Хозяйственная этика мировых религий

Введение

Если посмотреть на историю Китая в целом, может возникнуть вопрос: почему же ко времени начала глобальных процессов — к ХХ веку — он так отставал от европейской цивилизации? В самом деле, вроде бы все предпосылки обогнать Европу у Китая были:

- это огромная страна, существовавшая множество столетий лишь со сравнительно небольшими изменениями (вроде смены династий);

- это страна с высокоразвитой культурой — в том числе и культурой управления;

- это страна с количеством ресурсов (от природных до человеческих), которое и не снилось не только отдельной европейской стране, но и всем им, вместе взятым;

- это страна, в которой важнейшим делом считалось образование и самосовершенствование;

- это страна, из которой пришло в мир множество изобретений...

Тем не менее, очевидно, что к ХХ веку Европа подошла несоизмеримо более развитой. О причинах — порой парадоксальных — этого цивилизационного неравенства, о том, как несомненные достоинства китайской культуры обернулись её недостатками, и о том, почему такой итог был неизбежен, и рассказывает это саммари.

1. Город, правитель и бог

1.1. Китай с древности представлял собой страну, ориентированную в первую очередь на города (а не на сельскую местность), что способствовало развитию внутренней торговли. Однако денежная система была архаичной, стоимость слитков зависела от места их штамповки; долгое время, помимо металлов и параллельно с ними, использовались и другие платёжные средства. Техника изготовления денег была на невысоком уровне, они были уязвимы для подделок и сильно отличались по весу друг от друга даже в случае легального изготовления (порой более чем в два раза).

С бумажными деньгами дела обстояли не лучше. Плохое качество бумаги и быстрое её истирание, отказ в их приёме при уплате налогов, неоднократное изъятие из оборота — всё это вело к инфляции. В XIII веке была сделана попытка перейти только на бумажные деньги (драгоценные металлы стали только средствами обеспечения). Но правящую династию свергли, а новая — отказалась платить по старым обязательствам. Всё это дискредитировало бумажные деньги. В 1620 году бумажные деньги были и вовсе надолго запрещены.

1.2. Хотя с 1516 года количество серебра в Китае (привезённого из Америки) стало быстро увеличиваться, это спровоцировало не развитие капитализма, а усиление традиционализма. Не поспособствовал капиталистическим формам хозяйствования и значительный рост населения — чего можно было бы ожидать, проводя параллели с Европой. Дело было в принципиальном различии китайских и европейских городов. Китаец-горожанин не прерывал своей связи с родом и деревней, значимые для него события происходили на его прежней родине и он сохранял в деревне свой прежний статус. У китайских городов не было своих специфических свобод (вроде закреплённых в соответствующих европейских хартиях). Самоуправления было больше как раз в деревнях. Такая ситуация возникла из-за торговых различий: европейские города были ориентированы на внешнюю, морскую торговлю, китайские — на сухопутную внутреннюю. Морскую даже специально ограничивали — чтобы заграничные порядки не влияли на традицию. Развитие китайского города зависело не от предприимчивости горожан, а от перераспределения денежных и — ещё более — ирригационных потоков императорскими чиновниками. При этом на более низком уровне практически всем управляли роды и цеха — профессиональные союзы.

1.3. Ориентация на земледелие получила соответствующее отражение в сфере религии: император воспринимался как покровитель плодородия, а бог — как верховный чиновник, которому надлежит подавать жалобы на его «подчинённых», от императора до мелкого бюрократа. Миропорядок земной и небесный рассматривался как единое целое — соответственно, если что-то в природе шло не так, виновных в нарушении космической гармонии находили на земле. Нередко обвинение адресовалось императору: в харизматическом государстве правитель обязан был подтверждать свою харизму благоприятными природными условиями, покоем в государстве, реже — военными успехами. Если же император харизму утрачивал, он утрачивал и основание править. В лучшем случае его ожидало публичное покаяние; если же дела не улучшались, то дальнейшая его участь — свержение или даже принесение в жертву. Чиновники рангом ниже также отвечали за происходящее в их местностях. Неблагоприятные события означали, что данный чиновник потерял расположение духов этой местности, и должен был уволиться.

