Делаем что хотим!

Коммунизм против капитализма, землевладельцы против рабочих, сухой закон против контрабандистов - идиллия социальной жизни послевоенного времени. Общество находится в состоянии мнимой стабильности, что сведущие в политике воспринимают не иначе как с ироничной ухмылкой. Пахари пашут, лекари лечат, служащие служат... но что-то здесь явно не так, верно? Иначе об этом было бы никто никогда не написал. Но тут не что-то не так. А кто-то.

Он решителен, он красноречив, он слегка широк в кости и к моменту описываемых событий почти полностью облысел. Знакомьтесь, главный герой - “Богоизбранный народный вождь”, фермер 80 уровня (даже справка есть) и просто классный парень, самую малость не допрыгнувший до трона диктатора. Что было, прямо скажем, не так и трудно в те времена. Назовём нашего героя для простоты Виктором и посмотрим, как же он вошёл в историю. С ним этим нелёгким делом занимались многие другие - “команда по спасению мира” включала его братьев-ветеринаров, директрису сельской школы, капитана егерей, промышленника, скользкого отставного полицейского, епископа, журналиста… Что их объединяло? Ненависть к коммунякам. Но обо всём - по порядку.

Только что вышедший на сцену Виктор уже известен на всю страну как ультраправый лидер и закоренелый антикоммунист. Коммунистов, правда, не очень много, и они уже подавлены преследованиями - но хей, почему они вообще до сих пор здесь? Валите в Советский Союз! Виктор не был одинок в этом убеждении, и собрал вокруг себя массу последователей. В основном таких же людей с села, ценящих своё право на свою землю - но встречались среди них и студенты, и интеллигенция, и военные офицеры вплоть до генералов. Им всем он пообещал “изгнать коммунизм из страны до последнего рисунка”, и организованное им движение - на русский одно из его названий можно перевести как “Замок” (в значении “дверной”) - быстро набирало популярность в народе. Сборы и фестивали, поддержка Церкви и академического сообщества, делегации к правительству и многотысячный Крестьянский Марш посреди столицы… Виктор воспарил на крыльях народного обожания. Как человек деятельный, он не ограничивался лишь словами - и, как труъ лидер, заимел подле себя ватагу крепких деревенских парней в одинаковых рубашках, действовавших в полном соответствии со своим лозунгом: “Лучше закон через беззаконие, чем беззаконие через закон”, позднее эволюционировавшим в “Делаем что хотим”.

Что символизирует.

На счету этих суровых ребят множество похищений, избиений и убийств, не одна разбитая типография… да что уж там, некоторых особо красных терминаторы Виктора натурально силой переправляли в страну усатых вождей, а похитив спьяну мэра одного городка, бросили его жопой в муравейник. Без пощады. Виктор почивал на лаврах, набирал вес в обществе и вообще…

И мечтал о большем.

А мечтать были основания - таким потенциалом, такими амбициями и такой поддержкой Виктор просто должен был стать чем-то большим, чем Бабайкой для коммунистов. Да, Крестьянский Марш это классно - но совсем недавно конкурент под ником el duce предпринял свой знаменитый столичный променад, и его оглушительный успех не давал Виктору покоя по ночам. Это вам не порвать чьи-то штаны и раздать куски как “сувениры борьбы с коммунизмом”... Но Виктор был не из тех, кто ждёт чуда.

Он пошёл это чудо творить.

Помимо пресловутых рубашек с понтовыми чёрно-синими повязками, многолюдных собраний, бюстов Виктора на каждом углу и маршей на площадях, помимо постановления на поток расово верного насилия над комми и вербовки новых сторонников, политическое движение Виктора вело, как ни странно, политическую деятельность. В частности, движение - хотя и не имело собственной партии - находилось в тесном сотрудничестве с коалицией правых парламента, которые вели праведную борьбу с социалистической партией и её сателлитами. За годы активной деятельности Виктору удалось добиться трёх значимых побед над коммунизмом на политической арене.

Во-первых, коммунизм как идеология были законодательно запрещён, и каким-то чудом уцелевшие в парламенте коммунисты отбыли разглядывать небо в клеточку. Хотя в парламенте уцелело несколько “недоказанных” коммунистов из наиболее левых депутатов социалистической партии, сам престиж левой идеологии ощутимо пострадал. Кроме того, правительство приняло закон, разрешающий роспуск антиправительственных организаций, на случай если коммунистические ячейки всё-таки обнаружатся.

