Замена * Говорящая кукла и Предназначение

Шу: То есть ты хочешь сказать, меня всё ещё дразнят из-за этой истории с верёвочным телефоном?

Мика: Дразнят? А что это за слово такое? Звучит довольно мило~ ♪

Шу: Это означает, что они надо мной издеваются. Эти невоспитанные простолюдины потешаются над моим незнанием современных благ цивилизации ещё со времен моей учёбы.

Мика: Наа~ Мне кажется, они вовсе не издеваются над тобой. Просто забавляются, наверное?

Шу: О? Получается, сейчас ты способен отличить одно выражение от другого? Ты уверен, что первое высказывание является клеветой, а второе носит позитивный характер?

Мика: Я-я ни о чём таком сложном не думаю.

Чего ты разозлился-то, Оши-сан? Я всего лишь делился некоторыми уникальными правилами своей комнаты в общежитии. Просто болтал ни о чём.

Видишь ли~ Каждый раз, когда я вывешиваю шнурковый телефон возле своей комнаты, мой сосед по комнате или проходящий мимо, обычно говорит: «О, сегодня у тебя день созвона с Оши-саном, да?»

И они говорят что-то типа: «Я рад за тебя», «Замечательно!».

Шу: Меня конкретно возмущает ассоциация со мной с телефоном на шнурке — тебе это непонятно?

Я уверен, что для хитрых и недоброжелательных людей я продолжаю оставаться брюзгливым, отставшим от жизни старцем, которому необходим уход.

Ха! Похоже, истинный признак старения — это неспособность обновить своё мышление!

Мика: Не вымещай это на мне~...? У тебя действительно плохое настроение, да, Оши-сан?

Что случилось? В универе произошло что-то неприятное?

Шу: Хмпф. Ничего особенного. Всё тихо и спокойно. Интересно, кем ты меня считаешь?

Мика: Я беспокоюсь потому, что ты — это ты, Оши-сан.

Шу: Ты теперь в таком положении, чтобы беспокоиться о других? Стало быть, сильно возвысился, да?

Правильно! Теперь ты вполне самостоятельная и зрелая личность! Больше тебе не потребуется моя опека. Смело отправляйся в путь один.

Поздравляю, Пиноккио! Как мило с твоей стороны стать настоящим человеком!

Мика: (Нгаа~... Как я и думал, Оши-сан весь день ходит без настроения...~ Когда он ведёт себя настолько энергично и радостно, значит, он злится.)

(Но вообще-то почему он злится? Ну, наверное, это моя вина.)

(Ничего такого мне в голову не приходит...)

(Я приехал аж до Парижа в конце года несмотря на занятость лишь потому, что Оши-сан сказал, будто хочет обсудить будущее.)

(Но вместо похвалы он вдруг разозлился, когда я упомянул, что собираюсь остаться жить в Общежитии и в следующем году.)

(Почему? Это нарушило его планы?)

(Но... основная деятельность Valkyrie проходит дома, следовательно, целесообразнее находиться рядом.)

(Не то чтобы мне было нужно ехать учиться за границу, да и мои способности вряд ли позволят поступить туда, куда поступил Оши-сан.)

(Не слишком ли эгоистичным будет звучать моё желание жить с Оши-саном?)

(Это также доставит неудобство людям, живущим в доме Оши-сана, да и выход здесь ничего не решит.)

(Я чувствую одиночество, но... Если буду цепляться за Оши-сана лишь из-за одиночества — разве это не доставит ему неудобства?)

Шу: Non! Твои руки остановились, Кагехира-сан? Ты забыл завести пружину?

Мика: Нгаа, не называй меня так~! Я чувствую, будто мы отдаляемся друг от друга — это обидно!

Шу: Это ведь верное расстояние, правда? Ты чересчур добр со мной! И из-за твоей доброты я ошибся в оценке дистанции между нами!

И вот почему я запутался и основательно подготовился к твоей новой жизни! Поклонился домовладельцу, чтобы снять комнату, купил мебель и всё приготовил! Ка ка ка!

Ну вот, всё оказалось напрасным! Смеяться над глупым мной, который лишь поспешил и сделал все эти ненужные вещи!

