Новелла Поднося вино. Глава 3. Хищник.

Пань Жугуй шагнул к Воротам Дуаньчэна. Командиры императорской стражи выстроились в два ряда по обе стороны, застыв в молчании, словно зимние цикады. Когда Пань Жугуй остановился и объявил устный указ императора Сяньдэ, стража приступила к работе.

Императорские стражи заткнули рот Шэнь Цзэчуаню, быстро завернули его в толстую ватную одежду* и заставили лечь лицом вниз на землю.

Пань Жугуй наклонился в холодном ветру, чтобы рассмотреть состояние Шэнь Цзэчуаня. Он слабо прикрыл губы пальцами, несколько раз кашлянул и мягко произнёс:

— Ты так молод, но уже настолько дерзок, что осмелился устраивать театральные представления перед Его Величеством. Если бы ты честно признал измену Шэнь Вэя, у тебя ещё мог бы быть шанс выжить.

Шэнь Цзэчуань крепко зажмурился. Холодный пот уже промочил его одежду насквозь.
Пань Жугуй выпрямился и скомандовал:

— Начинайте бить.

Командиры стражи по обе стороны тут же гаркнули в унисон:

— Пусть палка бьёт!

Громоподобный рёв последовал сразу же:

— Бейте!

Не успели слова полностью слететь с их губ, как окованная железом палка с шипами со свистом обрушилась на Шэнь Цзэчуаня, нанося тяжёлый удар.
После трёх ударов раздался ещё один голос:

— Бейте сильнее!

Боль разрывала плоть, словно пламя, пожирающее тело. Шэнь Цзэчуаня били до тех пор, пока он не смог пошевелиться. Всё, что ему оставалось, — стиснуть зубы, сжимающие кляп. Он не успевал глотать кровь, и её медный, солёный вкус заполнил рот. Шэнь Цзэчуань всё ещё цеплялся за последние проблески сознания, пока капли пота жгли его широко раскрытые глаза.

Небо затянуло тучами, и густой снег падал, словно пух ивы.

Бичевание — не работа для первого встречного. Как гласит поговорка: «В два удара — обморок, в пятьдесят — хромота». Существует множество способов избивать человека. Обычно это ремесло передаётся в семьях из поколения в поколение, и обучиться ему не легче, чем любому другому мастерству. Более того, для этой работы требуется не только владение боевыми искусствами, но и проницательный взгляд. Эти палачи занимались своим делом так долго, что им достаточно было взглянуть на выражение лиц великих евнухов из Церемониального управления*, чтобы понять: кому нанести поверхностные раны с тяжёлыми внутренними повреждениями, а кому — наоборот.

Сегодняшний указ императора Сяньдэ предписывал смерть через бичевание, и Пань Жугуй, похоже, тоже не ценил Шэнь Цзэчуаня. Это означало, что поворота не будет — этот человек должен умереть. Поэтому императорские стражи применили свои особые навыки: в течение пятидесяти ударов Шэнь Цзэчуань обязан был скончаться.

Пань Жугуй следил за временем и заметил, что Шэнь Цзэчуань уже обездвижен, его голова бессильно склонилась. Он поднял руку над грелкой и уже собирался отдать приказ, как вдруг увидел зонт, плывущий по дороге к ним. Под ним стояла красавица в роскошных одеждах.

Тёмные тучи на лице Пана Жугуя мгновенно рассеялись, сменившись улыбкой. Хотя он лично не шагнул навстречу, сообразительный евнух рядом уже подскочил, чтобы поддержать её под руку.

— Моё глубочайшее почтение Третьей госпоже. Такой холодный день. Если у Её Величества Вдовствующей императрицы есть указания, вы могли бы просто прислать кого-нибудь передать сообщение. — Пань Жугуй произнёс это, сделав два шага ближе.

Хуа Сянъи легко подняла руку, велев императорским стражам не двигаться. Она была изящна и прекрасна. Все эти годы Вдовствующая императрица держала её при себе, воспитывая. Черты её лица напоминали юную императрицу. Хотя её называли Третьей госпожой клана Хуа из Дичэна в Цюйду, все знали, что она — знатная дама дворца. Даже император баловал её, как родную младшую сестру.

