Майкл Сэндел - Что нельзя купить за деньги

Основные идеи

“Рыночные ценности” сегодня проникли практически во все сферы жизни.
Свободная рыночная экономика трансформировалась в “рыночное общество”.
Рыночные ценности, в основе которых лежит идея о том, что все продается, вытесняют другие, общечеловеческие, ценности.
Коммерциализация все новых сфер жизни способствует увеличению пропасти между бедными и богатыми.
“Корпоративное спонсорство” негативно влияет на общественную жизнь и систему образования.
Рыночная деятельность сегодня не привязана ни к каким этическим основам.
Давая человеку деньги за то, что он должен делать по другим, внутренним, причинам, мы унижаем его и сводим на нет все усилия изменить его к лучшему.
Разделение общества на “тех, кто платит” и “всех остальных” ведет к его деградации.
Дарение подарка является выражением личных чувств дарителя, тогда как дарение денег несет совсем иной смысл.
Рыночные механизмы – не всегда наилучший способ распределения товаров и услуг. В некоторых обстоятельствах более эффективны другие методы.

Краткое содержание

Рынок и мораль

Сегодня купить можно практически все. Хотите ли вы перебраться в камеру поудобнее, находясь в заключении, или ищете для своего будущего ребенка суррогатную мать в Индии, где такая услуга узаконена, – нет проблем, главное, чтобы у вас было достаточно средств. Люди делают за деньги все что угодно: сдают “в аренду” свою бритую голову под рекламную татуировку, рискуют здоровьем, предлагая себя для испытаний новых лекарств. За последние 30 лет рынок и рыночные ценности стали воздействовать на все аспекты нашей жизни сильнее, чем когда-либо прежде. Переломным моментом можно считать окончание холодной войны, когда многие страны взяли курс на свободный рынок.

“Сегодня логика купли-продажи вышла далеко за пределы функции распределения материальных благ и управляет всей нашей жизнью. Настало время спросить, действительно ли мы желаем такой жизни”.

Финансовый кризис 2008 года, однако, многое изменил, и сегодня мы уже менее склонны доверять рынку. Помимо того, рыночная деятельность, судя по происходящему, все меньше подчиняется этическим принципам. Некоторые считают, что в этом повинна присущая человечеству алчность, но такой ответ будет слишком простым и неполным. Проблема в том, что рыночные ценности и механизмы проникли в те области нашей жизни, которые раньше было принято считать “общественными благами” – такие как здравоохранение, образование, охрана окружающей среды и другие.

“Большинство экономистов предпочитают не касаться вопросов морали, по крайней мере в экономическом контексте”.

Если бы распространение рыночных ценностей означало лишь то, что богатые могут покупать больше дорогих машин и чаще отдыхать в экзотических странах, то это было бы не так страшно. Но сегодня деньги обеспечивают богачам большее политическое влияние, большую безопасность и доступ к лучшему медицинскому обслуживанию. Даже в обществе с рыночной экономикой не все должно продаваться и покупаться. Можно ли допустить, чтобы предметом купли-продажи становились дети или взрослые люди, чтобы с аукциона покупались места в колледже, чтобы за деньги отправляли кого-то вместо себя в суд присяжным заседателем? Экспансия рыночных ценностей превратила общество, где экономика была инструментом достижения благосостояния, в “рыночное общество”, где абсолютно все рассматривается сквозь призму денежной ценности.

“Экономисты часто утверждают, что рынки инертны и не оказывают влияния на те товары, торговлю которыми они организуют. Однако это не соответствует действительности. Рынок оставляет свою печать на всем, к чему он прикасается”.

Переосмыслить роль рынка в обществе будет нелегко. Большинство людей свято верит в эффективность рыночных отношений и не видит нужды в общественной дискуссии на эту тему. Так как рыночные отношения позволяют действовать, закрыв глаза на этическую составляющую, то вопросы нравственности просто не поднимаются.