Мика: Нгаа~ Е-если ты хочешь, Оши-сан, я прямо сейчас могу подать заявление на выселение?

Шу: Ни в коем случае — это я окончательно спятил! Забирай вещи, которые я тебе подготовил, продай их и направь вырученные средства на поддержку Valkyrie!

И раз уж ты занялся этим делом, продай заодно и работы, созданные мной в этом году! Уверен, они принесут приличную сумму!

В великой битве SS мы выступили хуже, чем надеялись...

Нас вынудили совершить непривычный, глупый поступок, который повредил нашей репутации.

Чтобы это компенсировать, нужно использовать средства, полученные от продажи всего имущества, чтобы начать новые арт-проекты.

На самом деле, мне, наверное, не стоило бы радоваться новой жизни.

Мика: Прости... Я не знал, что ты так сильно хочешь жить со мной, Оши-сан.

Шу: Кто? Что? Сильно жду чего!?

Не льсти себе! Это твои двусмысленные слова и поступки заставили меня неправильно тебя понять—

Хмм?

Мика: Ч-что случилось, Оши-сан...?

Шу: Прекрати вести себя как дрожащий маленький зверёк! Это раздражает!

—Это всего лишь телефон звонит. Обычно хозяин квартиры не перенаправляет звонки сюда, пока у меня гости... Что-то срочное?

Мика: Телефонный звонок? О, тогда я буду молчать~♪

(М-может, это мне только наруку. Разрушает эту странную атмосферу.)

Шу: Алло? Что такое, брат? Это редкость. Случилось что-то?

Аа, аа, раздражает, правда ведь? У меня всё хорошо! Я же просил тебя оставить меня в покое, так почему сейчас —

… Что такое?

... Понял.

Ладно... Я немедленно вернусь домой.

Мика: Ч-что случилось? Тот звонок сейчас был от твоего брата, да? — Что он сказал, Оши-сан?

Шу: Мой дедушка…

Мика: Хмм?

Шу: ... Мой дедушка скончался рано утром.

Назуна: Нет…

Куро: Ну что тебе стоит всего лишь кивнуть и произнести «да»? Вон уже даже голову склонил — уж мы-то довольно близки, чтобы согласиться, да?

Назуна: Да. Я хочу поддерживать тебя во всех начинаниях, Куро-чин, однако нет — значит нет.

Куро: Почему? Ты вроде уже не стесняешься и не смущаешься надевать странную одежду, да, Нито?

Назуна: Так-то оно так…

Мне почти двадцать, и я уже вполне взрослый. Я иногда смотрю на себя в этих милых коротких шортиках и думаю: «Что я вообще творю со своей жизнью».

Но теперь я понял, что именно в этом и кроется вся соль образа айдола в Ra*bits.

Куро: Оо, раз так… ♪

Назуна: Но это совсем другая история! Почему именно я должен надеть платье, которое ты сшил, Куро-чин?!

Я просто... нет! Это странно!

Куро: Н-нормально всё! Не говори так, чтобы у людей сложилось неправильное впечатление!

Почему ты так противишься этому? Я всего лишь прошу тебя примерить наряд, который я сделал для своей младшей сестры. Вот и всё!

Назуна: И я говорю, что странно просить парня одного с тобой возраста вытворять такое…!

Твоя сестра всё ещё учится в начальной школе, да, Куро-чин? Да, конечно, меня представляют как «милашку», но я уже взрослый парень, вообще то~

Куро: Не переживай! У тебя получится, Нито!

Моя сестричка стремительно растёт, буквально повторяя за мной, становясь день ото дня выше. Одежда, пошитая специально для неё, вполне способна слегка быть ей маловатой — зато идеально подойдёт именно тебе!

Я верю в тебя! Нито!

Назуна: В иной обстановке это было бы куда эффективнее, ясно?!

Всё! Диалог закончен! Я устал! Я ухожу от этой неприятной беседы обратно в свою комнату!

Я закрою на это глаза ради нашей дружбы, Куро-чин, тебе стоит прогуляться и остудить голову!

