Открытый финал
Одиннадцать апрельских суток, имевшие место восемьдесят лет назад, породили почтенный жанр исторического исследования: последние дни Гитлера в Фюрербункере – от невесёлого дня рождения до самоубийства под грохот советской артиллерии. Его венцом в масскультуре стал хороший немецкий фильм «Бункер» (в оригинале Der Untergang) 2004 года. Вы все его, наверняка, смотрели и помните, что там масса блестящих сцен; одна только истерика Гитлера на совещании с генералами стала неиссякаемым источником пародий на много лет вперед.
А откуда дровишки? Ну, то есть, каким образом мы знаем, что там было в Фюрербункере в последние дни апреля 1945 года?
Ну как же, скажете вы. Свидетельств масса. Куча людей сразу после войны дали показания. А потом целые полки историков десятилетиями работали, устанавливая факты и сверяя детали.
Это всё, конечно, так. Но не совсем. В действительности источников о происходившем существенно меньше, чем кажется; существует, так сказать, информационное бутылочное горлышко – когда в основании большой темы лежат показания (или исследования) очень ограниченного количества людей, и все последующие работы так или иначе едут по рельсам, проложенным кем-то много лет назад. Поскольку эти факты много раз повторялись и цитировались в массовой культуре, нам кажется, у нас есть довольно твёрдое знание об этих событиях. Например, всех нас в школе учили, чем кончил нацистский диктатор: он вместе с Евой Браун принял синильную кислоту и/или застрелился; затем его труп облили бензином и сожгли. Поэтому тела нет:-) Есть кусок челюсти в спецхране ФСБ. Но вы просто послушайте, что, согласно конвенциональной версии, пришлось пережить бренному телу фюрера:
- 30 апреля его сжигают члены ФБК. Правильнее было бы сказать «поджигают»: лужа бензина – это вам не крематорий. И даже в крематории кости, кстати, потом остаются
- 2 мая Рейхсканцелярию занимает Красная армия. Передовые советские специалисты, руководствуясь коммунистическим чутьем немедленно находят у бункера челюсти Гитлера и Браун, после чего везут трофеи в Москву
- в июне остальные кусочки Гитлера, а также останки семьи Геббельс, выкапываются из дворика у Рейхсканцелярии и закапываются в бранденбургском лесочке
- в том же июне всё опять выкапывается и перевозится в Магдебург
- в феврале 1946 останки хоронят в Магдебурге на территории комплекса в ведении СМЕРШа
- и, наконец, в 1970 году, по указанию главы КГБ Юрия Андропова, останки ещё раз эксгумируют, полноценно сжигают, а пепел бросают в речку Бидериц
В общем, череда трагических случайностей привела к тому, что от Гитлера остался только кусочек челюсти. Так получилось, винить в этом некого. Зато челюсть-то точно-точно настоящая; её подлинность советским гитлерологам подтвердили пленные ассистенты зубного врача Гитлера (и я бы подтвердил, и вы бы подтвердили, и сам Гитлер бы, думаю, подтвердил).
После распада СССР краснознамённая гитлерология совершила новый прорыв – она обрела череп Гитлера! Оказывается, его тоже выкопали в 1946 году вместе с челюстью, но потеряли (череда трагических случайностей, вы же помните?) и обнаружили в архиве только вот в 1993 году. С черепом, в итоге, вышло некрасиво, потому что его в нулевые сдуру дали посмотреть специалистам, включая такую глыбу, как Отто Прокоп. Все эти подозрительные иностранцы начали рассказывать, что выходное отверстие от пули не там, где должно быть по канону (полагается в левом виске, а тут оно в затылке), не тот размер, да и вообще, череп, извините, женский. Такие инсинуации мы, конечно, с негодованием отметаем, но нельзя не отметить, что после появления подобных заявлений, череп кому попало показывать перестали.
(Вообще, Гитлер-женщина – хорошая идея для исторического детектива)
То есть, Гитлер буквально – физически – исчез. Тела ведь нет. Есть святые догматы: Челюсть и ниспосланный нам Череп, в которые надлежит верить – чтобы не впасть в ересь конспирологии. Потому что тогда душу начнут разъедать сомнения, ведь выйдет, что мы не можем достоверно рассуждать даже о самых базовых фактах: умер ли Гитлер в апреле 1945 года? А если умер, то всё-таки как?
Давайте поговорим о свидетельских показаниях. Чтобы не ходить далеко, рассмотрим упомянутый фильм «Бункер» – мне так будет проще проиллюстрировать свою мысль. Итак, на чём же он основан?
Основан он, как известно, на воспоминаниях Траудль (Гертрауд) Юнге, одной из секретарш Гитлера в Фюрербункере, и трудах Йоахима Феста – немецкого историка, чьим opus magnum стала написанная в 1973 году биография Гитлера. Впрочем, для фильма использовалась его самая свежая работа, посвященная конкретно последним дням в Фюрербункере.