Обслуживание вне очереди

Дав в модном ресторане на чай метрдотелю, вы получите столик без очереди. Такие квазивзятки становятся все более обычным делом. В аэропорту можно за деньги быстрее пройти контроль, в парке развлечений первыми обслуживаются посетители с более дорогими билетами; люди с удовольствием доплачивают за обслуживание вне очереди. Специальные компании предлагают услуги “профессиональных очередников”, которые за деньги постоят за вас в очереди за редким товаром, билетами на популярный спектакль и даже за свободным местом в зале заседаний Конгресса на слушание интересующего вас законопроекта. С экономической точки зрения в этом нет ничего плохого, так как любая очередь – свидетельство неэффективного использования ресурсов. Кроме того, такие услуги позволяют заработать пенсионеру или бездомному, которые иначе эти 10–20 долларов в час нигде не получат.

“С экономической точки зрения длинные очереди за товарами и услугами расточительны, неэффективны по своей сути и являются признаком того, что системе ценообразования в данном случае не удалось выровнять спрос и предложение”.

Сторонники свободного рынка заявляют, что подобные сделки – реализация права человека на свободный выбор. Пусть люди продают и покупают все что угодно, главное, чтобы это не нарушало ничьих фундаментальных прав. Если они готовы платить за то, что изначально было бесплатным, это значит, что для них данная вещь или услуга имеет большую ценность, чем для других. “Профессиональным очередникам” же нужны деньги, поэтому трансакция выгодна обеим сторонам. Однако такая аргументация некорректна. Люди, которые готовы за что-то больше заплатить, не обязательно более высоко это ценят. Иногда рынок лучше регулирует распределение ресурсов, в других случаях механизмом регулирования должна быть очередь или что-то другое. Купля-продажа некоторых вещей разрушает их ценность. Доступ на слушания в Конгрессе США должен быть бесплатным, так все граждане страны – часть демократического процесса. Предоставив доступ только тем, кто хочет и может заплатить за свое место в очереди, мы коренным образом меняем общество к худшему.

Финансовые стимулы

Благотворительная организация Барбары Харрис “Проект профилактики” предлагает наркозависимым женщинам 300 долларов за добровольную стерилизацию: так она борется с появлением детей с врожденной наркотической зависимостью. Такая практика у многих вызывает возмущение, но с рыночной точки зрения это частная сделка, совершаемая к обоюдному удовлетворению и не требующая санкции государства. Однако противники такого подхода, рассматривающие и нравственную сторону этой сделки, видят в ней взятку в принудительной форме, ведь наркозависимая женщина вряд ли способна принять рациональное решение. Плата за любое действие, которое принято совершать по некоммерческим мотивам, изменяет истинную сущность этого действия и унижает получателя денег.

“Исторически сложилось так, что тесная связь между страхованием жизни и ставками на нее заставляет многих считать страхование жизни отвратительной практикой с нравственной точки зрения”.

Экономисты сталкиваются сегодня с подобными дилеммами все чаще, так как рынок проникает во все новые сферы жизни. Экономическая наука тоже не стоит на месте, выходя за пределы “своих” вопросов, таких как внешнеторговая политика. В последнее время некоторые ученые ставят перед собой поистине грандиозную задачу: трансформировать экономику в науку о человеческом поведении, изучающую процесс принятия решений во всех сферах жизни. По их мнению, в любой ситуации людьми движет стремление улучшить свое благосостояние; во всех действиях они руководствуются только расчетом, и даже к выбору будущего супруга подходят с позиции соотношения затрат и выгод. Эта теория, однако, слишком примитивна: она основана на упрощенном понимании мотивации и поведения человека.

“Выбор на рыночных условиях нельзя считать абсолютно свободным, когда совершающие его люди отчаянно бедны или не имеют возможности торговаться на справедливых условиях”.

Финансовые стимулы, являющиеся в сущности взятками, представляют собой проблему и по другим причинам. Во всех сферах – от образования до здравоохранения – различные организации и отдельные лица стремятся с помощью денежного вознаграждения принудить людей к определенному поведению. Такое вознаграждение может быть как прямым – когда детям платят за чтение книг, так и косвенным – когда страховщики уменьшают размер взносов для тех, кто не курит или сознательно сбрасывает вес. В этом как будто нет ничего предосудительного; единственное, что должно волновать того, кто платит, – это экономическая целесообразность. Однако многие возражают против такого подхода. Консерваторы против потому, что платить за похудение – значит потакать слабостям и поощрять лень. Ведь кто-то поддерживает себя в форме и без материального стимулирования, поэтому платить людям с избыточным весом за то, что они должны были бы делать для своего здоровья и так, несправедливо. Либералы против, поскольку, нацеленная на определенные группы населения, такая практика ведет к дискриминации. В плате за поддержание здоровья многие видят завуалированную взятку, считая, что деньги заменяют собой внутренние стимулы – ответственность за свою жизнь и самоуважение. Как правило, те, кем движут в их действиях нефинансовые мотивы – гражданская позиция, чувство долга, – выходят из игры, когда к делу примешиваются материальные интересы.

