Заклятый друг. Глава 5.3

Хаун почувствовал, как его разум скручивается в узлы. Ощущение на кончиках пальцев, голос, звучавший в ушах — все было слишком реальным, чтобы списать на кошмар. Он не мог ни смеяться, ни плакать. Только один вопрос крутился в голове: «Почему?»

— Почему ты здесь? — сорвался с его губ дрожащий голос. Его губы, бледнее, чем у Бэкли Гона, пронзенного мечом, дрожали. В его глазах читались обида, ненависть, тоска и печаль. Бэкли Гон содрогнулся, ощутив волну боли от раны в животе. Значит, это реальность. Ослепительная и горькая реальность.

— Это правда ты, — Бэкли Гон засмеялся, ярко улыбаясь, хотя кровь сочилась из раны. Он протянул руки, чтобы обнять Хауна. Тот не сопротивлялся, но это движение лишь глубже вогнало меч в тело Бэкли Гона.

— Ты сумасшедший? — Хаун в ужасе ослабил хватку, отпустив меч. Для воина потерять оружие было позором, тем более для мастера уровня Хвагён. Но Бэкли Гон продолжал улыбаться, несмотря на смятение Хауна.

— Как я рад... что ты жив, — прошептал он теплым, нежным голосом, который Хаун так долго жаждал услышать. Это заставило Хауна отшатнуться. Если бы он остался, его разум разорвался бы надвое.

Бэкли Гон смотрел на удаляющуюся спину Хауна. Нет нужды преследовать. Теперь он знал, где его найти. Зверская улыбка растянулась на его лице — жуткая и ненасытная.

Вернувшись в лагерь Альянса, Хаун был бледен, будто видел призрака, и кипел от ярости. Хык У тыкал Суён в бок, но и она ничего не знала: они ушли, как только Хаун вышел к культистам. Если такой мастер говорит, что вернется один, ждать его — делать что-либо другое, значило просто быть обузой.

— Когда прибудет Глава Альянса? — спросил Хаун, кусая губу.

— Не раньше, чем через месяц, — ответил Хык У.

— Все знали, что глава Синьцзянского отделения Культа — Бэкли Гон? — Большинство бойцов покачали головами, но один из местных воинов Альянса вздрогнул при этом имени.

— Д-демон! Он демон! — закричал он, трясясь и пряча лицо между колен. Видимо, ужас войны сломал его.

Хаун собрал свидетельства о Демоническом мече. Большинство говорили о преувеличенных страхах, но кое-что оказалось полезным:

— Он появился месяц назад. Назвался Бэкли Гоном, главой Синьцзянского Культа.

— Невероятно силен. Жесток, но предпочитает биться с сильными, а не убивать слабых.

— Говорят, его глаза иногда светятся красным.

— Он редко надолго задерживается на поле боя.

Оставшись один в своей палатке, Хаун схватился за голову. Он мечтал, что Бэкли Гон жив, но не мог представить такого возвращения. Все свидетельства указывали на него, но Хаун отказывался верить. Зачем? Почему? Почему Бэкли Гон, переживший резню в Ёнволь, теперь с теми, кто уничтожил их дом? Может, его шантажировали? Но как глава отделения Культа, он явно не был подневольным.

Послышался звук открывающейся двери палатки. Хаун, не оборачиваясь, бросил:

— Я хочу побыть один…

— Принес вернуть, — беззаботно улыбаясь, протянул меч Демонический меч приветственного убийства — Бэкли Гон.

Хаун замер. Он уже принял реальность, но вид живого, дышащего Бэкли Гона снова всколыхнул его сердце.

Одно было ясно: он счастлив, что Гон жив. В любой форме.

Но почему он стал культистом? Может, встряска в сто ударов по заднице вправит мозги?

Скрывая чувства, Хаун холодно спросил:

— Зачем пришел?

— Говорил же — вернуть меч.

— Получил. Проваливай.

Вырвав меч, Хаун толкнул его. Но Гон, вместо того чтобы устоять, пошатнулся.

— Ух… — вырвался слабый стон.

Хаун резко поднял голову. Из-за черной одежды не было видно, но низ живота Гона был влажным. Запах крови стал явным.

— Ты… рана…!

Хаун дотронулся до живота Гона. Ладонь окрасилась кровью.

Гон слабо улыбнулся, глядя на побелевшее лицо Хауна.

— Переживаешь? Видел, как ты бросил меч — испугался?

— Переживаю? Ты думаешь, я могу переживать? — Хаун стиснул зубы. Ему хотелось обрушить на Гона весь мир. Как он посмел?

В день резни Хаун бросился спасать Гона. Не ради награды — инстинктивно. Если Гон помнит это, как он мог присоединиться к Культу?

