Поднося вино. Глава 215. Железные пальцы.

Хасэн стоял в бескрайней пустыне и смотрел, как девушка спрыгивает с лошади вдалеке от него. Он не вынул саблю, а раскинул руки, чтобы поймать в крепкий захват эту прекрасную красную фигуру, несущуюся к нему.
Дорлань слегка ахнула, ее красная юбка развевалась, когда она кружилась вокруг него, а ее смех был чистым и мелодичным.
— Да благословят боги моего героического орла!
Хасэн обнял свою молодую жену с легким румянцем на лице. Он смахнул снег с Дорлань и ответил:
— И да благословят боги мою Дорлань.
Хасэн женился только в начале года, и этот брак был дарован ему Амуэром. Его возлюбленная Дорлань была девушкой из племени Хулу в глубине пустыни. Она носила красную плиссированную юбку темно-бардового цвета и была прекрасна, как утренняя роса на берегах озера Чити. Она была самой яркой кобылкой из Двенадцати племен. Хасэн был влюблен в нее по уши.
Дорлань внимательно посмотрела на Хасэна.
— Байин нарушил данное мне обещание. Ты похудел.
Хасэн рассмеялся:
— Он не может всегда быть рядом со мной.
— Тогда ему не стоило мне обещать, — Дорлань опустилась на землю и взяла Хасэна за руку. — Я принесла свежее козье молоко.
— Это слишком далеко, — когда Хасэн провожал Дорлань, он смотрел ей вслед. — Пусть в следующий раз всю эту работу сделает Чаган.
Хасэн отдыхал всего два дня после свадьбы, прежде чем вернуться в зону боевых действий. Дорлань было трудно увидеться с ним, и она могла полагаться только на возможность доставить еду, чтобы встретить его здесь. Она с радостью показала Хасэну привезенную с собой еду, и Хасэн с удовольствием проглотил лепешку, которую она испекла своими руками.
— Я хочу приходить сюда, чтобы увидеть тебя, — Дорлань села на мешок и стала смотреть, как Хасэн ест. — Я так скучаю по тебе, как утренняя роса скучает по солнцу. Ты вернешься, когда растает снег?
Хасэн сделал глоток ледяного молока и встретился взглядом с глазами Дорлань. Цвет ее глаз был светло-зеленым. Каждый раз, когда Хасэн заглядывал в них, он словно смотрел в прозрачные, переливающиеся воды озера Чити. Он думал обо всем прекрасном, что не позволяло ему сказать Дорлань «нет». Он с любовью коснулся ее щеки и ответил:
— Если закончится война.
— Ты отомстил за Гегенхаса. Отец благодарен тебе. Ты не только герой племени Ханьшэ, но и герой племени Хулу, — Дорлань закрыла лицо рукой. — Героический орел перелетит через горы Хунъянь. Я всегда буду ждать тебя на озере Чити.
«Героический орел», о котором говорила Дорлань, больше походил на ласковое обращение. Во всей пустыне только она и мать Хасэна могли называть его так, потому что Хасэн стеснялся. Гегенхас был старшим братом Дорлань. Он также был для Хасэна братом, которого убил Сяо Фансюй.
Ветер в пустыне был слишком холодным. После того, как Хасэн допил молоко, он привел Дорлань обратно в лагерь. В военной палатке горел костер, Дорлань заварила для Хасэна чай с молоком. Они оба любили крепкий чай.
— Если бы племя Хуэйань все еще существовало, — потягивала чай с молоком Дорлань, — у нас был бы нескончаемый запас чая, чтобы пить его зимой.
Хасэн как раз закончил нарезать для нее жареное мясо и вытирал кинжал. С серьезным выражением лица он ответил:
— Они вернутся.
Дорлань завтра уезжает с отрядом, сопровождающим припасы, поэтому Хасэн не стал оставаться с солдатами на ночь. Как только что воссоединившиеся молодожены, которым вскоре предстоит снова расстаться, они очень рано ушли отдыхать. Среди ночи неожиданно пошел снег. Хасэн крепко спал, как вдруг услышал зов снаружи палатки. Он осторожно встал, накинул халат и вышел.
Как только заслон палатки был поднят, на Хасэна налетел поток снега. Распустив волосы по плечам, он похлопал по халату, спрашивая стоящего перед ним солдата:
— Что случилось?
— Байин вернулся!
Хасэн повернул голову и увидел оставшуюся конницу.
Байин, который уже несколько дней мчался галопом по дороге, скатился с лошади и упал на заснеженную землю с ослабевшими ногами. Отказавшись от поддержки, он первым делом схватил стоявшую в стороне флягу с водой и откинул голову назад, чтобы глотнуть воды. Только после того, как его мантия промокла насквозь, он, кажется, перевел дух.
— Что случилось? — Хасэн поднял саблю Байина, затем снова посмотрел на Байина с немного тяжелым выражением лица и уверенно сказал:
— Ачи побежден.
Байин потер замерзшие щеки и глубоко выдохнул. Он выглядел очень жалко, обе его ноги были в грязи. Он бросил флягу обратно в руки кому-то рядом с собой и выглядел особенно изможденным, стоя перед Хасэном.
— Сяо Чие заманил нас по замерзшей реке к воронке Чаши. Там он убил Ачи.
Говоря это, он резко потянул за левую часть седла, голова Ачи покатилась и ударилась о ноги Хасэна.
— Сяо Чие отпустил меня, — голос Байина дрогнул, и он произнес посиневшими от холода губами:
— Он попросил меня вернуть это.
С мрачным выражением лица Хасэн сжал губы в тонкую линию — признак надвигающейся ярости. Он посмотрел на голову Ачи, и в его глазах снова вспыхнул огонь. Вокруг стояла мертвая тишина, лишь буря продолжала свирепствовать. Холод, который Хасэн вдохнул, быстро распространился по его конечностям. Он отвел взгляд и посмотрел вдаль, где танцевали снежинки.
— Дуаньчжоу захвачена стаей волков; они заключили мир и сговорились с лисой из Чжунбо. Хай Жигу тоже был там, и он стал рабом Сяо Чие, — адамово яблоко Байина подпрыгнуло, когда он вспомнил, как его преследовала бронекавалерия Либэя в тот день. Он продолжил хриплым голосом:
— Сяо Чие получил в руки новый клинок, и Скорпионы превратились в сорняки в пустыне Гоби перед лицом его бронированной кавалерии Либэя. Хасэн, молоты не могут сдержать его. Это уже не бронекавалерия Сяо Фансюя.
— Это уже давно перестало быть бронекавалерией Сяо Фансюя, — Хасэн резко отвел взгляд и сделал шаг навстречу Байину. — Стае волков нужен новый вожак. Сяо Цзимин отправит его на север, а я буду ждать его и его новый клинок здесь.
Позади него внезапно раздался звук. Дорлань стояла у входа в палатку и с тревогой наблюдала за ними. Хасэн сдержал ярость и обернулся, чтобы посмотреть на Дорлань, но не улыбнулся.

Он должен был убить Сяо Чие.

Хасэн снова задумался.

Еще во время охоты под осенним дождем он должен был убить Сяо Чие.

◈ ◈ ◈

В середине ночи во дворе царила тишина.

Сяо Чие только что закончил мыть посуду и при свете свечи рылся в маленькой шкатулке, перебирая жемчуг и нефрит. Складной веер Шэнь Цзэчуаня лежал на краю стола, а его хозяин все еще отмокал в ванне.

— Кавалерия прибудет на гору Луо через несколько дней, — Сяо Чие взял агат, который он положил вчера внутрь, и обратился к Шэнь Цзэчуаню, стоявшему за ширмой:

— Пойдешь со мной посмотреть?

Шэнь Цзэчуань очень устал за эти несколько дней. Хоть он и не заболел, однако он так же ни разу не прикоснулся к Ян Шань Сюэ. Отмокая в воде, он сказал:

— Подняться на гору Луо просто необходимо. Оттуда тебе будет удобнее вернуться в Либэй.

Дни проходили слишком быстро: Шэнь Цзэчуань успел провести всего несколько заседаний, а уже был конец второго месяца. Откинув голову назад, он закрыл глаза в раздумье. Изгиб его шеи был прекрасен, его блеск был ровным и сияющим под тусклым светом, проникающим через ширму.

— Кандидат на пост секретаря Дуаньчжоу уже выбран? — небрежно спросил Сяо Чие, повертев агатовую бусину между пальцами.

— Ну, — ответил Шэнь Цзэчуань, — я нашел талант.

Сяо Чие оглянулся и предположил:

— Кун Чэнфэн?

Шэнь Цзэчуань поднял руку и прислонил ее к мокрой голове. Он бросил косой взгляд на тень Сяо Чие и ответил:

— Не-а, угадай еще раз.

— Юаньчжо ограничен в передвижении и не подходит, — Сяо Чие действительно не мог придумать никого другого. — Кто еще может быть?

Шэнь Цзэчуань поднялся на ноги и насухо вытерся полотенцем, лежащим в стороне. Сяо Чие не смотрел в ту сторону, а Шэнь Цзэчуань поднес застиранный синий платок к кончику носа и слегка понюхал его. Он ответил:

— Шэнь Ланьчжоу.

В Дуаньчжоу собирались возвести самую толстую стену во всем Чжунбо, и Шэнь Цзэчуань не был уверен, что передаст эту работу кому-то другому, учитывая связь между горой Луо и Либэем. Он должен был остаться здесь и своими руками возвести эту стену. К тому же, двигаясь на юг из Дуаньчжоу, он мог напрямую обойти сторожевую башню Тяньфэй и добраться до командорства Бяньцзюнь. Шэнь Цзэчуань считал это место превосходным: создав здесь резервный склад, сравнимый с Цычжоу, он сможет в будущем снабжать подкреплениями как северные, так и южные поля сражений.

— Ты все еще помнишь «стальные иглы*»?

Шэнь Цзэчуань положил платок на место, кончики пальцев задрожали, не желая расставаться с ним. Он продолжил:

— Цяо Тянья — самый подходящий кандидат на роль руководителя, но сейчас он вынужден заботиться о Юаньчжо и не может покинуть Цычжоу. Если же я воспользуюсь услугами Фэй Шэна, то это место находится так далеко от центрального управления, что я не смогу спокойно оставить его здесь без присмотра.

Под «стальной иглой» подразумевалась легкая кавалерия, которая была направлена на берега реки Чаши в качестве глаз и ушей Шэнь Цзэчуаня. Они также должны были остановиться в Дуаньчжоу, который мог стать центральным пунктом обоих мест. Тот, кто мог бы стать главнокомандующим в этом месте, был бы ключевым чиновником, одновременно отвечающим и за военные, и за государственные дела. Кроме того, к нему в руки будут приходить и уходить деньги, когда дела клана Янь расширятся после весны, а Янь Хэжу не был честным человеком.

Шэнь Цзэчуаню не в чем было упрекнуть Фэй Шэна, но в душе он должен был оценить, как долго продлится его верность. Он не мог поставить все на карту, руководствуясь словами «делить беды и несчастья, пройти через все трудности». И неважно, что это всего лишь год или два. Но если бы Фэй Шэн пробыл здесь долгое время, он бы ощутил все преимущества слияния Севера и Юга. С этой «стальной иглой» в руке и с Янь Хэжу в сторонке, делающим все возможное, чтобы подмаслить его, как много останется от сегодняшней связи хозяина и слуги через их общие невзгоды жизни и смерти? К тому времени Шэнь Цзэчуань перестанет быть единственной опорой для Фэй Шэна. Пока у Фэй Шэна были хоть какие-то помыслы, он был опасен.

В этом мире власть не давалась сама по себе. Ци Хуэйлянь давно предупреждал Шэнь Цзэчуаня, что краеугольным камнем «искусства» управления и власти является система сдержек и противовесов*. Руководить группой выдающихся людей было сродни наблюдению за игровым матчем. Нельзя быть предвзятым по личным, эгоистичным причинам.

Почему Хо Линъюнь попал в императорские телохранители? Именно для того, чтобы заполнить место, оставленное Цяо Тянья. Он представлял угрозу для Фэй Шэна и мог заставить его одуматься и провести черту на песке. Аналогично, почему Яо Вэньюй выдвинул это предложение? Он хотел вернуть Цяо Тянья в игру и напомнить Шэнь Цзэчуаню, которому не хватало подчиненных, что Цяо Тянья незаменим. Если Фэй Шэн хотел продвинуться еще на шаг вперед, Шэнь Цзэчуань должен был тщательно продумать свои действия. Иными словами, если Фэй Шэна повышали на ступень, то и Цяо Тянья незаметно повышали таким же образом. Он был цепью, сдерживающей Фэй Шэна; Шэнь Цзэчуань никогда не позволит Фэй Шэну превзойти Цяо Тянья и держать в своих руках «единоличную» власть.

Фэй Шэн сказал Цяо Тянья, что, по мнению Шэнь Цзэчуаня, тот является наиболее подходящим кандидатом на должность командира легкой кавалерии в Дуаньчжоу. Это объяснялось тем, что все друг друга понимали, а Цяо Тянья был сентиментальным человеком, придающим большое значение отношениям. В этом заключалась как сила Цяо Тянья, так и его слабость.

Шэнь Цзэчуань накинул халат и вышел из-за ширмы.

Сяо Чие сидел на краю стола, вытянув длинные ноги. Услышав шаги, он сжал кулак и спрятал агатовую жемчужину, затем посмотрел на Шэнь Цзэчуаня и сказал:

— Тогда мне нужно кое-что тебе сказать.

Пояс Шэнь Цзэчуаня был завязан довольно свободно. Когда он перешагнул через ковер, подошвы его ног слегка защекотало. Обнажив ключицы, он потягивал чай и кивнул Сяо Чие, чтобы тот продолжал.

Сяо Чие сказал:

— Лошади Бяньша, которых мы захватили в этот раз, также будут размещены на горе Луо. Тебе нужна легкая кавалерия, поэтому попробуй этих лошадей. Они быстрее, чем боевые кони Либэя, и обладают большой выносливостью, в том числе и в пустыне Гоби.

Шэнь Цзэчуань взял чашку обеими руками и на мгновение задумался.

— Либэй все равно не может использовать этих лошадей. Наши боевые кони рождены и выращены в горах Хунъянь специально для бронированной кавалерии; потребовалось несколько поколений, чтобы вывести исключительных лошадей, способных выдержать вес тяжелых доспехов, — Сяо Чие раздвинул ноги, чтобы Шэнь Цзэчуань мог стоять перед ним. Подперев голову рукой, он наблюдал за тем, как Шэнь Цзэчуань обдумывает сказанное.

— Пусть Фэй Шэн сначала взглянет на лошадей Бяньша здесь, — сказал Шэнь Цзэчуань. — Используйте конюшню, которую оставил Ачи.

— Это мой конный путь, — Сяо Чие ущипнул Шэнь Цзэчуаня за подбородок и притянул к себе. — Когда ты отдашь мне Шэнь Ланьчжоу?

Шэнь Цзэчуань вспомнил железные пальцы Сяо Чие, которые он сжимал в тот день, а также жесткое, твердое ощущение прикосновения этих железных пальцев к его затылку. Дыхание слегка сбилось, он хотел отвести взгляд, но Сяо Чие удерживал его на месте. В комнате было жарко, и на висках главы префектуры, только что принявшего ванну, выступили мелкие бисеринки пота.

Сяо Чие, глядя на Шэнь Цзэчуаня, наклонился ближе и сказал:

— Вы так разволновались, когда я прикоснулся к вам в тот день, не так ли, Фуцзюнь?

✧ Следующая глава✧
---------------------
✧ Предыдущая глава✧

Оглавление