Во-вторых, ему удалось нарастить значительное влияние в регионе. «Замок» пользовался колоссальным авторитетом и поддержкой в юго-западной части страны, и тамошние законы и порядки были во многом замещены повесткой Виктора и его сподвижников. Что заставляло даже скептиков невольно задуматься о расширении такого влияния на соседние регионы.

Во-третьих, в президенты выбрали именно того кандидата, за которого агитировал Виктор. Его мы назовём Петром, поскольку его участие отнюдь не эпизодическое, и похвалим нашего героя за проницательность в его отношении. Пётр в прошлом бывал королевским регентом и премьер-министром, был известен в народе как защитник интересов частной собственности и воевал с коммунистами ещё тогда, когда это было законно. Его соперника, уже однажды бывшего президентом, Виктор не жаловал и в случае его победы открыто обещал поднять бунт. Однако звёзды сошлись клином на Петре, и Виктор торжествовал.

Но…

За торжеством последовал вакуум. Одержав победу над легальными коммунистами и допинывая нелегальных, его движение - буквально обращавшееся вокруг ненависти к коммунистам - начало терять поддержку. Постепенно наименее горячие сердца оставляли движение, к вящему неудовольствию Виктора и преданных ему радикалов. Нужно было что-то делать, слабенький коктейль из народности и религиозности был слишком слабым топливом, на котором не доедешь до власти…

Подходящий случай скоро представился в местечке М., городок в столичной провинции. Красные недобитки, в лице рабочих социал-демократов, решили показать свою смелость и запланировали собрание. За три года до этого подобное решение - попытка провести, ни много ни мало, социалистический фестиваль против традиций, привёл к былинному отказу. Тогда, прослышав о собрании социалистов, местные школьники под руководством Виктора доблестно забросали их дымовыми шашками, а поддержавшие их взрослые вдобавок раздели собравшихся до пояса и изгнали ссаными тряпками прочь. Символическое действие социалистов — заколачивание дверей и окон местного работного дома — «Замковцы» откатили, отодрав доски.

И вот клятые враги с разбега запрыгнули на старые грабли — причём буквально, пошли заколачивать тот же самый работный дом с теми же лозунгами. Чуть ли не теми же гвоздями. Естественно, для «Замка» это был крупный раздражитель — не менее крупный шанс.

27 февраля

27 февраля, в день собрания, около 450 ребят из «Замка» (по некоторым свидетельствам - пьяные) прибыли к Дому Рабочих, где должно было проходить собрание, и объявили о его отмене властями — что было неправдой, хотя попытка это сделать через полицию была. Сама полиция, присутствовавшая в символических объёмах, была фигурально послана в дальнее катание на лыжах. Протестующие против собрания окружили дом плотным кольцом осады, ихние женщины обеспечили их кофе и бутербродами. На последнее предложение прекратить по-хорошему социал-демократы ответили отказом и начали собрание - в ответ откуда-то из толпы «замковцев» взвилась в небо сигнальная ракета. Осаждающие достали из широких штанин огнестрел и произвели свыше 700 выстрелов в воздух, из них несколько попали в сам Дом, нанеся ущерб окнам. Пострадавших не было, но социал-демократы намёк поняли и покинули окружение через предоставленный им коридор — до конца дня требуя от полиции обещанной Конституцией свободы собраний. В то же время победители сели триумфально квасить.

28 февраля

На следующий день, 28-го числа, депутат-соцдем вернулся, уже с тридцатью стражами галактики и ордером на арест дебоширов. Стражи, однако, оказались преданными фанатами Виктора, а потому после вялой просьбы разойтись разошлись сами и примкнули к беспределу. Депутат спасся бегством. Руководивший вежливыми людьми предприимчивый лейтенант толкнул речь, а на её основе - не отходя от кассы - начал пилить декларацию правительству. Допилив её к позднему вечеру и до отказа зарядив напиленное духом протеста против засилья красноты, лейтенант завершил её пафосным “Пусть история судит нас и наших врагов” и побежал звонить кому следует.

Виктору.

Виктор с этой новости немного подвис, однако, посовещавшись с соратниками, решил что «это про нас» и что восстание надо поддержать и возглавить. Поэтмоу вскоре в М. прибыло ещё несколько десятков вежливых людей во главе с нашим главным героем, который утвердил декларацию, облизнул марку и отправил её в правительство. Где вскоре не без удивления зачитывали призывы прекратить эту вашу демократию и учредить авторитарное правление президента и высших армейских чинов путём “немедленной отставки правительства и полной смены политического курса”. А наш Виктор, аки Виктор Цой, вместе с фан-клубом сел ждать перемен в местном отеле.

