Кровать Восемналцатилетнего.Новелла. 2.3
Перевод выходит на каналах: BL Place и Храм Чэнь Цин
Я возненавидел Бога. Неужели нужно было посылать такие испытания только за то, что я отнял одного Го Йохана? Я сто раз согласился бы со словами Го Йохана, что Бог — хуйня. Непонятно, почему мне всегда приходится сталкиваться с такими испытаниями.
Ранним утром, потягивая воду, я почувствовал, что кто-то приближается ко мне. Он старался заглушить звук шагов, но без особого энтузиазма. Я сделал вид, что не заметил — не ради ожидания Го Йохана, а просто из лени.
— Джун, доброе утро, — низкий, хриплый, будто исцарапанный голос прошептал у самого уха — словно пытался напугать. Я даже не вздрогнул, продолжая прихлёбывать воду из чашки и лишь слегка повернув голову. Го Йохан, опёршись на стол передо мной, проговорил сонным голосом:
— Мне нравятся люди, которые одержимо выпивают стакан воды каждое утро.
Да, главное испытание — это сам Го Йохан, которого я отнял. Может, даже Бог не смог справиться с ним и сбросил его на меня. Настолько Го Йохан безумен.
— И ещё мне нравятся те, кто, сделав многослойную стрижку, просыпаются с взъерошенным затылком, — продолжил он.
Ты тоже такой. Не только я. Ты думаешь, твои волосы сейчас в порядке? Не тебе говорить, у кого на макушке торчит антенна, — я тупо уставился на макушку Го Йохана. Похоже, он всё ещё не понял намёка.
— Если я буду это слушать дальше, моя голова взорвётся, — я оторвал губы от опустевшей чашки, вытирая капли воды с уголков рта. Если точнее, я оборвал его речь.
— Точно, мне сегодня нужно зайти домой.
Я так и не обмолвился, что у него тоже взъерошенный затылок. Его глаза, полуприкрытые сонливостью, медленно раскрылись на мои слова.
— Завтра приедут родители. Возможно, останутся до выходных.
Ничего особенного. Обычно в это время они возвращаются в Корею по делам. Я взглянул на календарь и подумал: «А, скоро должны приехать». Но чаще всего они появлялись без предупреждения, проводили несколько дней — и снова уезжали.
Однако Го Йохан, не знавший об их обычном графике, сделал серьёзное лицо. Совсем не к месту.
— …Останусь один в этом огромном доме? Чем мне заниматься?
Слова настолько абсурдные, что я даже не смог поставить чашку, лишь окинул взглядом интерьер. …Огромный? Ещё раз осмотревшись, моё мнение не изменилось. Я уставился на Го Йохана, который явно старался выглядеть жалким, и процедил:
— Разве он не размером с твою комнату?
Парень, живший в комнате размером с всё помещение — о чём он вообще толкует? Я покачал головой, устав от его своевольных реплик. Го Йохан, недовольный моей реакцией, выдал ответ хуже любого ожидания:
Верно. Большая. Не стану отрицать. У меня отвисла челюсть. После таких слов и правда нечего добавить.
— Если они приедут завтра, зачем идти сегодня?
— Нужно кое-что проверить и забрать у тёти.
Я молча указал на холодильник. Го Йохан проследил за моим пальцем и вдруг аж подпрыгнул:
— На прошлой неделе она не пришла. Так что я сказал, что сам заберу.
Странный диалог. Я наклонил голову, разглядывая Го Йохана. Его затылок всё ещё был лохматым. Он кивал с необычайно серьёзным видом. С каждым движением его острого подбородка вверх-вниз растрёпанные волосы взлетали.
— Ну, если Джун так просит, что поделать. Сам пойду и принесу.
— Нет, я хотел отправить курьером.
Совершенно не понимаю, зачем ему тащить что-то столь тяжёлое вручную. Но голос Го Йохана опустился до пугающе низкого тона.
Го Йохан, всегда создающий мрачную атмосферу, немного давил. Виной тому — его яркая, почти свирепая внешность. Да ещё и угрюмость: новички порой морщатся даже от его улыбки. Когда он по-настоящему серьёзен, становится, честно говоря, страшновато.
— Ты презираешь старания тёти? И после этого называешь себя человеком?
Напряжение спало. В самом деле? «Не человек»? Его серьёзность смехотворна.