Куро: Ну не говори так. Пожалуйста, Нито~...

Моя сестра стала уделять внимание своему внешнему виду, вести себя по-взрослому и увлеклась модной одеждой, однако вещи и украшения, которые ей приглянулись, неоправданно дорогие.

Мы не можем себе их позволить, поэтому я решил создать их самостоятельно. Так дешевле.

Но ты ведь знаешь, как бывает с одеждой — пока кто-нибудь её не примерит, непонятно, хороша она или нет. Так что ты понял меня, да? Нито, ты понимаешь, правда же?

Пожалуйста... Ты единственный, кого я могу попросить, Нито.

Не хочется признавать, но многие айдолы в ES действительно обладают отличной физической формой. А ты, Нито, исключение — у тебя миниатюрное телосложение, и ты настоящая редкость среди них.

Наверняка больше никто в мире, даже среди моих друзей, не смог бы одеваться в женскую одежду так, как это можешь ты — Нито.

Назуна: Почему бы тебе просто не купить манекен...?

Куро: Воу? Давненько я не видел в твоих глазах этот кукольный, ледяной взгляд!

Назуна: Даже мне не хотелось вновь обретать тот мёртвый взгляд, который был у меня, когда я изображал куклу в Valkyrie, особенно в этой нелепой ситуации...

Мика: ...!

Куро: Эй, ты чего?! Смотри, куда прёшь! Больно же!

Мика: ...

Куро: Эй... Ты даже не подумал извиниться после столкновения со мной? Что-то случилось, Кагехира?

Мика: Э-ээ? Ох, прости, «Рю-кун»? У меня совсем голова опустела...!

Куро: Что случилось...? Всё в порядке? Если хочешь, я готов выслушать.

Мика: Уа-а? Нет, это вообще тебя не касается, Рю-кун...

О, но ты ведь тот самый «Рю-кун», верно?

Куро: А? Только ты продолжаешь называть меня детским прозвищем. Даже Ицуки уже давным-давно перестал меня так называть.

Мика: Точно! Рю-кун — друг детства Оши-сана, верно? Поэтому я всегда называю тебя Рю-кун!

Куро: Понятия не имею, о чём ты... С Ицуки что-то произошло?

Назуна: Хмм~? Кажется, я слышал, Ицуки приглашал тебя к себе домой в Париж, да, Кагехира?

Снова он тебя обижает? Ну что за тип~ Когда уже совсем невмоготу будет — я пойду сам поругаюсь за тебя, договорились?

Мика: Уа-а, Назуна-нии —

Назуна-нии~! Я-я не знаю, что делать... Я-уже совсем запутался...!

Назуна: Кья?! Не кидався на меня! В последнее время ты набвал вес и стал тяжёвым!

Мика: Нга~... Нгаа~... Но, но я~

Назуна: Эй, давай-ка перестань плакать... В чём дело-то вообще? Успокойся! Ты вот-вот школу закончишь, да? Ты ведь уже большой мальчик!

Мика: Хнык! Но... Назуна-нии~? Это действительно плохо. Собственно говоря, дедушка Оши-сана—

Куро: А? Что с его дедом? Я правда слышал, что тот болеет уже давно и слёг прошлой зимой примерно.

Мика: Ты ничего такого не слышал, Рю-кун? А, точно, ты последнее время держишься от него подальше...

Ну, я не знаю, правда ли это, но... Похоже, дедушка Оши-сана скончался.

Куро: Чего?

Мика: Я хочу сказать, что он заботился обо мне, пока я жил у них на иждивении, поэтому неправильно утверждать, будто это совсем меня не волнует!

Вот почему я сначала поспешил вернуться домой... э-э, на похороны? Помочь с приготовлениями...!

Куро: Аа~ … Опять что-ли?

Мика: Нгаа? Что ты подразумеваешь под «опять»?

Куро: Ну, возможно, на этот раз всё всерьёз... Так что мне нельзя болтать попусту, но —

Насколько мне известно, это уже семнадцатый раз, когда дедушка Ицуки «умирает».

Мика: Нна…?

Назуна: Аа~ Это случилось однажды, когда в составе Valkyrie были лишь я и Ицуки.