Хаун готов был содрать с него кожу. Столько лет тоски обернулись лезвием, направленным на Гона.

— Объясни. Что случилось?

— Какие могут быть объяснения? Я стал культистом. Ненавидь меня — это правильно.

— …

Хаун молчал. Гон всегда был упрямым. Раньше это раздражало, теперь — пугало.

Что за тайна заставляет его улыбаться и молчать? Что произошло за эти десять лет?

Дрожащим голосом Хаун спросил:

— Тебе все равно, если я возненавижу тебя?

Гон усмехнулся, как сытый кот.

— Все, что исходит от тебя, — благо. Хотел бы вернуть прошлое, но пока рано.

— Это никогда не случится.

Голос Хауна звенел яростью. Гнев кипел в данчжоне*. Меч шептал: «Убей его». Может, танец с мечом успокоит? Выставить голову Гона на всеобщее обозрение…

«Станет ли лучше, если я так сделаю?»

Но уверенности не было. Как ни печально, Хаун не мог решиться убить Гона, несмотря на всю свою тоску по нему за эти десять лет.

— Здесь редко идет дождь. Мне нравится.

Хаун стиснул зубы, услышав, как Гон говорит о погоде. Да, он всегда ненавидел дождь. Хаун догадывался, что это связано с днем, когда Гон потерял семью. В дождливые дни Хаун всегда был снисходителен к нему.

«Зачем он сейчас об этом говорит?»

— Ты пришел сюда из-за этого?

— Нет. Это земля моей матери.

Слова Гона ошеломили Хауна. Синьцзян… земля его матери?

— Но без тебя здесь… это было не так приятно.

Гон пробормотал это и внезапно прижал свои губы к губам Хауна.

Хаун ударил его по плечу. Несмотря на боль, Гон не отстранился. Хаун мог бы оттолкнуть его, но мысль о том, что рана Гона может стать хуже, остановила его.

И еще… ему всегда не хватало человеческого тепла. Даже несколько дней, проведенных с простыми воинами Альянса, заставили его жалеть их и защищать от культистов.

Пальцы ног заныли. Руки сами сжались в кулаки. Сколько раз они перевели дыхание, прежде чем Гон медленно отстранился?

Из его губ сочилась кровь. Хаун грубо укусил его, пока они целовались. Но, несмотря на боль, Гон не отступил, пока не насытился. Это было так на него похоже.

Хаун грубо вытер губы, словно это могло стереть след Гона, его тепло.

Он чувствовал отвращение к себе. Что он вообще делает?

— Больше не появляйся передо мной.

Слова, наполненные неописуемой ненавистью, не вызвали ответа у Гона. Он просто спокойно смотрел, словно пытаясь запечатлеть все в Хауне.

Когда Хаун уже не мог сдерживаться и хватался за меч, Гон заговорил:

— Будь осторожен с Главой Альянса.

«И все».

— Что?

Прежде чем Хаун успел схватить его, Гон исчез. Только вход в палатку шелестел, словно отмечая чье-то присутствие.

Подул едкий ветер пустыни.

* * *

— Вы вернулись.

Чон, подчиненный Бэкли Гона, встретил его возвращение с полунедовольным, полуобеспокоенным взглядом.

— Вы же еще не долечились. Зачем было идти?

— Меч Хауна был подарен мастером Хён Уном. Теперь, когда тот мертв, он бесценен. Нужно было вернуть.

— Хотя бы перевязку сменили бы… — ворчал Чон, ловко перематывая рану на животе Гона. Когда-то он был лекарем, и его руки помнили навыки.

— Я специально оставил рану. Думал, вид крови смягчит его сердце.

Гон пожал плечами. Чон впервые увидел своего господина жалким. Сумасшедший, рискующий жизнью ради жалости бывшего друга.

— А если бы вы умерли? С такими ранами идти к врагу…

— Хаун? Убить меня? — Гон криво усмехнулся.

— Может, и был близок. Но я вернулся живым. Хаун осторожен — пока не узнает, почему я с Культом, не станет действовать. Я слышал, как шевелились мысли в его голове.

— Может, лучше рассказать ему все? — осторожно предложил Чон.

Он был единственным, кто знал Гона с детства. Сначала думал, что Хаун — лишь прикрытие, но теперь понял: выживший из академии Ёнволь стал для Гона важнее всего.

Особенно после того, как Хаун бросился спасать его, рискуя жизнью.

В день резни Чон удержал Гона, когда тот рвался за падающим в пропасть Хауном. Молодой господин бился, царапая землю, кричал. Борьба прекратилась лишь с глухим стуком тела о землю.

