В этой жизни — только друзья! Часть 2. Экстра 12. Отклонение от орбиты. Конец
ТГК переводчика --> BL Place
Хотя он так и сказал, глядя на подъезд этих апартаментов после долгого перерыва, ему вспомнились воспоминания девятнадцатилетнего. Ярко всплыли в памяти картины: Кан Чжихан, провожавший его сюда после вечерних занятий, и то, как они держались за руки вот прямо здесь, перед тем как он заходил домой.
— Ага, — послушно ответил Кан Чжихан, и, видя, что он смотрит на то же место, Нам Сону понял, что тот, должно быть, вспомнил то же самое.
Выйдя из душа, Нам Сону встретил аромат свежеприготовленного риса.
Прямо перед ванной комнатой аккуратно сложенный верх пижамы как у Кан Чжихана и свежее полотенце, ждали его. Наскоро накинув одежду, Нам Сону вышел на кухню, где Кан Чжихан в штанах от такой же пижамы готовил ужин.
Он прилип к его голой спине, как цикада, и Кан Чжихан, сказав «не холодно», сунул ему в рот кимпаб*. Он всегда так делал — готовил что-нибудь на один укус, вроде кимпаба или рисовых шариков, даже если Нам Сону говорил, что не голоден.
П.п.: Кимбап (김밥) — корейское блюдо: рис и очень разные ингредиенты, завернутые в лист нори.
Он и не думал есть, но его желудок, привыкший к такой заботе Кан Чжихана, сам потребовал следующего кимпаба. Проглотив его, он открыл рот, и на этот раз в него попал оставшийся кончик. Нам Сону наблюдал за руками, разогревавшими оставшийся с утра суп, и заговорил:
Через несколько часов он уже признается родителям в своих отношениях с Кан Чжиханом. Вспомнились проклятия, которые он тогда выслушал: что его запорют до смерти, вычеркнут из семейного реестра*, отрекутся от него и прочее. Но, возможно, потому что он уже прошел через это, он не боялся. Просто спина уже сейчас болела в предвкушении предстоящей порки.
П.п.: 호적에서 파 버린다 — вычеркнуть из ходжока (семейного реестра); в корейской культуре это символический разрыв семейных уз, очень серьезный шаг.
И Нам Сону хорошо знал своих родителей. Раз уж они приняли того бесцеремонного Кан Чжихана из прошлой жизни, возможно в этот раз они смирятся немного быстрее.
— Врешь. Я видел, ты был прям как бревно.
— Но раз уж они сказали, что хотят выдать дочь замуж, я, наверное, неплохо справился.
— Это да, но дело в том, что это сын, а не дочь.
Он украл и проглотил еще один кимпаб, и Кан Чжихан накормил его супом. Пока Нам Сону снова наслаждался проснувшимся аппетитом, тот достал чистые палочки и ложку и спросил:
Как раз в тот момент, когда он аккуратно клал на стол палочки и ложку…
В неподходящее время прозвучал звонок в дверь. Кан Чжихан и Нам Сону переглянулись. Не было никого, кто мог бы звонить в дверь в выходной вечером.
Нам Сону подошел к входной двери. Поскольку доставка в выходные не работала, он подумал, что это кто-то из комплекса, и беззаботно спросил: «Кто там?», но в ответ с той стороны донесся голос, который никак не должен был сейчас звучать.
— Мы правильно пришли? Сынок! Мы здесь!
Подумав, что ему послышалось, он тут же посмотрел в глазок, но это действительно были они. В тот миг, когда он увидел их, несущих что-то заботливо в обеих руках, у него выступил холодный пот. Конечно, он планировал рассказать о Чжихане завтра, но между разговором в хорошем ресторане и быть пойманным на месте совместного проживания — была огромная разница.
Он уже спросил «кто там?», так что сделать вид, что его нет, было нельзя. Нам Сону понизил голос и сказал:
Повторный звонок в дверь подстегнул и Кан Чжихана, и наконец он начал неуклюже двигаться. В гостиной не было места, где могла бы спрятаться такая крупная фигура. Похоже, Кан Чжихан тоже это понял, потому что он быстро юркнул в спальню и закрыл дверь.
