Экономика по Дарвину

Застой

В последние десятилетия мы наблюдаем снижение уровня жизни большинства американцев. Кризис за кризисом сотрясают США, зарплаты не растут, увеличивается разрыв между богатыми и бедными, инфраструктура разрушается. Потенциальные опасности, связанные с изменением климата, стараются не замечать. Упорно отказывается общество и от выделения средств на снижение безработицы и оживление экономики. При этом политический застой в сочетании с устойчивыми, но ошибочными представлениями о том, что регулирование – это и есть корень всех зол, тормозит реализацию каких бы то ни было спасательных мер. Эта инертность уходит корнями в неспособность увидеть истинную природу свободной конкуренции. Отрицающие любое регулирование либертарианцы не могут понять, что интересы личности и общества совпадают далеко не всегда. Абсолютно свободная рыночная экономика вовсе не является обществом благосостояния для всех.

Открытия Смита и Дарвина

Выдающийся мыслитель XVIII века Адам Смит полагал, что личные интересы предпринимателей идут на благо общества при содействии “невидимой руки рынка”. Однако он не утверждал, что этот процесс всегда дает наилучшие результаты для общества в целом. Столетие спустя Чарльз Дарвин отметил следующую закономерность: мутации, приносящие пользу конкретному организму, часто негативно сказываются на всей популяции. Возьмем разновидность тюленей под названием морской слон. Самец отстаивает свое право на спаривание с самками в поединках с соперниками, и победу обычно одерживают более крупные и тяжелые особи. Победитель получает доступ к гарему из нескольких десятков самок и может передать генетическую предрасположенность к крупным размерам многочисленному потомству. В то же время массивность делает морских слонов более уязвимыми для хищников. Этот и тысячи других примеров из животного и растительного мира показывают, как изменения, благоприятные для отдельного представителя вида, наносят ущерб популяции.

“Нам нужно компетентное государственное управление, потому что цели индивидуума и общества часто противоречат друг другу”.

Дарвиновское описание этого феномена позволяет понять природу внутренней конкуренции в сообществе. Концепция “невидимой руки” подразумевает, что люди в достаточной мере информированы и принимают рациональные решения, а их личное процветание работает на повышение благосостояния всего общества. На самом же деле люди действуют в соответствии с законами естественного отбора, согласно которым преимущества получают отдельные индивидуумы, а не вся группа. Идеи Дарвина вполне применимы к изучению рынков. Порожденные деятельностью человека, рынки не являются чем-то абсолютным. “Относительная позиция”, “контекст” и “оценка” – важнейшие факторы экономической активности. К примеру, денежного вознаграждения за свой труд добиваются не из-за денег как таковых: людям нужно повышение статуса и покупательной способности в сравнении с окружающими. Неврологи подтверждают, что при повышении самооценки у человека усиливается выделение серотонина – вещества, который принято называть гормоном счастья.

Долой неэффектиные расходы

Никому не хочется, чтобы его налоги неоправданно расходовались на бездарные проекты. Примером такого проекта может служить идея построить между двумя островами на Аляске мост, получивший название “моста в никуда”, – этим сооружением сметной стоимостью 320 миллионов долларов пользовались бы всего 50 человек. Противники регулирования призывают “не кормить зверя”, то есть как можно больше ограничить отчисления в бюджет. Однако пример Калифорнии показывает, к каким непредвиденным последствиям могут иногда привести подобные попытки. Принятое в 1978 году Предложение 13 к конституции штата, вводившее искусственные ограничения налогов на собственность, значительно подорвало способность штата к самообеспечению. Калифорния быстро стала лишь бледной тенью некогда процветавшего штата. Система школьного образования, еще недавно считавшаяся лучшей в стране, скатилась на последние позиции в рейтинге, качество легендарных автострад ухудшается, а социальное страхование пришло в полный упадок.

“Не стоит ждать, что невидимая рука рынка сама разрешит конфликт наилучшим образом”.

Стремление ограничить расточительность государства тормозит даже крайне необходимые бюджетные расходы. Спровоцированный либертарианской доктриной политический застой приводит к сокращению инвестиций даже в самые необходимые объекты инфраструктуры и в конце концов не препятствует, а, наоборот, способствует росту государственного долга.

“Мы не можем утверждать, что понимаем, как работает рынок, до тех пор, пока не составим достаточно полное представление о структуре мотивации личности”.

Нежелание вкладываться в строительство и реновацию сегодня, когда уровень цен и процентных ставок сравнительно низок, неизбежно приведет к значительному увеличению расходов в будущем. Многие муниципалитеты сокращают расходы везде, где только можно, не задумываясь над тем, чем это может обернуться через несколько лет. Например, кое-где при ремонте дорог асфальтовое покрытие заменяется гравием. Да, так дешевле. Но ведь и разрушаются гравийные дороги гораздо быстрее, к тому же от езды по щебенке сильно изнашиваются машины. Пожалуй, ни один здравомыслящий человек даже среди самых ярых сторонников сокращения расходов не будет отрицать пользу бюджетного финансирования как такового. Проблема заключается в организации правильного распределения средств и в то же время в предотвращении их неэффективного расходования.