Хуа Сянъи медленно и мягко проговорила:

— Главный евнух, тот, кто распростёрт на земле, — сын клана Шэнь из Чжунбо, Шэнь Цзэчуань?

Пань Жугуй подстроился под шаги Хуа Сянъи и ответил:

— Именно он. Его Величество только что издал указ забить его до смерти.

Хуа Сянъи сказала:

— Его Величество был в гневе ранее. Если Шэнь Цзэчуань умрёт, мы никогда не раскроем суть измены Шэнь Вэя. Её Величество Вдовствующая императрица прибыла в Зал Минли четверть часа назад. Его Величество внял её совету и уже несколько успокоился.

Пань Жугуй воскликнул:

— О, Боже! Его Величество всегда прислушивается к советам Вдовствующей императрицы. Ранее он был в такой ярости, что я не смел и слова промолвить, даже если бы захотел.

Хуа Сянъи улыбнулась Пань Жугую:

— Его Величество сказал «бить». Разве вы не сделали этого?

Пань Жугуй сделал ещё несколько шагов и тоже улыбнулся:

— Верно. Я так спешил, услышав слово «бить», что хорошенько отделал этого юнца. Скажите, как нам теперь с ним поступить?

Хуа Сянъи бросила взгляд на Шэнь Цзэчуаня и сказала:

— Перед повторным рассмотрением дела Его Величеством сначала отведите его обратно в Императорскую тюрьму. Жизнь этого юнца крайне важна. Я рассчитываю на главного евнуха, чтобы известить Его Превосходительство Цзи, дабы тот позаботился о нём всеми возможными способами.

— Это само собой разумеется, — ответил Пань Жугуй, — Разве Цзи Лэй посмеет проигнорировать наставления Третьей госпожи? Погода холодная, дороги скользкие. Сяо-Фуцзы, поддержи Третью госпожу.

Как только Хуа Сянъи удалилась, Пань Жугуй обернулся к двум рядам императорских стражников и произнёс:

— Его Величество велел бить. Мы уже почти закончили. Оттащите его обратно. Вы слышали слова Третьей госпожи. Это воля Её Величества Вдовствующей императрицы. Вернитесь и передайте Цзи Лэю: все, кто замешан в этом деле, — бессмертные. Если с юнцом под его присмотром что-то случится…

Пань Жугуй медленно кашлянул.

— Даже Нефритовый Император* не спасёт его голову.

Сяо-Фуцзы вернулся, чтобы поддержать Пана Жугуя под руку. Длинная широкая дорога опустела. Он прошептал:

— Старейшина*, мы отпустили его просто так. Неужели Его Величество потом действительно не станет нас винить?

Пань Жугуй шагнул по снегу и ответил:

— Его Величество в глубине души знает, что нас нельзя винить.

Он прошёл несколько шагов. Снежинки забились в его меховой воротник.

— Обещание стоит тысячи лян. Государь больше всего боится нарушить своё слово. Его Величество вновь серьёзно заболел после вторжения Двенадцати Племён Бяньша. В последние дни он размышляет о том, чтобы даровать Третьей госпоже титул принцессы, дабы угодить Вдовствующей императрице. В нынешних обстоятельствах Его Величество вынужден соглашаться даже на другие требования Её Величества, не то что пощадить чью-то жизнь.

Говоря это, Пань Жугуй наклонил голову, глядя на Сяо-Фуцзы.

— Когда ты видел, чтобы Вдовствующая императрица меняла свои приказы?

Независимо от дела, истинный властитель — тот, чьё слово остаётся нерушимым.

◈ ◈ ◈

Шэнь Цзэчуань бредил в жару. То он видел, как Цзи Му умирает перед ним. То он видел себя, когда ещё жил в Дуаньчжоу.

Ветер Дуаньчжоу ласково пролетал мимо знамён. Шинян приподняла занавеску, выходя с белой фарфоровой миской в руках. В ней лежали пельмени с тонкой кожицей и обильной начинкой.

— Скажи своему брату, чтобы возвращался домой! — крикнула она ему. — Он и минуты не может усидеть на месте. Пусть поторопится, чтобы поесть!

