковым холмом, а на севере-востоке – там, где остановка автобуса Pulverturm. Простите, это уже неуместные подробности. Но представьте себе мое замешательство – сначала я, ничтоже сумняшеся, пишу, что город остался без стены, а на следующий день буквально упираюсь в нее лбом. Peinlich.
(впрочем, все мы знаем одну немецкую стену, которую совершенно точно снесли тридцать лет назад. Но это не мешает делать с ней селфи – главное, знать места)
Во-вторых, Фюссен действительно лишился значительной части стен во время Тирольского восстания, но особого огорчения эта потеря у городских властей не вызвала. История показала, что толку от стен немного. Во время Тридцатилетней войны город без затруднений взяли несколько раз, несмотря на укрепления. Тирольцам стена тоже не помешала.
История о продаже ворот Лехтор на слом действительно имела быть, но, как выяснилось, это был не единичный курьез, а часть новой экономической программы по борьбе с дефицитом городского бюджета.
В начале XIX века Фюссен пополнил ряды околоальпийских городков, переживавших не лучшие времена. Торговля не приносила прежнего дохода (сменились торговые маршруты), а новые сферы бизнеса они освоить еще не успели. Передача Баварии Фюссена (и Аугсбурга, чьему епископству принадлежал Фюссен), понизила его ранг и временно ухудшила и без того неважные финансовые дела.
(золотой дождь прольется лет через тридцать, после популяризации туризма. Поэтому в каждом верхнебаварском городке стоит обязательный памятник кому-то из Святой Троицы: Максимилиану II, Людвигу II или Луитпольду. Их дело до сих пор живет – миллионы немцев каждые выходные дисциплинировано едут дышать альпийским воздухом, поднимая экономику предгорий. А ведь еще есть Нойшванштайн, построенный коварным Людвигом, чтобы обдирать китайских и американских туристов)
Поэтому к 1812 году власти Фюссена махнули рукой и предложили всем желающим купить кирпич приобрести участки стены на слом. Торговля пошла столь бойко, что город быстро остался еще и без упомянутых Лехтор, а также ворот Риттертор и Аугсбургер Тор.
Последнее довольно трудно объяснить, ведь Аугсбургер Тор служили главным въездом в город. Через них, в конце концов, шла знаменитая Via Claudia Augusta. Казалось бы, неужели нельзя продать какую-нибудь артиллерийскую башню? Там и камня больше. Но нет, на слом отправляются главные ворота с фреской XVI века. Причем, окончательно их снесут только в 60-е, то есть уже в разгар эпохи туризма и интереса к старине. Воистину, коварство масонов не имеет границ. Как и жадность администраций провинциальных городков.
***
В Фюссен приезжают преимущественно ради расположенных чуть юго-восточнее замков Хоэншвангау и Нойшванштайн. С последним, как известно, произошло то же самое, что и с трахтеном – из элемента баварской культуры он превратился в символ всей Германии, став самым известным немецким замком в мире. Спасибо вам, герр Людвиг мистер Дисней.
(если у вас возникнет желание подняться и осмотреть Нойшвантайн изнутри – не поддавайтесь. Вас ждет разочарование. Подлинная красота обоих замков видна лишь на расстоянии. Внутри вы найдете лишь китайских и американских туристов, которые, развесив уши, слушают анекдоты про Ze Mad King of Bavaria. «Ра-ра-распутин, лавер оф зе джерман кинг»).
Но я вообще-то хотел рассказать не об этом. Дело в том, что на самом деле там есть еще один замок – Буллахберг. Собственно, скорее усадьба или шато, в общем – Schloss.
Буллахберг стоит на одноименном холме, примерно в километре от обоих замков. Он расположен идеально во всех смыслах: с него открывается тот самый открыточный вид на Альпы, украшенный замками Максимилиана и Людвига. При этом все туристические тропы проходят на значительном удалении от Буллахберга. Там тихо и малолюдно.