2. Феодальное государство и бюрократическое государство

2.1. Власть императора зависела от того, насколько эффективным было его управление. С расстоянием возможность влиять ослабевала. Чтобы как-то скорректировать это, в древние времена император назначал на должности чиновников, управляющих делами в провинциях, представителей своего рода и потомков княжеских родов, подчинившихся ему, но сохранивших влияние над бывшей своей территорией. Китайское государство тогда могло быть определено как «государство родов», а император (как и в феодальной Европе) был верховным сюзереном. Помимо этого, он был также и верховным понтификом — на нём были важнейшие жертвоприношения.

2.2. Такая ситуация сформировалась к IX веку до нашей эры и держалась довольно долго. Однако она начала постепенно меняться, когда титул стали жаловать, а должности продавать (с III века до нашей эры — эпохи Шихуан-ди). Значение наследственной харизмы (полученной часто благодаря военным заслугам древних времён) уменьшалось, феодальная иерархия (ведущая своё начало от военной) сменялась чиновничьей. Состоятельные, но не знатные люди получали доступ к государственному управлению с помощью своих знаний и способностей. Книжник становился доверенным лицом при правителе и противостоял ленной знати.

2.3. Единство империи существовало во многом благодаря единым ритуалам, единым сословным обычаям и единению книжников — по факту, главных хранителей культуры. Ошибка в ритуале могла стоить императору трона. Этические требования (не злоумышлять против сюзерена, не нападать на находящегося в трауре и т. п.) были чрезвычайно важны.

2.4. Несмотря на приход к власти книжников, проблемы с централизацией никуда не делись. Огромные расстояния и интересы чиновников на местах препятствовали ей. В итоге практически все финансовые дела контролировались в провинциях. Не было ни надёжного бюджета, ни даже представления о денежных ресурсах провинций.

2.5. Не улучшал общего расклада и принцип назначения чиновников в провинции. Их постоянно — каждые три года — перемещали в другую провинцию или на другую должность, при этом служить на своей малой родине чиновник не имел права. Местности Китая весьма отличались друг от друга — так что свеженазначенный чиновник зачастую даже не знал языка своих подчинённых, и уж точно понятия не имел о местном традиционном прецедентном праве. Так что он был крайне зависим от советников, помощников и своих коллег рангом ниже, но проживших в этой местности дольше. У них, по сути, и была власть.

2.6. Крестьяне облагались несколькими видами повинностей. Основными были денежные выплаты, натуральные выплаты (например, зерном) и принудительные работы — чаще всего в строительстве, транспорте, курьерской службе). Кроме того, крестьяне обязаны были снабжать армию и двор правителя. С ходом времени всё большую долю занимали денежные подати.

2.7. К середине XVII века в Китае были зафиксированы налоги, власти отказались от идеи принудительных работ, и, как следствие, были отменены ограничения на свободу передвижения, выбор профессии и место проживания. Это привело к демографическому взрыву: до конца XIX века население выросло с 60 миллионов до, по разным данным, 350-400 миллионов. Внутренняя торговля резко возросла, однако внешняя не оживилась — она велась лишь в одном порту (в Кантоне). Не произошло и модернизации экономической сферы. Тому были и экономические, и духовные причины — и касались они, в частности, положения китайских чиновников. Хотя им и выплачивалось жалование (сначала натуральное, потом денежное) из казны, оно было мало и прожить на него было невозможно. Всё прочее восполнялось из «излишков» от собранных налогов. Учитывая ещё и постоянные перемещения чиновников, очевидно, что это приводило к жестокой конкуренции за кормления. Изменения сложившегося уклада были не в интересах чиновников — выступавших против них как единое сословие; и были возможны либо извне, либо с помощью взрывавших этот порядок изнутри революций — эволюционное экономическое развитие было надёжно заблокировано.

3. Управление и аграрный строй

3.1. Прирост населения (начиная с XVII века) отличался от похожих тенденций в Европе: если там относительное количество сельских жителей сокращалось, то в Китае — наоборот. Иной была и структура сельского хозяйства: не шло укрупнения производств, они оставались мелкими. Сельское хозяйство было не ориентировано на разведение крупного рогатого скота (мясо было преимущественно жертвенной едой, а молоко не использовалось), зато было развито рисоводство, шелководство, выращивание фруктов.