Я никогда не встречал дедушку Ицуки, но судя по рассказам, он большой шутник. Говорят, время от времени он притворяется мёртвым.

Мика: Прикидывается мёртвым... Чего? Да ладно, зачем ему это вообще?

Назуна: Да кто бы знал...? Во всяком случае судя по тому, что я видел, семья Ицуки уже привыкла к этому.

Все говорят: «Мы уже сыты по горло выходками дедушки». Единственный, кто всё ещё переживает — так это Ицуки, потому что он действительно любит своего дедушку.

Куро: Да~... Сначала мне было жалко Ицуки. Тогда я был ещё ребёнком, поэтому пытался поднять ему настроение — покупал ему какие-нибудь сладости или тип того.

Но уже к пятому разу мне надоело... Я просто говорил: «О, правда? Это должно быть тяжело», — и пропускал мимо ушей.

Мика: Эээ…?

Куро: Так вот. Если на этот раз всё взаправду, это серьёзно, но сильно-то не переживай... Кагехира.

Ицуки и его любимый дедушка — такие люди, которые всех измотают, если носиться с ними.

Мика: ...

Шу: «Да. Тогда я отправляюсь».

«Да. Я понимаю, но на всякий случай. Это правда, что мой дедушка стар и с прошлой зимы чувствует себя неважно.»

«Если это всего лишь обычное дело — старик, жаждущий внимания, притворяется слабоумным и создаёт проблемы... В таком случае было бы даже лучше.»

«Но мне надо вернуться и убедиться своими глазами. Да, сейчас всё ещё холодно, так что прошу береги себя. Скоро вернусь.»

«Ну что ж, тогда я кладу трубку.»

«Да? Хм? Я не уверен.»

«Может, оно перемешалось с посылкой, которую я раньше отправил Кагехире. О, это мой коллега.»

«Да, кстати, среди присланных материалов есть и мои собственные работы… Поэтому вполне вероятно, что среди них затесалось кое-что действительно уникальное прямо из моей мастерской.»

«Ладно, буду искать. Ах, да неважно, всё равно мне оно не принадлежит.»

«Хм... выходит, раньше эта вещица была собственностью моего деда? Если он всё-таки ушёл из жизни, пожалуй, разумнее будет оставить её на его могилке, нежели снова приносить домой.»

«Хм, это плохая идея? Это может вызвать проблемы? Почему именно...?»

«Я толком не понимаю, но ладно. Да. Ну тогда, я пошёл.»

(…Эх. Опять дедушка поднял целую бурю вокруг себя.)

(Но всё же есть история про мальчика, который кричал «волк». К тому же, когда я видел дедушку последний раз, он выглядел совершенно другим человеком — таким слабым и истощённым...)

(Возможно, на этот раз всё по-настоящему…)

(Ох, я терпеть этого не могу. Не могу свыкнуться с мыслью, что кто-то уходит навсегда.)

(Желаю, чтобы каждый мог просто стать куклой.)

(Я бы разместил кукол в собственном царстве, где они вечно остались бы целыми и невредимыми, не зная ни старения, ни разрушения.)

(....)

Шу: Ах, дом, наполненный воспоминаниями.

Хмпф. Всё тот же полусырой, западноподобный вздор. Какая постыдная постройка. В этом смысле я почти завидую тому ненавистному Теншоуину.

Мика: Уа-а~ Потому что ты любишь западную тематику, Оши-сан.

Шу: Традиционный японский стиль обладает собственным очарованием, однако полумеры недопустимы. Я считаю, что Рокумейкан — позор японской истории. (1)

Хотя я понимаю, что некоторые виды искусства могут рождаться лишь в таком переходном хаосе.

Ладно, опустим. Ты хорошо знаешь это место, да? Иди и оставь багаж в комнате, где ты раньше останавливался.

Слышал, никто там больше не живёт, значит комната должна остаться такой же, какой была.

А я пока пойду поздороваюсь с родителями и ещё кое с кем.

Мика: О, тогда я пойду с тобой. Я тоже тут немного задержался, хочу поздороваться с твоей семьёй. Даже подарки принёс.

