Финт в финте, и в нем финт, и снова финт

РЕЦЕНЗИЯ НА КНИГУ «ДЮНА» ФРЕНКА ГЕРБЕРТА

Я давненько присматривался к саге Френка Герберта. Ещё в студенчестве я взахлёб играл на PC в Dune 2000, тогда же и посмотрел одноименный фильм Дэвида Линча. Как сейчас помню восторженное недоумение от появления молодого Стинга в роли Фейд-Раута Харконнена.

Тогда же и родилась идея прочитать эпический цикл Герберта, но для этого семени почва оказалась не очень плодородной, и росток всё никак не мог пробиться на свет Божий. Так было до 2021 года, когда на экранах кинотеатров появилась уже новая экранизация «Дюны». Решение прочитать роман было принято в прошлом году, но мне хотелось начать знакомство с книгой после просмотра фильма. От экранизации, кстати, остались очень хорошие впечатления, и, надо сказать, они даже улучшились после прочтения романа, даже несмотря на «смену пола» судьи перемены Кайнса, который в картине Дени Вильнёва почему-то стал женщиной. Ну да ладно, можно и простить.

Дюна — это та самая эпичная фантастика, в которой автор воссоздаёт целый мир со своим особенным устройством вселенной. Толкин вдохновлялся легендами кельтов и христианством, Мартин — средневековыми интригами и античностью, Сапковский — славянской мифологией и историей авторитарных государств. Мир Герберта — столкновение западной философии и культуры народов Востока. Всё это замешано на сложной экономической системе, основанной на уникальном ресурсе, добываемом исключительно на планете Арракис — специи (или пряности).

Сразу инсайт. У меня военная кампания Империи, нацеленная на сбор уникального ресурса, который используется для обеспечения основных нужд межгалактической системы, чем-то напоминает «нефтяные"силовые операции. Но война в Персидском заливе была спустя более чем 30 лет после выхода романа. Что это — предвидение автора или просто так совпало? Кто знает, что происходило 1960-х годах на Ближнем Востоке, подскажите, пожалуйста.

Вообще в «Дюне» много экономики и политики, но она не так хорошо прорисована, как, скажем, у того же Дж. Мартина. Например, меня не отпускал вопрос, откуда фримены брали еду и как именно они питались? Нам известны основные центры политической силы и взаимосвязи между ними. Мы знаем примерно истории дружбы и вражды великих домов. Глубина прорисовки — это не хорошо и не плохо, просто особенность Дюниверс (вселенной, созданной Гербертом). Особый упор делается на религиозную составляющую мира — это и орден Бинэ Гессерит, и Оранжевая католическая Библия, и комиссии экуменистов, и много всего ещё. Религии вселенной Дюны посвящено отдельное приложение книги.

Так или иначе, на Арракисе очень много арабского и мусульманского. Взять хотя бы некоторые слова коренного народа пустыни — фрименов: айят, Шайтан, джихад, Махди, хадж и т. п. Правда, есть и иудейская, и греческая, и даже ацтекская этимология некоторых понятий. Но вот что интересно. На родной планете Атрейдесов, Каладане, Преподобная мать ордена Бинэ Гиссерит видит в Поле Атрейдесе избранного — Квизац Хадерач, что с иврита можно перевести как «сокращение пути» или «прыжок». Фримены же распознают в сыне герцога Лисана Аль-Гаиб («Голос извне»). Обратимся к исламу, а именно «Знанию Сокровенного» или «Ильму-ль-Гайб». Утверждается, что не знает Сокровенного никто, кроме Аллаха, и знание Сокровенного — особенность из особенностей Аллаха, присущих ему одному. Таким образом, Пол Атрейдес в ипостаси Муад’Диба как бы сплетает иудейское и мусульманское, объединяя конфликтующие стороны, являясь итогом борьбы противоположностей, объединяющим их в диалектическом синтезе.

Пол Атрейдес является образом Мессии, который, как и должно ему, становится Царем царей. Зачем он явился миру, пока не ясно, но то, что он отличается от обычного человека — точно. Сакральность и избранность подтверждает и испытание Бинэ Гиссерит — Гом Джаббар, и фрименский ритуал вкушения Воды Жизни. Хотя сам себя Пол Атрейдес, безусловно, не хочет считать себя ни спасителем, ни пророком.

