Kaschübung
Во время последней беседы в одном из телеграм-салонов речь зашла о гипотетической регионализации государств ЕС для облегчения дальнейшей евроинтеграции. И если западные страны, вроде Германии, Италии, Испании и даже Франции особых вопросов не вызвали (там всё на поверхности: вот Бавария, вот Пьемонт, вот Барселона, вот Прованс), то Восточная Европа оказалась менее очевидной. Особенно трудным оказался случай Польши – моноэтнического и унитарного государства, где подавляющая часть населения принадлежит одной религиозной конфессии. Какой же тут возможен регионализм?
В принципе, я уже писал, что одним из европейских проповедников балканизации регионализации является шведская студия Paradox, выпускающая интерактивные контурные карты :-) Идея самобытности и самостоятельности каждого отдельного региона ранее присутствовала только в серии Europa Universalis, но относительно недавно ее добавили и в Hearts of Iron, где разломать можно практически каждую страну – чтобы Окситания могла поделить мир c Курдистаном. Привыкнув к пестрой карте Европы XV века, игрок с бóльшим пониманием отнесется к появлению новых заплаток на карте ЕС.
Польша тут не исключение. Считается, что этнически это крайне гомогенная страна; в Польше живут поляки и никто, кроме поляков. Для обитателей какого-нибудь Форчана Польша практически Царство Божие на земле, бейзд уайт этностейт. Один язык, одна религия, одна культура. Не подкопаешься.
Однако даже беглого взгляда на страницу в Википедии достаточно, чтобы найти спрятанные швы на Польше. Вот, например, карта польских диалектов, на которой уже проступают контуры гипотетических еврорегионов. Достаточно развить каждый из диалектов в язык (иногда для этого достаточно Официального Документа с Подписью и Печатью), после чего процесс уверенно пойдет в нужно направлении. Язык – это проводник культуры и традиций. Если он есть, остальное приложится, в том числе и национальность.
Свой тезис я хотел бы проиллюстрировать маленьким, но, в то же время, выпуклым примером: кашубами. Их положение в Польше представляет наибольший интерес, потому что кашубский (в отличие от силезского, например) считается полноценным языком, а не диалектом. Впрочем, у силезцев все еще впереди.
Кашубы – это большая головная боль для Варшавы. Они регулярно напоминают о себе, как об угнетаемом меньшинстве. К большому неудовольствию польских властей, их жалобы находят понимание в Брюсселе. Конечно, пока ЕС не делает ничего конкретного, но если решение «крошить Польшу» все же будет принято, то «кашубский вариант» тоже пойдет в дело.
Мне могут возразить, что кашубы – довольно маленькая народность; даже по собственным (то есть, сильно завышенным) оценкам их численность едва ли превышает 600 тысяч человек, включая кашубов в США и Канаде. И территория их проживания тоже невелика – где-то треть Поморского воеводства. Тем не менее, процесс идет пусть и медленно, но в нужном направлении – число людей, называющих себя кашубами, неуклонно растет.
(Пример Украины демонстрирует, что зачастую достаточно объявить себя представителем нужной национальности; знать язык, культуру и традиции совершенно необязательно. Особенно если они до сих пор в процессе разработки. Процент «настоящих украинцев» на Украине ничтожно мал, украинским языком не владеет даже правительство – и все же, это не мешает их национальному проекту)
Поэтому если появится соответствующая отмашка, то число кашубов спокойно вырастет в десять или даже двадцать раз. Как правильно заметил кто-то во время беседы в салоне, для достижения такого результата будет достаточно несложных экономических действий, вроде понижения налоговой ставки.