“Позиционное потребление”

Расходы, продиктованные относительными представлениями о пользе, являются позиционными. Расходы, приносящие измеряемую пользу обществу, являются непозиционными. Примером позиционных затрат является гонка вооружений: две страны соревнуются, пытаясь обеспечить себе военное превосходство над соперником. В итоге ни одна из сторон не добивается поставленной цели, но обе истощают свои бюджеты. Позиционность просматривается и в жилищных предпочтениях: все хотят иметь дом такой же или больший, чем у друзей.

“Лучшим вариантом было бы создание такого государства, которое обеспечивало бы за наши деньги максимальное качество”.

Для позиционно ориентированной деятельности характерно пренебрежение приоритетами общественно полезных расходов даже в тех случаях, когда обнаруживается несовершенство рыночных механизмов. Люди готовы нести излишние затраты на позиционное потребление, не уделяя должного внимания таким непозиционным вопросам, как, например, техника безопасности на рабочем месте или страхование. Подобные общественные блага не дают относительных преимуществ отдельным индивидуумам, но они поддерживают и защищают все общество. Самому же обществу в целом также свойственно расходовать слишком много на позиционное потребление, оставляя недостаточно средств на непозиционные расходы.

“Сейчас мы облагаем налогами сбережения – это сдерживает инвестиции в производство. У нас введен налог на фонд заработной платы – это препятствует созданию новых рабочих мест. Почему бы вместо этого не сделать объектом налогообложения то, без чего можно обойтись и чего у нас в противном случае накопится слишком много?”

Преодолеть это можно, в частности, заменив существующую систему налогообложения доходов на введение налогов на потребление. Такая система стимулировала бы сокращение позиционного потребления и увеличение накоплений. При этом значительно повысились бы столь нужные налоговые поступления за счет повышения предельных ставок налога. Потребление по принципу “чтобы было не хуже, чем у других” отошло бы в прошлое.

Оценка наносимого вреда по критерию “затраты–выгоды”

По мере роста населения (в особенности в крупных городах) необходимость в регулировании будет только усиливаться. Создание сбалансированной системы законов, работающих на общее благо, требует понимания того, как работают рыночные механизмы (и как они не работают). Несомненно, необходимо учитывать и постулат Дарвина о частом несовпадении личных и общественных интересов.

“Налоговая система, перераспределяющая доходы богатых в пользу бедных... способствует формированию более стабильного и многообразного общества”.

Нобелевский лауреат по экономике Рональд Коуз рассмотрел регулирование в контексте задач государства по ликвидации негативных последствий любого конфликта. Он отверг традиционные представления о том, что “нарушитель” (например предприятие, загрязняющее окружающую среду) непременно должен быть наказан и принужден к выплате компенсации “жертвам” (в данном случае – обычным гражданам). Вместо этого Коуз предложил предоставить обеим сторонам стимулы для проведения переговоров и поиска наименее затратного решения проблемы: в таком случае каждая сторона определяет для себя, на какие издержки она готова пойти, чтобы принятое решение воспринималось ею как справедливое.

“Разумеется, люди, много и упорно работающие, добьются успеха с большей долей вероятности. И все же... успех гораздо больше зависит от прихоти случая, чем это принято считать”.

Такой подход опирается не только на экономические выкладки, но и на моральные нормы. Его цель – максимально возможное сокращение наносимого вреда. В секторе частного бизнеса все решают деньги, но это правило не действует в государственном секторе: в демократическом обществе должны быть учтены интересы всех граждан, включая и наименее обеспеченных. Применение схем, основанных на соотношении “затраты–выгоды”, могло бы давать положительные результаты. Можно привести пример политики, применяемой авиакомпаниями с 1979 года в отношении тех пассажиров, которые соглашаются перенести свой полет с перегруженного рейса на другой. Для таких клиентов предусматривается механизм финансовой компенсации. Добровольцы могут получить денежные средства, и вместе с тем у них сохраняется возможность совершить запланированный полет позднее.

“Многие одаренные люди всю жизнь усердно трудились, но достигли лишь весьма скромного уровня благосостояния. Таких примеров – тысячи и тысячи на каждого из тех, кому удалось разбогатеть”.

