В этой жизни — только друзья! Глава 105
ТГК переводчика --> BL Place
Даже жест, которым он убирал со лба пропитанные потом волосы, был осторожным. Нам Сону какое-то время смотрел на него.
Кан Чжихан искал причину их расставания в самом себе. Желая сказать тому, кто винил себя, чтобы он не делал этого, Сону сказал, что «просто чувства остыли», но это была ложь. Ему нужно было сказать ему, что он не устал от него.
Но говорить было нелегко. Как это объяснить? То, что он думал, будто прошлое повторится? То, что он сбежал, потому что боялся, что Кан Чжихан останется один? Он снова почувствовал разрыв во времени и зашевелил губами:
Все же он не хотел уклоняться от ответа в этот момент. И это было то, на что он мог ответить, не объясняя всего. Ведь в конечном счете все было из-за того, что его чувства к Кан Чжихану стали слишком сильными — и поэтому он беспокоился о Кан Чжихане, и, наоборот, боялся, что Кан Чжихан изменится.
— …Я сделал это потому, что ты был мне слишком дорог.
Кан Чжихан выглядел слегка удивленным. Это и правда был не самый ожидаемый ответ на вопрос о причине расставания. Поэтому Нам Сону, словно добавляя, произнес:
— Мне стало страшно, потому что я слишком сильно тебя полюбил.
Но и этого объяснения, казалось, было недостаточно. Неужели Чжихан сможет это понять? В то время как он раздумывал, что бы еще добавить…
— Ага, — раздался тихий ответ. — Кажется, я понимаю, что ты имеешь в виду.
Увидев его погруженные во тьму глаза, Нам Сону сомкнул губы, которые уже готовы были зашевелиться. Чувства, затаившиеся в глазах Кан Чжихана, были тяжелы. И, к удивлению, эти чувства были ему знакомы. Ведь они были похожи на его собственную форму тревоги.
Какая ирония. В тот миг, когда он распознал чужую тревогу, он смог обрести покой.
Почувствовав некоторую неловкость, он откинул волосы Кан Чжихана со лба прядка за прядкой, и вслед за этим жестом черные глаза то закрывались, то открывались. Хотя это было просто моргание, Нам Сону продолжал смотреть, бесконечно перебирая его волосы.
Он солгал так много раз, что было непонятно, о чем именно он. Когда Нам Сону вопросительно посмотрел на него, Кан Чжихан усмехнулся одним уголком губ.
— Ты же строил из себя опытного.
От смущения он закрыл рот, но Кан Чжихан ткнул пальцем в его плотно сжатые губы и спросил:
— Так ты думал, что я отцеплюсь?
Нам Сону тоже хорошо это понимал. Что это была поистине дурацкая тактика. Когда он сейчас вспоминал, как пытался отвязаться, разыгрывая из себя того, кем не был, ему казалось, что лицо горит.
— Тогда бы я еще сильнее к тебе прицепился. Чтобы хоть телом заработать очки.
— Вот именно. Ты и правда был похож на пиявку.
Когда он резко убрал руку с его головы, Кан Чжихан, смеясь, поймал ее. Проведя пальцами по выступающим костяшкам и пальцам, он остановил кончики пальцев возле безымянного пальца.
Подарок на первый день, обеды, а теперь и парные кольца. Нам Сону не мог сдержать смех от этой неизменной юношеской сентиментальности. Но выражение лица Кан Чжихана было слишком серьезным, поэтому он тут же прочистил горло и сказал:
— Разве это необходимо? В любом случае, когда ты пойдешь на клиническую ординатуру, практика будет частой, оно будет только мешать.
Он знал по опыту, что если потеряешь его зря, это только ранит чувства обоих. И на этот раз ему не так уж нужны были какие-то доказательства, поэтому даже без кольца было нормально.
— Нет, проблема не в этом, мне тоже неудобно, когда на руке что-то надето…
Нам Сону замолчал и на мгновение задумался.
……Я разве говорил о том, чтобы потерять?
Прозвучало немного странно. Конечно, если понять его слова о неудобстве во время практики как то, что он может потерять кольцо, пока будет снимать и надевать его, то слова Чжихана не были такими уж странными. Да, если думать так, то проблем не было.
Но от не проходящего чувства неловкости Нам Сону какое-то время пристально смотрел на Кан Чжихана, а затем заговорил:
— Я тоже хочу кое о чем спросить.
— Что бы ты сделал, если бы внезапно вернулся в прошлое?
Он не мог прямо спросить: «Ты тоже что-то помнишь?». Поэтому он спросил, чтобы прощупать реакцию, но выражение лица Кан Чжихана стало странным. Таким, словно он услышал какую-то нелепую чушь.
— Ну, можно же попробовать представить. Например, если ты о чем-то очень сильно сожалеешь, подумать, что если бы в прошлом ты этого не сделал.
Его решительный вид, словно такое даже не стоит воображать, был обычным Кан Чжиханом. Кан Чжихан, не верящий в бесполезные суеверия и до хладнокровия прагматичным. Похоже, та неловкость и правда была лишь его собственным заблуждением.
— Зачем вообще делать то, о чем будешь жалеть?
Хотя это был всего лишь пример, Кан Чжихан усмехнулся, словно человек в примере был невыносимо жалок. Подумав, что он на мгновение смягчился, но внутри остался таким же твердым, Нам Сону покачал головой. Похоже, он выбрал неправильную тему для разговора.
— Тебе нужно пройти курс гуманитарных наук. Почему у тебя совсем нет гуманитарного воображения?
— Теперь ты хочешь, чтобы я и твое университетское расписание составил?