— И разве я тот, кто будет сидеть дома, если ты скажешь?
— Нет, она не знает, что мы живём вместе.
— Что значит «не знает»? Тогда я, типа, призрак, который с тобой живёт?
— Нет, я сказал, что живу с однокурсником. Про тебя она не в курсе. Если вдруг ты появишься и заберёшь закуски, это будет странно. У нас и так хватает странных ситуаций.
— Тогда воспользуюсь шансом и представлюсь. И подружусь с ней, — Го Йохан высокомерно поднял подбородок и продолжил: — Скажу, что сушёная редька* была обалденной.
П.п.: 무말랭이 — традиционная корейская закуска из высушенной редьки, часто приправленной специями.
С чувством опустошения я поставил чашку на стол, слегка разочаровавшись. Моя жизнь и вправду странно запутывается. Конечно, не в том смысле, как в школьные годы. Единственное, что осталось неизменным, — это Го Йохан в её центре. Вечно проблемы из-за него.
Почувствовав нарастающую головную боль, я обошёл Го Йохана и ушёл в комнату. Молча заправив кровать, я начал готовиться к душу. Вдруг снаружи послышался его голос: «Алло?». Я решил, что ничего важного, и включил воду. Больше никаких звуков не было.
Когда я вышел из душа, в доме стояла непривычная тишина. Пока сушил волосы и переодевался, я не придал этому значения. Но, выйдя из комнаты, я остро ощутил отсутствие его присутствия — будто оно схватило меня за лодыжку. Даже солнечный свет, льющийся с балкона, казался затаившим дыхание.
Я позвал его, охваченный необъяснимой тревогой. Однако тишина, как будто погружённая в воду, подавила моё беспокойство. Будто я спрятал в ладонях прекрасную канарейку из леса, а вернувшись домой, раскрыл руки и обнаружил лишь пару перьев. Возможно, это чувство было именно таким.
Дом по-прежнему содержался в идеальном порядке. Конечно, родители наверняка отправляли секретаря или управляющего для проверки, но даже мельчайшие, едва уловимые запахи, которые ощущает только тот, кто долго жил здесь, остались неизменными. В воздухе всё ещё витал аромат прошлой зимы.
Шаги, следовавшие за моей походкой, по-прежнему звучали сдержанно. Тук-тук — словно отзвуки самого хозяина.
— ...Говорила, что тушёное мясо и кимчи из свежей капусты у вас получаются отменными.
На этот раз я произнёс это, поднимаясь по лестнице, устланной тонким ковром. Но это была ложь. На самом деле мать сказала иначе:
— С возрастом хочется простой варёной еды. Желудок уже не тот, тяжело стало.
Мои слова о том, что ей нравятся блюда тётушки, были всего лишь вежливой выдумкой. Добротой к ней — чтобы сузить выбор, а к родителям — чтобы они ели то, что им нравится. И ещё...
Доброта, чьи мотивы и сам я не понимал. Произнося последнее блюдо, я едва заметно запнулся. Бессознательно постучал пальцами по перилам, за которые держался, медленно поднимаясь.
Она, как всегда, невозмутима. Даже упрёка в голосе не прозвучало, а мне стало неловко.
Отсутствие мнения — это, наоборот, признак того, что мысли её не разгадать. Я украдкой оглянулся, увидел её, безучастно смотрящую в пол, и снова двинулся вверх.
— А что насчёт ужина? — внезапно спросила тётушка, следовавшая за мной.
Аппетита не было. Всё внимание приковано к экрану телефона. Вернулся ли уже Го Йохан домой? Или... почему он ушёл не сказав ни слова? Вёл себя так, будто готов идти за мной до конца, а потом исчез, как призрак. Что это за игра?
— Просто пойду в комнату полежу. Вздремну немного.
Раньше, если я так говорил, тётушка ворчала, мол, «не растолстеешь же», и донимала меня. Но сейчас она осталась всё такой же холодной. Убедившись, что я вошёл в комнату, шаги, следовавшие за мной всё это время, исчезли, спустившись обратно на первый этаж.