Следует так отрегулировать систему налоговых сборов и послаблений, чтобы она работала на благо всех членов общества. Некоторые усилия в этом направлении не дали результатов: например, США так и не пошли на повышение налогов на бензин ради ограничения потребления топлива. Другие меры оказались действенными: например, компенсации фермерам за то, что часть своей земли они оставляют под паром во избежание перепроизводства сельхозпродукции. Подобные шаги способствуют перераспределению материальных благ в целях создания более эффективного рынка, а также дают положительный моральный эффект.

“А ваши ли это деньги?”

На любое предложение по перераспределению доходов в качестве возражения высказывается тезис о том, что плоды труда человека принадлежат лишь ему и не должны отчуждаться без крайней необходимости. Вот только в этой картине не учитываются функции центрального правительства и государственного сектора. Отдельный человек может приумножать свое благосостояние в современном обществе, только пользуясь имеющейся инфраструктурой (за создание и развитие которой платит каждый). Главным остается вопрос о том, как организовать налоговую систему, чтобы эффективно финансировать государственный сектор. Прогрессивная шкала налогообложения может способствовать внедрению таких улучшений в обществе, которые будут полезны как бедным, так и богатым. Выработка новой налоговой политики потребует пересмотра многих предубеждений. Например, придется отказаться от тезиса об изначальной несправедливости всякого налогообложения, а также признать ложность представления о том, что своим индивидуальным успехом человек обязан только своему личному таланту и трудолюбию. На самом деле это не так: успех и неудачи в жизни и бизнесе во многом являются результатом случайности и везения. Даже умение много и упорно работать гораздо больше зависит от генетической предрасположенности, чем это принято признавать. Впрочем, нет смысла отрицать и тот факт, что в большинстве историй успеха в различных сочетаниях задействованы самые разные факторы: и удача, и талант, и трудолюбие.

Теория “просачивающегося богатства” и ее недостатки

Данные статистики не подтверждают правоту основного догмата теории просачивающегося богатства. Выясняется, что налоги – это вовсе не тормоз экономического роста, а имущественного неравенства недостаточно для того, чтобы люди старались повысить свой уровень жизни. После Второй мировой войны разрыв в доходах был незначителен, а темпы роста, наоборот, высоки. Рост экономики замедлился лишь в 1970-е годы, когда разрыв между бедными и богатыми превратился в пропасть. Неверным оказалось и представление о том, что высокое налогообложение владельцев небольших предприятий приведет к сокращению ими рабочих мест. На самом деле работодатель принимает решение о найме новых сотрудников, когда полагает, что производительность их труда будет достаточно высокой, чтобы фирма могла покрыть свои издержки.

“Если на существующем рынке труда в тех отраслях, где “победитель получает все”, сделать суммы вознаграждения, остающиеся после уплаты налогов, не столь фантастическими, то станут более привлекательными другие профессии, те, где талантливые люди могут принести реальную пользу обществу”.

Низкие налоговые ставки для богатых не только усугубляют имущественное неравенство, но и способствуют возникновению в обществе иных перекосов. Например, 45% выпускников Принстона 2007 года выбрали себе в качестве карьеры сферу финансовых услуг, то есть тот сектор экономики, где “победитель получает все”. Именно призрак многомиллионных заработков, которые во многом стали возможными благодаря столь щедрому налоговому законодательству, привлек в этот сектор молодых специалистов. Для общества в целом было бы куда полезнее, если бы эти молодые люди занялись более важными и перспективными для экономики вопросами.

Свобода для всех

Мощь налоговой системы вполне может быть направлена на сокращение деятельности, наносящей вред человеку и окружающей среде. Например, в США с 1990 года нужно покупать разрешение на производство, сопровождающееся выбросом диоксида серы в атмосферу. Это позволило радикально сократить количество кислотных дождей. Экологи предлагают ввести аналогичное налоговое регулирование для выбросов углекислого газа, что, с одной стороны, вызвало бы рост цен на бензин, а с другой – помогло бы предотвратить катастрофические изменения климата на планете. Использование налоговой политики для решения самых серьезных социальных проблем, включая дорожные пробки, загрязнение атмосферы выхлопными газами, потребление табачных изделий и спиртных напитков, могло бы принести пользу миллионам людей и обществу в целом.

“Компетентное государственное управление не появится в стране само по себе. Его нужно долго готовить и воспитывать. Сегодня уже очевидно, что риторика в стиле «не кормить зверя» не помогла построить то общество, в котором хотелось бы жить большинству из нас”.

Публичное обсуждение этих важнейших предложений встречает противодействие немногочисленной, но очень влиятельной группы либертарианцев. Способность сторонников свободного рынка замыкать на себя всю политическую систему США заставляет задуматься о том, насколько потребности разных стран в наше время соответствуют либертарианскому идеалу полной индивидуальной свободы. Ответ на этот вопрос сводится к поиску наиболее эффективного способа сокращения вреда, наносимого обществу, что, в свою очередь, позволит увеличить степень личной свободы каждого.