Между правительством и бунтовщиками начался обмен любезностями. Подобрав с пола челюсть после чтения декларации, президент извлёк из ящика стола банхаммер и запретил все печатные издания “Замка”. Иронично, что сделано это было со ссылкой на так желанный Виктором закон о запрете антиправительственных собраний, что предназначался против коммунистов. Виктор ответил игрой ва-банк: «Замок» объявил всеобщую мобилизацию. Внутри суверенной страны, да. Всем сочувствующим было приказано взять с собой какое есть оружие и, если есть, форму, а также запас еды на четыре дня, и начать концентрироваться около региональных штабов «Замка». В самом городке М. пьянственно воинствовали “отборные части”, пока офицеры делили их на роты и взводы. Учитывая, что активные сторонники «Замка» исчислялись десятками тысяч и включали многих “шишек”, весь этот комплекс мероприятий был серьёзной предъявой.

Правительство во главе с Петром предъяву опознало спустя сутки. Удивлённый президент, которого видимо прочили в диктаторы, едва успевал ловить доклады о взятых повстанцами арсеналах, дезертировавших частях и фантастического масштаба потоках людей, стекающиеся со всей страны в М. Кроме этого повстанцы, правда, ничего не делали - Виктор и его соратники справедливо полагали, что правительство не пойдёт на прямой конфликт, если не хочет гражданской войны, и просто уступит их требованиям. Поэтому вместо активных действий личный состав новоиспечённых корпусов бухал в месте изначальной дислокации, спамил столицу телеграммами со своими требованиями и творил прочую дичь. К примеру, захват главной радиостанции страны не удался, потому что посыльному идея не понравилась и машинописный приказ о захвате был им съеден.

Отчасти «замковцы» оказались правы - военные и штатские чиновники по всей стране оказались расколоты по вопросу поддержки или подавления восстания. Каждый из двух лагерей, в свою очередь, оказался расколот по своим внутренним причинам. Повстанцы, опьянённые (помимо прочего) внезапным успехом, стали выбирать будущего диктатора - и их мнения колебались между Петром, Виктором и разными именитыми генералами. В правительстве в то же время не могли определиться, как именно подавлять восстание и подавлять ли вообще. Одни (в том числе министр обороны) открыто примкнули к нему и советовали уступить требованиям, другие демонстративно ушли в отставку, третьи настаивали на сокрушении бунтарей силой армии - в рядах которой учащались случаи наглого неповиновения. К примеру, несколько подряд попыток ареста главных руководителей «Замка», были намеренно провалены ответственными за это, в результате чего Виктор и его друзья оставались на свободе, хотя и были вынуждены периодически тiкать в новое место. Часть офицеров по всей стране заявила о своей готовности поддержать восстание, в том числе части артиллерии и авиации. Дисциплина в считанные часы затрещала по швам, и положение приняло действительно угрожающий характер.

Что показательно, вместе с дисциплиной скрючился и лёг лицом вниз сухой закон. Массовый движ, занятость полиции более важными делами и орды ждущих чего-то днями мужиков - лучший рынок для сбыта алкоголя и представить сложно, и бутлегеры потеряли всякий страх. Так что картину двустороннего, с каждой стороны по-своему эстетичного кавардака дополнял массовый запой, который аки чума перекинулся с повстанцев на правительственных солдат и оттуда постепенно просачивался наверх, к офицерам и предводителям. Такая патовая ситуация продержалась до 2 марта.

2 марта

Президент Пётр - будучи одним из немногих трезво оценивших ситуацию - наконец решился. Поддатые войска вяло стягивались к М. вслед за поддатыми повстанцами, которые по пути захватывали арсеналы, резиденции губернаторов, телефонные станции, офисы Природоохранительного Совета и прочие стратегические объекты… дух национального единства катился к чертям, а к вчерашней пасторальной благодати протягивала свои загребущие руки матушка-Анархия. Президент решил действовать. Начал он с того, что отклонил все отставки и сформировал из высших кругов кризисный комитет. Его силами было решено передать Петру полномочия главнокомандующего и подготовить обращение к жителям страны по радио, чтобы остановить сомневающихся и поколебать убеждённых. Да, через ту самую радиостанцию, которая осталась в руках правительства почти случайно. “Всю свою жизнь” - говорил Пётр - “я боролся за сохранение закона и справедливости, которые сейчас растоптаны, а мои сограждане поднимают оружие друг на друга!”. Президент высказался ёмко и по делу - все, военные и гражданские, должны вернуться домой во избежание кровопролития, и тем кто сделает это немедленно гарантированно освобождение от какой-либо ответственности. Сверху бантиком повязали мутное обещание «исправить общественные устои».