Шэнь Цзэчуань перелез через перила галереи, подошёл к Шинян и, схватив пельмень с палочек, убежал. Пельмень был таким горячим, что он то и дело дул на него. Выйдя за дверь, он увидел своего шифу, Цзи Гана, сидящего на ступенях. Тогда он присел рядом.

Цзи Ган шлифовал камень руками. Повернув голову, он фыркнул на Шэнь Цзэчуаня:

— Глупый юнец, чего ты пельменем так дорожишь? Позови брата. Мы, отец и сыновья, пойдём в таверну «Юаньян» от души поесть.

Шэнь Цзэчуань не стал продолжать разговор, потому что Шинян уже тянула Цзи Гана за ухо:

— Пельменями брезгуешь, да? Какой ты у нас важный! Уж не накопил ли денег на новую жену? Сам пойдёшь с этими двумя болванами?

Шэнь Цзэчуань рассмеялся. Спрыгнув со ступеней, он помахал шифу и Шинян и побежал в переулок искать брата, Цзи Му.

По пути шёл густой снег. Шэнь Цзэчуань не мог найти его. Чем дальше он шёл, тем холоднее становилось.

— Гэ… — звал он, носясь повсюду. — Цзи Му! Пора домой, есть!

Постепенно его окружил стук копыт. Снегопад застилал взгляд. Шэнь Цзэчуань погрузился в гул копыт, но вокруг никого не было. В ушах раздались звуки схватки, тёплая кровь брызнула на лицо. Острая боль пронзила ноги, и неведомая сила прижала его к земле.

Он снова увидел мёртвого человека прямо перед собой. Дождь стрел свистел на ветру. Человек на его спине был тяжёл, а липкая тёплая жидкость стекала по шее и щекам.
На этот раз он знал, что это было.

Шэнь Цзэчуань проснулся дрожа. Он был мокр от пота, а холод заставлял его трястись. Он распластался на тюремной доске, с трудом привыкая к темноте.

В камере ещё кто-то был. Надсмотрщик убрал грязные вещи и зажёг масляную лампу.
Шэнь Цзэчуань чувствовал жажду. Надсмотрщик, словно поняв это, налил ему чашу холодной воды и поставил на доску. Приливы жара и холода сотрясали тело. Медленно он подтянул чашу к себе, расплескав половину.

В тюрьме царила тишина. После ухода надсмотрщика остался только Шэнь Цзэчуань. Он то проваливался в забытьё, то приходил в себя. Ночь тянулась бесконечно. Сколько он ни ждал, рассвет не наступал.

Надсмотрщик вернулся, чтобы сменить повязки. Шэнь Цзэчуань уже пришёл в себя. Цзи Лэй смотрел на него сквозь решётку и холодно произнёс:

— Тебе повезло, негодяй. Нечисть действительно живуча. Вдовствующая императрица пощадила тебя. Думаю, ты не знаешь почему.

Шэнь Цзэчуань опустил голову и молчал.
Цзи Лэй продолжил:

— Я знаю, твой шифу — Цзи Ган, беглец из мира боевых искусств. Двадцать лет назад мы были учениками одного мастера. Вместе служили в императорской страже Цюйду. Ты, наверное, не знаешь, но он был заместителем командира стражи третьего ранга*. Я тоже обучен стилю кулачного боя клана Цзи.

Шэнь Цзэчуань поднял взгляд.

Цзи Лэй открыл дверь и дождался, пока надсмотрщик уйдёт. Оставшись наедине, он сел рядом с ложем Шэнь Цзэчуаня.

— Позже он совершил преступление. Его вина заслуживала обезглавливания. Но прежний император был милосерден. В итоге его не казнили, а лишь изгнали за Перевал. — Цзи Лэй подпер колено и усмехнулся Шэнь Цзэчуаню, спиной к свету. — Твой шифу — ничтожество. Просто неудачник, которому повезло. Знаешь, как он выжил? Благодаря славе твоей шинян. Как и ты сегодня. Ты, наверное, даже не знаешь, кем была твоя шинян. Тогда слушай: твоя шинян— Хуа Пинтин.* В Цюйду есть восемь городов Цэньнань. Среди них клан Хуа из Дичэна — род нынешней Вдовствующей императрицы. Так что сегодня тебя пощадили лишь благодаря твоей шинян.