3.2. Род был настолько важен для китайцев (всех сословий), что в течение тысячелетий сохранялись неизменными его особенности: члены рода выступают как единое целое, а глава рода представляет собой абсолютный авторитет. Это, конечно же, оказывало влияние на сельское хозяйство: такие роды, имея в своей собственности землю, были не заинтересованы в возникновении крупных предприятий (ибо это бы означало передел земли). Что совпадало с интересами государства — и активно поощрялось им, так как мелкие предприятия не угрожали стабильности.

3.3. Структура налогов и сборов в китайском государстве регулярно изменялась — и никогда не приходила к устраивающему всех решению. Любые изменения встречали противодействие у тех или иных слоёв населения, что оказывались ущемлёнными; в первую очередь, конечно, это касалось крестьян. При отсутствии кодифицированного права единственным для крестьянина способом защитить себя бы��о обратиться за поддержкой к роду.

3.4. Земельные наделы в Китае, как правило, были достаточно раздробленными (даже когда множество наделов принадлежало одному магнату). Интересы крупных землевладельцев ограничивались, с одной стороны, родами крестьян (старавшимися защитить своих членов), а с другой стороны — чиновниками, для которых самым важным было не допустить волнений в провинции.

4. Самоуправление, право и капитализм

4.1. Хотя ещё с глубокой древности в Китае торговля была более прибыльным делом, чем промыслы и тем более чем сельское хозяйство, это не стимулировало развитие капитализма: не было характерных для него институтов. Не сложилось капиталистических предприятий с их рациональным хозяйствованием. Вместо них были объединения наследников, ориентированные на родственные связи и накопления богатств исключительно в рамках семьи, рода. Это, конечно же, было совершенно несовместимо со свободным рынком труда.

4.2. Главным народным культом был культ предков — посредников между землёй и небесами. Если у китайца не было сыновей, он обязательно усыновлял кого-нибудь (или же за него посмертно это делала семья) — чтобы дух умершего никого не беспокоил. Духи императорского рода были почти равны духам неба. Род наказывал провинившихся (до изгнания включительно), конфликтовал с другими родами, давал взаймы нуждающимся, помогал старикам и вдовам, содержал школы. Управляли родами старейшины. Род поощрял экономику домохозяйств. Так, производство тканей, пошив одежды и создание обуви для нужд рода, как правило, производились силами женщин этого рода — что препятствовало созданию текстильного ремесла.

4.3. Города и деревни в Китае имели куда больше сходства между собой, чем в Европе. Различие сводилось к административно-техническому: в городе не было собственного самоуправления и там находился чиновник-мандарин. Социально-правовым «центром» деревни, как правило, был её храм. Часто он брал на себя ведение вообще всех юридических дел (кроме тех, в рамках которых затрагивались государственные интересы). Чиновники (в том числе — собиравшие налоги) были вынуждены иметь дело со сплочённой деревней, могущей оказать серьёзное сопротивление. Более того: образованным, сдавшим многочисленные экзамены чиновникам регулярно приходилось подчиняться деревенским старейшинам.

4.4. Любые реформы встречали сопротивление. Во-первых, потому, что это часто означало повышение налогов. Во-вторых же, считалось, что нововведения — противоречащие традициям — могут навести порчу, привлечь злые чары. Объективная необходимость для реформ попросту игнорировалась.

4.5. Развитию капитализма также препятствовало отсутствие рационального правосудия и правотворчества. Договор был выше права, гарантий правовых свобод не существовало. Не было и центрального суда, и официально признанных прецедентов — судьи пользовались местными, по своему разумению. Соответственно, не могло быть и адвокатуры.

4.6. Помимо этого, в Китае (в отличие от Европы) не было конкуренции за капитал между свободными и конфликтующими государствами, не было заморских и колониальных связей.

5. Сословие книжников

5.1. Уникальность Китая — в том, что на протяжении 1200 лет социальный статус человека определялся его образованием больше, чем его имуществом. Согласно китайским воззрениям, если некая территория не управляется образованными людьми — это варварская территория. Образование при этом не несло религиозного характера (как в Европе, Индии или Египте). Книжники были достаточно открытым сословием — не требовалось ни происхождения из знатного или священнического рода, ни принадлежность к определённой гильдии. При приложении усилий книжником мог стать и плебей, и на него в этом случае распространялись все бонусы от принадлежности к этому социальному слою. Письменность издавна считалась магической, а овладевшие этим знанием — людьми, которые могут влиять на мир духов с помощью правильного порядка управления.