У кашубского языка неплохие перспективы, хотя ему, безусловно, нужна поддержка со стороны ЕС. Существует разработанная лингвистом Джошуа Фишманом шкала GIDS (Graded Intergenerational Disruption Scale), оценивающая уровень угрозы региональному языку. Максимальный уровень (8) означает, что язык скоро умрет: на нем говорят лишь пожилые, социально изолированные люди, которые при всем желании никого не могут ему научить. На минимальном уровне (1) язык используется в университетах и государственных СМИ. Считается, что если достигнут хотя бы пятый уровень (использование языка в семьях + самостоятельное обучение ему детей, включая навыки чтения и письма), то язык в относительной безопасности. Кашубский сейчас как раз на пятом, хотя в отдельных районах он добирается даже до второго уровня, то есть используется в местной администрации и СМИ. На кашубском выходят газеты, есть кашубские радиостанции, сайты, блогеры. Его факультативно преподают в некоторых школах; иногда на нем даже разрешают сдавать выпускные экзамены. Кашубский используют для богослужений, а Гданьский университет время от времени включает в учебную программу лекции на нем.
Разумеется, кашубских активистов эта ситуация не устраивает. МАЛО. «Кашубия будет свободной!» Поэтому они последовательно требуют школ с преподаванием на кашубском, открытия центров для подготовки учителей кашубского, государственного документооборота на кашубском, возможности общаться на кашубском с властями не только на уровне муниципалитетов, но и районов или даже воеводств. Кроме того, кашубам не нравится «двадцатипроцентный порог» – именно столько считающих себя кашубами должно проживать в муниципалитете, чтобы он считался «кашубским» со всеми вытекающими из этого бонусами (например, дублированием топонимов на кашубском). По их мнению, это значение взято польскими властями с потолка и справедливо бы было объявить «кашубским» все Поморское воеводство.
И эти требования выдвигаются отнюдь не на пустом месте. В одной руке кашубы держат Европейскую хартию региональных языков, которая официально поднимает статус кашубского до немецкого или русского. В другой – резолюцию Совета ЕС от 21 ноября 2008 года о поддержке лингвистического и культурного разнообразия Европы. За кашубскими спинами недобро ухмыляется Брюссель, внося в длинный список претензий к Польше («проблемы с правами женщин», «проблемы с правами ЛГБТ», «проблемы со свободой слова», «проблемы с приемом беженцев» etc) еще один пункт: «проблемы со статусом региональных языков».
(Śmieszny fakt: главным кашубом Евросоюза является Дональд Туск)
А разгадка одна: Данциг для поляков – проклятое место. Ничего, кроме неприятностей, он им не приносит. Сначала поляки натерпелись от немцев, теперь их мучают кашубами.
***
Кашубская национальная мифология твердо стоит на тезисе, который можно коротко описать как «Два Века Угнетения». Небо обрушилось на головы кашубов после первого раздела Польши и прихода немцев. А как только немцы уходили, маленький народ начинали мучать братья-поляки: сначала националисты, потом коммунисты. Первое послабление вышло только в знаменательном 1975 году.
Но даже сейчас кашубам очень плохо, ведь у них нет своего государства. А когда-то оно было! «Кашубией, которую мы потеряли», кашубские историки считают существовавшее до первой половины XVII века Померанское герцогство, которым правила династия Грейфов (Грифичей, Гриффов, Грейфенов, в общем – «Грифонов»). На вопрос, почему жителей Померании (то есть, «Приморья») не звали какими-нибудь «приморцами», дается путаный ответ, что кашубы – это очень древний народ, который обрел свое имя задолго до топонимизации Балтийского побережья. В ход идет все: от папских булл XIII века до экспериментальной лингвистики.
Например, существует теория, что кашубы получили свое имя от – только не смейтесь! – арабских торговцев. Якобы арабы имели налаженный бизнес с обитателями средневековой Померании. И так как по-арабски собирание разных товаров называется «касуб», а обитатели приморских болот были очень богатыми (то есть, имели всяких товаров в избытке), арабы уважительно называли местных «касубами». Все это рассказывается с самым серьезным выражением лица.