Цзи Лэй наклонился и прошептал:

— Но кто бы мог подумать, что твоя шинян погибла во время бойни? Говорю тебе: Цзи Ган — жалкий трус. Его отец умер двадцать лет назад, а теперь и жена с сыном. Знаешь, кто виновник? Ты знаешь. Это Шэнь Вэй!

Дыхание Шэнь Цзэчуаня прервалось.

— Шэнь Вэй открыл оборону у реки Чаши. Кавалерия Бяньша вторглась и разорила всё. Меч перерезал горло твоей шинян. То, что она видела перед смертью, превратило жизнь Цзи Гана в ад.

— Дуаньчжоу пал. Ты говорил, что тебя спас брат. — Цзи Лэй откинулся назад, разглядывая тыльную сторону ладони. — Цзи Му, да? Цзи Ган вырастил тебя, так что Цзи Му стал тебе братом. Он был единственным сыном Цзи Гана… единственным наследником клана Цзи. Но из-за Шэнь Вэя и тебя он тоже погиб. Пронзён тысячами стрел. Его тело осталось в яме, растоптанное конями Бяньша. Интересно, что бы почувствовал Цзи Ган, если бы увидел это.

Шэнь Цзэчуань резко приподнялся. Цзи Лэй легко прижал его обратно.

— Шэнь Вэй предал страну. Этот долг лежит на тебе. Ты хочешь жить, а призраки Чжунбо, погибшие невинно, вопят. Ты спишь ночью, видя во сне шинян, шифу… Ты жив, но жизнь для тебя мучительнее смерти. Ты можешь простить Шэнь Вэя? Если простишь и оправдаешь его — предашь шифу и его семью. Цзи Ган вырастил тебя. Как ты можешь быть столь неблагодарным?

— Даже если ты выживешь, никто в этом мире не станет жалеть тебя. В Цюйду ты — отродье Шэнь Вэя. Тебя ненавидят тысячи. Ты всё равно умрёшь. Но лучше умри честно — признай вину Шэнь Вэя перед Его Величеством. Так ты успокоишь душу шифу.

Цзи Лэй замолчал, увидев улыбку Шэнь Цзэчуаня. Бледное лицо юноши исказилось ледяной гримасой.

— Шэнь Вэй не предавал. — Сквозь стиснутые зубы Шэнь Цзэчуань произнёс каждое слово. — Шэнь Вэй никогда не предавал!

Цзи Лэй схватил его и швырнул в стену. Грохот, пыль. Шэнь Цзэчуань закашлялся.

— Я могу убить тебя сотней способов. — Цзи Лэй прошипел. — Неблагодарная мразь. Тебе повезло сегодня, но ты думаешь, проживёшь завтра?

Он поволок Шэнь Цзэчуаня к двери камеры, распахнул её и вытащил наружу.

— Я исполняю волю Вдовствующей императрицы. Но в Дачжоу хватает тех, кому закон не писан. Раз ты упрям — получишь своё. Твой убийца уже здесь!

Ворота Цюйду распахнулись. Тяжёлая бронированная кавалерия ворвалась в город, грохоча, как гром.

Шэнь Цзэчуаня тащили по дороге. Стража расступилась, толпа разбежалась.

В небе кружил либэйский кречет. Лязг доспехов, топот копыт. Шэнь Цзэчуань открыл глаза и увидел всадника во главе кавалерии.

Конь под броней, словно зверь, рванулся вперёд. Его остановили в шаге от Шэнь Цзэчуаня. Всадник спрыгнул на землю.

Цзи Лэй шагнул вперёд:

— Сяо…

Мужчина проигнорировал его и направился к Шэнь Цзэчуаню. Тот едва шевельнул кандалами, как получил удар в грудь.

Удар был столь силён, что Шэнь Цзэчуань даже не успел сгруппироваться. Кровь брызнула изо рта. Он рухнул на землю, едва не потеряв сознание от боли.

✧ Следующая глава✧
------------------
✧ Предыдущая глава✧

Оглавление