Нам Сону быстро сунул туфли Чжихана в шкаф, окинул взглядом квартиру и открыл дверь.
— О, ты выбрал неплохое местечко? Парковка просторная и хорошая.
— Зачем? Ах ты негодник! Разве нужна причина, чтобы прийти к своему ребенку? Твоя мама обидится.
Он пытался не впускать их, но в тот момент, когда обнаружил, что все, что они несли в руках, были закуски, его уколола совесть. Пока он метался между мыслями, что они, вместо отдыха в день прилета, приготовили еду для своего независимого сына, Пак Чаён передала ему контейнеры с едой, сложенные до уровня глаз, и вошла в дом.
Нам Сону закричал, поспешно следуя за ней.
— Мы же договорились встретиться завтра. Я тогда и дом покажу. Я же сказал, что собирался спать. А?
— Ого. Вкусно пахнет. Ты еще и готовишь?
Тем временем Нам Чхольмин, который уже успел войти в гостиную, цокнул языком, указывая на потолок.
— Вот эта лампочка перегорела. Принеси-ка стул. Я заменю ее.
— Нет, я сам заменю. Я сказал, сам справлюсь! А, мам! Зачем ты открываешь холодильник?!
— О боже, что это все, закуски? Оу, что это? Ты посмотри, все так расфасовано. И рис тоже… Погоди, что-то странное.
Нам Сону быстро захлопнул дверцу холодильника, и Пак Чаён бросила на него подозрительный взгляд.
— Парень, который всегда ел просто Чуксокпаб* и жареную ветчину, как он мог так измениться за несколько лет?
П.п.: 즉석밥 — рис быстрого приготовления, который нужно только разогреть.
— Пожалуйста, мам. Я уже взрослый.
— Легче поверить, что тут Уронгакси*! Я же тебя знаю? Если бы ты и готовил, лучшим твоим достижением было бы поджарить яйцо, а ты говоришь, ты так хозяйничаешь?
П.п.: 우렁각시 — Жена-улитка, я писала про нее в начальных главах.
Казалось, легче было бы обмануть призрака. Нам Сону быстро соображал, как ответить.
— Моя… мой возлюбленный любит готовить.
Как всегда, эффективно было смешать ложь с правдой. Но нельзя было расслабляться. Кухня была территорией Кан Чжихана, поэтому она была опасна.
— А? Но почему две пары палочек?
Холодный пот потек по его спине. Стол был явно накрыт на двоих. Что же ему придумать на этот раз? Нам Сону сглотнул и уже собрался шевелить губами, как вдруг…
Пак Чаён, прикрыв рот рукой, прошептала, максимально понизив голос:
— Неужели невестка должна была прийти?
— …О? Да. Да-да. Она скоро должна прийти. Так что пожалуйста, можете уже идти?
— Ах ты, почему ты не сказал нам заранее! Бедняжка, как она испугается, если мы здесь. Дорогой! Давай поскорее уйдем…
Услышав громкий крик, Нам Сону почувствовал дурное предчувствие. Его голова не поспевала за безумной ситуацией: почему дверь в спальню, которая была закрыта, теперь открыта, и почему из ванной внутри доносится голос отца?
Нам Сону помчался в ванную. Увидев, что в руках у Нам Чхольмина инструмент, он, видимо, все-таки решил поменять лампочку в гостиной и осмотрел спальню.
— Ой, как ты меня напугал! Это же Чжихан? Почему ты в таком неудобном…
В тот миг, когда Нам Сону увидел, куда был направлен взгляд отца, он крепко зажмурился. Кан Чжихан, съежившийся в ванне, выглядел крайне подозрительно для любого. К тому же, на нем были только штаны, похожие на пижамные, так что в лучшем случае он не выглядел как моющийся человек.
Взгляд родителей, устремленный на Кан Чжихана, переместился на Нам Сону. Точнее, на его пижамные штаны, которые были в точности такими же, как у Чжихана.