(Вдоволь нахохотавшись, можно вспомнить, что это довольно типичный сюжет для государственной мифологии Польши. Та же польская аристократия долгое время рассказывала окружающим о своем волшебном сарматском – то есть, иранском – происхождении. Впрочем, еще интереснее вопрос, откуда у многих европейцев такая страсть искать свои корни на Ближнем Востоке)
Что имело место на самом деле? Кашубы стали одними из первых поляков, подвергшихся германизации во время расширения Пруссии на восток. Это привело к изменению их языка (кашубский полон германизмами; более того, кашубы называют числа как немцы: «два и двадцать», «три и тридцать») и национальной мифологии. При немцах же появилась вся кашубская литература, включая утраченные труды XVI и XVII веков, счастливо обретенные триста лет спустя. Считается, что немцы угнетали кашубов; но в действительности же они их сами и создали – чтобы было проще управлять новыми польскими землями через лояльное меньшинство. «Разделяй и властвуй».
Современный кашубский идеолог Эугениуш Прычковский приводит замечательную сцену, которая исчерпывающе описывает немецкую политику в Западной Пруссии. Представьте себе: конец XIX века, деревенька Станишево, сельская школа. Учитель по фамилии фон Царновски орет на детей: «Никогда вам, тупым кашубам, не стать поляками».
Сам Прычковский, разумеется, толкует это как угнетение многострадального кашубского народа. Какая неблагодарность :-)
Кашубы отлично встраивались в немецкое общество и даже входили в прусскую элиту. Примеров много; мой любимый – это род Левински. Наиболее заметным его представителем в XIX веке был генерал Эдуард фон Левински, который женился на Хелене: дочери генерала Оскара фон Шперлинга. Шперлинги были более знатными родом, но, как видите, даже против кашубов они ничего не имели.
(Другую свою дочь Оскар фон Шперлинг выдал за Пауля фон Гиндербурга. А третью – за генерала Георга фон Манштейна. Этот брак был бездетным, и они усыновили одного из детей Левински, Эриха)
Еще можно вспомнить, кем по происхождению была жена Бисмарка Йоханна фон Путткамер.
О том, насколько хорошо интегрировались кашубы в немецкое общество, можно судить по судьбе словинцев. Словинцы это те же кашубы, только не католики, а протестанты. Современный статус у них такой – «исчезли». Конечно, можно сказать, что их истребили тевтонские варвары, а выживших добили Пилсудский и Гомулка. Но мне кажется, что все намного проще. Католицизм являлся последним рубежом, отделявшим кашуба от немца. Кашуб-протестант (словинец) просто неизбежно становился типичным прусским немцем со славянской фамилией. А если бы Пруссия была католической страной, уцелели бы как раз словинцы.
***
Центральной фигурой довоенного кашубского движения был Александр Майковский. Его биография очень типична; это эталонный кашуб из палаты мер и весов. Он родился в Западной Пруссии в 1876 году, учился в немецкой школе, потом поступил в Берлинский университет – чтобы стать врачом.
Затем в 1900 году Майковский неожиданно перевелся в университет Грайфсвальда. Но в древнем кашубском городе он надолго не задержался из-за неприятностей с властями: Майковский то ли вступил в подпольную социалистическую организацию, то ли пытался основать свою. Каких-то жестких санкций к нему применять не стали, ограничившись отчислением из университета «за польскую агитацию и пропаганду». Майковскому это никак не навредило – он просто переехал в Мюнхен и продолжил учиться там. После Мюнхена он отправился в Цюрих, чтобы написать диссертацию, а затем вернулся в Западную Пруссию – в Данциг.
Очевидно, Майковский сделал определенные выводы после Грайфсвальда, так как он перестал заниматься польской агитацией и переключился на кашубскую. Параллельно с медицинской практикой, он начал издавать журнал для кашубов, а также писать стихи и рассказы на кашубском.
Именно Майковский выбрал в качестве символа кашубов грифона; и этот символ используется ими до сих пор, в том числе и за границей. В 1912 году он основал несколько объединений кашубской интеллигенции. Самым известным из них стало «Младокашубское общество», чьим девизом было «Что кашубское, то и польское». Согласитесь, довольно неоднозначная фраза.