Начнем с секретарши. Вообще-то, как считается, их у Гитлера было четыре: Криста Шрёдер, Йоханна Вольф, Герда Кристиан и Траудль Юнге. В ночь на 21 апреля Гитлер разрешил женщинам покинуть Фюрербункер и эвакуироваться в Берхтесгаден; Вольф и Шрёдер согласились, Кристиан и Юнге, а также другие женщины (диетолог фюрера Констанция Манциарли, секретарь Бормана Эльза Крюгер, и, конечно, Ева Браун) – остались. Пожалуй, надо пройтись по всем названным женщинам, что уж тут мелочиться.
Йоханна Вольф (самая старшая из всех четверых, ей на тот момент было почти сорок пять) закономерно попала в руки американцев. Её допрашивали, но открытой информации о результатах допросов нет; сразу после освобождения она ушла на дно и старалась нигде не отсвечивать. С прессой не общалась, мемуаров не писала. Вычеркиваем.
Криста Шрёдер, вместе с Вольф добравшаяся до Берхтесгадена, так же стала американским трофеем. Однако, в отличие от Вольф, её прогнали через шпрухкаммер – комиссию по денацификации – где признали «главным нацистским преступником» (Hauptschuldige: то есть, практически Герингом), приговорив к трём годам заключения и выплате штрафа в пять тысяч рейхсмарок; позже её статус снизили до «попутчицы». Во время торжества правосудия рядом со Шрёдер возник некто Альбер Золлер, офицер французской армии, который, кажется, и вел её дело. На основе допросов секретарши, а также нескольких интервью, взятых у неё после освобождения, он написал книгу «Наедине с Гитлером: отчёт его тайного секретаря» и издал её в Париже. Даже тогда никто не поверил, что это действительно рассказ Шрёдер, а не фантазии предприимчивого француза на ещё горячую тему, что уж говорить про день сегодняшний. Сама Шрёдер с прессой не общалась и воспоминаниями больше не делилась, но после её смерти в 1984 году вдруг появилась книга, якобы написанная ею. Она называлась «Он был моим шефом», и, дескать, основывалась на её стенографических записках (видимо, любезно оставленных следователями в 1945-м – на добрую память). Итого – две книги, только обе написаны неизвестно кем.
Теперь про оставшихся в бункере. Ева Браун умерла, остальные (Кристиан, Юнге, Манциарли и Крюгер) утром 2 мая попытались бежать из Берлина.
Герда Кристиан каким-то невероятным образом сумела покинуть Берлин и добраться до Баварии. В 1946 году её задержали американцы, но быстро отпустили. Нельзя сказать, что Кристиан после войны вела какую-то особенно тихую жизнь – она, например, активно поддерживала контакты с Вернером Науманом и его организацией.
(Науман – это статс-секретарь Геббельса и его преемник на посту министра пропаганды. Тоже, кстати, обитатель Фюрербункера и человек с весьма интересной послевоенной биографией. К любым его заявлениям следует относится осторожно, потому что именно Науман, если не ошибаюсь, начал распространять версию, что Борман был советским шпионом и после войны жил в Москве)
Однако книг Кристиан не писала, воспоминаний не надиктовывала, интервью не давала. Экая жалость.
(Есть упоминания об интвервью, которое она дала в 1973 году в честь своего шестидесятилетия. Но прочитать его так просто не выйдет: оно хранится в архиве, оставшемся от интересной секретарше. Где хранится сам архив – один Господь ведает)
Секретарь Бормана Эльза Крюгер также сумела бежать из Берлина, но к англичанам. Уже в 1947 году она как-то вот внезапно перебралась в Англию (!), вышла там замуж (!!!) и молча и счастливо жила в Чешире до 1995 года. После смерти мужа она вернулась в Германию, где скончалась ещё через десять лет. Ну или нет: насчёт даты смерти имеются разные мнения. Никаких воспоминаний не публиковала, с прессой не общалась.
(Вообще, её судьба наводит на размышления, что Науман был не так уж не прав. Если вы понимаете, о чём я ;-)
Констанция Манциарли, (предположительно) диетолог Гитлера, пропала без вести 2 мая 1945 года, так что рассказать она ничего бы не могла в принципе.
И, наконец, собственно, Траудль Юнге. Секретарша Гитлера, самая молодая во всех смыслах: её тогда только исполнилось двадцать пять, а работать у фюрера она начала лишь в 1942 году. Ей удалось покинуть Берлин и выйти к американцам, после чего она более полувека жила самой обычной жизнью, и, вероятно, тоже бы не оставила никаких воспоминаний (за исключением небольшого интервью в 1974-м для британского документального фильма), как вдруг в 2000 году интересную бабулю нашли австрийская писательница Мелисса Мюллер, ранее опубликовавшая биографию Анны Франк «с новыми, ранее неизвестными подробностями», и, кхм, австрийский художник Андре Хеллер. Этот Хеллер записал несколько интервью с Юнге (оказывается, Юнге, несмотря на возраст, прекрасно помнила события в Фюрербункере, будто это было вчера), использовав их для документального фильма, а Мюллер выпустила книгу «До финального часа. Секретарша Гитлера рассказывает свою жизнь», полную… правильно, новых, ранее неизвестных подробностей. Понимаете, оказывается Юнге ещё в 1947 году написала воспоминания о работе на Гитлера, но не стала пытаться их публиковать – неинтересно. Кому такое захочется их читать? Поэтому рукопись более полувека пролежала в ящике её стола, пока к бабуле в гости не пришли улыбчивые австрийцы и не нашли бесценное сокровище. Сама бабуля умерла вскоре после выхода «своей» книги, поэтому мы можем полагаться только на честность и порядочность Мюллер и Хеллера.