Рыночные ценности вытесняют все остальные

Экономисты до сих пор не могут научно объяснить, почему мы дарим друг другу подарки. Отдавать вещи просто так невыгодно, даже неразумно. Ведь то, что дарят человеку, далеко не всегда совпадает с тем, что он выбрал бы на ту же сумму сам, и этот разрыв с точки зрения экономики аннулирует ценность подарка. Некоторые экономисты рассматривают дарение подарка как подачу сигнала о своем отношении к получателю. Однако монетизация подарков (дарение наличных денег или подарочных сертификатов), придавая этой традиции экономическую целесообразность, разрушает искренние человеческие взаимоотношения.

“Даже энтузиасты свободного рынка не рискнули бы, с учетом всех последствий, заявлять, что ставки на жизнь других людей – это просто еще один вид бизнеса”.

Нельзя нанять себе друга. Можно кому-то платить за выполнение функций друга, но сколько времени вы бы ни проводили вместе, материальный интерес меняет суть ваших взаимоотношений. Еще сохранились вещи, которые нельзя купить. Если бы можно было купить Нобелевскую премию, которая остается наивысшей наградой для любого ученого, награждение потеряло бы всякий смысл. То же самое можно сказать и о других престижных наградах, таких как премия “Оскар”, и заработанных трудом университетских дипломах и ученых степенях. Эти награды – оценка и признание достижений человека, а не его материального положения. Получение их с помощью денег лишило бы их ценности.

“Конечно, в мире все еще есть вещи, которые нельзя купить за деньги, но в наши дни их осталось не так уж много”.

Аналогичный моральный запрет распространяется и на все, что связано с человеческой жизнью, но рамки дозволенного постоянно расширяются. Так, в целом общество негативно относится к продаже детей для усыновления, хотя юрист Ричард Познер, например, утверждает, что продажа – инструмент более эффективный, чем нынешняя система усыновления. Такое использование рыночных механизмов недопустимо по двум причинам. Во-первых, это несправедливо. Получать детей будут те, кто больше заплатит, а не те, кто станет для них лучшими родителями. Дети отличаются друга от друга полом, внешностью, интеллектуальным потенциалом – получается, что они будут иметь разную ценность (а соответственно, и разную рыночную цену)! Во-вторых, это аморально: есть вещи, которые никогда не должны становиться предметом продажи; они принадлежат к категориям иного порядка.

“Экономистам подарки не нравятся. Или, если быть более точным, им трудно воспринимать подарки как рациональную социальную практику”.

Привнесение в общественные отношения соображений материальной выгоды разрушает другую, благородную мотивацию. Так, когда в Швейцарии, где очень развита атомная энергетика и остро стоит проблема захоронения ядерных отходов, экономисты провели опрос жителей одной деревни о строительстве в их районе хранилища отходов, 51% жителей, считая захоронение в принципе нежелательным, согласились из чувства гражданского долга. Когда же им предложили компенсацию, число согласившихся сократилось в два раза. Деньги показались респондентам своего рода подкупом и разрушили ощущение того, что они действуют как ответственные граждане своей страны. Это пример описанного британским экономистом Фредом Хиршем “эффекта коммерциализации” – явления, которое опровергает устоявшееся представление о моральной нейтральности рынка и доказывает, что перенос рыночных отношений во все без исключения сферы общественной жизни невозможен.

Жизнь, смерть и рынок

Когда страхование жизни только появилось на рынке, многим казалось, что оно противоречит нормам морали, сегодня же оно воспринимается как инструмент управления риском и планирования будущего семьи. Изначально страхование жизни было вне закона во многих странах Европы. Назначать цену за человеческую жизнь казалось постыдным. Высказывались опасения, что такая страховка может стать мотивом для убийства. Страховщикам пришлось по-другому позиционировать продукт – как способ для основного кормильца в семье обезопасить своих близких. Обществу понадобилось время, чтобы привыкнуть к мысли о том, что жизнь человека имеет свою цену, но в конце концов этот вид страхования стал обыденным.