Печатным органом общества стал журнал Майковского «Гриф» (т.е., разумеется, «Грифон»). Считается, что деятельность общества вызывала раздражение у немцев, однако как раз-таки немецкие власти его не трогали – в отличие от поляков. Польская пресса требовала разогнать младокашубов, а общественность заваливала их судебными исками. После начала войны общество распалось само собой – его члены дисциплинировано надели немецкую форму и отправились на фронт.
Майковский, служивший военным врачом, времени не терял. Он успел набросать черновик исследования, посвященного истории кашубов, а также дописать роман «Жизнь и приключения Ремуса», который сейчас считается краеугольным камнем кашубской литературы.
(Потому что – будем откровенны – это единственное крупное произведение на кашубском языке)
«Ремус» – это история про польского паренька с дефектом речи, которого очень плохо понимают другие поляки (и которого сам рассказчик считает сумасшедшим). Но однажды Ремус узнает, что он волшебник кашуб, который должен в одиночку оберегать древнюю кашубскую культуру от немцев и поляков. Кстати, больше всего неприятностей Ремусу доставляют именно поляки. Если немцы это преимущественно мелкие бытовые проблемы, то один из польских персонажей буквально служит сатане, чтобы окончательно уничтожить даже память о Кашубии. В общем, Harry Potter i rycerz kaszubski. Даже жаль, что всего один том.
Надо сказать, что поляки никаких иллюзий по отношению к кашубам не испытывали. Поэтому о том, что такое на самом деле угнетение, кашубы узнали, оказавшись в независимой Польше, где к ним относились как к немецким агентами и коллаборационистам. Кашубский был объявлен «испорченным польским»; а младокашубов обвиняли в сепаратизме и антигосударственной деятельности
Любопытно, что почти все младокашубы пережили Первую мировую войну, но при этом мало кто из них дожил хотя бы до Второй. Сам Майковский умер в феврале 1938 года.
Во время оккупации Польши Германия вновь задействовала кашубов как лояльное меньшинство. Среди прочего, они были включены в «Немецкие народные списки» вместе с польскими немцами, мазурами, силезцами. Нахождение в таком листе давало множество привилегий, включая улучшенное снабжение, карьерные возможности, образование, а также защиту от негативных эффектов оккупации, вроде выселения или принудительного труда. На основании этих списков уже после войны поляки начали репрессировать кашубов с утроенной силой. «Мы же говорили, это предатели и немецкие агенты!». Даже в пятидесятые для восточных поляков «кашуб» было синимом «немца».
(Кстати, самая крупная кашубская община за рубежом находится в Канаде. И даже там кашубы сталкиваются с угнетением и дискриминацией – со стороны местных поляков, разумеется)
Реабилитация кашубов началась после 1975 года; значительную роль в ней сыграла католическая церковь, спорить с которой полякам было как-то неудобно. Ватикан действовал так: еще в шестидесятые он вспомнил, что у древнего кашубского народа есть не менее древняя кашубская святыня – чудотворная статуя Девы Марии в деревне Щаново. И действительно, вокруг статуи начались чудеса: сначала Павел VI дал добро на ее коронацию как «Царицы кашубов» (для Богородицы, которая все же «Царица Небесная», это некоторое понижение в статусе), а потом святое место посетил его преемник Иоанн Павел II. Первый польский понтифик объявил Щаново центром кашубской веры, что дало импульс массовому паломничеству под знаменем обретения утраченных кашубских корней. Затем подключился Брюссель; и вот уже к девяностым в польской Померании вновь заколосились самые разные кашубские организации – идейные наследники Майковского и его младокашубов.
Слоганом одного из журналов, которые издавал Майковский, было «Нет Кашубии без Польши и нет Польши без Кашубии». Польши сейчас в избытке, а вот Кашубии даже на целое воеводство пока не наберется. Это, конечно, нужно исправлять. Для начала можно создать новую автономную единицу со столицей в Гданьске и назвать ее «Вольный город». Исторический опыт показывает, что дальше процесс должен пойти сам :-)