Шу: Хмпф. Похоже, ты научился хорошим манерам.

Мика: Я прошёл через немало испытаний в социуме, в особенности за минувший год—

Но, Оши-сан, зачем тебе понадобилось, чтобы я отправился вместе с тобой к твоей семье?

Шу: Тебе правда интересно задать именно такой вопрос прямо сейчас? Кстати, уточню сразу — эта недвижимость мне домом родным не является.

Главное поместье семьи Ицуки находится в регионе Кансай. Это всего лишь вторичное жилище, построенное бывшим главой семейства в городе.

Это своего рода плацдарм для расширения в городскую жизнь — передовая база, если угодно. Можно также назвать её дачей.

Главное поместье выдержано в совершенно старомодном японском стиле и, конечно же, в плане удобства оно значительно уступает современной архитектуре—

Из-за переживаний по поводу ухудшения здоровья моего деда родители сделали дом доступным для маломобильных людей и перевезли всю семью жить туда.

Мика: Для ухода за твоим дедушкой, значит?

Шу: Да. Это было ещё до моего рождения, поэтому называть этот дом моим «родным домом» вполне корректно.

Мой дедушка всё время твердит, что вот-вот помрёт, и тревожит всех вокруг, однако уже прожил больше десяти лет сверх того.

По правде говоря, это, вероятно, очередной трюк моего дедушки, мечтавшего поселиться в стильной европейской постройке.

Мика: Да ну нет, быть того не может...

Шу: С дедушкой подобное вполне ожидаемо, и это порядком выводит из себя.

Для тебя он, вероятно, всего лишь тот самый «хрупкий, болезненный старик», которого мы вместе видели во время визита.

Но для нас, семьи Ицуки, мой дедушка всегда был центром бури. Он мог устроить хаос по прихоти и разрушить всё словно природная катастрофа.

С детства мой дедушка постоянно устраивал одно происшествие за другим.

Его называют «возродителем семьи Ицуки», поэтому никто не осмеливается жаловаться, хотя все уже сыты этим по горло.

На этот раз, судя по рассказу моего брата, это, вероятно, всего лишь очередная его «типичная выходка».

Мика: (О, значит, Оши-сан думает точно так же. Какое облегчение~ Может быть, всё действительно так, как говорили Рю-кун и Назуна-нии.)

(Может быть, вся эта история — неуместная шутка, и дедушка Оши-сана вообще прекрасно себя чувствует.)

(Оши-сан кажется спокойнее, чем я ожидал, совсем не такой, каким описал его Рю-кун.)

(Это вполне закономерно. Теперь он уже не ребёнок, который нервничал бы по любому незначительному поводу.)

Шу: … В чём дело? Прекрати смотреть на меня таким странным влюблённым взглядом!

Мика: Нна~ Прости меня за это. Я знаю, звучит немного странно, но когда я здесь жил раньше, я ничего не просил из-за опасений—

Но теперь мне приятно слышать обо всех этих делах твоей семьи, Оши-сан ♪

Шу: Хмпф. Мог бы задать вопрос открыто, без всяких тайн. Сейчас ты уже ощущаешься чем-то близким, практически одной семьёй.

Хотя в тот момент, принимая во внимание мое эмоциональное состояние, моя реакция наверняка была бы чрезмерной и необъяснимой независимо от сути твоего вопроса.

1. Рокумэикан — Большое двухэтажное здание в Токио, построенное в 1883 году, которое стало противоречивым символом вестернизации в период Мэйдзи. Здание было спроектировано британским архитектором Джосайей Кондером, видным западным советником, работающим в Японии, по заказу министра иностранных дел Иноуэ Каору для размещения иностранных гостей.

Шy: Если бы у тебя была голова на плечах, ты бы мог предвидеть такое.

Это всего лишь вторичное место жительства. Основная база семьи Ицуки находится в районе Кансай. Вот почему я часто возвращался «в деревню» на Новый год и другие мероприятия.

Возможно, наше первое знакомство произошло благодаря определённым обстоятельствам.