Есть ещё одна тема, которая звучит как бы фоном, но вибрация её настолько сильна, что невозможно игнорировать. Экология. Не зря один из ключевых персонажей, планетолог Кайнс, совмещает в себе две важные роли — пророка и эколога. Обетованное будущее фрименов — превращение пустыни в цветущий сад, и это, как мы узнаём из приложений книги, возможно. Но чтобы научный эксперимент такого масштаба стал реален, необходимо обетование — обещание лидера, который поведёт за собой народ Аракиса к мечте. Что для этого нужно? По-видимому, значительно сократить власть мега-корпорации, что обогащается за счёт ресурсов планеты — выжимает соки с территорий Третьего мира. Для меня это звучит предупреждением, мне кажется, Герберт обращается к обществу — неограниченное потребление ресурсов планеты приведет к экологической катастрофе. Хотим ли мы превратить цветущую Землю в бесплодную Дюну? Потребление может стать причиной такой трагедии; нельзя разрушать опоры дома, где ты живешь — погибнешь сам и утянешь за собой в могилу остальных. Герберт трубит об этом, и «Кто имеет уши слышать, да слышит!» (МФ. 13:9)

Экономический (монополия специи) и экологический (пустыня Дюны) конфликты дополняются этическим противостоянием домов вселенной Дюниверс. Противостояние Атрейдесов и Харконненов очень символично, если смотреть на них через понятие ценностей. Дом Атрейдесов олицетворяет честь, искренность, дисциплину, строгость, заботу о людях, концентрацию, рассудок, логику. Харконнены — символ всего порочного — чревоугодия, лживости, предательства, коварства, интриги, бесчестья, видения выгоды везде и во всём, установки «цель оправдывает средства», предельного индивидуализма.

С точки зрения психологии можно сказать, что просматривается конфликт архетипов — Самости и Тени. Но самость не может быть таковой без обретения целостности, а, значит, она неизбежно должна интегрировать в себя тень. Такое преобразование можно наблюдать всё в том же Муад’Дибе, который осознаёт, что он — не только Атрейдес, но и Харконнен, принятие этого факта происходит в момент личностного кризиса Пола, который в итоге переменит его, сделает его целостным, самоактуализирующимся. Преображение Пола Атрейдеса в Муад’Диба, начавшееся с принятия тени, символически завершается победой над своим антиподом — Фейд-Раутом, персонализованной теневой сущностью главного героя.

Ещё одна сила — хтонические черви песков, которых фримены называют Шай-Хулуд (с арабского — что-то связанное с «вечным»). Сила червей одновременно разрушающая, — ему почти ничего не может противостоять, — и одновременно созидающая, ведь червь — основа как экосистемы, так и культуры Арракиса. Червь сакрален — обращение к его силе лежит в основе обрядов и ритуалов фрименов, он даёт Живую воду, необходимую для мистического опыта, а его «зубы» становятся основой криса — священного кинжала пустынного народа. Ещё один психологический момент становления самости главного героя — подчинение Шай-Хулуда своей воле, иными словами — осознание, осмысление и интеграция древних пластов психики, лежащих в сфере коллективного бессознательного.

Итак, роман прочитан, и я не могу понять, что мне делать дальше — продолжать читать весь эпос или ограничиться первой книгой? Дело в том, что «Дюна» — произведение завершённое, никаких to be continued не ощущается. Вроде как Герберт поставил точку, и история завершена. Ох, боюсь я идти дальше, не хочется разочаровываться.

Среди моих знакомых и друзей, кто читал книгу, мнения разделились. Для одних «Дюна» — гениальное произведение, другие не находят в нём ничего стоящего. Мне кажется, что все они правы. По моей субъективной оценке, Дюна по качеству прорисовки мира проигрывает Толкину, Мартину и Сапковскому. Но философия, заложенная в романе далеко не так проста, как кажется. В неё можно углубляться и отыскивать там новые инсайты, набредать на неожиданные открытия. «Дюну» стоит для себя открывать, размышляя об отношениях между героями и народами. Здесь я полностью проигнорировал Гильдию, транспортного монополиста, потому что совсем не понял её глубины, так же как и не обратил внимание на сардаукаров, солдатов-фанатиков Падишах-Императора. Мне кажется, чтобы понять эти две вещи, нужно углубляться в эпос дальше. В общем, смыслы «Дюны» можно открывать и открывать. Поэтому роман Герберта — гениальная и глубокая вещь, наполненная смыслами, о которых, может быть, не знал и сам автор. Подобно Галатее, книга оживает, развивается, начинает жить своей жизнью, и если это так, то автору остается только записывать новые сюжеты, наблюдая за естественным развитием героев. Если это так, то продолжение читать всё же стоит.