Новелла Поднося вино. Глава 6. Заключение.

В редкий солнечный день в Цюйду Шэнь Цзэчуань вошёл в храм Чжао Цзуй. Белый снег покрывал дворцовую черепицу, а зелёные сливы отражались на багровых стенах. Солнечный свет пробивался сквозь карнизы, отбрасывая косые линии инь и янь* у его ног.

Он только оправился после тяжёлой болезни и был худ до костей. В пятнадцать лет его прошлое и прежние мечты рассыпались, словно пепел, унесённый ледяным северным ветром в тот миг, когда он открыл глаза.

Гэ Цинцин спустился по лестнице первым. Обернувшись, он посмотрел на него и сказал:

— Поторопись.

Шэнь Цзэчуань опёрся о колонну и медленно двинулся вниз. Он не был ни привычен, ни испуган, оказавшись под солнцем. Детская наивность юности, казалось, растворилась в бледности его лица. Кроме хрупкости, оставленной болезнью, в его выражении не читалось ничего.

Цзи Лэй ждал у входа в храм Чжао Цзуй, а рядом с ним стоял Сяо-Фуцзы. Подняв голову к древнему храму, Сяо-Фуцзы восхищённо произнёс:

— Какой величественный и странный храм. Не похоже, что здесь держат заключённых.

— Ты не знаешь его истории, — сказал Цзи Лэй. — Храм Чжао Цзуй изначально был местом, где императорский клан совершал подношения благовоний. Даже собственноручные указы господина Гуанчэна когда-то хранились здесь для поклонения. В дни расцвета здесь собирались все великие монахи мира, а масштабные философские диспуты были в моде.

— Почему в последние годы о нём не слышно? — Сяо-Фуцзы окинул взглядом ворота храма. — Он сильно обветшал. Давно не ремонтировали, правда?

Цзи Лэй на мгновение задумался, затем ответил:

— Прошло двадцать лет. Осуждённый наследный принц подстрекал Восемь великих учебных дивизий Цюйду к мятежу. После поражения его войск он отступил сюда и, словно загнанный зверь, сопротивлялся до конца. В итоге он перерезал себе горло, и кровь забрызгала статую Будды. С тех пор прежний император больше не ступал сюда. Он лишил храм прежнего имени и переименовал его в Чжао Цзуй.

— Ого, двадцать лет… — Сяо-Фуцзы схватился за горло, будто это поразило его. — Меня тогда даже не было на свете! Это же время, когда Его Превосходительство Цзи только присоединился к императорской страже, да?

Цзи Лэй не ответил. Он обернулся назад и резко спросил:

— Почему он ещё не здесь?

Сяо-Фуцзы всё ещё кружил вокруг каменной стелы с надписью «Чжао Цзуй». Закончив, он спросил Цзи Лэя:

— Но я никогда не слышал, чтобы кого-то здесь держали под замком?

Цзи Лэй, казалось, раздражённо ответил:

— Те, кого заключают сюда, — всё те секретари министерств, что были замешаны в деле осуждённого наследного принца. Кланы гражданских чиновников и военачальников, вовлечённых в это, казнили. Оставшихся можно по пальцам пересчитать. Прошло двадцать лет, кто теперь помнит?!

К месту подкатила тюремная повозка. Гэ Цинцин почтительно поклонился Цзи Лэю и сказал:

— Ваше Превосходительство, я привёл его.

— Отправьте его внутрь. — Затем Цзи Лэй обратился к Шэнь Цзэчуаню: — После сегодняшнего прощания мы, вероятно, больше не встретимся. Великодушие императора не знает границ. Ты должен помнить об этом с благодарностью до конца своих дней.

Шэнь Цзэчуань сделал вид, что не слышит, и вошёл в храм Чжао Цзуй. Багровая дверь с облупившейся краской с грохотом сдвинулась. Он остановился посередине и устремил взгляд на Цзи Лэя. Тот, недовольный этим взглядом, уже собирался вспылить, как вдруг заметил, как на бледном лице Шэнь Цзэчуаня проступила улыбка.

Он сошёл с ума.