Хотя эффект и не был столь сказочным, каким его иногда описывают, он однозначно был. Авторитет президента был непререкаем, его восставшие и видели изначально Чёрным Властелином, и потому выступление президента против восстания легло на их возбуждённые умы тяжким когнитивным диссонансом. Президенту вторили отдельные убеждённые в его легитимности местные авторитеты, типа епископов и глав молодёжно-патриотических организаций, тем самым лишая восставших ощущения, что с ними буквально все и вся. В результате отдельные отряды действительно пошли по домам, другие объявили себя нейтральными и продолжили пить где пили, но уже с целью “посмотреть за развитием событий”. Повиновались повстанцы и местным властям - когда в М. выдвинулись несколько тысяч вооружённых повстанцев одного из регионов, приказ местного коменданта остановил их. Магия слова, чисто технически им ничто не мешало. Выступление президента посеяло в уже замутнённых головах восставших сомнение и неуверенность, которых так опасался Виктор.

Восстание начало захлёбываться. Второго числа восставшие в М. овладели неустановленным количеством лёгкого стрелкового оружия с армейских складов, пулемётами, полевой кухней и - самое главное - товарными объёмами самогона. Где именно они их нашли история умалчивает, однако это вывело собравшихся в М. бойцов на новый уровень дезорганизации. Господа антикоммунисты уже в который раз нажрались - уже следующим утром перебежчики докладывали правительственным офицерам, что в рядах повстанцев царит депрессия и небрежение приказами. Нечто подобное, впрочем, можно было наблюдать и в правительственной армии - спешно стягиваемые к М. лояльные части тоже были не лыком шиты и прибывали туда уже под градусом, на месте закрепляя успех после соединения с коллегами. Добавьте к этому всему неконтролируемые движения вооружённых людских масс и отсутствие информации в прессе - получите картину пугающей неизвестности тех дней.

3 марта

К 3 марта значительная часть восставших разошлась по домам или объявили о трезвеющем нейтралитете - но тем радикальнее становились те, кто оставался в игре. Наиболее ярые сторонники Виктора, изо всех сил стараясь при этом сохранять уважение к Президенту, агитировали за продолжение банкета и второй Крестьянский Марш на столицу, уже в духе итальянского кумира. Их ярые противники ударились в другую крайность и организовывали демонстрации и собрания в поддержку президента и правительства. Одно из таких собраний, проводимое в здании провинциального горсовета, было атаковано “замковцами”. Собранию удалось отстоять свои взгляды, но они понесли потери - один из присутствовавших крестьян очень испужался толпы ужратых фашистов и со словами “Боже храни наш народ” скончался от сердечного приступа. Пала первая жертва восстания.

4 марта

Вторая пала на следующий день - и этим окончательно добила боевой задор повстанцев. Когда 4-го марта большинству стало очевидно, что восстание “сдулось”, большинство его участников потеряло веру в успех и разошлись по домам, от огорчения углубившись в запой. Один из них пошёл в этом деле дальше и, если так можно выразиться, до конца - сам заместитель Виктора по партии, всегда близко переживавший её взлёты и падения, этого падения не пережил. Не в силах видеть редеющие под натиском белочки и президентского красноречия ряды соратников, замфюрера со звучным погонялом Кёпи ушёл из игры в истинно самурайской манере, совершив сэппуку табельным оружием. В предсмертной записке несчастный проклинал этот ёбаный пиздец в целом и некоторых криворуких организаторов персонально, и умолял президента пощадить повстанцев. Известие о его смерти иссушило остатки надежды в региональных очагах восстания. Утратив поддержку центрального штаба и погрузившись в уныние от гибели высокого лидера, местные штабы “Замка” один за другим вывешивали белые флаги, а их обитатели шли домой отсыпаться. Последняя деревня, ещё утром заявившая о намерении воевать насмерть, получила симметричный ответ от правительственных войск и к полуночи сдалась.