Кровать, на которую я лёг после долгого перерыва, казалась чужой. Хотя я провёл на ней почти всю жизнь, всего несколько месяцев отсутствия сделали её неуютной. Непривычный комфорт раздражал. Перевернувшись на бок, я услышал, как шуршание простыни громоподобно заполнило комнату. Взгляд снова прилип к экрану. В конце концов, не выдержав, я перевернул телефон, сжав его угол.
Проклятие, которое я не смог выговорить вслух, застряло в горле.
По привычке я вообще не проверяю непринятые сообщения. Чтобы не давать повода. Возможно, именно я создаю больше всего бессмысленных ожиданий. Моя фишка — врать, что «не видел уведомлений» или «опоздал с ответом».
Но когда это случилось со мной, внутри всё сжалось. Сон не шёл. «Вот как чувствуют себя те, с кем я поступал так же», — подумал я. В конце концов, схватив одеяло, я перелёг на диван в гостиной. Устроившись в неудобной позе, закрыл глаза и ждал сна, который не приходил. Сквозь полуоткрытые шторы пробивался тусклый оранжевый свет, и меня охватило странное, необъяснимое чувство. Верхняя часть солнечного сплетения сжалась, я перевернулся и уткнулся лицом в подушку дивана.
План провалился. Ни вчера, ни сегодня не было никаких звонков. Ни от Го Йохана, ни от родителей. Когда я зашёл в столовую, почувствовал запах варёного мяса. Слабый затхлый аромат вызвал чувство вины.
«Надо было промолчать», — подумал я, легонько сжав кулак и стукнув им по лбу. Беспокойно оглядываясь, я заколебался, но, собравшись с духом, сделал шаг вперёд. Послышался звук кипящей воды и лязг стального ковша о кастрюлю.
— Да, — даже не обернувшись, ответила тётя.
— Случайно, родители не звонили?
Обычно, даже если задерживались, к этому времени уже должны были связаться. Тишина показалась подозрительной.
Тётя, молча варившая мясо и помешивающая что-то вроде рисовой каши*, ответила удивительно ровным тоном.
— Сказали, что приедут не раньше, чем послезавтра.
Её аккуратно собранные в пучок локоны и невозмутимая поза вызывали мурашки. Когда она подняла стальной ковш, белая каша хлопьями упала обратно в кастрюлю.
— Должно быть, телефон сломался.
Услышав это, я поднял свой телефон и проверил. Экран включался, звук работал.
Данные? Снова взглянул на экран — сеть ловила.
Лязгнув ковшом о край кастрюли, тётя поправила фартук и, наконец, повернулась ко мне:
— Хозяин говорил, что вы не отвечаете на звонки.
— …Тогда, извините, можно ваш телефон на минуту?
Достав аппарат из кармана фартука, она протянула его через стол. Я взял телефон, открыл незаблокированный экран и набрал свой номер. После гудков раздался знакомый голос:
«Абонент временно недоступен…»
Тётя на секунду задумалась, но тут же вернулась к плите — вода в кастрюле с мясом начала бурлить, угрожая выплеснуться. Я наблюдал за этим, затем громче повторил:
Опять не глядя. Ну и ладно. Медленно набрал номер снова — та же запись. Зашёл в интернет, но страницы грузились до середины и зависали.
Непостижимо. Чтобы проверить, я открыл на её телефоне поисковик. Сработало сразу. Причина нашлась быстро — она висела в трендах:
— Проблема с вышкой. Ни звонки, ни интернет не работают.
— Говорили, что модернизируют сети. Видимо, накосячили.
— Я экономлю, наверное, поэтому всё в порядке. Новую сеть не подключала.
Не знаю, то ли дело было не в технической неполадке, то ли в этом странном чувстве — будто я всё понимаю, но не хочу понимать; ненавижу объяснять, но смутно догадываюсь о причине. Давящая боль под ложечкой* постепенно растаяла.
— Может, выключите и включите снова?
Странно, но стало легче. Тяжёлый камень, давивший на грудь, исчез. Пока экран гас и загорался вновь, надежда взмыла вверх, будто поднимая меня в воздух. Когда телефон включился, несколько уведомлений обрадовали ещё сильнее.
Я, не отвечая тёте, быстро нажал на сообщения. Но отправитель был не тем, кого я ждал. «Кан Сохён». Сердце снова сжалось.
Пропущенных звонков не было. Непонятно — то ли ошибка, то ли сбои вышки стёрли их, то ли… меня и правда никто не искал. Раз у родителей тоже нет пропущенных, я надеялся, что это первое.
