История западной философии — вульгарная, но репрезентативная книга

РЕЦЕНЗИЯ НА КНИГУ «ИСТОРИЯ ЗАПАДНОЙ ФИЛОСОФИИ» БЕРТРАНА РАССЕЛА

«Наконец-то!» — подумал я, дочитав последнюю строчку, и громко захлопнул книгу. То был финальный аккорд, последний оглушающий удар барабана. Я завершил свой "долгострой", а книгу я читал на протяжении более чем двух лет. Не единожды я начинал знакомиться с трудом Рассела, отступал и снова решительно открывал первую страницу. Несчётное количество раз я то забрасывал чтение, то вновь возвращался к уже пройденным главам. Внимательно вглядываясь в сложную логику доказательств и опровержений тезисов, напрягая мозг, я изо всех сил пытался разобраться. Чтение было вдумчивым и основательным. Наконец-то многостраничный кирпич занял своё место на книжной полке.

Чтение «Истории западной философии» — серьёзная тренировка ума. Мудрость - порождение тяжёлых, мучительных потуг понять написанное, выхватить центральную мысль. Для этого нужно соотносить суждения, вникать в логику выводов - всё ради обретения интеллектуального сокровища. Но, когда понимаешь, о чём говорит автор, начинаешь чувствовать приятное покалывание в голове. Ты понял, а значит ты - умный человек.

«Истории западной философии» в какой-то степени книга парадоксальная. Дело в том, что чтение книги можно назвать одновременно лёгким и сложным. Не стоит забывать, что Рассел — публицист, и труд его, прежде всего, выполняет задачу популяризировать философию. Стиль Рассела потому достаточно дружелюбный, а авторская позиция вполне однозначная. Рассел легко выражает своё отношение к тому или иному философу, и он остёр на язык.

Мне неприятен Ницше потому, что ему нравится созерцать страдание, потому, что он возвысил тщеславие в степень долга, потому, что люди, которыми он больше всего восхищался, — завоеватели, прославившиеся умением лишать людей жизни. Но я думаю, что решающий аргумент против философии Ницше, как и против всякой неприятной, но внутренне непротиворечивой этики, лежит не в области фактов, но в области эмоций. Ницше презирает всеобщую любовь, а я считаю её движущей силой всего, чего я желаю для мира. У последователей Ницше были свои удачи, но мы можем надеяться, что им скоро придет конец.

С другой стороны, возникающие трудности при запоминании, воспроизведении и осмыслении прочитанного, во многом, — заслуга самого автора. Книге явно не хватает системности изложения, из-за чего она, несомненно, теряет. Структура глав очень рознится: в одной главе мы видим изложение хронологии, в другой — метафизику и логику, в третей — краткое изложение деятельности того или иного философа. Поэтому, например, тяжело бывает провести сравнение — чем метафизика одного философа отличается от метафизики другого. Можно (и нужно) отвечать на эти вопросы, самостоятельно, черпая информацию из других источников, но книга-то от этого не становится глубже или системнее.

"История западной философии" - вульгарная, но репрезентативная книга.
© Джордж Стайнер

Во многом сложность понимания мысли автора — лишь следствие путанной структуры. Дабы не остаться голословным приведу два примера.
1. Вот как выглядит часть оглавление.

Глава VI. Эмпедокл
Глава VII. Афины, в отношении культуры
Глава VIII. Анаксагор
Глава IX. Атомисты
Глава X. Протагор

2. В главе об эпикурейцах Рассел строит повествование так:

сначала выводит взгляды Эпикура и приводит некоторые положения,
потом вдруг начинает рассказ о личности философа,
следом переходит к положениям самой доктрины, уже затронутые во взглядах Эпикура,
и только в конце главы раскрывает положение, о котором сказал в начале.

Сложно поверить, что подобное безобразие - лишь проявление гения автора. Это или очередная путаница, или просто некачественная редактура, которая превращает полотно текста в лоскутное одеяло. Если книга для читателя с уровнем философии "начинающий пользователь", то конечно хотелось бы избежать таких искусственных препятствий. Да и профессиональным учёным мудрецам, уверен, системность изложения принесла бы куда больше пользы.

Вторая сложность при прочтении возникает исключительно для меня и таких, как я — типичных гуманитариев. Дело в том, что Рассел — видный математик XX века, внесший существенный вклад в математическую логику, написав три тома «Principia Mathematica». Это трактат, в котором Рассел доказал соответствие принципов математики принципам логики и возможность определения математических понятий логическими терминами. Этот контекст надо иметь в виду. Любое доказательство или опровержение выстраиваются соответственно. Самому Расселу, видимо, логические построения и умозаключения кажутся очень простыми, но не мне!

Преимущество становится ограничением, когда философ сталкивается, например, с романтиками. Рассел прямо-таки негодует, что их невозможно опровергнуть, так как они ничего не доказывают:

Старые доказательства были по крайней мере честными; если они правильные, то они доказывали свою точку зрения, если они неправильные, то для любой критики доступно доказать это. Но новая теология сердца отказывается от доказательства; она не может быть отвергнута, потому что она не претендует на доказательство своей точки зрения. … если бы я выбирал между Фомой Аквинским и Руссо, я выбрал бы Фому Аквинского.

Не столь острое, но всё же негодование возникает и относительно, скажем, диалектики Гегеля. Рассел привык мыслить аналитически и индуктивно, понять таким образом Гегеля крайне тяжело. Да и не нужно.