5 марта

К 5-му марта держался только гарнизон местечка М. - на харизме прибывшего туда Виктора и остатках трофейного спиртного. И то не в полном составе, часть борцов за справедливость разбежалась сама или была распущена дрогнувшими офицерами. С досадой глядя на остатки прежней роскоши, руководители “Замка” согнали оставшихся - не многим более 500 человек - в старую церковь, откуда объявили подошедшим солдатам правительства о намерении стоять до конца и погибнуть в бою. Солдаты окружили церковь и ответили защитникам в том же духе. Переговоры зашли в тупик, началась перепалка, обстановка накалилась…

Разрядил её, как ни странно, генерал-майор из числа восставших - выступив вперёд, он затянул песню военных лет. Виртуозно исполненный а капелла “Почётный Марш” впечатлил обе стороны неслучившегося конфликта, и конфронтация плавно перетекла в пьяную караоке-вечеринку. Последний оплот восставших - готовность биться до смерти - окончательно растворился в этаноле. В дальнейшем сопротивлении не видели смысла даже самые крепкие орешки. Поздним вечером 5 марта повстанцы вместе с Виктором сдались властям.

Хотя обе стороны конфликта в относительном согласии отбывали из этого захолустья одним поездом, ночь дебоширы провели по-разному. Всех, кто влез в полицейские вагоны, повезли в столицу арестовывать, первоочерёдно естественно Виктора сотоварищи. Всех кто не влез и ещё сам не разбежался - отпустили на месте. Больше всех свезло певчему генерал-майору - его не то по старой дружбе, не то за заслуги в миротворчестве взял в свой вагон командир арестовавшей их бригады, и всю дорогу до столицы господа офицеры провели в тёплых объятиях фронтовых воспоминаний с бутылкой холодного виски. Впрочем, дружба дружбой, а служба службой, и по прибытии генерал-майор присоединился к своим уже почти трезвым коллегам в каталажке.

Финал

Вот так и завершилась эта недлинная (неделю шло веселье), но весьма поучительная история, начинавшаяся весьма романтично - с идеалов и принципов, стрельбы и воззваний, амбиций и лозунгов - и закончившаяся настолько прозаично, насколько вообще может быть прозаична деревенская пьянка с последующим административным взысканием. Даже в масштабе государства. Да, административными взысканиями всё и ограничилось. Президент сдержал слово и все участники, кроме наиболее отъявленных вроде Виктора, отправились по домам без последствий и - что весьма щедро - с правом оставить себе захваченное оружие. Все свои, не жалко. Судили по этому делу в общей сложности 102 человека, из них 52 получили тюремные заключения, 32 отделались условными сроками, остальные были оправданы или амнистированы. Виктор и многострадальный генерал-майор получили по году, один из самых отбитых соратников рекордные 2.5 года и остальные - менее года. Самым важным итогом восстания стало укрепление авторитета действовавшей власти, а также запрет деятельности “Замка”.

P. S.

Если кто ещё не догадался, где и когда вся это чертовщина происходила - дело было в Финляндии, в промежуток между 27 февраля и 5 марта 1932 года. Виктор или, по-местному, Вихтори Косола, идейный лидер движения Лапуа, также известного как “Suomen Lukko”, жил красиво. Пускай не очень долго и не слишком счастливо. Отсидев несколько месяцев и выйдя по амнистии, он вернулся домой - где его встречали сотни земляков, поющих песни и псалмы. Не слишком обидевшись на запрет своего движения, Вихтори произвёл небольшой ребрендинг - и на свет из пепла Лапуа вышло, прихрамывая, Патриотическое Народное Движение. С тем же фашизмом, той же символикой, с тем же Косолой во главе и теми же бравыми ребятами в одинаковых рубашках. Последние, правда, стали сугубо декоративны - после регистрации свела свою деятельность исключительно к парламентской, и до кучи открыла сеть ресторанов. Это стоило ей популярности в кругах радикалов - Косола, утративший вскоре контроль даже над этим осколком былого величия, осознал упущенность всех шансов и спился, скоропостижно скончавшись в 1936 году. В истории страны его демарш останется как Восстание в Мянтсяля, успешно остановленное президентом Пером (aka Петром) Свинхувудом.

P. P. S. Изначально данный текст пилился как заметка к одному из конкурсов с модификаторами, одним из которых было неупоминание места и времени действия до последнего абзаца, а также отсутствие характерных указателей. Заметка выросла в лонг-переросток, а переделывать формат было в лом, посему прошу извинить за топографическую и именную неясность на протяжении повествования.

Подписывайся на телеграм-канал Cat_Cat, чтобы не пропустить интересные посты

НА КОРМ КОТИКАМ ---> 💰