(Последнего, кстати, пару лет назад обвинили в подделке предметов искусства, конкретно – картинной рамы за авторством Баския. Хеллер объяснил, что его просто не так поняли и это была всего лишь шутка. Милый розыгрыш австрийского художника обошелся любителю неоэкспрессионизма в 800 тысяч евро, но зато теперь мы знаем, что воспоминаниями Юнге занимались люди ещё и с чувством юмора. А это важное качество для любого историка!)
Видите, что-то с показаниями очевидцев не ладится. По крайней мере, с женскими. Оказывается, историю Траудль Юнге рассказывает вовсе не она сама, а какие-то австрийские художники. Но ведь вторым столпом картины являются труды Йоахима Феста! Авторитетный историк всё расставит по своим местам, не так ли?
Ну как вам сказать. Историку ведь тоже откуда-то нужно брать информацию. Сам Фест весной 1945-го сидел в американском плену, а свой труд, который лег в основу фильма, и вовсе написал в том же самом 2002-м. Так откуда же миру (а, значит, и Фесту) стало известно об апрельских событиях в Фюрербункере?
Из свидетельских показаний, откуда же ещё. У историка ведь нет хрустального шара, показывающего прошлое. Я перечислил только женщин, бывших в бункере – и то не всех – а ведь там ещё было полно мужчин. Чай, не все погибли под берлинскими руинами, кто-то должен был выжить и рассказать, как оно всё было.
Я не просто так взял в качестве иллюстрации «Бункер», ставший каноном жизнеописания последних дней Гитлера. Дело в том, что этот канон существовал ещё до него, без воспоминаний Юнге и даже изысканий Феста. «Бункер» 2004 года фактически является ремейком фильма «Гитлер: Последние десять дней», вышедшего в 1973 году.
(В промежутке был ещё «Бункер» с Энтони Хопкинсом от 1981 года, но он этому канону не следовал, потому что основан на ином источнике: книге американского историка Джеймса О‘Доннела. Считается, что человек работал по горячим следам, но... Знаете, О‘Доннел любил рассказывать, что стал первым американцем, побывавшем в Фюрербункере: 4 июля 1945-го он прибыл в Берлин, как репортёр, подкупил советских солдат в входа в бункер сигаретами и устроил себе увлекательную экскурсию. Тем не менее, сама книга вышла лишь тридцать лет спустя. Со свидетелями «бункерный первопроходец» тоже общался – по собственным словам – но и к этому есть вопросы, о них позже)
Фильм 1973 уже содержит все сцены и акценты, которые появятся в 2004 году. Следовательно, у них общий источник – и это не Юнге и даже не Фест. Это адъютант Кребса капитан Герхардт Больдт, который находился в Фюрербункере до 29 апреля. Он, с ещё двумя офицерами покинул бункер якобы для того, чтобы доставить донесение генералу Венку, сумел избежать советского плена и добрался до родного Любека в британской зоне оккупации. В 1946 году его арестовали англичане; и, сидя в английском лагере, он написал воспоминания о последних днях в Рейхсканцелярии. Их даже опубликовали в 1947 году. И это, вероятно – если я ничего не упускаю – самое первое подробное описание событий в Фюрербункере в конце апреля 1945-го. На эту книгу почти всегда ссылаются при исследовании последних дней Рейха, и именно она заложила канон «Гитлер в бункере».
Если у вас будет такая возможность, обязательно почитайте «Последние дни Рейхсканцелярии». Они написаны очень талантливо: динамично, захватывающе, с яркими сценами и отлично переданными характерами. С определенного момента читаешь их совершенно как художественное произведение;-) Все «бункерные» тропы пошли именно оттуда:
- та самая истерика в комнате для совещаний (ДАС ВАР АЙН БЕФЕЛЬ! ДЕР АНГРИФ ШТАЙНЕРС ВАР БЕФЕЛЬ!)
- Гитлер награждает мальчика из гитлерюгенда Железным крестом за подбитый советский танк.