Цзи Лэй мельком подумал. Но затем услышал, как Шэнь Цзэчуань произнёс:

— Ваше Превосходительство Цзи. — Его голос звучал спокойно. — Мы ещё встретимся.

Багровая дверь захлопнулась с оглушительным грохотом, подняв облако пыли. Сяо-Фуцзы, зажав нос, закашлялся и отступил назад. Однако, оглянувшись, он увидел, что Цзи Лэй застыл на месте неподвижно.

Тот очнулся, лишь когда его несколько раз окликнули. Стремительно вскочив на коня, под лучами солнца, он буркнул:

— … Чёрт! Невезучий день!

◈ ◈ ◈

Сяо Чие ехал верхом по улице, когда столкнулся с Цзи Лэем. Осадив коня, он рассмеялся и сказал:

— Старина Цзи, разве ты не на службе перед императором?

Цзи Лэй с завистью посмотрел на боевого коня под Сяо Чие и ответил:

— Сегодня я должен был доставить выжившего преступника в храм. Теперь спешу во дворец. Второй молодой господин, отличный конь! Слышал, сам его объездил?

— Времени было много. — Сяо Чие щёлкнул кнутом, и кречет в небе стремительно опустился ему на плечо, — Дрессировка соколов* да игры с лошадьми — вот и все мои таланты.

— После Нового года, когда вступишь в должность, закрутишься. — Цзи Лэй сказал, — Новая звезда Цюйду! Завтра у меня свободный день. Может, выпьем вместе?

Сяо Чие ответил:

— Если вино плохое — не пойду.

Цзи Лэй громко рассмеялся:

— Конечно, хорошее! Кто посмеет звать Второго молодого господина на плохое вино? Позже зайду в твою резиденцию с приглашением. А наследный принц найдёт время развлечься с нами?

Сяо Чие провёл пальцем по костяному кольцу* на большом пальце и произнёс:

— Мой старший брат? Он не любит такие дела. Что, моей компании мало для твоего престижа?

Цзи Лэй поспешно возразил:

— Я не это имел в виду! Второй молодой господин, тогда договорились.

Сяо Чие кивнул и, пришпорив коня, двинулся дальше. Но перед тем, как уехать, будто вспомнив что-то, спросил:

— Как выглядел тот выживший преступник? Может ходить?

— Ходит, — ответил Цзи Лэй. — Но не слишком проворно, судя по всему. Кто выживает после порки без последствий? Ему повезло, что вообще на ногах.

Сяо Чие не стал продолжать разговор, резко направил коня и ускакал.

◈ ◈ ◈

Немного позже слуга доставил еду в храм Чжао Цзуй. Шэнь Цзэчуань зажёг масляную лампу, но не притронулся к пище. Взяв лампу, он прошел вдоль узкого коридора рядом с главным залом.

Пыль копилась здесь годами. Некоторые боковые комнаты в крыльях пришли в упадок: двери и окна сгнили. Шэнь Цзэчуань увидел несколько скелетов, которые рассыпались от дуновения ветра. Не встретив ни одной живой души, он вернулся в главный зал.

Статуя Будды обрушилась, а древний алтарь для благовоний, хоть и потрёпанный, всё ещё стоял крепко. Пространство под ним оказалось как раз подходящим. Шэнь Цзэчуань повесил изорванную занавеску и лёг под неё, не снимая одежды. Холод от пола пронизывал ноги болью. Стиснув зубы, он закрыл глаза, отсчитывая часы.

К полуночи пошёл свежий снег. Шэнь Цзэчуань услышал два крика ночной совы. Он сел и приподнял занавеску как раз вовремя, чтобы увидеть, как Цзи Ган переступил порог перед ним.

— Поешь сначала, — Цзи Ган развернул свёрток*. — Потом тренируйся. Ночью здесь сквозняки. Слишком холодно. Шифу боится, что заболеешь, если уснёшь.

Шэнь Цзэчуань посмотрел на завёрнутую в промасленную бумагу жареную курицу и сказал:

— Во время болезни следует избегать мяса. Шифу, съешьте вы.

Цзи Ган разорвал курицу на части и ответил:

— Чушь! Сейчас как раз нужно наедаться. Шифу любит куриные окорочка — даже дома это моё любимое блюдо. Оставь их мне.