“Когда рыночные рассуждения выходят за рамки сферы материальных благ, они должны «вращаться в моральной среде», если, конечно, они не направлены на слепое достижение максимальной социальной полезности, без оглядки на моральную ценность удовлетворяемых предпочтений”.

Со временем методы страхования менялись. Инвестиционная сторона страхования стала очевиднее, и оно получило более широкое распространение. Понятие “страхуемого интереса”, ранее ограниченное семьей, расширилось. Бизнесмены сегодня страхуют партнеров, компании – руководителей. Фирмы заинтересованы в жизни этих людей, ведь в случае их смерти они понесут убытки. Однако этот вполне разумный аргумент дал толчок возникновению новых, сложных и, на взгляд некоторых, аморальных видов страхования. Один из них – так называемое “страхование уборщиц”, которое предполагает страхование компанией жизни всех сотрудников, включая работников-почасовиков на самом низшем уровне. Смерть этих работников, таким образом, приносит фирме прибыль. Защитники норм морали выступают против такой практики, так как эти страховки оформляются без согласия и даже без ведома самих сотрудников. Однако еще важнее то, что это превращает людей в товар и искажает саму моральную суть страхования: оно не защищает семьи работников в случае их смерти, так как выгодоприобретателями являются работодатели.

“Реклама пробуждает в людях желание получить товар и подталкивает к удовлетворению этого желания. Образование побуждает людей рассматривать свои желания критически, ограничивать их или совершенствовать”.

“Виатикальные сделки” переводят спор об этичности страхового бизнеса на другой уровень. Если у вас оформлена страховка, вы смертельно больны и у вас нет семьи, инвестор готов предоставить вам деньги прямо сейчас, вместо выплаты по страховке после смерти. Разве не будут 50 тысяч долларов сейчас, когда вы живы, намного ценнее для вас, чем 100 тысяч потом? В такой ситуации проблемы возникают, когда смертельно больные пациенты, перепродавшие свои страховые полисы, не умирают в предполагаемые сроки. Владение “виатикальным” полисом заставляет инвестора желать смерти человека. Делать людей материально заинтересованными в смерти других – это прямой путь к подрыву моральных устоев общества.

Вторжение бизнеса в сферу общественных отношений

Пятьдесят лет назад разница между дешевыми и дорогими билетами на бейсбольный матч была минимальной: лучшие места стоили три доллара, худшие – полтора. Сегодня этот разрыв огромен. Самый дешевый билет на домашнюю игру “Нью-Йорк Янкиз” стоит 12 долларов против 260 за место в ложе. В прошлом бедные и богатые сидели рядом и вместе наслаждались игрой. Дети поджидали великих спортсменов возле стадиона, чтобы взять у них автографы, которые те раздавали бесплатно. Сегодня коллекционеры нанимают детей для сбора автографов на продажу, поэтому многие звезды дают их только за деньги. Стадионы меняют свое название – их называют в честь компаний, предложивших самую большую сумму. Писатели берут деньги с рекламодателей за упоминание их товаров в романах; авиалинии размещают рекламу на всем, от салфеток до гигиенических пакетов; есть фирмы, которые оплатят вам ипотеку, если вы превратите свой дом в ее рекламный щит.

“Эра рыночного триумфа подошла к своему разрушительному концу”.

Такое корпоративное спонсорство может изменить суть предлагаемых услуг. Издательство Scholastic, приняв к публикации школьное пособие по энергетической отрасли, созданное на средства Американского угольного фонда, обнаружило, что материал в нем подан необъективно: в книге превозносились преимущества угля, но ни слова не было сказано о несчастных случаях, загрязнении окружающей среды и так далее. Проникновение коммерции в образование подрывает образовательный процесс, ведь цель образования – научить детей критически мыслить, чтобы в жизни они сами могли решать, что лучше.

Об авторе

Майкл Сэндел – автор бестселлера “Справедливость”, читает курс государственного управления в Гарвардском университете.