- даже 27 апреля фюрер, Геббельс и Борман искренне верят в скорую победу
Ну и тому подобное. В книге, на самом деле, подобных сцен намного больше, просто не всё умещается в хронометраж. Кроме того, для драматизма выбросили забавные зарисовки Больдта из быта Фюрербункера. Скажем, сцену, когда коллега рассказал Больдту, что фюрер женился. Они начали хохотать; но тут к веселящимся офицерам вошёл красный от злости шеф – Кребс – и начал отчитывать: «Да как вам не стыдно? Совсем с ума сошли? Смеётесь над Главкомом?». Когда Кребс вышел, они продолжили, давясь от смеха, обсуждать подробности свадебной церемонии Гитлера.
Другой смешной эпизод – как Больдт составлял последние доклады для фюрера. Связь с окружающим миром была фактически потеряна, но распорядок есть распорядок. Поэтому он ловил коротковолновым приёмником «Би-би-си» и «Рейтерс» (кстати, уголовное преступление во время войны) и готовил сводки по ним.
Или, например, Больдт описывает, как в какой-то момент Бургдорф, Кребс и Борман перебрались в приемную перед апартаментами Гитлера и спали там в креслах, вытянув ноги. Приёмная была маленькая, и Гитлеру приходилось довольно нелепо перешагивать через их ноги, чтобы не будить утомленных геноссен в час их отдыха. Эпизоды, достойные «Монти Пайнтона» – настолько британский уровень юмора :-)
Являются ли воспоминания хотя бы Больдта подлинными? Понятия не имею. Как я уже сказал, это вопрос веры. Каждый решает сам. Историография к ним относится с уважением: ценный свидетель, да и рассказал всё правильно. Конечно, у его книги есть и совсем строгие критики, которые обвиняют Больдта в пустобольстве: мол, словоохотливого капитана и в бункере-то не было, а «воспоминания»-де написаны по открытым источникам. Я полагаю, что это несправедливо: никто из свидетелей присутствие Больдта никогда не отрицал, да и какие «открытые источники» могли у него быть в 46-47 годах?
Тем не менее, относиться к книге Больдта следует сдержанно. В отдельных случаях он сам признает, что отсутствовал при описываемых событиях; например, на генералов Гитлер орал без него, поэтому сцену он описал по словам своего товарища: майора Бернда Фрайтага фон Лорингхофена, адъютанта Кребса.
(Но и Пятница-Бернд, как вы понимаете, при эпичной сцене не присутствовал: детали ему потом пересказал Кребс. Дальше хорошо было бы услышать показания самого Кребса, но он, такая незадача, застрелился первого мая. А может и второго – вот как много мы знаем о последних днях в бункере)
Иногда сбоит фактография: в воспоминаниях Больдта приводится нероновский приказ Гитлера открыть клапаны на Шпре и пустить воду в туннели берлинского метро к югу от Рейхсканцелярии, чтобы замедлить наступление советских войск. Этот момент потом много раз цитировали, а также использовали как доказательство того, что Советы не имели никакого отношения к затоплению метро и гибели гражданских (замечу, что число погибших тоже часто завышают: погибло порядка двухсот человек, преимущественно тех, кто просто не мог ходить – на самом деле, вода поднималась довольно медленно). Однако здесь Больдт демонстрирует странное незнание географии Берлина: к югу от Рейхсканцелярии течет Ландверканал, а вовсе не Шпре; да и вода попала в метро, когда шлюзы Ландверканала повредили взрывами, а не открыли. И это не единственный подобный момент; кроме того, как я сказал, вещь написана немного чересчур художественно.
Больдт покинул бункер 29 апреля вместе с фон Лорингхофеном и подполковником Рудольфом Вайсом, поэтому свидетелем самоубийства и погребения Гитлера не является. Но его книга на этом не кончается: даже побег из Берлина в его изложении читается на одном дыхании. Вот вам ещё один эпизод: когда офицеры соединились с небольшой группой военных, пробивавшихся из окружения под Берлином, они потеряли Вайса – его взяли в плен красноармейцы. Больдт и Лорингхофен сумели раздобыть гражданскую одежду и смешались с толпой рабочих из Люксембурга; чтобы не выдать себя, они общались между собой только по-французски. В какой-то момент они отстали от группы, засмотревшись на колонну советской техники, двигавшейся к Берлину. Увлеченные разговором офицеры не заметили, как за ними остановился грузовик; затем Больдту на плечо опустилась тяжёлая рука. Он обернулся и с ужасом увидел, что перед ним стоит советский офицер. Но всё обошлось: тот всего лишь на скверном немецком спросил дорогу. Ему ответили столь же плохо, да ещё с утрированным французским акцентом. Офицер отошёл. Грузовик покатил дальше. А Больдт и Лорингхофен с замиранием сердца увидели, что его кузов полон пленных немецких солдат; и у самого бортика сидит подполковник Вайс… Драматично, кинематографично! Se non e vero, e ben trovato.