Я с раздражением открыл уведомление. Сокращённый текст ударил по сердцу:
Что? Кан Сохён мог назвать «другом» только одного человека. У меня мелькнула дурная мысль.
Уставившись в экран, я выбежал из столовой. На улице тут же набрал номер Сохёна. После гудков крикнул, не дожидаясь:
[Джун, Джун-а… Мне так страшно. Твой друг… он жуткий.]
Его дрожащий голос пробирал до костей. Я выскочил на перекрёсток, отчаянно останавливая такси.
[На третьем этаже, нового инженерного корпуса…]
Он шептал, будто прятался. Неужели Сохён затаился там? Что вообще происходит? Вопросы сводили с ума, но я коротко бросил:
— Скинь точный адрес. Скоро буду.
[Приходи быстрее, забери своего друга… Чувак, мне так страшно…]
Его нытьё раздражало. Я сбросил вызов, продолжая ловить такси. Машина развернулась и подъехала. Сунув телефон в карман, я провёл рукой по лицу.
Го Йохан, чокнутый ублюдок, опять что-то задумал?
Прибыв по присланному адресу, я увидел пустую аудиторию с погашенным светом. Переведя дух после бега с первого на третий этаж, я осмотрелся — вокруг не было ничего примечательного. Наощупь попытался найти выключатель, но непривычная планировка помешала. Прислонившись к стене, чтобы справиться с подступившим головокружением, я тихо позвал:
Ответ пришёл от массивного шкафа в дальнем углу. Ауч — знакомый голос пробился сквозь щель, сопровождаемый стуком ладони по дереву.
Со слезами в голосе он распахнул шкаф. Чёрт, это же архив для документов! В жалком клочке пространства, сгорбившись, сидел довольно крупный Кан Сохён. Я непроизвольно нахмурился. Что он тут делает?
— Твой дружок довёл меня до этого.
— Неужто Го Йохан тебя туда запихнул?
Даже для психа это слишком. Сохён отрицательно мотнул головой.
Он высунул шею, осмотрел вход, затем схватил мою руку и усадил рядом. Он смотрел с опаской, будто боялся быть обнаруженным. Я машинально подсел и наконец спросил:
— В чём дело? С чего это Го Йохан стал тебя пугать?
Сохён дёрнулся и огляделся. Убедившись в тишине за дверью, он прошептал:
— Вчера... Соён каким-то образом раздобыла контакты твоего друга.
Первая фраза зацепила меня. Я резко перебил:
— Да Го Йохан ими не пользуется!
Насколько я знал — точно. Ещё со школы. Моё хмурое выражение, видимо, встревожило его. Сохён замахал руками:
— О, не он! Раз твой друг не сидит там, она через его приятелей нашла.
— Друг друга… Если говорить о друзьях Го Йохана… Может, Ким Сокмин?
Кан Сохён провёл рукой по подбородку и продолжил:
— Твой друг реально везде связи имеет. Она просто поискала по универу, вбила возраст и имя — сразу выскочило. Говорит, везде упоминается, вот и нашла быстро.
Я тихо скрипнул зубами. Видел постоянные уведомления, подозревал неладное, но, похоже, номер уже разлетелся. Я раздражённо дёрнул запястьем, которое он всё ещё держал. Тёплое прикосновение почему-то бесило, и я машинально вырвался. Сохён, видимо, решил, что переборщил с фамильярностью, и съёжился:
Только тогда я спохватился и, выдавив улыбку, успокоил его:
— Да нет, я тут мужика за руку схватил — конечно, тебе неприятно. Понимаю.
Смущённо хихикнув, Сохён продолжил:
— Короче, Соён сегодня днём прислала мне сообщение — «Можно ли связаться с твоим другом отдельно?»…
— Говорит, получила номер втихаря и спрашивает, можно ли написать. Мол, больше не может ждать твоего ответа.
Блядь. Настроение резко упало. Раздражение и дискомфорт сковали тело. Чёрт, чёрт возьми! Меня бесило, что я ведусь на такое дерьмо. Потупив взгляд, я изо всех сил старался скрыть злость, сгоняя краску с лица. Перед Сохёном изображал лишь неловкость.