На мгновение Гон перестал быть человеком. Чон помнит его пустые глаза, лишенные души.

— Что я должен сказать? Что все в академии Ёнволь погибли из-за меня?

— Но…! — Чон запнулся. Гон горько усмехнулся. Если бы он не скрывался там, все бы жили.

Юный Гон, опьяненный теплом Хауна, задержался. Если бы все сделал вовремя, мог бы инсценировать смерть и уйти.

Но в итоге он стал кукушонком, принесшим гибель гнезду. Специально выбрал праведный клан, чтобы не чувствовать вины. Так думал до конца.

Но вид падающего Хауна все изменил.

Адское пламя пылало в сердце его отца, не в его. Гон заплатил за самоуспокоенность жестокой потерей.

— Мне все равно не нравится. Хаун теперь у самого порога Главы Альянса.

— В Центральных землях — может быть. Но здесь — Синьцзян.

Земля под ногами Хауна принадлежала Гону. Синьцзян был его корнями. Если для Хауна домом был Ёнволь в Хубэе, то для Гона — это место.

— Сон Унхак бессилен здесь.

Гон говорил твердо. Но Чон все равно волновался. Он не понимал планов господина. Иногда хотелось заглянуть в его голову.

— Но время работает против нас. Когда наслоится недопонимание, будет поздно.

— Предположим, я все расскажу. Думаешь, Хаун останется спокойным? Он умен, но праведен. Он бросит все, чтобы убить Главу Альянса.

Гон хорошо знал Хауна. Тот не признавал хитростей, только прямой удар. Еще в детстве, вспоминая инцидент с торговым домом, Хаун, узнав, что Ян Сам унижает Гона, бросился к главе дома и лаял ему в лицо. Это было весело, но и тревожно.

Хаун не скрывал презрения. Он предпочитал открытое противостояние хитрости.

Даже пушистый цыпленок был хитрее его. Гон, хоть и был слегка ослеплен любовью, твердо верил в это.

— Думаешь, Хаун победит? Я так не считаю.

Не говоря уже о силе, Сон Унхак был не тем, кого можно победить грубой силой.

— Сон Унхак стал Главой Альянса, потому что использовал это, — Гон указал на свою голову.

Чон неохотно кивнул, не желая признавать способности Сон Унхака, врага его бывшей госпожи Бэкли Аён и нынешнего господина — Бэкли Гона.

— Он использовал праведность Мурима, чтобы стать Главой. Поднял войну с демонами, объявив Культ злом, и укрепил власть. Даже под давлением Девяти великих школ и Пяти кланов. Он хитер. Как Хаун справится с этим?

— Поэтому нужно забрать его. Это лучше, чем оставлять одного против Сон Унхака.

Чон топал ногами, но его беспокойство разбилось о стену Гона.

— Нет, я сделаю это сам.

Гон уверенно улыбнулся. Его высокомерие сияло на красивом лице. Чон, хоть и считал это дурным знаком, слушал.

После падения Бэкли Аён, культу пришлось искать спасения. Расследование против остатков Культа, начатое Сон Унхаком, сужалось.

Не зря он преклонил колени перед мальчишкой младше десяти лет, признав его господином.

— Пока Хаун не тронет Сон Унхака, тот не сможет атаковать. Его маска не позволяет. Праведник, живущий и умирающий за свои принципы.

Это было правдой.

Поэтому Сон Унхак нуждался во времени для своих планов. Ему приходилось скрывать свою природу и тайны. Поиски пропавшего сына Бэкли Гона, уничтожение Ёнволь, война с культистами — все это требовало времени.

— Если раскрыть все, Хаун уйдет из Альянса. Это хорошо.

Гон с радостью встретил бы его в Культе. Он хотел оторвать Хауна от Сон Унхака.

— Но если Хаун придет в Культ, это опасно. Его цель сузится до одного.

Гон указал на себя.

Да, если Хаун придет в Культ, это станет проблемой. Сон Унхак, вероятно, использовал бы его, а затем устранил. Ведь резня в Ёнволь была его делом, и он не вынес бы, если бы Хаун раскрыл правду.

Но сейчас главной целью Сон Унхака был Гон. Свидетель и доказательство его прошлого, ставшего позором.

Он оставил Хауна в живых, чтобы убить Гона. Но если Хаун присоединится к Культу, Сон Унхак сможет убить двух зайцев одним выстрелом.

— Доверься мне. Хаун сейчас в безопасности, как никто другой в этом мире.

Гон улыбнулся. Его уверенная улыбка заставила Чона замолчать. Такого светлого выражения на лице господина он не видел давно.

✧ - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - ✧

Следующая глава ➺Тык
Предыдущая глава ➺Тык