Лорингхофен, кстати, в итоге попавший в плен к американцам, мемуаров не писал (хотя дал ряд показаний в ходе допросов, к этому мы ещё вернемся). Достаточно того, что своим существованием он визировал историю Больдта. После создания бундесвера он вернулся на военную службу, и только в 2005-м, за два года до смерти, девяностолетний Лорингхофен неожиданно разродился мемуаром – понятное дело, о своем пребывании в бункере Гитлера. Однако сей мемуар был отчего-то написан по-французски, издан сперва в Париже, и соавтором был указан французский журналист Франсуа Д‘Алансон. Если вы помните, что-то подобное с кем-то из бункера уже случалось.
(Рудольф Вайс умер в советском плену или вскоре после; его показания, как вы понимаете, не считаются)
Иногда французская мемуарная система давала забавные сбои. В апреле 2006-го (разумеется, в Париже; разумеется, под редакцией французского журналиста и сами понимаете, на каком языке) вышли воспоминания Рохуса Миша, члена ФБК, покинувшего бункер одним из последних – 2 мая. В Германии их раскритиковали за «слабое соответствие современным реалиям»; иными словами, Мишу сделали втык за недостаточно восторженное отношение к участникам Заговора 20 июля – отставший от жизни старичок назвал их героические действия «убийством товарищей» и вообще «предательством». Миш позволял себе ремарки в духе «Гитлер был славным начальником», «абсолютно нормальным», etc. Он раскритиковал фильм 2004 года за общую истеричность и драматичность – дескать, никто в Фюрербункере так не орал, все общались спокойно; а потом, зараза такая, в одном из интервью усомнился в подлинности знаменитой пленки, на которой записана беседа Гитлера и Маннергейма в 1942 году; эта запись интересна тем, что она одна из немногих, где звучит обычный голос Гитлера, а не РЫЧАНИЕ С ТРИБУНЫ КАПСЛОКОМ! ПЕРЕД МНОТЫСЯЧНОЙ! ТОЛПОЙ! ПОЧТИТЕЛЬНО ПРИТИХШИХ! ФОЛЬКСГЕНОССЕН!!!
«Он говорит нормально, но что-то не так с тоном; интонации не совсем те. Иногда вроде правильно, но чаще нет. Мне кажется, что это кто-то имитирует Гитлера. Действительно, звучит, как будто кто-то его имитирует».
Ну и что вот с таким делать? Слава Богу, потом выяснилось, что Миш отрицает существование неонацистов («это просто патриоты своей родины, что тут такого?») и считает, что США вторглись в Ирак ради «обогащения Израиля». Мнение настолько несознательного гражданина никакой ценности не представляет.
Воспоминания Больдта не являются единственными свидетельскими показаниями, но они не являются таковыми сейчас. На протяжении первых лет сорока выбирать было особо не из чего; альтернативой Больдту были разрозненные показания пленных на допросах, ценность которых снижалась пропорционально силе удара следователя. Других воспоминаний просто не существовало. Писательский зуд у старичков из Фюрербункера отчего-то возник только в конце девяностых – начале нулевых, и писали они все, как вы заметили, не совсем сами. Единственное исключение тут, пожалуй, Хайнц Линге – камердинер Гитлера. Его книга воспоминаний о шефе вышла «всего-то» в 1980 году, только вот опубликована она посмертно. Что это означает, вы, думаю, уже поняли.
Упомянутый мною выше О‘Доннел любил рассказывать интересные подробности о жизни Гитлера (например, о страсти к кегельбану – вплоть до тайных походов туда, что бы это ни значило – или о том, как фюрер с 1935 года всегда носил в секретном кармане штанов заряженный пистолет, даже, представьте себе, во время встречи с Чемберленом). По словам О‘Доннела, все эти удивительные детали ему незадолго до смерти поведал Линге; вот только в «посмертной» книге камердинера Гитлера об этом не было ни слова. И как же О‘Доннел объяснил этот странный факт? «Поклонники Гитлера подделали мемуары Линге». И первым из них, по мнению американского специалиста был историк Вернер Мазер, который и редактировал воспоминания Линге.
А теперь представьте, что осталось за кадром и какая драка в реальности шла между историками за ценных старичков, которые могут верифицировать собой любой текст – достаточно лишь поставить на обложку их имена.
(И ещё небольшое замечание о качестве работы О‘Доннела – у него Бернд фон Лорингхофен и Герхардт Больдт уморительно слиплись в единого «Бернда фон Больдта». Что означает, что он Больдта либо не читал – хотя казалось бы, да? – либо делал вид, что не читал)
Это то самое информационное бутылочное горлышко, о котором я говорил. На протяжении десятилетий публике были доступны показания преимущественно одного свидетеля – Больдта. Все остальные обитатели Фюрербункера начинали разговаривать в том возрасте, когда следует не мемуары диктовать, а звать священника.