Шэнь Цзэчуань покачал головой:

— Раз уж я следую за вами, буду есть то же, что и вы.

Цзи Ган взглянул на него и рассмеялся:

— Паршивец.

Учитель и ученик разделили жареную курицу. Цзи Ган, казалось, обрёл железные зубы, разжёвывая даже кости до крошек. Он передал тыкву-горлянку Шэнь Цзэчужаню и сказал:

— Выпей вина, если совсем не можешь терпеть холод. Но не пей много. Потягивай понемногу, как твой брат.

В эти дни они не упоминали Чжунбо, Дуаньчжоу или даже воронку Чаши. Шинян и Цзи Му были немыми ранами, которые делили учитель и ученик. Оба думали, что скрыли их хорошо, но не замечали, как кровь уже сочилась, а боль оставалась общей.

Шэнь Цзэчуань сделал глоток и протянул сосуд обратно.

Цзи Ган не взял. Он произнёс:

— Я завязал. Шифу больше не пьёт.

В зале воцарилась тишина. Без защиты двери снег падал прямо перед их глазами, становясь единственным пейзажем в этой бесконечной ночи.

Цзи Ган спросил:

— О чём задумался?

— Шифу…

— Говори, если есть что сказать.

— Простите.

После долгой паузы Цзи Ган ответил:

— Ты не виноват.

Шэнь Цзэчуань сжал кулак. Он уставился на снег, будто моргнув, прольёт слёзы. Голос дрогнул:

— Вы искали нас в Чаши?

Цзи Ган медленно прислонился к алтарю, погрузившись в тень. Словно искал свой голос. Наконец, сказал:

— Искал. Нашёл его.

Он нашёл.

Цзи Ган нашёл своего сына — всего в стрелах — в снежной яме. Он спустился туда, переступил через груды тел и откопал тело Цзи Му.

Цзи Му было всего двадцать три. Его недавно повысили до командира отряда гарнизона Дуаньчжоу. Доспехи были новыми. В день, когда он их надел, Хуа Пинтин повесила сыну защитный талисман на замок. Когда Цзи Ган нашёл его, тот уже почернел от холода, как и остальные товарищи.

Шэнь Цзэчуань слегка поднял голову:

— Шифу, простите…

Цзи Ган уже постарел. Он взъерошил седые волосы и сказал:

— Он старший брат, разве нет? Так ему и положено. Всё, что случилось, не твоя вина.

Снег шёл не переставая.

Цзи Ган сгорбился и продолжил:

— Кто знал, что те бритоголовые из Бяньша придут? Что он станет солдатом и бросится вперёд — от этого не уйти. Я учил его боевым искусствам, а с его характером лучше убить, чем просить бежать. Он не мог видеть, как другие страдают. Как бы он… как бы он убежал?

— Не ты виноват и не он. Виноват шифу. Я предавался пьянству. Твоя шинян ругала меня годами, но я так и не завязал. Когда прискакала конница, я даже толком сражаться не смог. В моём возрасте я старый калека. Уже давно ни на что не гожусь.

Вода капнула на тыкву-горлянку. Шэнь Цзэчуань сжал её и молчал.

— Старый калека… — Внезапно из-за статуи Будды высунулась ухмыляющаяся голова и прокричала: — Старый калека!

Цзи Ган вскочил, словно леопард, и рявкнул:

— Кто здесь?!

Неряшливый мужчина медленно выпрямился и передразнил:

— Кто-кто!

Цзи Ган, расслышав голос, прижал Шэнь Цзэчуаня к полу и в изумлении выдохнул:

— …Великий Наставник* Ци!

П.п.: 太傅 (tàifù) тайфу, — Великий наставник, или великий наставник, обычно отвечал за обучение наследного принца.

Мужчина резко втянул голову. Пнув статую, он завопил:

— Нет! Я не Великий Наставник!

Цзи Ган бросился за статую. Увидев, что мужчина пытается пролезть в дыру, чтобы сбежать, он рванулся вперёд и схватил его за лодыжку. Тот завизжал, как резаная свинья, и закричал:

— Ваше Высочество! Ваше Высочество, бегите скорее!