5.2. Для книжников было выгодно не феодальное, а бюрократическое государство — которым бы управляли люди в зависимости от их личных заслуг. Как правило, в этом их интересы совпадали с интересами правителей, желавших править объединённой (а не дробящейся на части) страной. Многие книжники занимали место при правящих дворах в качестве советников и других чиновников; однако существовали и те, кто принципиально не принимал приглашения занять должность и предпочитал «чистую» учёность. В любом случае, книжники воспринимали себя как единое сословие — носителей культуры. В едином замиренном государстве сформировалась и единая ортодоксальная доктрина — конфуцианство. Древние хроники и предания были отредактированы и стали каноном.

5.3. Роль экзаменов как испытаний, определяющих квалификацию и ранг, всё возрастала, как и и их количество и сложность. На экзаменах проверялось умение каллиграфии, знание стилистики и классических сочинений, соответствие идеологически-культурным нормам, знание церемониала. Образование было невоенным, предельно книжным, мирским. Оно не включало в себя математики (даже на уровне элементарного счёта) или логики. Зато большое внимание уделялось этическим вопросам.

5.4. Даже после сдачи экзаменов выпускник оставался под контролем школы; а также специальных цензоров. Более того: раз в три года список ошибок и достижений чиновника публиковался, и по результатам его чиновник мог быть продвинут по службе или отстранён от должности.

5.5. Правители нередко старались уменьшить влияние книжников или вовсе избавиться от них, используя гарем и евнухов. Учитывая характер престолонаследия, эти попытки были неизбежными. Однако, как только удача отворачивалась от «реформаторов» — например, происходило стихийное бедствие — это воспринималось как предостережение неба против нарушения традиций, и книжники возвращались ко двору.

6. Конфуцианская жизненная ориентация

6.1. В Китае не было ни мощной иерократии (которая могла бы подмять под себя государство чиновников), ни движения пророков, ни учения о спасении. Молитва была делом государственным — молились лишь те, кто знал ритуал. Восторжествовал бюрократический рационализм: религия использовалась постольку, поскольку она была нужна для «приручения» простого народа. Несколько культов — неба, земли, некоторых героев — стали государственно признаны, народная же религиозность была в основном оставлена вне поля зрения властей. Однако само устройство императорской власти представляло собой религиозный институт — с харизматической религиозностью носителя. Такое миропонимание распространялось как «вниз» (на чиновников, которые могли потерять харизму — и должность вместе с ней), так и вверх (харизму и место в пантеоне мог потерять и бог).

6.2. Самым важным аспектом в религиозных воззрениях была надежда на лучшую посмертную судьбу: если достигнуть совершенства, то будешь вечно жить в царстве блаженства.

6.3. Сам культ включал в себя всего несколько элементов: жертвоприношения, молитва, простые музыка и ритмический танец. Не было ни экстатических компонент, ни аскезы, ни даже созерцания.

6.4. Люди считались потенциально равными: с помощью приложения усилий каждый мог достичь успеха. Различия реальных качеств считались показателем того, насколько гармоничен или негармоничен человек. Материальное состояние должно было поддерживать мораль обладателя. При том, что жажда наживы рассматривалась как источник беспорядков, экономическая выгода воспринималась как благо. Ограничение касалось скорее чиновников — они должны были блюсти интересы государства, а не своего кармана; экономическая же активность частных лиц никак не осуждалась. «В хорошо управляемом государстве стыдятся своей бедности, а в плохо управляемом — своего богатства»

6.5. Не было гарантированных правом свобод (кроме свободы владения вещами). Не было даже слова «свобода» в языке. Идеалом было не закреплённое законом право — а справедливость; и конкретные условия были всегда выше общего права.

6.6. Не самым очевидным, но неизбежным следствием такого социального устройства стало отсутствие логики как дисциплины: ей неоткуда было вырасти, раз были убраны философские, теологические и юридические предпосылки. Также для китайцев не было характерно и естественнонаучное мышление: (рационалистическое мышление плюс эксперимент — то, на чём базировалась вся европейская наука со времён Возрождения).