За столом уже были расставлены приборы на четверых. Но никто не притрагивался к палочкам. За столом, где царила тишина, только Нам Сону и Кан Чжихан смотрели в пол.
Нам Сону скрежетал зубами. В прошлой жизни их тоже так поймали, и в этот раз он хотел хоть начать правильно, но никак не ожидал, что все так обернется. Он знал, что его родители по натуре очень добрые люди, но чтобы они обыскали дом так тщательно… Он чувствовал себя виноватым, что заставил его прятаться, но теперь, когда все так вышло, оставалось только прорываться напролом. Он уже подбирал самые красивые слова и собирался наконец заговорить, как вдруг…
Кан Чжихан, который сидел, опустив голову, как преступник, поднял взгляд, и все взгляды устремились на него. Его лицо выглядело более почтительным, чем когда-либо, но из-за того, что он был без верха, это совсем не выглядело убедительно. Однако Кан Чжихан с самым серьезным выражением лица смотрел на Пак Чаён и Нам Чхольмина напротив и сказал:
— Пусть я и не смогу родить вам внука, но я уверен, что смогу хорошо справляться с ролью невестки.
Спустя несколько секунд рты Пак Чаён, Нам Чхольмина и Нам Сону открылись.
— Я буду хорошо заботиться о Сону. Пожалуйста, дайте свое разрешение.
С этими словами Кан Чжихан резко встал и опустился на колени. Затем за столом повисла тишина, словно туда плеснули холодной водой.
Пак Чаён и Нам Чхольмин с ошеломленными лицами смотрели на двух молодых людей в одинаковых пижамах. За тот короткий миг в их глазах промелькнули потрясение, шок, чувство предательства и обида. Тишина, показавшаяся вечностью, была прервана тихим, угасающим голосом Пак Чаён.
— …О боже, о боже, моя голова. О боже…
Она пошатнулась, постучав себя по груди, и Нам Чхольмин подхватил ее, воскликнув: «Дорогая!». Но внезапно резко поднявшаяся Пак Чаён оттолкнула руку мужа и направилась к Нам Сону.
Видя ладонь, занесенную высоко в небо, Нам Сону подумал: «Вот оно, пришло». Он напряг спину для предстоящей порки и закрыл глаза, как раздался сочный шлепок — хлоп! Однако боли он не почувствовал, и, открыв глаза, увидел перед собой Кан Чжихана, прикрывшего его собой.
— Простите? Уйди с дороги! Нам Сону, Нам Сону, паршивец ты этакий, выйдешь ты или нет?!
Кан Чжихан, обнявший его и подставивший свою спину, мама, безжалостно лупившая по этой спине, и папа, наблюдавший за этой ситуацией, держась за виски. Одним словом, был полный бардак, но почему-то все это казалось таким комедийным, что Нам Сону фыркнул и рассмеялся.
— Ты смеешься? Ты! Тебе сейчас смешно?!
— Прости, прости. Не бей так сильно Чжихана.
— Что? Это что за слова? Дорогой! Что ты делаешь? Немедленно тащи этого парня домой!
— Я тоже, угх, пойду с вами. Отец.
— Давайте, давайте сначала немного разойдемся. Дорогая, ты тоже успокойся.
Если подумать, тогда их тоже поймали из-за того, что они были в одинаковых пижамах, и как вышло, что в этот раз на них снова была одинаковая пижама.
От прошлой жизни это отличалось тем, что признание в их отношениях исходило от Кан Чжихана, и тем, что их обоих будут избивать до смерти вместе, а не поодиночке.
— Нам Сону…! Я немедленно вычеркну тебя из семейного реестра…!
Может, поэтому он не мог перестать смеяться.
В отличие от прошлого, когда он один проглатывал слезы, скрываясь от взгляда Кан Чжихана, сейчас, прячась в его объятиях и пытаясь сдержать неуместный смех, это тоже было своего рода испытанием.
В этой жизни — только друзья! Побочная история. Конец.
Готовый файл на бусти ⟹ Тык