Мика: Нна, вот почему ты был в моём родном городе... Погоди-ка, разве там не было какой-то истории про то, как ты сбежал вместе с Рю-куном?

Шу: Той затеи финалом стала именно эта территория — вот и вся история. Тогда мой кругозор был весьма ограничен, и я практически никуда не выезжал.

Что ж, в конечном итоге детские ноги далеко не уведут. Моё небольшое путешествие завершилось ничем — никаких результатов оно не принесло...

Мика: Но ведь ты встретил меня, да~? И теперь, Оши-сан, разве тебе нельзя идти куда захочешь?

Шу: Кто знает? Даже когда я нахожусь в Париже, веду споры об искусстве с западниками на иностранных языках, мне кажется, что моя плоть и кровь всё ещё заперты в этой эфемерной постройке.

Вот какое чувство возникает. Отказаться от привычных привязок и рамок людям совсем непросто.

Мы всегда связаны различными вещами, словно куклы, запутавшиеся в нитях.

Мика: Оши-сан…

Шу: Ох, похоже, я ляпнул что-то нелепое, верно? Просто торчать тут и трепаться около двери — занятие так себе. Пошли уже вовнутрь.

Чтобы ответить на твой предыдущий вопрос, причина, по которой я привёл тебя с собой, заключается лишь в том, что «я не хочу встречаться с семьёй один». Мне нужна другая причина?

Мика: Они твоя семья. Тебе не нужно так бояться.

Шу: Я не боюсь их и отношения у меня с ними хорошие. Но иерархия, заложенная во мне с детства — это то, чему я не могу не подчиняться.

В этом смысле твоё присутствие здесь помогает. Моя родня постарается соблюсти приличия и проявить ко мне больше терпимости. Всё-таки ты им, кажется, пришёлся по душе.

Мика: Ну, короче говоря, когда я тут оказался впервые, они даже внимания никакого на меня не обратили… Видимо, просто остолбенели от неожиданности, когда ты внезапно привёл меня.

Но со временем мне кажется, что я немного сблизился с ними. Жизнь под одной крышей естественным образом сближает людей.

Ага. Сначала был приют, потом дом Оши-сана, теперь вот Общежитие... Когда я задумываюсь об этом, выходит, всю свою жизнь я жил с чужими людьми.

Шу: Если тебе это не нравится, тогда найди «семью», с которой ты действительно хочешь жить.

У тебя есть руки и ноги, способные совершить задуманное. Твоя душа свободна от любых оков. Ни высшие силы, ни другие люди не вправе помешать тебе.

Назуна: Привет~? Кагехира?

Ха. Значит, ты добрался до дома Ицуки, оставил там багаж и теперь вот отдыхаешь?

Вы решили, что прийти рано утром будет неудобно, поэтому плотно позавтракали дома и пришли к ним ближе к обеду?

Ицуки быстро подготовил поездку и прибыл поздно, поэтому тебе пришлось дождаться его приезда, прежде чем вы отправились вдвоём...

Да, изначально он и не собирался возвращаться, поэтому приехал немного позже тебя.

Хмм? Я просто обедаю, как обычно, ведь сейчас как раз обед.

Да... Куро-чин пытается завоевать меня, говоря: «я слишком много наготовил», — и угощая домашней едой...

Куро: Я не собираюсь сдаваться, Нито.

Назуна: Хмм~... В таком случае, может познакомлю тебя с Томо-чином? Он привык переодеваться и особо сопротивляться не станет.

Куро: Я хочу тебя, Нито.

Назуна: Лучше бы я эту фразу услышал в другом контексте... Тебе нужен дублёр твоей сестры. Не считаешь ли ты переодевание в женскую одежду немного странным?

И смогу ли я вообще «переодеться»? Не будет ли это выглядеть совсем странно?

Куро: Не переживай. Будь увереннее, Нито. Ты намного милее большинства девчонок.

Назуна: Меня это совершенно не веселит... Ты такой упрямец. В какой-то степени я даже догадываюсь, отчего именно тебя Ицуки выбрал себе в друзья детства — уж больно вы похожи друг на друга.