Так когда же? Когда я был в душе? Неужели то «Алло» было от Пак Соён? Или раньше? Перед тем, как встретиться утром? Мозг закипал от ревности. Пальцы задрожали — я сжал их в кулаки, потом разжал.
— Соён всё-таки написала. Бля, смелая. Видно, твой друг действительно в ее вкусе.
— А ещё «великодушная» Пак Соён спросила: «Что, чёрт возьми, делает Кан Джун, что не отвечает? Гахи ждёт сообщения, так что пусть поторопится».
— Херня, да. Вы тогда странно себя вели, у туалета. Я сам видел! Ты точно её обольстил.
Было обидно. Я просто проявил участие, видя, что ей неловко, но почему я вдруг оказался в ситуации, где между мной и той девчонкой возникла взаимная симпатия? От досады я слегка ударил себя кулаком в грудь.
— Значит, ты оставил того парня там одного?
— Атмосфера была чертовски романтичной — вот почему. Не увиливай, ветреный тип.
Я упёр локти в колени и закрыл лицо ладонями. Пока я стонал от бессилия, Кан Сохён быстро затараторил:
— Честно говоря, Соён наверняка тоже нервничала. Видимо, она наполовину в шутку, наполовину всерьёз сказала что-то твоему другу, чтобы разрядить обстановку. Ты же сам любишь такие шутки. А потом, в ту ночь, ты вытянул из Гахи всё, что хотел, и свалил, игнорируя её сообщения. Разве это не подло?
— Да, игнорировал. Ты же забил на её звонки. Паршивец.
— У меня правда ничего с ней нет. Никаких чувств не было, понимаешь?
От досады я снова схватился за голову. Я пытался объяснить правду, но никто не хотел слушать. Хотя, если честно, рядом был только Кан Сохён.
— Ладно, ладно. Допустим, ты прав. Но потом твой друг, который молчал весь разговор, вдруг открыл рот…
Рука, прикрывающая лоб, замерла. В груди будто прожгло дыру, и это только подлило масла в огонь моей тоски. Особенно когда Кан Сохён кивнул:
— «Что за хуйню ты несёшь. Сука…»
— …И так далее. Кхм-кхм. — Сохён, заметив мою реакцию, сдавленно кашлянул и осторожно продолжил:
— Соён говорила, что… эм… у твоего друга очень… колючий язык.
На этот раз я вздохнул уже по другой причине. Странно, но прежняя тяжесть под ложечкой почти исчезла. Я горько усмехнулся:
— …Но при чём тут Го Йохан? Почему ты его избегаешь? И почему он вообще здесь?
Моё сердце, наполненное пустотой и ревностью, снова затрепетало при мысли о безумных поступках Го Йохана. Чувствовалось, будто грудь натирают жёсткой тряпкой. Наверное, если посмотреть в зеркало, мои глаза были бы такими же уродливыми, как и эта мусорная надежда — слушать о психованных выходках другого.
— Дело в том, что после этого Соён полностью разочаровалась в твоём друге.
От возбуждения я издал хриплый звук и свалился с корточек. Не заметив, как оказался на полу, я пытался сдержать дрожащую улыбку. Должно быть, лицо у меня было искажено, как у Кан Джуна, когда он силится сохранить серьёзность.
В одно мгновение я пришёл в себя и прижал ладонь к щеке.
Чёрт. Кан Сохён наверняка видел, как моё лицо искажалось от радости. Я снова погрузился в отчаяние из-за своей оплошности и попытался скрыть эмоции. Блин. Проклиная себя внутри, я заметил, как Кан Сохён неловко похлопал меня по голени.
— Чего ты так виновато выглядишь? Ты же ничего не сделал.
Неужели моё лицо выражало вину? В любом случае, я решил, что лучше промолчать, и пробормотал:
— Нет, на самом деле… Думаю, он вчера разозлился из-за чего-то другого. Я извинюсь вместо него.
Но моё оправдание, кажется, дало Кан Сохёну ложную надежду.
— О, слава богу. А я боялся, что он злится из-за меня.
— Ну… Соён, видимо, в панике упомянула моё имя. Я же рассказывал тебе, как ты и Гахи флиртовали у туалета пару дней назад, будто были на грани отношений… Она, похоже, это и пересказала… эх. — Кан Сохён обиженно шлёпнул себя по губам. — Твой друг сказал: «Где эта сволочь? Я прикончу его!»