Замок строил последний придворный архитектор Людвига II Ойген Дроллинген. Он должен был возвести для Людвига замок Фалькенштайн, но, как известно, возникли некие обстоятельства непреодолимой силы. Поэтому на холме под Нойшванштайном он построил Буллахберг для мюнхенского бизнесмена Эмиля Папенхагена.
В 1926 году замок приобрел улыбчивый молодой человек из хорошей семьи – Рафаэль Райнер Турн-и-Таксис.
Собственно, уже с этого момента история Буллахберга становится куда интереснее, чем у его королевских соседей. В замке семьдесят лет жил типичный европейский «старичок», пусть и младший в семье.
(информации о Турн-и-Таксисах хотя бы XX века закономерно мало – Люди не хотят к себе лишнего внимания. О том, как дедушка Турн-и-Таксис почту открыл, написаны тома. А чем занимался почтенный Рафаэль Райнер в Фюссене? Охотился на оленей и руководил фюссенским хоккейным клубом. Что еще может делать член самой богатой семье в Германии? Весьма показательно, что Виттельсбахи после 1918 года ценой огромных усилий смогли сохранить лишь долю своего имущества и недвижимости. Большую часть пришлось сдать государству. А вот у Турн-и-Таксисов таких проблем не было! Прямо мистика какая-то.
Хотя строек без несчастных случаев, конечно, не бывает. Например, один из братьев Рафаэля – Людвиг Филипп – умер в апреле 1933 года, совсем еще молодым человеком. Отчего, почему? Не интересно. Если проявить настойчивость, окажется, что в автомобильной аварии. Не иначе как повозку с солью обгонял)
Раз уж я упомянул Турн-и-Таксисов: речная прогулка по Дунаю в окрестностях Регенсбурга – замечательный способ почувствовать себя королем из «Кота в сапогах»:
- А что это за поля на левом берегу?
- Это земли одного почтенного семейства.
- А кому принадлежат леса на правом берегу?
- Тому же почтенному семейству.
- А как называется наш корабль?
- «Княгиня Глория», в честь представительницы почтенного…
- Спасибо, я догадался. Пожалуй, я возьму себе пива.
- Почтенное семейство благодарит вас.
***
Дедушка Рафаэль скончался в 1993 году (хотя его внук почему-то говорит, что в 1996-м) и штаб-квартира общества иллюминатов очаровательная вилла в предгорьях Альп осталась в запустении. В самом деле, ну кому нужен особняк с видом на горы и замки?
На самом деле, все было немного хитрее. Наследники Рафаэля хотели превратить Буллахберг в Очень Дорогой Отель. Но с гор спустился дух Людвига и погрозил им пальцем. Ну, а как иначе объяснить тот факт, что Турн-и-Таксисы объявили об отмене проекта по перестройке замка из-за неплатежеспособности?
Затем замок купила компания Порше. У нее тоже были далекоидущие планы: гольф-клуб или даже Еще Более Дорогой Отель. Но с гор спустился дух Людвига… И «Порше», пожаловавшись на отсутствие средств, продала замок некой Элизабет фон Эльменау.
Европейские аристократы, добиваясь собственных целей, обычно выбирают определенную роль и действуют в ее рамках. Знаете, как игрок, выбирающий класс в RPG. Бывают аристократы-политики, аристократы-промышленники, аристократы-шпионы, писатели, врачи. Элизабет фон Эльменау играет за крестьянку.
Почтенная дама приобрела Буллахберг, чтобы сделать из него образцовый крестьянский двор, где будут соблюдаться права животных на достойные условия содержания. Таким образом, она своим примером вдохновит европейскую сельскохозяйственную отрасль на подъем стандартов. Планета у нас только одна, углеродная нейтральность неизбежна, а права животных – это права человека.
Подождите смеяться. Если вы представили скучную пожилую Грету, то здорово ошиблись. Настоящие европейские зеленые – это не измученные вечными каникулами в Атлантике вегетарианцы. Это нечто совсем иное. Дадим слово самой хозяйке Буллахберга. Фрау фон Эльменау, в чем вы видите благополучие своих животных?