(Мне справедливо напомнят, что в пятидесятые уже можно было прочитать мемуары водителя Гитлера Эриха Кемпки; или его же пилота Ханса Баура. Это так, но полноценными обитателями Фюрербункера ни один из них не был, оба появлялись там лишь эпизодически)
Tu doch nicht so, du magst es doch auch
Sei doch so lieb, hol' mir bitte noch ein Bier
Отсюда и туман вокруг событий 30 апреля – 1 мая, когда произошли самоубийства Гитлера/Браун, а также семьи Геббельс. Умные люди (вроде Больдта) начали разбегаться ещё 29-го, поэтому очевидцев случившегося в принципе мало. Те, кто свидетелями заявлен, по собственным же словам ничего толком не видели, а там, где видели – откровенно путаются в показаниях. Поэтому, например, каноном стал двойной способ самоубийства: отравление и пуля в голову – разные люди просто рассказывают разное. Суицид произошёл за закрытыми дверьми (что, в принципе, понятно – это довольно интимный процесс), и сообщения о том, как всё выглядело в итоге, разнятся. Вплоть до положения тел. Не говорю о том, что сами тела тоже видели считанные люди – их сразу завернули в одеяла, и сжигали уже в таком виде. «Анонимно». С суицидом четы Геббельс история та же – адъютант новоиспеченного рейхсканцлера лишь слышал выстрелы в саду; и макабрическую историю с умерщвлением детей Геббельсов все выжившие участники излагали по-своему.
Я всё это рассказываю не для того, чтобы кого-то разоблачить, а лишь продемонстрировать, что история (да и не только она, честно говоря) – это продукт личной веры. В большинстве случаев, вы не можете проверить факты, вы можете лишь выбрать версию, которая вам нравится и верить в её достоверность. «Реальная история» в итоге становится суперпозицией всех точек зрения.
Настоящие Историки (с дипломами и регалиями) не исключение, ведь если они не присутствовали в Фюрербункере лично, им приходится полагаться на показания третьих лиц.
(А если бы они и присутствовали, мы могли бы им всё равно не поверить. Тут ведь проблема всё та же – люди довольно плохо умеют отличать ложь, пусть даже ненамеренную, от правды. И именно благодаря этому «дефекту» человеческой природы существует такая великая вещь, как художественная литература, да и вообще искусство)
О свидетельствах очевидцев я сказал уже довольно много. Теперь о том, как их использовали.
Понятно, что показания, данные в советском плену, можно не учитывать вовсе. Во-первых, под давлением, люди скажут всё, что угодно; во-вторых, обрабатывало эти показания тоталитарное государство, действуя строго в рамках предписанной идеологии.
(Подобный подход СССР потом аукнулся, причём весьма забавно. Например, считается, что на основе показаний пленных, близких к Гитлеру, для Сталина в 1949 году была подготовлено так называемая «Книга о Гитлере»: биография фюрера между 1933 и 1945 годами. Значительную часть материала подписали дали Гюнше и Линге. В эпоху Хрущева этот материал вдруг переименовали в «Документ №462а» и безо всяких аннотаций или описаний похоронили в глубине архивов. И вот он, значит, лежал в совершенной безвестности, пока пара двадцатилетних немецких шалопаев историков не обрела его в 1991-м – совершенно случайно, просто рылись в недавно открытых архивах чуть ли не наугад. И тут такая находка! И как только им так повезло? Понятно, как: немцам за хорошее поведение разрешили отыграть пару процентов назад)
По другую сторону железного занавеса дела обстояли лучше, но не сильно. Первым исследователем, написавшим обстоятельный труд о последних днях Гитлера, стал британский историк Хью Тревор-Ропер. Сразу после окончания войны в Европе, он начал собирать материалы допросов пленных обитателей Фюрербункера, а также проводить собственные интервью. Во время таких бесед британский писатель часто представлялся «майором Оутоном»:-) Собранный материал вышел в том же 1947 году – как и мемуар Больдта – под названием «Последние дни Гитлера». Книга полна тонкого британского юмора, иронии и… как бы это сказать… Сейчас, вот в Википедии есть хороший пассаж:
«Тревор-Ропер утверждал, что к истории следует относиться как к искусству, а не к науке, и важной чертой успешного историка должно быть воображение»
Собственно, о чём я и толкую. Правда, много лет спустя творческий метод слегка подмочил штаны майору от истории: в 1983 году он подтвердил подлинность «Дневников Гитлера» – милой шутки немецкого художника Конрада Куяу. Черт бы побрал межведомственную неразбериху!
(И немецкоговорящих художников, всех скопом)
Однако труд Тревор-Ропера о последних десяти днях Гитлера никуда не делся. И точно так же, как и книга Больдта, он стал фундаментом, на котором стоит существующий в нашей голове апрельский Фюрербункер. Если вы захотите узнать о том, что происходило с Гитлером в его последние дни, вы так или иначе будет читать Больдта и Тревор-Ропера: потому что на них ссылаются остальные историки.