6.7. Вместо этого была создана этическая система, включавшая в себя лишь почитание родовых традиций и веру в духов. Конфуцианство стало своеобразным кодексом правил приличия и политических установлений: если их выполнять, должна была царить гармония, если нет — следовало наказание со стороны мироздания. Государство понималось как большая семья, простой народ считался детьми, которых должны были воспитывать вышестоящие (в том числе с помощью принуждения — без него был бы хаос и война всех против всех). В этой системе не было места «абсолютному злу» — человек изначально не порочен, но может быть дурно воспитан. Магия и злые духи считалась существующими, но они были бессильны против добродетели.

6.7.1. Согласно конфуцианству, хорошее воспитание приводит к тому, что человек ведёт себя пристойно, почтительно, вежливо и изящно. Ему присуще самообладание, осторожность и подавление страстей. Он стремится к всестороннему самосовершенствованию. Он образован — и продолжает изучать книги древних классиков на протяжении всей жизни. Он достиг влиятельного положения в обществе (что ценится больше богатства). Он верен своим друзьям.

6.8. Женщины в конфуцианстве считались иррациональными существами (что позволяло относиться к ним с презрением) и занимали заведомо более низкое положение, чем мужчины.

7. Ортодоксия и ересь

7.1. Конфуцианство — с деперсонализацией духов, изъятием из культа эмоциональных элементов и приравниванием религии к другим общественным договорам — было воззрением интеллектуалов. Простому народу хотелось «крестьянской» религии, с персонифицированными духами и богами, что творили бы чудеса. В Китае сложилась ситуация, обратная дохристианской европейской: если на западе (например, в Греции) был официальный культ богов и героев, а философские школы относились к частной сфере, то в Китае наличествовало каноническое философское учение, а культы поддерживались государством лишь отчасти (а отчасти игнорировались или же были под подозрением).

7.2. В течение некоторого времени в Китае получил широкое распространение буддизм, однако потом он был сильно ограничен в «государственном использовании», оставшись лишь одним из признанных культов. На парадигму хозяйственной деятельности он практически не повлиял.

7.3. С древности в Китае были отшельники. Это могли быть книжники, потерпевшие политическое поражение или уволенные, или же люди, выбравшие уединение сами, — для размышлений, самосовершенствования или спасения. Спасение в данном случае относилось скорее к посюсторонней жизни: целью была долгая жизнь и овладение магией (для этого использовались, в частности, дыхательные практики). Это не исключало идей «отбрасывания тела» и «растворения в эфире». Мистики отвергали ритуалы: считалось, что гармония достигается сочетанием бездействия и безмолвия. С освобождением души от чувств мистик должен был получить силу дао (вечного порядка космоса и его динамического существования).

7.4. В отличие от Конфуция, Лао-цзы и его ученики признавали экстатические элементы в культе, но речь шла не об оргиастическом экстазе (обычном для народных магических практик), а об экстазе апатическом, бездеятельном. Созерцание приводило к состоянию богоподобия. В миру от последователя учения Лао-цзы требовалась добрая смиренная жизнь, с минимумом воздействия на окружающий мир — считалось, что это гарантирует долгую жизнь, а может быть, и даёт бессмертие. Мирские добродетели (и уж тем более их почитание) при этом лишь отвлекают от спасения — так что приличного поведения, требуемого миром, на самом деле вполне достаточно. Такие максимы — в частности, приводящие к ограничению бюрократии, которая лишь мешает самосовершенствованию, — естественно, не могли быть восприняты китайской властной структурой благосклонно.

7.5. В воззрениях Лао-цзы и Конфуция было много общего: успех людей зависит от их личных качеств; долголетие — благо; правильное управление земными делами успокаивает демонов... Однако из одних и тех же базовых предпосылок делались изрядно отличающиеся друг от друга выводы. Если конфуцианцы полагали, что различия между людьми состоят в первую очередь в воспитании их, даосы считали, что харизматический дар формирует принципиально разную религиозную квалификацию людей.    Соответственно, просветлённый правитель должен был либо пользоваться исключительно своей дарованной харизмой и служить образцом для своих подданных в деле самосовершенствования, либо — если этого не получается — не делать вообще ничего и предоставить событиям идти своим чередом.