«Содержание животных в открытых загонах, а также их забой в привычном для них окружении при помощи выстрела с расстояния 50-100 метров, полностью соответствуют моему представлению о гуманном отношении к животным. Я избавляю животное от необходимости быть перевезенным на бойню, чтобы его не мучил страх перед незнакомым для него окружением или даже понимание, что его сейчас убьют».
(по регламенту ЕС, животное должно быть забито именно на бойне. Но фон Эльменау все же удалось выбить разрешение на отстрел скота с расстояния)
Кстати, она даже не вегетарианка, как вы могли подумать. Хотя Элизабет любит рассказывать о том, как отказалась от свинины. Она придерживается принципа открытых загонов и разрешает коровками и свинкам бегать на воле. Однажды к благородной крестьянке пришли жестокие люди из ветеринарного контроля, и заявили, что она нарушает правила содержания свиней – они должны находиться за двойным забором. Так как за двойным забором свинки не будут чувствовать себя благополучно, сострадательной фермерше пришлось отойти на 50-100 метров и избавить их от необходимости быть перевезенными на бойню. А заодно отказаться от свинины, ведь она ест лишь то, что растет и бегает на ее дворе.
(это все происходило на предыдущей Счастливой Ферме – в Уттинге на озере Аммерзе)
Как фермерше, фон Эльменау полагаются дотации на сельское хозяйство. В дополнение к ним, она получила субсидии за «поддержание замка в хорошем состоянии». Правительство Баварии имеет специальный компенсационный фонд, который готов помочь отважным крестьянкам, купившим шато в предгорьях. Еще Элизабет договорилась с администрацией Фюссена, разрешив в определенные дни в году проводить в ее замке церемонии бракосочетания.
(это стандартная практика для большинства немецких дворцов и замков, даже закрытых для публики. Стоит подобная церемония недешево, и владельцы исторической недвижимости с удовольствием зарабатывают на романтизме молодоженов)
Видите, как все просто? Главное, любить животных – тогда ваш замок сразу начнет приносить деньги.
Дополнительным источником дохода для гуманистки и защитницы прав животных является сдача нескольких апартаментов у подножья замка туристам – Ferienwohnungen. То, что не осилили Турн-и-Таксисы и «Порше», частично получилось у фон Эльменау. Хотя и тут в глаза бросается любопытная деталь: везде прописано, что в апартаментах нет интернета. Очевидно, устав ордена иллюминатов запрещает Wi-Fi чтобы не гневить дух Людвига в горах.
***
Прежде чем вернуться в Фюссен, давайте бросим еще один взгляд на Нойшванштайн.
На Людвига II после его смерти (убийства во время дворцового переворота, если называть вещи своими именами) вылили невероятное количество грязи. Потом ее утоптали туристы, и эта масса оформилась в некий цельный образ. Но весьма далекий от реальности.
Что такое Нойшванштайн? Представьте себе человека, который увлекается, скажем, вселенной Стартрека. Он обклеит комнату постерами с Кирком и Споком, повсюду расставит модельки «Энтерпрайзов» и набьет тату с фразой на клингонском. А если он еще и не стеснен в средствах? Тогда он построит полномасштабную модель «Энтерпрайза» и время от времени будет играть в капитана Пикара, которого преследует флот боргов. Ну, или просто пересматривать любимые серии в аутентичной обстановке.
А Людвиг любил музыку Вагнера и дунайские легенды о Нибелунгах. И построил Диснейленд на одну персону.
Мне кажется, что большая часть посетителей выходит из замка разочарованной. Ну, фрески. Ну, тронный зал в византийском стиле. Ну, спальня с «потайным» проходом. Что тут такого-то?
(Византия, тут, конечно, не просто так. О греческой тоске Виттельсбахов я уже писал)
Людвиг возводил Нойшванштайн лично для себя – как поклонник «Стартрека» ставит на полочку модель USS Enterprise NCC-1701-D, чтобы смотреть и радоваться. Для него это не игрушка, а Тот-Самый-Корабль-Которым-Командовал-Пикар.