Поэтому теории о Фюрере-Который-Выжил сами по себе отнюдь не лишены оснований. Как вы может помните, я в шутку предложил концепцию «ненаблюдаемого Гитлера». Данные о биографии немецкого диктатора до 1919 года основаны на буквально нескольких и крайне сомнительных источниках, которые тем не менее используются всерьёз – ну хотя бы потому, что других просто нет. После 1919 года Гитлер становится «наблюдаемым»: количество информации о нём растёт, с ним общается всё больше людей, а где-то с начала тридцатых он буквально двигается под ярким медийным прожектором. Свет начинает гаснуть в апреле 1945, и где-то вскоре после своего последнего дня рождения Гитлер снова становится «ненаблюдаемым». Что особенно (не)удобно, происходит это до его предполагаемой смерти, поэтому, как вы понимаете, возможно что угодно.
При этом, как-то вот так получилось, что основными источниками информации на долгое время стало исследование британского историка, и написанные в британском же лагере мемуары Больдта. Американцы опять всё прохлопали – ну сложно им работать с нематериальными сферами. Только после выхода работы Тревор-Ропера они бросились создавать свой взгляд на финал пути Гитлера; ответом британскому «майору» стал труд Майкла Мусманно «Десять дней, чтобы умереть», вышедший в 1950 году. Как догоняющему, Мусманно всё равно пришлось ссылаться на британские первоисточники, вроде Больдта, но, имея нужный статус – работа в американской оккупационной администрации в Европе и участие в Нюрнбергских процессах – он смог добавить в повествование «новые, ранее неизвестные подробности»:-) Конечно, для этого пришлось найти свежие источники. Например, Мусманно в своей книге часто ссылается на некую «баронессу Ирменгарду фон Фаро», чьи острые глаза, тонкий слух и отличная память стали ценнейшим источником уникальной, прежде нигде не публиковавшейся информации о быте Фюрербункера. Кто это такая? Ну вот какая-то баронесса – американцы же знают, что в отсталой Европе существует такой дикий пережиток, как аристократия; в архаичной Германии, как известно, этого мракобесия особенно много. Баронессу за руку привел в бункер безымянный офицер СС после того, как её дом захватили советские солдаты. И она там тихонечко жила. О ней, почему-то, никто из канонического набора персонажей не вспоминает – но, наверное, дело просто в неразберихе последних дней войны.
По книге Мусманно, к слову, тоже сняли фильм – надо же продвигать свой взгляд в массы. В 1955 году, в Австрии; одним из авторов сценария стал Ремарк (тут американцы хорошо придумали – «у нас есть свой немец, он знает, как надо»). Режиссёр тоже был немецкий: Георг Пабст, автор отличных фильмов тридцатых годов. Но как-то особенно перетянуть одеяло на себя не получилось. Канон смерти Гитлера всё равно растёт из британского корня и поделать с этим уже ничего нельзя; даже лавина воспоминаний, внезапно свалившаяся на общественность в нулевых, лишь закрепила и углубила заложенный в 1947 году фундамент. Кто породил, тот и убил, так сказать.
Замечу также, что принципиального конфликта относительно судьбы Гитлера между историками Англии и США нет. Спор идёт о деталях, но консенсус давно достигнут: конечно, Гитлер умер 30 апреля 1945 года. Для американцев это символ великой победы над Европой, превосходства Нового Света перед Старым. Для англичан – точка в неудобном разговоре о том, кто такой Гитлер и откуда он взялся.
А для Thomae incredulī, развлекающих публику в квазианонимных блогах, заготовлена обманка: знаменитая теория о том, что Гитлер сбежал в Аргентину или Антарктиду на подводной лодке (возможно даже прямо из Шпре – по затопленным туннелям берлинского метро). Бейтесь головой сюда, любопытные слонята. Её запустил в 1948 году германо-швейцарский автор Эмиль Людвиг во время интервью журналу «Темпо». Спустя два года Мусманно обстоятельно разоблачил заведомо нелепую теорию Людвига, после чего о ней узнали решительно все. И вот уже почти восемьдесят лет, (вероятно, к большому облегчению англичан), Гитлера принято искать именно в Южном полушарии.
(Вообще, Мусманно опровергает раннюю конспирологию о Гитлере с таким перехлестом, что в каком-то смысле достигает обратного эффекта. Он на протяжении целых страниц рассказывает, что тела фюрера нет, потому что оно полностью, прямо с костями, сгорело в луже бензина; что достоверно известно о физической немощи Гитлера в последние месяцы, поэтому он никуда бы не смог уйти и был бы легко опознан позже; что Гитлер совершенно точно не знал никаких иностранных языков; и двойника Гитлера в бункере быть никак не могло – ведь тогда все, включая Еву Браун, сразу бы заметили, что фюреров в помещении почему-то двое; и так далее. Разоблачая теории о выжившем Гитлере, Мусманно в качестве эталона нелепости пересказывает историю о якобы имевшей место эвакуации Гитлера в Данию. Повествование образцово запутанное и глупое, чтобы самая широкая аудитория поняла, какой же это бред. Автором истории называется некий экс-лейтенант вермахта Артур Фридрих Макензен, которого никто, кроме Мусманно никогда не видел. Принцип американского историка в отношении конспирологии: «не можешь победить – возглавь» :-)
Сомнения в гибели Гитлера на официальном уровне высказывал Советский Союз, но недолго; к 1946-му консенсус принял и он. Для Москвы, как и для Вашингтона, мертвый Гитлер был вопросом престижа. При этом, краткий период сомнений СССР стал отправной точкой для исследований Тревор-Ропера: дескать, тут есть авторитетное мнение, что Гитлер не умер. Надо бы всё проверить. «Майор Оутон» взял под козырёк и образцово его опроверг; затем на шум прибежал Мусманно и повторил работу на бис. Слава Богу, что теперь мы всё знаем!