Шэнь Цзэчуань закрыл ему рот, и вместе с Цзи Ганом они потащили его обратно.

— Кто это? — спросил Шэнь Цзэчуань.

— Ты молод, потому не слышал о нём. — Голос Цзи Гана дрожал, пока он прижимал мужчину. — Великий Наставник Ци, вы живы! А где Его Превосходительство Чжоу? Он тоже здесь?

Великий Наставник Ци, тощий и мелкий, не мог вырваться. Он уставился на них и прошипел:

— Умер, умер! Я мёртв. Ваше Высочество мёртв. Все мертвы!

Цзи Ган мрачно произнёс:

— Великий Наставник, я — Цзи Ган! Заместитель командующего императорской стражей, Цзи Ган!

Великий Наставник Ци, всё ещё дрожа, неуверенно поднял взгляд на лицо Цзи Гана:

— Ты не Цзи Ган. Ты злой дух!

Цзи Ган с горечью сказал:

— Великий Наставник! В двадцать третьем году Юнъи я сопровождал вас в столицу. Именно здесь Его Высочество Наследный Принц встретил вас. Неужели вы и это забыли?

Глаза Великого Наставника Ци засверкали безумием:

— Они убили Наследного Принца… Ваше Высочество! — Он зарыдал. — Цзи Ган, Ваше Превосходительство Цзи! Увезите Его Высочество! Восточный дворец стал мишенью для осуждения. Какую вину он нёс?!

Цзи Ган в отчаянии отпустил руки и сказал:

— Великий Наставник… В двадцать девятом году Цзи Лэй продался врагу. Меня уже изгнали из Цюйду. За эти двадцать лет я стал всего лишь беглецом из мира боевых искусств. В Чжунбо, в Дуаньчжоу, я женился и завёл сына.

Великий Наставник Ци уставился на него пустым взглядом:

— …Его Высочество ушёл, но императорский внук остался! Увези его. Ты, увези его!

Цзи Ган сжал веки:

— В тридцатом году Юнъи Наследный Принц перерезал себе горло здесь же. Никто из Восточного дворца не выжил.

Великий Наставник откинулся назад и забормотал:

— Верно, верно… — Он зарыдал, как ребёнок. — Как это случилось?

Эта ночь измотала Цзи Гана физически и морально. Он произнёс:

— После расставания с плывущими облаками десять лет пролетели, как вода*. Кто бы мог подумать, что нынешняя встреча произойдёт в таких обстоятельствах?

Великий Наставник Ци отвернулся, пряча лицо:

— Тебя тоже заперли? Пусть запирают! Пусть перебьют всех учёных в этом мире.

Цзи Ган ответил:

— Мой ученик несёт вину за отца.

— Вину за отца… Прекрасно. Кто его отец? Неужели и он разгневал Его Величество?

Цзи Ган вздохнул:

— В прошлом году войска Шэнь Вэя потерпели поражение…

Неожиданно при словах «Шэнь Вэй» Великий Наставник Ци резко повернулся и пополз на четвереньках к Шэнь Цзэчуаню:

— Это… сын Шэнь Вэя?

Цзи Ган почувствовал недоброе и хотел вмешаться, но Великий Наставник уже бросился вперёд. Схватив Шэнь Цзэчуаня костлявыми пальцами, он прошипел:

— Шэнь Вэй! Шэнь Вэй убил Его Высочество!

Шэнь Цзэчуань, проворный и хладнокровный, успел перехватить его запястья. Цзи Ган рванулся к ним:

— Великий Наставник! Неужели вы хотите, чтобы мой ученик погиб сегодня, как погиб императорский внук? Какие бы преступления ни совершил Шэнь Вэй, его сын не виноват!

Великий Наставник Ци тяжело дышал, голос дрожал:

— Если он сын Шэнь Вэя… сын Шэнь Вэя…

— Он был сыном Шэнь Вэя при рождении, — Цзи Ган прижал его к полу и внезапно поклонился в землю. — Но теперь он стал сыном Цзи Гана. Если я солгал сегодня, пусть умру страшной смертью! Великий Наставник, вы убьёте моего сына?

✧ Следующая глава✧
--------------------
✧ Предыдущая глава✧

Оглавление