Кан Чжихан, у которого во время только что состоявшегося диалога был нахмурен лоб, внезапно рассмеялся. Нам Сону, смотря на него с мыслью «и что это он опять?», замер от движения, которое почувствовал в животе.
Что? — Когда он бросил взгляд, смешанный с удивлением и недоумением, Кан Чжихан снова наклонился над ним и сказал:
Коротко и не к месту. Пока Нам Сону думал, не вообразил ли он себя настоящим котом, он вдруг понял, что тот имел в виду. Ведь, вспомнив о коте, он тут же вспомнил о записках, которыми они обменивались на полях учебника. Тот парень, который обводил кружком каждое его «ня», под одним из них точно написал:
Конечно, он все еще не понимал, почему тот тогда так внезапно возбудился.
— Погоди. Может… может сегодня хватит одного раза*? Мне правда тяжело, нях…
Еще один толчок увеличенного члена, и Нам Сону осознал, что он снова закончил фразу на «ня*». Кан Чжихан ухмыльнулся. Видя, как тот медленно трется о его размягченные внутренние стенки, было ясно, что он не собирается его слушать.
П.п.: Поясню за «Ня»: 오늘은 한 번만 하면 안 되냐? (может сегодня хватит одного раза) -냐? — это разговорное окончание вопроса в корейском. В зависимости от ситуации оно может звучать игриво или капризно, с намеком на флирт — как будто человек жалуется или просит с оттенком «ну пожалуйста~».
— Тогда давай сзади. Чувствую, спина сломается.
Сила, с которой его удерживали, когда он попытался перевернуться, была грубой. Уже на этом этапе он подумал, не избегает ли Чжихан позы сзади, но тот упрямо повторил:
— Мы только что все время так делали. У меня правда спина болит, хы, ахнг… Эй!
Кан Чжихан одним движением поднял Нам Сону и усадил на свои бедра. От члена, вошедшего вертикально, Нам Сону крепко прикусил нижнюю губу. Под другим углом, глубже, чем раньше, конец стимулировал незнакомую точку.
Когда он опустил взгляд, то увидел, как кожа на животе выпирала странным образом. Когда Кан Чжихан приподнял бедра, живот вытянулся, повторяя изгиб загнутого вверх члена.
— Ыгх, су-сумасшедший, подожди, ах…!
Взгляд Кан Чжихана тоже был прикован к этому месту. Глядя на его безумные глаза, казалось, что на этот раз слова тоже не дойдут. Но если он и дальше будет видеть эту картину, он, кажется, сойдет с ума, поэтому Нам Сону крепко зажмурился. Однако на этот раз другое ощущение заставило его содрогнуться. Из-за того, что его тело было поднято, скопившаяся внутри сперма потекла вниз к месту соединения, а навстречу ей продолжал входить член — все это с невероятной силой возбуждало Нам Сону. Размякшие внутренние стенки больше не могли выталкивать нарушителя и, наоборот, затягивали его глубже, бесконечно поглощая.
— Ты… Ты же сказал, будешь делать медленнее!
От этого голоса и проникающего внутрь члена поясница Нам Сону выгнулась.
Перед тем как снова потерять рассудок, мелькнуло беспокойство, не перегружены ли ноги Чжихана, но тот с легкостью держал его тело и тряс его вверх-вниз. Он не знал, голова кружится от безумной тряски или от жара, быстро распространяющегося по всему телу, но сознание, казалось, уплывало.
Голос, доносящийся сквозь мутное сознание, был очень низким, поэтому Нам Сону не расслышал, что его зовут, и издал лишь возбужденный стон. Затем он почувствовал, как его ягодицы были крепко схвачены, и его тело было насажено на него. Пронзенный насквозь членом Нам Сону затрясся в конвульсиях и рухнул вперед, но движения бедер, вгонявшие плоть внутрь, не прекращались.
Нам Сону тяжело дышал. В его затуманенных ушах его собственное тяжелое дыхание и дыхание Кан Чжихана, казалось, постепенно отдалялись. Поэтому понадобилось немало времени, чтобы уловить смысл сказанных слов. В удовольствии, от которого, казалось, можно было сойти с ума, Нам Сону раздраженно подумал:
Луч света, упавший на щеку, был теплым, и Нам Сону медленно открыл глаза.
Его веки были тяжелыми, а под глазами саднило. Даже не глядя в зеркало, он мог сказать, что глаза опухшие. Уже было чудом, что, открыв глаза, он вообще что-то видел.
Следующее, что он почувствовал, — тупая боль внизу. От знакомой, но в то же время чужой боли его беззвучно распахнувшийся рот сомкнулся лишь спустя несколько секунд. Он знал, что так и будет, поэтому не очень удивился. Но кое-что оказалось неожиданным.
Он думал, что будет болеть живот, ведь вчера в него было вылито так много и так глубоко. Но внутри было абсолютно нормально. Не было ни малейшего ощущения липкости от остатков, и уж тем более не болел живот, скорее наоборот, он был… голоден.
От нелепого заключения Нам Сону усмехнулся. Похоже, та сцена, что он смутно видел во сне, наверное, была не сном.
Он не смог точно сосчитать, сколько раз отключился, но после, кажется, просыпался еще два или три раза. Первый раз — в ванне. Ванна, наполненная паром, даже в его затуманенном сознании казалась расслабляющей, и под пальцами, тщательно ласкавшими его тело, он вскоре снова отрубился. Наверное, тогда его и отмыли.
Оглавление
Полностью готовый перевод с экстрами на бусти ⟹ Тык