— Примерно два или три часа назад Соён звонила мне в истерике. А, эти слова я услышал тогда. В общем, твой друг, наверное, злится, потому что считает, что ты не из тех, кто игнорирует людей. Может, как друг, он просто защищает тебя. Но я же сам видел, что произошло. Думал, объясню ему всё и позвоню тебе…
Бам! Где-то захлопнулась дверь лекционного зала. Мы с Кан Сохёном одновременно застыли, как статуи. В темноте мы молча переглянулись. Мне не нужно было напрягаться, но я всё равно почувствовал, как холодок пробежал по затылку. Кан Сохён, прервав речь, дрожащим шёпотом спросил:
Пробыв в темноте довольно долго, мои глаза начали привыкать. Я приподнялся, пытаясь уловить звуки. Тишина.
— Нет, наверное, дверь другого зала закрыло ветром.
Кан Сохён, всё это время сидевший в напряжении, облегчённо выдохнул.
— Я хотел успокоить Соён и попросить у тебя номер, но, кажется, теперь не нужно.
Он, видимо, вспоминал тот момент. Его лицо, будто запертое в шкафу, исказилось от страха. Потирая мурашки на руках, он продолжил дрожащим голосом:
— Как только я закончил разговор с Соён, мне сразу позвонили…
Дрожь в его голосе была настолько явной, что я чувствовал её физически. Даже его бормотание: «Но откуда он узнал мой номер? Мы не обменивались контактами и не связывались отдельно», — заставило меня проникнуться тем же напряжением. Пальцы, упирающиеся в пол, стали влажными.
Неужели он взял номер из моего телефона заранее? Но когда?
— Это был незнакомый номер, но я сразу понял — это твой друг. Не знаю почему. Когда я ответил, он спросил, где я. И его тон был таким… дружелюбным. Вроде бы не злился.
— Ну, я и сказал, что сижу в университете, делаю задание. Тогда он велел ждать.
В его широко открытых глазах читалось сожаление. То, что произошло дальше, было предсказуемо. Я не хотел слушать, но Кан Сохён продолжил:
— Я согласился и сел работать, думая, что успею задать пару вопросов. Типа: «Эй, Соён пошутила слишком жёстко. Надо бы извиниться». Но… пока я вникал в задание… прошло время… И когда я задумался, как долго он идёт, вдруг почувствовал чьё-то дыхание за спиной…
Слушая его, я поднялся с колен, готовый осмотреться. Напряжение сдавливало горло.
Но Кан Сохён, видимо, запаниковал от моих движений. Он так дёрнулся, что даже пустой шкаф заскрипел, и поспешно окликнул меня.
— Я просто посмотрю, что снаружи.
— Если он там — прогони его, ладно?
В его взволнованном голосе сквозила странная надежда. Что-то между просьбой и приказом. Ясно, что встреча с Го Йоханом его напугала. Неудивительно — я и сам впервые подумал, что он ненормальный.
Я ответил честно. Кан Сохён побледнел. Лишь слабый проблеск надежды гнал его за мной.
— Почему? Вы же, вроде, близкие друзья. Если ты заступишься, он меня пощадит?
Я почесал затылок. Близкие друзья? Год назад я ещё наивно верил, что могу контролировать Го Йохана. Увы, это провалилось. Внезапно я вспомнил его в подростковом возрасте — в ту неукротимую эпоху. Я усмехнулся:
— Знаешь, как звали Го Йохана в школе?
Горло пересохло от волнения. Сглотнув, я выдавил:
— Я ни разу не смог остановить Го Йохана. С ним даже я бессилен.
— Молись на его снисходительность. Раньше он был набожным католиком.
— Католиком? Неужели та самая церковь? Ты говоришь о той церкви? О той священной церкви? Аллилуйя?
Кан Сохён спросил с недоверием, но мне пришлось разочаровать его. Такова правда. Честно, я сам сначала не поверил.
Тут меня вдруг осенила странная мысль. На секунду.
…А вообще, разве сейчас у Го Йохана нет религии? По его словам, сейчас его религия — Хаос.
Нет, я что, с ума сошёл? Покачал головой, прогоняя дурь. Чтобы прийти в себя, шлёпнул себя по шее. Не убирая ладонь с шеи, я поднял взгляд и посмотрел на Кан Сохёна.