В завершение опять затянувшегося конспекта проговорю очевидный тезис: немцы в создании канона смерти Гитлера по понятным причинам не участвовали. Им разрешили сделать несколько правок во время девяностых, когда временно был легализован лёгкий ресентимент; но уже в нулевые, как вы помните, предсмертные откровения бункерных старичков выходили под чутким контролем старших товарищей. Что же оставалось немцам, лишённым возможности влиять на историю? Правильно, фантазировать. Перефразируя Карлейла: «Англичанам Господь дал историков, американцам – Голливуд, а немцам – фантазию»
Отсюда популярность книги Тимура Вермеша «Он снова здесь», и её экранизации, так любимой мною. Людей обрабатывали поколениями, но в десятые они всё равно выстроились в очереди, чтобы посмотреть на выжившего фюрера.
На любые претензии создатели отвечали, что это такой художественный приём, чтобы привлечь внимание к важным проблемам современности. И действительно, что Вермеш, что авторы фильма по его роману были деликатны, откровенного хулиганства они себе не позволяли.
А как выглядит хулиганство? В 2007-м вышла комедия «Мой фюрер»; фильм на первый взгляд глуповатый и пошлый. Но как только вы задумаетесь над его сюжетом, у вас голове зазвенит тревожный колокольчик – а это вообще законно?
В самом конце 1944 года должно состояться новогоднее выступление фюрера – чтобы поддержать военный энтузиазм. Но Гитлер устал, потерял боевой дух и веру. Чтобы привести фюрера в форму, к нему из концлагеря приводят еврейского актёра Адольфа Грюнбаума, от лица которого и ведется повествование. Задача Грюнбаума – взбодрить Гитлера, вернуть ему былой задор и энергию.
(Идея о еврее, который делает из Гитлера фюрера не нова, это еще Табори придумал за двадцать лет до Леви)
Грюнбаум много времени проводит с Гитлером. Ему не нравится эта работа, но для него это шанс вытащить семью из концлагеря. После периода неприязни к еврейскому наставнику, Гитлер начинает ему раскрываться, жалуясь на тяжелое детство и отца-тирана. Более того, Грюнбаум узнает, что Гиммлер и Геббельс готовят покушение на фюрера. Здесь у главного героя происходит внутренний конфликт: сначала он хотел убить Гитлера, но теперь ему становится его жалко: «Бедный Гитлер беззащитен и слаб. Как евреи. И обманывают его так же».
(Да, именно в такой формулировке)
Гитлер, в свою очередь, говорит с Грюнбаумом о евреях. Например, спрашивает, почему они не сопротивлялись репрессиям. Умник Грюнбаум ответить на это ничего не может.
В финале фильма Гитлера везут через декорации Берлина (настоящий разбомбили) к месту выступления. Но фюрер охрип, у него совсем пропал голос. К счастью, Грюнбаум отлично умеет имитировать голос Гитлера. В итоге, настоящий Гитлер (с приклеенными усами – родные «случайно» сбрили) стоит на трибуне и разевает рот, а говорит за него спрятанный под трибуной еврей Грюнбаум. По ходу речи Грюнбаум не выдерживает и начинает нести отсебятину, за что его расстреливают; умирая, он предсказывает, что Германия проиграет войну, а Гитлер покончит с собой. Но заканчивается фильм кадрами со 117-летним Гитлером, который рисует замки в Альпах и, несмотря, на возраст, в любой момент готов выдвинуться в канцлеры.
Полное название фильма «Мой фюрер – самая правдивая правда об Адольфе Гитлере»; естественно, история, рассказанная еврейским очевидцем, целиком выдумана:-)
Вообще-то, за такое в Германии могут и в тюрьму посадить. Чтобы позволять себе хулиганство подобного уровня, нужно иметь Статус. У Дани Леви, режиссёра и автора сценария, с этим всё в порядке: во-первых, он швейцарец; во-вторых, он еврей. Едва ли дело ограничивается только этими двумя пунктами, но таков минимальный набор. И даже его в итоге ругали. Хотя и очень мягко; в обычной ситуации оценку фильму давала бы не кинокритика, а Ведомство по защите Конституции.
Леви после премьеры спросили прямо: а что он, собственно, хотел сказать? Он ответил:
«Фильм «Мой фюрер» – это выражение моей мечты о том, что я могу вмешаться в историю при помощи подрывной фантазии».
Леви лукавит – это не его мечта. Зицпредседатели, даже статусные, мечтают совсем о другом.