7.6. Конфликт между конфуцианским и даосским мировоззрениями обострился уже после смерти основателей, благодаря внуку Конфуция Цзы Сы, с одной стороны, и Чжуан-цзы — с другой. Практическое применение магических техник привлекло на сторону даосов многих, особенно на юге (где люди находились ещё и под влиянием буддизма). Стали развиваться объединения отшельников — даосские монастыри. Дошло даже до создания «церковного государства» Тайпин цзяо. В политических конфликтах маги-даосы неизменно были на стороне тех, кто выступал против книжников-конфуцианцев. Однако сами книжники периодически прибегали к услугам магов; кроме того, уничтожить даосские монастыри означало риск навлечь на себя гнев духов — так что книжникам приходилось терпеть даосов. На стороне противников книжников были и буддисты. Их часто поддерживал гарем императора — на фоне конфуцианского презрения к женщинам буддизм весьма выгодно отличался.

7.7. Даосы развили (и отчасти создали) разнообразные отрасли магии: астрологию, травничество, алхимию, дыхательные техники, геомантику фэн-шуй. Всё это было весьма востребовано и признаваемо в китайском обществе. В XI веке дошло даже до введения — наравне с конфуцианской — параллельной даосской системы экзаменов, для тех, кто получил даосское образование. Однако книжникам — справедливо видевшим в даосах своих конкурентов за кормления — удалось этому воспрепятствовать.

7.8. Конфуцианство было воззрением рациональным, но с примесью суеверия. Несчастья объяснялись необразованностью, предыдущими проступками или же недостатком харизмы у правителя. Судьба считалась предопределённой, и её следовало принимать стоически. Честь имени ставилась превыше жизни. Социальные отношения сводились к пяти личным: четырём вертикальным и неравным — с господином, отцом, супругом и старшим братом; и единственному горизонтальному, на равных — с другом. В качестве грехов рассматривались глупость и бедность — и средствами против них были образование и разумное хозяйствование.

7.9. В целом можно сказать, что китайское государство было сравнительно веротерпимым. Император признавал даосские и буддистские святыни, практически не было преследований именно за религиозные взгляды. Любопытно, что в этой относительной веротерпимости сыграл свою роль фэн-шуй: согласно его принципам, уничтожение культовых мест гарантированно потревожит опасных духов. Среди других неканонических вероучений в Китае были также ламаизм, китайский ислам, китайский иудаизм и множество более мелких сект. Христианство было представлено в первую очередь иезуитами; однако был и прецедент восстания Хун Сюцюаня (1850-1864 годов), который подпал под влияние протестантских миссий. Среди сторонников неканонических вероучений значительную часть составляли женщины — это было, в первую очередь, следствием принижения их в конфуцианстве.

8. Результат: конфуцианство и протестантизм

8.1. Степень рационалистичности религии определяется её «очищенностью» от магии, системностью представлений о боге, мире и их взаимоотношениях, и — как производное от этих представлений — предписанным этическим отношением к миру.

8.2. В конфуцианстве отношение к магии было достаточно позитивным, она тоже могла служить делу спасения. Чудеса почитались, духам воздавали причитающееся. К земным вещам конфуцианство относилось скорее безразлично. Мир и так наилучший, человек по изначальной природе добр и во всяком случае способен совершенствоваться; источник пороков — недостаточное образование, порождающее несчастья. Надо приспосабливаться ко всеобщему гармоничному порядку, подчиняться социальным требованиям, делать то, что должно, подавлять свои страсти. Награда за это — долголетие, здоровье и богатство при жизни, добрая память после смерти. Нет никакой «изначальной греховности» и связанного с ней чувства вины (кроме как за конкретные проступки индивида).

8.3. Длительное воспитание и самовоспитание китайцев породило и усилило такие их качества, как терпение, вежливость, работоспособность (в том числе к монотонной работе) — но и приверженность привычному, недоверие к изменениям, склонность к суевериям. Привычка контролировать свои эмоции и отсутствие «истерических» форм религии привело к «трезвому» сознанию: душа не должна была выходить из гармонического равновесия и навлекать на себя несчастья. Беды считались ответом духов на неправильное поведение людей, так что проявление сострадания в китайской культуре не приветствовалось, что воспринималось европейцами как холодность даже в отношениях между родственниками.