Сомнения Кан Сохёна прервал грохот двери, ударившейся о стену. Он резко замолчал, словно в припадке, и пронзил меня взглядом. Я вздохнул и напрягся. Опустил одно колено на пол, другое поднял, собираясь встать, но на этот раз что-то было иначе.
В тёмном коридоре послышались шаги. Медленные, будто кто-то осторожно осматривался.
Я повернул голову к Кан Сохёну. Он, всё ещё прикрывая рот рукой, потянулся к дверце шкафа, захватил её и, не отрывая от меня глаз, резко захлопнул.
Я покачал головой и упёрся ладонью в пол. Если бы дверь аудитории, в которую я вошёл, не оставалась открытой, я бы уже поднялся.
Скрип петель рассёк темноту. Визжащий звук пополз по полу, приближаясь ко мне. Свет слабой лампы из коридора пробился через открытую дверь, но погас, когда та захлопнулась.
Глаза, уже привыкшие к темноте, мгновенно распознали вошедшую фигуру. Это был Го Йохан.
Он, словно рассматривая товары в магазине, бегло осмотрел аудиторию и нахмурился. Его брови то поднимались, то опускались. Вдруг подумалось: у Йохана глаза меньше, чем у других. Из-за этого и зрачки мелкие — неужто в темноте ему неудобно? Бесполезная мысль.
Голос звучал неестественно ласково. Тон был знакомым, но интонация — нет.
Тук-тук. Пальцы постучали по столу передо мной, шаги быстро приближались. Хотя я не сделал ничего плохого, всё тело напряглось. Внезапно вспомнились школьные годы. Те воспоминания схватили меня за лодыжки и зажали рот. Запястья, которые уже давно зажили, снова заболели.
Шаги резко остановились, почуяв присутствие. Затем послышалось: «А-а», и Го Йохан, оскалившись, широко улыбнулся. Его указательный и большой пальцы сжали край стола.
В его улыбке смешались нежность и угроза. Я поднялся, словно марионетка с окостеневшими суставами. Казалось, тело хрустнет. Сидя подозрительно близко к шкафу в задней части аудитории, я прохрипел:
В тот же миг осенний мороз, ползущий по полу в темноте, растаял — как пар от сухого льда, унесённый ветром. Даже я растерялся. Исчезла галлюцинация, будто незримая атмосфера стала видимой. Го Йохан, стоявший в центре, потёр глаза тыльной стороной ладони, тупо посмотрел на меня и снова улыбнулся.
Зловещая улыбка мгновенно пропала. Перемена была настолько резкой, что я опешил.
Я поджал пальцы ног, избегая его взгляда, и пробормотал оправдание:
Указательный палец Йохана царапнул облупившийся край стола. Скрип-скрип. Послышался звук отлетающих щепок старой фанеры. Я максимально естественно, с упрёком сказал:
— Ты же слышал, что я и та девчонка, Гахи, постоянно пересекаемся.
Затем я цыкнул и добавил, украдкой глядя в сторону шкафа, с укором:
— Напился и гонит какую-то хрень.
Всё равно для Сохёна будет лучше, если я это скажу.
Послышался звук упавшей конфеты. Значит, настроение Йохана улучшилось. Растопленный кусок сахара упал на пол, оставив липкую лужу у моих ног. Я молча посмотрел на свои носки. Кажется, он только что схватил мою ногу.
— Он всё несёт какую-то чушь про Соён, вот я и хотел его остановить.
— Я звонил, но ты не брал трубку. Вспомнил, что ты говорил о ночных заданиях, вот и пришёл…
Тишина повисла в воздухе. Я молчал. Го Йохан почесал затылок и тихо произнёс:
— А я-то думал, этот сукин сын распускает слухи и притащил тебя как щит.
Он попал в точку, и мне нечего было ответить. Думал, на этом разговор закончится. Я решил увести Йохана с собой и сделал маленький шаг. Рука потянулась к его предплечью, но я заколебался. Кончики пальцев дёргались от напряжения. Собравшись, я слабо ухватил его за руку.
Однако Йохан не двинулся с места, несмотря на мои попытки. Его длинный палец медленно повернулся, указывая на шкаф. Улыбка растянулась на лице, словно он нашёл что-то занятное: