Кровать Восемнадцатилетнего. Новелла. 6.3
Побочная история 6. Счастливых праздников
Перевод выходит на каналах: BL Place и Храм Чэнь Цин
С каких это пор определение парка развлечений стало адом голодных духов*?
П. п.: корейское выражение아귀 지옥[agwi jiok] — ад, в котором голодные духи (преты) Прета — это одно из существ в «шести мирах перерождений» (륙도 / 六道, юкдо) буддийской космологии.
Я уже устал от толпы и был на грани того, чтобы меня раздавили насмерть. Убью этого ублюдка Кан Сохёна. Он говорит, что Рождество — дыра, да? Этот ублюдок Кан Сохён — тот тип, который, если пойдёт в метеорологическую службу, в дождливый день заявит: «Погода ясная, давайте устроим корпоратив на природе», а если попадёт в статистическое управление — за неделю так доведёт начальника, что тот лопнет от злости и угодит под суд за убийство.
Оказывается, когда людей много, стоит такая вонь. От душного вонючего воздуха мне хотелось умереть, поэтому я зажав нос и рот, поднял голову.
Я собирался сказать: «Йохан», но остановился. В глазах встретившегося со мной Го Йохана не было фокуса. Его лицо было не просто бледным, а казалось умирающим, а его бесстрастное выражение было не просто угрюмым, а злым, словно он готов был кого-нибудь прикончить. И мне не оставалось ничего другого, как сказать это:
— Я никогда раньше не был в парке развлечений, поэтому не знал, что здесь будет так много людей.
— Нет, я рад, что много людей.
Не та реплика, которую следует произносить с умирающим лицом и с мрачным выражением. Я нахмурился и тихо сказал:
Я решил дождаться аттракциона, который, как мне казалось, самый интересный, а время ожидания на него составило целых 3 часа. С ума сойти! К счастью, моя очередь подошла почти к самому концу. Я уже провёл в ожидании 2 часа 15 минут. Теперь оставалось ждать всего около 40 минут, и я был в полном предвкушении.
Признаю. В глубине души я с нетерпением ждал этого нового опыта. Когда я не сосредотачивался, мои пятки непроизвольно поднимались и опускались. Успокойся. Ну, что такого особенного в этом аттракционе? Ну, может быть, будет немного весело, но это не повод прыгать, как ребёнок. Я напряг ноги, прижимая своё тело к земле.
— Если тебе так жаль… — Пока я так стоял, упираясь пятками, Го Йохан слегка наклонился и прошептал мне на ухо: — …Тогда доведи меня до изнеможения*.
П.п.: В оригинале он дословно сказал: «Сделай из меня тряпку» 나 걸레로 만들어 줘 [na geolle-ro mandeul-eo jwo] Слово 걸레 [ geolle ](тряпка для мытья полов) здесь используется как мощная метафора. Тряпка — это что-то изношенное, использованное, промокшее, бесполезное, валяющееся на полу.
Го Йохан говорит это, конечно, не буквально: он словно просит — «Раз уж ты чувствуешь такую сильную вину, тогда не просто извиняйся словами, а искупи её поступками. Измучи меня до полного изнеможения, заставь забыть обо всём на свете, кроме тебя. Пусть от меня не останется ничего, кроме усталости и удовлетворения». И всё это заключено в одной короткой фразе.
Вечно он не в то время и не в том месте. Я ладонью оттолкнул щёку Го Йохана, которая была слишком близко, и отступил на шаг в сторону. Я вёл себя непринуждённо, но на самом деле в последнее время я себя так не чувствовал. Я столь резко среагировал потому, что не хотел, чтобы он заметил, как моё тело вздрогнуло инстинктивно от щекочущего ухо дыхания.
Если Го Йохану двадцать, то и мне тоже двадцать.
Честно говоря, я не сильно от него отличался. Как я ни пытался строить из себя высоконравственного, я тоже был человеком со своими потребностями. Однако разница между мной и Го Йоханом заключалась в том, что я хотел скрыть свои перемены, а Го Йохан выливал на меня свои чувства в обременительно большом количестве. Если подумать о причине, по которой Го Йохан, который всё это время был вне себя от того, что не мог меня дразнить, так изменился… Что ж. Думаю, Го Йохан немного повзрослел.
…Например, прямо сейчас. Го Йохан лишь спокойно сидел, покорно повернув голову в ту сторону, куда я её направил. Прежде чем убрать руку, я успел ощутить, как тонко дрожит его кожа. Он улыбался.
— Разве можно быть таким жестоким со мной?
— Извини, но если бы ты не говорил лишнего, то и жестокости, наверное, не было бы, верно?
Я знал, что он продолжает улыбаться, даже когда он повернул голову, по его выступающим скулам. Ему просто нравится дразнить меня. И хотя я это знаю, я всё равно продолжаю так парировать.
Из глубины правой части моего мозга я услышал голос Кан Сохёна. Почему я, блин, в своей голове думаю об этой фигне голосом этого придурка? В тот миг, когда я винил ни в чём не повинного Кан Сохёна, холодная рука ухватила меня за ухо и сильно дёрнула. Из-за этого внезапного движения мои фантазии вдруг оборвались, и я удивлённо посмотрел на Го Йохана.
Не то чтобы было очень больно, но я нарочно моргнул и твёрдо сказал это, чтобы он услышал. И снова, чем же он так недоволен, вся улыбка с его лица исчезла, и он смотрел на меня сверху вниз. Го Йохан в такие моменты просто невыносим.
На мои слова рука, дёргавшая меня за ухо, смягчилась и принялась щекотать мочку.
Нет, я же просил отпустить, а не щупать так. Лучше уж дёргай. Наоборот, такие нежные прикосновения смущают меня ещё сильнее. Каждое движение — шорох, когда он трогает волоски, каждый жест, когда он мнёт твёрдый хрящ, — всё это было невероятно возбуждающим.
Я поднял руку, оттолкнул кисть Го Йохана и отвернулся в другую сторону. Наверное, это было заметно. Наверное, это выглядело странно. Но ничего не поделаешь. Всё же лучше, чем краснеть у всех на виду. И, как и следовало ожидать, Го Йохан снова настойчиво протянул руку. На этот раз словно бы проявляя какую-то осмотрительность, он принялся ласкать не само ухо, а короткие тонкие волоски рядом с ним.
Я оттолкнул пальцы Го Йохана, которые играли с моими волосами. Будто недовольный этим, Го Йохан поднял бровь и опустил:
— Ты только что думал о другом ублюдке.
Вот чёрт, какая проницательность.
Сказать, что меня не задело, — солгать. Однако у Го Йохана не было абсолютно никаких оснований быть недовольным моими фантазиями. Ведь главным героем моих мыслей только что был никто иной, а сам Кан Сохён. Я откровенно нахмурился. Чтобы внушить ему уверенность, что та фантазия, о которой он подумал, уж точно не случится.
— И Кан Сохён входит в число этих ублюдков?
— При чём тут вообще Кан Сохён?
Но, вопреки моей уверенности, что тонкое выражение лица Го Йохана прояснится, оно стало лишь более сложным и запутанным. Я и сам пришёл в замешательство. Почему, чёрт возьми? С какой стати?
— Потому что Кан Сохён продал мне эти билеты.
К сожалению, реакция неуклонно ухудшалась. Чем дальше я продолжал говорить, тем глубже я погружался в трясину. Конец моих слов окрашивался неопределёнными эмоциями.
Между бровями Го Йохана залегла морщинка, а тонкая линия его челюсти слегка сместилась вбок. Его взгляд, который был устремлён на меня, постепенно сдвинулся в сторону и, в конце концов, остановился где-то в пустоте рядом со мной. И затем он замер, о чём-то думая.
Меня слегка передёрнуло. Что такое? Я что-то не то сказал?
Я мысленно перебрал свои слова, но так и не смог понять, в чём же состояла моя ошибка.
Неужели он ревнует? Отбросим эту возможность — разница в уровне между Кан Сохёном и Го Йоханом слишком велика, чтобы он мог ревновать. Из общего у них только рост и образование, а ревновать нужно к кому-то равному. В том возрасте, когда я не давал ни шанса, ни даже взгляда тем, кто был внизу пирамиды, я никак не мог допустить возможность ревности. Определённо, это было то, что следовало отбросить в первую очередь.
Оставалось лишь что-то, что произошло между Го Йоханом и Кан Сохёном. Но разве есть то, о чём я не знаю? Я же пытался осторожно расспросить обоих, но они мне ничего не сказали. Кан Сохён лишь уклонялся от моих вопросов. И что я должен делать? Я, не зная, что сказать, наполовину запинаясь, произнёс не то чтобы оправдание.
— Я не имел это в виду. Более того, эти билеты, Кан Сохён дал их мне, чтобы ты и я пошли.
Наконец, глаза, что смотрели в пустоту, медленно повернулись и уставились на меня. В тот миг, когда наши взгляды встретились, светлые зрачки прямо-таки спросили меня: «Почему?» Атмосфера вокруг была холоднее, чем в разгар зимы, и темнее, чем ночь. А я всегда был слишком слаб перед такой атмосферой.
Сезон зимних дождей. Дни, когда идёт не снег, а сырой дождь. Белое дыхание, тающее в этих каплях. Зимняя влажность. Го Йохан был существом, рождённым из этих коварных условий, что заставляли меня дрожать. Как человек может быть похож на зимний ливень? Но именно таким и был Го Йохан.
Я засуетился. Я не хотел оставлять Го Йохана с его неправильными выводами. В конце концов, я был тем, кто хотел дать Го Йохану, стоящему под дождём в сезон дождей, единственный оставшийся зонт. Моя рука рефлекторно двинулась, доставая из глубины одежды спрятанный там телефон.
— Хочешь посмотреть переписку с Кан Сохёном?
Всё же это был разумный выбор. Самый эффективный способ убедить Го Йохана — это, конечно же, доказательства.
Го Йохан улыбнулся. Однако то, что эта улыбка была противной и неприятной, — это определённо не было иллюзией. Ого, он сейчас улыбается через силу. Похоже, он и сам понял, что допустил оплошность, потому что уголки его губ резко поднялись вверх. Улыбаться — это хорошо. Но если уж улыбаешься, улыбайся и глазами. Если прикрываться только улыбкой на его и без того бесстрастном лице — у любого бы мурашки по коже побежали.
И при этом его слова были полной противоположностью глазам. Го Йохан с совершенно мёртвым взглядом делал вид, что он беззаботнее всех на свете. Это было так неловко, что даже напрягало.
— Нет! Я тебе всё покажу. Ты обязательно посмотри.
Я ненавидел эту неловкость больше всего. Ненавидел её куда сильнее, чем самого Го Йохана. Я хотел сразу прояснить всё, что могло бы ему не понравиться, чтобы не мучиться угрызениями совести. Это было равноценно активному подтверждению моего решения — ничего от тебя не скрывать.
Леденящий холод или гнев от волнения — по неизвестной причине мои дрожащие руки с усилием включили экран телефона. И я показал наш с Кан Сохёном диалог, словно предъявлял какую-то вещественную улику.
То самое сообщение, которое было столь же отвратительно при повторном прочтении.
Кто это только что говорил, что не хочет смотреть? Кто это делал вид, что ему неинтересно, и смотрел в пустоту? Едва я показал телефон, как Го Йохан наклонился вперед с почти давящей настойчивостью и вчитывался в экран. И, в отличие от меня, похоже, сразу понял, что это значит. Потому что Го Йохан потрогал свой подбородок и пробормотал что-то себе под нос. Это было точно.
Я спросил из чистого любопытства. Даже перепроверив, я видел лишь какую-то невнятную формулу. Кажется, что-то тут не так. Но как, чёрт возьми, он это понял? Может, это какой-то мем, о котором я не знаю? Я что, отстал от жизни? Это тренд, который знает большинство студентов? Я был в замешательстве.
— Тогда, может, и это ты поймёшь? Я попробовал рассчитать через натуральный логарифм, получилось 6606.48.
— Понимаешь, что значит 6606.48?
Я показал Го Йохану и сообщение, написанное ниже, но он посмотрел на экран, потом на меня, растерянного, затем снова на экран — и внезапно разразился смехом. Смех был таким лёгким и чистым. В момент, когда из его беззаботно улыбающихся губ вырвалось облачко пара, я всеми чувствами ощутил, как к нам приковывается внимание бесчисленного множества глаз. Чувствовал ли я в этот момент ревность? Абсолютно нет. На это даже не было времени.
Глаза Го Йохана изогнулись. Взгляд сложился в форму тонкого полумесяца, и верхние ресницы наложились на нижние. Если подумать, у Го Йохана, хоть глаза и узкие, черты лица в целом довольно крупные. И глаза не такие уж и маленькие. Сами по себе его черты настолько выразительны, что взгляд невольно тянется к ним.
На крошечное мгновение, когда его зрачки показывались между узких прорезей глаз, мир мигнул, став чёрно-белым. И лишь Го Йохан внутри него оставался цветным.
Переживая этот удивительный опыт, я подумал:
Как банально. Мои нынешние мысли прямо как сцена из романа или дорамы. По-детски и стыдно. Но я не мог не признать это честно. Ведь клише существуют не просто так.
Все люди в мире переживают схожий опыт, и самое яркое чувство из того опыта, описанное самым подходящим образом, — это и есть клише. Что ж, тогда мне снова ничего не остаётся, кроме как признать.
Я люблю Го Йохана, как сцену из дорамы.
Я покачал головой, подавляя прорывающийся смех.
— Разве ветер, что дует, когда проезжаешь мимо аттракционов, не вызывает мурашки?
Я выдал наглую ложь. Вообще-то, я не отличаюсь от Го Йохана. Просто я лгу ради выгоды, а Го Йохан — ради забавы и выживания. Что ж, не уверен, в чём, собственно, разница.
Я попытался убрать телефон, который только что показывал Го Йохану, обратно в карман. Но из-за того, что мою руку схватили, попытка оказалась тщетной. Го Йохан, не отпуская моей руки, снова прочитал сообщение на экране и расхохотался ещё громче, чем прежде. Его смех был точно как у мятной конфеты.
— …Что в этом такого смешного?
Чёрт побери, от этого у меня в горле запершило, словно я проглотил пригоршню сахара. Я готов был сгореть со стыда от звука собственного голоса.
— Люблю тебя, говорит… Иногда и этот тупой ублюдок говорит верные вещи.
— Ага. А ты откуда это узнал? Разве эта задача не странная?
Любопытство снова вспыхнуло во мне. Не то чтобы я был одержим этим. Просто подумал, что полезно будет знать. Такой уж у меня характер.
— Это, — начал Го Йохан в ответ на мой вопрос, легко пожимая плечами.
— Проходите в задние ряды, пожалуйста!
Благодаря энергичному работнику наш разговор оборвался.
Меня оттолкнули люди сзади, и я, не имея никакой возможности сопротивляться, уселся на своё место. Вот почему 14 — это «навсегда»*? Я хотел знать. Я хотел спросить снова, но толпа хлынула сзади и буквально вытолкнула Го Йохана вперёд.
П.п.: Игра слов: число 14 십사, [sip-sa] созвучно слогу “사”, который может означать как «смерть», так и (в устаревшей форме) «любовь». Поэтому выражение «14 = 영원히» (14 — это навсегда) можно понимать и как «вечная смерть», и как «вечная любовь».
Когда я очнулся, защитная штанга уже опускалась. Что за ощущение, будто попал на базарную площадь?
Я торопливо позвал Го Йохана, сидевшего рядом, но тут же оглушительное объявление напрочь заглушило мой голос.
Я рефлекторно зажал уши, потому что оглушительный механический голос был до боли резким. Снаружи он не казался таким уж громким, но когда микрофон включили прямо перед тобой, звук становился непереносимым.
— Мы сердечно приветствуем всех, кто посетил наш парк! Это как раз наш знаменитый аттракцион — Э-Т-Т-Р-Э-К-Ш-Е-Н! Не викинг, не водная горка, а место, где трепет и адреналин сосуществуют — где же это? Это и есть «Этрэкшен»! Не плачьте, говоря, что страшно, потому что мы прокатимся три круга! Итак, проверьте защитные ограждения ещё раз, вход справа! Выход ещё далеко! Тогда, гости! Готовьтесь пронзительно кричать, и без промедления — поехали!
П.п.: Озвучка английского слова «ATTRACTION» (аттракцион) корейскими буквами, что звучит комично и подчёркивает высокомерный и запутанный стиль объявления.
Это что, инструктаж или заклинание?
В тот миг, когда я услышал это неразборчивое, произнесённое на огромной скорости объявление работника, я всё понял. Мы явно не туда попали. Нас попросили проверить защитный фиксатор, и, проверив, я обнаружил, что он даже болтается.
— Йохан-а, — позвал я Го Йохана, пока старый поезд с грохотом и дрожью трогался с места.
И, как и следовало ожидать, когда наши взгляды встретились, выражение лица Го Йохана тоже было окаменевшим, пока он поднимал и опускал защитный фиксатор.
На этот раз на лице Го Йохана снова было написано: «Что это такое?». На такое выражение лица был только один ответ.
— Да уж. Тут ты действительно должен извиниться.
Куда делся тот снисходительный Го Йохан, который ранее великодушно сказал, что всё в порядке?
Го Йохан снова тронул защитный фиксатор. Его холодное лицо стало пугающе бесстрастным, когда он с самой высокой точки смотрел вниз на основание аттракциона. Не то чтобы он казался испуганным. Скорее, у него было такое выражение лица, как у человека, столкнувшегося с непостижимой, абсурдной ситуацией. Наверное, у меня было такое же.
— Давай больше никогда сюда не приходить.
Угу. Я собирался так ответить, но вдруг Го Йохан протянул руку и схватил мою защитную штангу. О.
Пока я пытался сообразить, что происходит, аттракцион, достигший вершины, мгновенно ринулся вниз к земле. Но мой взгляд всё это время был прикован к большой руке, сжимавшей старую ручку, с которой вся краска уже облезла.
Моя грудь тревожно сжималась. Как будто кто-то яростно тряс стеклянную банку с моим сердцем внутри.
Я поднял дрожащую руку и схватил защитный фиксатор Го Йохана. Возможно, из-за суматохи Го Йохан этого не заметил. Я бы предпочёл, чтобы было так. Хотя холодный ветер и обдувал моё лицо, голове было жарко.
И ещё один новый факт, который я узнал: Го Йохан, кажется, не очень хорошо переносит аттракционы. Наверное, возможно. Он не подавал вида, но Го Йохан, сидевший на скамейке, был едва заметно вялым.
Именно такое было ощущение. Как у человека, которого тошнит.
Го Йохан уклонился от моего взгляда и ответил очень тихим голосом.
— Это место… мне не очень подходит.
С последней частью я согласен. Го Йохан и парк развлечений — странное сочетание. Они совсем не подходили друг другу. Го Йохан, держащий гелиевый шарик в этом мире фантазий и счастья, полном красного и розового? И ещё мы, двое нормальных парней, сидим на скамейке в форме сердца и разговариваем наедине. Это настоящий кошмар. Мне стало немного нехорошо.
Ах, да меня кажется еще больше укачивает. Мне пришла в голову мысль, что нужно выпить чего-нибудь прохладительного.
— Я хочу чего-нибудь выпить. Ты тоже хочешь чего-нибудь?
— Нет, я пойду куплю. Тогда я схожу в ближайший киоск, а ты посиди здесь.
Это была моя забота о нём, но Го Йохан лишь безучастно покачал головой из стороны в сторону.
— Мне кажется, это не лучшая идея.
— Почему? Если пойдём вместе, мы что, умрём?
— Наше местоположение немного особенное. В таком месте вид двух парней, которые неразлучны и даже вместе идут в киоск, окружающим наверняка покажется не очень приятным. Немного жутковатым.
— Я красивый, так что всё в порядке.
К счастью, в такие моменты мои эмоции не так явно отражаются на лице. Я с детства привык терпеть и естественным образом научился скрывать чувства, тогда как Го Йохан, наоборот, с невозмутимым лицом, без тени стыда, говорил это так прямо и уверенно.
В последнее время я просто поражаюсь его бесстыдству. Честное слово.
— Ты ведь действительно так думаешь.
— Это что за тон? — Го Йохан нахмурил брови и уставился на меня.
Я же, не выражая никаких эмоций, поднялся, избегая его взгляда. И, покопавшись в памяти, указал пальцем на левую тропинку.
— Насколько я помню, киоск должен быть вон там.
— Смотри-ка, Джун меняет тему. Ну просто невыносимый.
Го Йохан посмотрел на меня с выражением лица, говорящим «с тобой ничего не поделаешь», и снова разразился своим характерным смехом, то ли настоящим, то ли притворным.
— Знаешь, ты такой забавный в последнее время.
— Два шага дистанции — будем похожи на незнакомцев, а если идти совсем рядом — будет выглядеть странно, так что давай держаться в полушаге друг от друга.
— Если будем немного задевать друг друга при ходьбе — это нормально.
— Можно задевать? Как невероятно великодушно с твоей стороны. Я чуть не прослезился.
Удивительно, как ловко Го Йохан подыгрывает моим шуткам. Хотя я сам знаю, что я неинтересный.
В последнее время до меня стал доходить один факт. Я стал ясно осознавать одну из причин, по которой мне не удавалось занять своё место в компании. Мой характер неинтересен. Во мне нет ни чувства юмора, ни умения веселить других. Что бы я ни делал, всё сводилось к учёбе и притворству «хорошим мальчиком». Неудивительно, что даже в школе я не был популярен. Хотя раньше, ослеплённый завистью, мне было трудно принять свои недостатки, сейчас я в некоторой степени смирился с ними. У меня невесёлый характер, со мной скучно проводить время.
Видимо, это значит, что я повзрослел настолько, чтобы понимать такие чувства. Моя ранимость никуда не делась, но я всё же научился в какой-то мере себя сдерживать. Я нервно вертел головой, наблюдая за Го Йоханом, который послушно отступил на полшага назад и шёл сзади.
Го Йохан и я прошли через наш последний момент взросления. Я никогда не думал, что так получится, но, по моим нынешним меркам, мы выросли довольно неплохо.
Пока я витал в своих мыслях, я столкнулся с кем-то плечом. Мгновенно во мне вспыхнуло раздражение. Нет, я же взрослый. В тот миг, когда я изо всех сил пытался подавить в себе эту невоспитанную эмоцию, я почувствовал знакомый запах. В замешательстве я посмотрел на того, с кем столкнулся, и виновником оказался Го Йохан.
— Вот мы и столкнулись, пока шли.
Почему я ответил вежливо-формальным тоном?* Я был слишком ошеломлён и непроизвольно повторил манеру речи Го Йохана.
П.п.: В корейском языке используется формальное вежливое окончание «-ㅂ니다» (нида), которое обычно используется в официальной обстановке или при обращении к старшим. Резкий переход на эту форму в неформальном общении звучит комично и неестественно.
— У вас очень почтительная манера речи. Это притворство? Должно быть, вы обычно говорите с таким видом, будто из себя что-то изображаете.
— Всё в порядке. Тот факт, что у вас скверный характер — это мой фетиш. Раз уж мы столкнулись, значит, это судьба, можно мне идти рядом с вами?
— Где ты вообще научился так разговаривать?
— Научился у человека, с которым живу.
— Давай будем честны. Когда я вообще так говорил?
Я скривился от несправедливости обвинения. Сколько ни думал, я никогда не разговаривал таким образом. Ладно, если уступить в чём-то на один, всего на один шаг — со старшими да, я так говорю. Но со сверстниками — никогда.
— Даже когда ты говоришь обычные вещи, твой голос — не знаю, почему — звучит очень чинно. Тон у тебя спокойный.
Я и сам знаю, что человек я не самый интересный. Тогда, ослеплённый желанием увидеть хоть какую-то реакцию, я не замечал очевидного: ни разу мне не удавалось сделать отношения живыми, по-настоящему тёплыми. Даже в старшей школе почти никто не смеялся над моими словами от души. Проще говоря, я просто скучный человек.
Но Го Йохан повёл себя так, словно вообще не понимал, о чём я.
— Ты просто не знаешь, в чём твоя привлекательность.