Удивительно, что сейчас, в эпоху массовой культуры, мотивы Людвига продолжают объяснять «помешательством». «Король сбрендил, считал себя Лоэнгрином! Он, дурачок, не понимал, что это не взаправду!». Эти же люди потом идут на комик-коны и пищат от восторга, если Дарт Вейдер дает им подержаться за световой меч.
Нойшванштайн – это лишь декорация к операм Вагнера. Как любая декорация, он фальшив внутри. Скажем, люстры в тронном зале не золотые, а лишь из позолоченной латуни. И переливаются в них отнюдь не рубины и изумруды, а цветное богемское стекло. Реквизит не должен быть дорогим.
Фальшь удваивается, если взглянуть под ноги. Пол в тронном зале выложен мозаикой – но это только копия, которая защищает оригинал от ног десятков тысяч посетителей. Кроме того, сейчас замок на реставрации, повсюду стоят леса. И, наконец, он ведь не был достроен – большая часть его помещений стоят пустые и без отделки. Такой вот театр.
(помните Туве Янссон?
«Все вокруг было ненастоящее, обманное. Привлеченный яркими красками, он протягивал лапку, но ощущал лишь бумагу, дерево или гипс.Золотые короны были просто невесомыми, цветы – бумажными, у скрипок не было струн, у ящиков – дна, а книги нельзя было даже раскрыть»)
Культурная мощь Баварии оказалась так велика, что хобби не самого выдающегося баварского короля стало символом немецкого идеализма. Вагнер гремел над Германией еще почти шесть десятилетий, нацисты пытались «как взрослые» играть в дунайских Нибелунгов, а Нойшванштайн теперь – самый известный немецкий замок.
(шутки ради представьте себе, что Людвиг оказался бы поклонником не Нибелунгов и Вагнера, а, скажем, Пушкина и Глинки с Римским-Корсаковым.
Я вижу это так: посреди озера Кимзе на острове Bujan возвышается замок Lebedstein, украшенный луковками и резными наличниками. Мимо проплывает ладья с Людвигом в боярском кафтане, поющем о Schwanenprinzessin. А спустя шестьдесят лет у подножья Альп американцам сдается 38-я гренадерская дивизия СС Tschernomor…)
***
Кстати, о Корпусе стражей Красных штанов. Гейне совершенно справедливо заметил, что восстание в Тироле началось отнюдь не из-за избытка свежего воздуха. Как и любое антиправительственное выступление такого масштаба, оно было тщательно подготовлено.
Повстанцами руководил некий Андреас Хофер, которого уместнее всего было бы сравнить с Чапаевым. Как и красный комдив, он стал героем анекдотов получил широкую известность уже после смерти, кроме того, мертвый Хофер оказался удобным инструментом пропаганды для всех сил в регионе.
(австрийцы, смахивая скупую слезу, вспоминали героя, который сражался за любимого императора и умер с его именем на устах. Тирольцы рассказывали о том самом Хофере, который был в Вене и трогал Императора за пуговицу сгинул за вiльну Тирольщину. А баварцы напоминали, что Хофера сдали французам сами же австрийцы и так, безусловно, будет с каждым)
Но Хофер – это лишь командир. Подлинным организатором восстания был брат австрийского императора Иоганн. Как только стало понятно, что Австрия может потерять Тироль, туда срочно командировали высокородного профессионала. Ну и началось: «Да здравствует Император, умрем за красные штаны!». Восстание, как вы помните, не пригодилось, потому что Бавария отдала Тироль сама. Но остался ценный опыт.
Братец Иоганн в какой-то момент, видимо, решил рискнуть и повторить восстание на бис – только уже против Австрии.
(хотя не исключено, что это была баварская провокация, организованная через Йозефа фон Хормайера, еще одного венского эмиссара в регионе, который позже «разочаровался» в австрийской политике и уехал делать карьеру в Баварию. Он получил должность в МИД, но так как перебежчиков никто не любит, Хормайера старались держать подальше от столицы – то в Бремене, то в Ганновере)
Обвинения в адрес Иоганна были очень своеобразными: ему инкриминировали создание независимого государства в Тироле – Реции. Со столицей в Августе Винделикорум, не иначе.
(так и вижу, как Иоганн во время ареста кричал: «Руки прочь! Civis Romanus sum!»)
Как бы там ни было, особым указом талантливому эрцгерцогу категорически запрещалось посещать Тироль. Его отменили лишь в 1833 году.
Так как разбрасываться профессионалами непозволительная роскошь, то Иоганна еще раз пустили в ход в 1848 году, во время Мартовской революции. Франкфуртское национальное собрание – «парламент» «единой» Германии – неожиданно избрало имперским викарием Иоганна. То есть главой центральной власти, пусть и квази-государства, стал австрийский эрцгерцог.
(это как если бы Грета Тунберг объявила о создании всемирного парламента – скажем, «Зеленой Ассамблеи». Которая после пары недель напряженной работы заявила бы, что избрать достойного генсека Земли очень сложно, поэтому его и.о. пусть пока побудет принц Гарри)
Принц Гарри – это аналогия первого порядка. В 1829 году Иоганн женился на простолюдинке (дочери почтмейстера), что вызвало большое неудовольствие у Габсбургов, отлучение от двора, ну и далее по тексту.
***
Поступил вопрос из зала. Это хорошо, интерактив полезен для любого канала.
О степени отлучения Иоганна от двора судить, конено, сложно – в конце концов, что мы даже сейчас знаем об отношениях в британской королевской семье? Однако хорошо видно, что по окончанию Наполеоновских войн Иоганн предпочитал жить в Штирии, появляясь в Вене редко и ненадолго.
(в Штирии эрцгерцог, разумеется, не сидел без дела. Это фирменный подход Габсбургов – отрядить подходящего родственника в какой-нибудь уголок империи, чтобы тот прививал местному населению национальное самосознание и любовь к Его Императорскому Величеству. Хрестоматийный пример – Василь Вышиваный. Славный народ Галичины до сих пор любит своего доброго iмператора)
Также известно, что у Иоганна был серьезный конфликт со своим братом, а также – с Меттернихом. Возможно, что женитьба на очаровательной селянке Анне Плохль тут не при чем. Что ж, тем хуже – значит, слухи о возрождении Римской империи в Тироле могут оказаться совсем не слухами.
(история о том, как эрцгерцог влюбился в дочь почтмейстера тоже прекрасна. Ему был нужен кучер, чтобы доставить его экипаж в Вену. Помочь заплутавшему в Штирии эргерцогу вызвался некий паренек. Дальше, по всей видимости, опущены некие подробности, но Иоганн вдруг понял, что перед ним девушка. Перед тем, как уехать в закат, он пообещал, что обязательно вернется за ней. Рыдания, занавес, конец первого акта…)
Есть еще один забавный завиток. Чтобы хоть как-то подправить неравный брак, Вена сделала Анну баронессой фон Брандхоф. Звучит неплохо, если не знать, что Брандхоф – это образцово-показательная ферма, приобретенная Иоганном в 1818 году. Как видите, стать благородным крестьянином можно как сверху, так и снизу.
Имперским викарием Иоганна, как я писал выше, назначило Франкфуртское национальное собрание – то есть, никто. Никаких полномочий у этих людей не было и никого, кроме себя, они не представляли. Хотя логика просматривается и тут – ведь Немецким союзом руководили австрийские императоры, так почему бы не назначить викарием (регентом) австрийского эрцгерцога?
(Франкфуртское национальное собрание честно пыталось запереть Пруссию на севере, впихнув в нее мелкие княжества и де-факто запретив прусскому королю расширяться дальше. Если бы, конечно, Фридрих Вильгельм поддался на искушение и принял «корону из сточной канавы»)
А наместником Вены Иоганн действительно стал, но когда? Все в том же 1848 году. Его брат уже тринадцать лет, как умер, племянник оставил престол, а Меттерних только что подал в отставку. Что ж, почему бы и не вернуться в Вену?
(как только все утряслось, Иоганн тут же исчез из Вены и снова возник в Штирии. Там он стал бургомистром крохотного городка Штайнц. В моду вошли республиканские традиции и Габсбурги решили не отставать. От образцового крестьянского двора - к образцовой городской демократии!)