Порадовало отношение Рассела к философии церкви. Автор, будучи воинствующим атеистом, очень уважительно отзывается обо всех католических философах, за исключением пап. Он не осуждает взгляды отцов церкви или схоластов, не пытается опровергнуть существование Бога, не старается переубедить читателя. В тексте нет ни намека на упрек или насмешку над «невежеством» верующего человека. Наоборот, автор очень внимательно разбирает логическую составляющую философского доказательства и Августина, и Фомы Аквинского, и многих других и находит их правильными с точки зрения целостности их теорий. Он понимает фигуру Бога, осознает, чем она была для самих философов, для истории, для философии. Рассел не хочет исключить теологическое из философии, потому что тогда мудрость тускнеет, истончается.

А вот социальной философии левых идей посвящено в книге очень мало текста. Марксу - только одна глава. Об Энгельсе упоминается только как о знакомом Маркса, об Оуэне - совсем вскользь. О Прудоне, Бакунине, Годвине вообще нет ни слова. Для сравнения, Локку посвящено аж три главы, больше — только Платону и Аристотелю. Есть главы о Беркли и Юме, много информации о Бентаме и Джеймсе Милле. Пропорционально количество доктрин либерализма несоразмерно больше социалистических. Можно, конечно, предположить, что Рассел не хотел уходить в дебри социальной философии, но тогда почему он столь подробно описывает, например, экономические и политические воззрения Локка?

Только прочитав книгу до конца я вдруг понял простую вещь. "История западной философии" - это не учебник для вузов, а конкретная, стопроцентная публицистика. В книге представлено именно мнение конкретного философа, именно его история философии, его акценты. Точка зрения Рассела не является абсолютной истиной, и автор, в общем, на то и не претендует:

Рецензенты иногда обвиняли меня в написании не настоящей истории, а предвзятом изложении событий, которые я сам выбрал. Но, с моей точки зрения, человек, не имеющий собственного мнения, не может написать интересную историю — если такой человек вообще существует.
© Б. Рассел «Автобиография»

"История западной философии" заканчивается на прагматизме и доктринах Дьюи. Что не удивительно — книга была издана в 1945 году, и многие направления философии еще либо не были открыты, либо только начали формироваться, либо ещё не окрепли. Или просто Рассел не увидел в них потенциала. Так, например, для меня было удивительно столкнуться с философией Джемса, но не встретить ни слова о З. Фрейде. Здесь нет ничего о структурализме, экзистенциализме, феноменологии или герменевтике.

Самая большая ценность в книге — её исторический контекст. Благодаря расставленным в нужных местах акцентах, Рассел показывает, как тот или иной философ или определённая парадигма влияла на последующие исторические события. Например,

В самом широком смысле мы можем сказать, что греческая философия вплоть до Аристотеля выражала умонастроение, свойственное городу-государству, что стоицизм более подходящ космополитическому деспотизму, что схоластическая философия есть интеллектуальное выражение церкви как организации, что философия со времен Декарта или, во всяком случае, со времен Локка, стремится воплощать предрассудки торгового класса и что марксизм и фашизм представляют собой философии, выражающие дух современного индустриального государства.

Драгоценности подобного рода встречаются, но их нужно отыскать. Если вы их нашли, в вашем взгляде появится блеск, а в мыслях родится восторженная ясность — паззл сложился, перед вами открылась истина.

Небольшое лирическое отступление хорошо иллюстрирует тезис об историчности. Я всё задавался вопросом, почему в последнее время так много появляется книг о стоицизме? За последние три года, не сильно напрягаясь, я насчитал целых 12! изданных книг. Это без учёта переизданий.

Смотрите:

Массимо Пильюччи — Как быть стоиком. Античная философия и современная жизнь;
Уильям Ирвин — Радость жизни. Философия стоицизма для XXI века;
Натта Мэттью Дж. Ван — Спокойствие. Стоицизм — путь мудреца;
Жан Мари Гюйо — Стоицизм и христианство. Эпиктет, Марк Аврелий и Паскаль;
Марк Аврелий, Луций Анней Сенека, Эпиктет — О стойкости мудреца. Сенека, Марк Аврелий, Эпиктет;
Дональд Робертсон — Думай как римский император: стоическая философия Марка Аврелия;
Марк Аврелий — Наедине с собой. Размышления. Марка Аврелия очень много переиздают;
Павел Строганов - 17 практик стоицизма;
Массимо Пильюччи - Счастливая жизнь: Руководство по стоицизму для современного человека;
Йонас Зальцгебер - Стоицизм для нашего времени. Ценности, стратегии и практики эффективной жизни;
Райан Холидей, Стивен Хансельман - Стоицизм на каждый день. 366 размышлений о мудрости, воле и искусстве жить;
Васкес Маркос - Стоики побеждают: Ментальные тренировки для преодоления жизненных трудностей.

Почему стоики? Почему, скажем, не киники? И ответ есть у Рассела. Стоицизм существовал в то время, когда умирала эпоха, когда Римская империя входила в пике своего скорого падения. В это время вполне приемлемым способом жить была тактика замкнуться на себе, закрыв глаза на сошедший с ума мир:

Мы не можем быть счастливыми, но мы можем быть хорошими; давайте же представим себе, что, пока мы добры, неважно, что мы несчастливы.
© Глава XXVII. Стоицизм

Не в таком ли мире мы живем сегодня, ни об этом ли нам говорит мода на стоицизм?

Завершаю. Можно сказать, что книга только знакомит с весьма субъективным представлением о философии. Но если это знакомство вам пришлось по вкусу, вы захотите продолжить. У меня такое желание точно появилось. По крайней мере, я заполнил существенный пробел в своем образовании — философия в университете прошла мимо меня.

Не ждите от книги системных знаний. "История западной философии" - это история одного рассказчика о предмете, искренне им любимом — о мудрости.