8.4. В конфуцианстве к миру (где не было никакого напряжения между богами и природой) надо было приспосабливаться, нарабатывая полезные для этого качества. К семье следовало относиться с пиететом, почитая вполне конкретных людей. Доверие было к ним же (но не к чужакам), ориентация шла на людей, а не на деловую задачу. Сказанные слова должны быть красивы и вежливы. Образование — необходимо, и оно должно быть книжным. Богатство похвально. Традиция (произрастающая из магии и опасения перед духами) сакральна. Вся жизнь китайцев должна была следовать множеству церемониалов и ритуалов.

8.5. В аскетических формах протестантизма магия была искоренена. Магия считалась делом дьявольским, а для спасения нужны были рационально этические действия. Несовершенный порочный мир необходимо изменять согласно заданным этическим ориентирам, и жизнь человека (также порочного изначально) должна была подчиняться этой великой надмирной цели. Отношения с людьми (значимость которых — по сравнению с заданной пророчествами целью — была сравнительно невелика) определялись, исходя из религиозных убеждений. Родовые связи разрушались, община единоверцев была превыше — ибо бог важнее любого человека. Деловое доверие к людям базировалось на их проявленных в труде качествах. Сказанные слова должны нести точную и правдивую информацию, и не более того. Богатство полагалось искушением, стремление к образованию — высокомерием (нужна лишь Библия и практически полезные знания). Вера в предопределение предполагала, что спасётся лишь небольшая часть людей, остальные обречены на вечные муки. Посюсторонняя жизнь важна лишь потому, что во время её человек — как создание господне — мог осознать свою избранность для спасения и поработать в качестве божественного орудия. Традиция была десакрализирована: необходимость благими делами изменять мир намного важнее.

8.6. В итоге, при том, что рационализм был характерен для обоих воззрений, к экономическому прогрессу привела лишь западная концепция. При всех предпосылках — хозяйственной активности, интенсивном внутреннем товарообмене и т. п. — капиталистическим отношениям не удалось победить китайские родовые и бюрократические структуры. Аскетический же утилитаризм протестантизма с его надмирной ориентацией и религиозным пафосом способствовал развитию капитализма. Изменение «греховного» мира оказалось эффективнее, чем приспособление к миру, который ощущался как благожелательный. Чувство вины и стремление к спасению эффективнее их отсутствия. Создание и разрешение конфликтов эффективнее мирного достижения гармонии. Ориентация на результат эффективнее ориентации на людей.

Изменение «греховного» мира оказалось эффективнее, чем приспособление к миру, который ощущался как благожелательный. Чувство вины и стремление к спасению эффективнее их отсутствия. Создание и разрешение конфликтов эффективнее мирного достижения гармонии. Ориентация на результат эффективнее ориентации на людей.

Заключение

Невзирая на все предпосылки для развития по прогрессивному пути (возникшие к тому же, по большей части раньше, чем в Европе), Китай до начала ХХ века тем не менее не смог вырваться из парадигмы традиционализма. Более того: парадоксальным образом даже его преимущества на длинной временной дистанции обернулись не к его выгоде.

Единство страны — помимо возможности мобилизовать огромное количество ресурсов на мегапроект вроде строительства Великой Китайской стены — привело к отсутствию конкуренции, которая была среди европейских стран и подстёгивала их. Эту ситуацию ещё более усугубляла закрытость Китая как страны.

Развитая система управления, с преференциями для образованных людей и возможностью «социального лифта» для них, независимо от происхождения, привела к чудовищной коррупции. В итоге такая система управления работала на благо самой себя куда более, чем на благо государства.

Отдельные гениальные изобретения не продвинули вперёд прогресс, потому что не сформировались логика и научное мышление — а следовательно, и наука как система. Не помог и высочайший престиж образования — которое оставалось сугубо книжным.

Отсутствие правовых свобод означало невозможность формирования капиталистических структур.

Отсутствие напряжённости во взаимоотношениях с миром привело и к отсутствию необходимости изменений в нём.

Уважение к авторитету предков и классиков привело к замыканию в мертвящих рамках традиции.

Нужна была революция, которая — ломая устаревшие элементы, противостоя накопленной за века общественной инерции, — привела бы к общему прогрессу.

Но её не произошло.