Во всяком случае, отложим этот разговор. Кагехира, даже если я надоедаю тебе своими наставлениями, я повторюсь — когда попадёшь в беду, обязательно сразу же сообщи мне.

Ra*bits сейчас оказались в странной ситуации — вроде бы мы отстранены и работы почти нет, так что у нас есть свободное время. Да, дело вовсе не в том, что мне нечего делать или я вмешиваюсь ради развлечения.

Я просто хочу доказать, что я не бессилен... Что я хотя бы могу кому-то помочь.

Куро: Тебе не нужно ничего доказывать. По крайней мере сейчас ты можешь мне помочь.

Назуна: Аа~ Ну сколько можно~ Ты такой зануда. Ты ведь раньше не приставал ко всем подряд, Куро-чин. Что-то ты больно странно себя ведёшь!

Куро: У меня тоже многое происходит. Я хочу вырваться из образа понимающего, надёжного старшего брата, который никому не мешает.

Или, точнее сказать, я ищу то, чем я хочу заниматься, и что делает меня — собой.

Назуна: И это включает попытку заставить твоего лучшего друга надеть женскую одежду...? Если это твоя истинная сущность, держи её скрытой. Это жутко.

Куро: Как жестоко. Я именно поэтому и прошу тебя, раз ты мой лучший друг, понимаешь?

Назуна: Хмпф. Проехали. Пользоваться телефоном во время еды невежливо, поэтому я кладу трубку. В общем, деталей я не знаю, но — удачи вам там.

Заботиться об Ицуки, конечно, непросто, но разве это не то, чем ты желаешь заниматься, Кагехира? ♪

Мика: Хрр хрр… ♪

(…Воа? Ой нет~ Я уснул!)

(Путешествия туда-сюда между Японией и Францией совсем сбили мне режим сна... А тут ещё такая тусклая и тихая обстановка — прямо спать хочется.)

(Поглядим... А, уже прошло несколько часов? В итоге мне вежливо сказали: «Лучше тебе не присоединяться, если ты не член семьи...»)

(Интересно, в порядке ли там Оши-сан без меня?)

(Ну, вообще-то, я здесь всего лишь гость, так что права вмешиваться в семейные дела у меня нет...)

(Но всё же мне немного обидно, что меня оставили в стороне.)

(Это вовсе не означает, будто бы у меня есть возможность повлиять на ситуацию. Ведь я же не принадлежу к семейству Оши-сана.)

(....)

(… Аа, Назуна-нии прислал мне сообщение, спрашивает: «Почему ты не отвечаешь? Всё ли в порядке?» Я заставил его волноваться.)

(Думаю, отвечу ему просто: "Всё нормально~ Просто уснул из-за разницы во времени".)

("Оши-сан сейчас разговаривает со своей семьёй о том, что происходит с его дедушкой.")

("По словам Оши-сана, дело вовсе не в том, что дедушка действительно умер или случилось что-то серьёзное.")

("Может, это всего лишь блеф.")

("Но он почему-то долго не возвращается. Может, там какой-то спор разгорелся? Я немного беспокоюсь..." Хмм, если отправлю такое сообщение, Назуна-нии будет лишь сильнее переживать.)

("У нас всё в порядке, так что не переживай!" Вот так сойдёт ♪)

("Спасибо, что проявил заботу. Хотя сейчас тебя это уже особо не касается, Назуна-нии.")

(Погоди-ка, если я выскажусь таким образом, получится слишком холодно и равнодушно. Это обидит Назуну-нии.)

(Нгаа~... В конце концов, я всё ещё плох в высказываниях.)

(Ну что ж, отправляю... И отправил ♪)

(… Теперь мне нечем заняться.)

(Оши-сан велел мне скоротать время вознёй с тем, что здесь есть, но...)

(Что вообще это за комната такая? Складская что ли? Оши-сан говорил, что когда был ребёнком, считал её своей собственной комнатой.)

(Он сказал, что изначально это было место, куда его чудной дед сваливал весь хлам, который собирал. И вообще-то здесь полно всякой странной дребедени валяется.)

(У меня как-то возникает чувство близости с его дедушкой, потому что я тоже собираю всякий хлам...)

(Стоп, возможно именно поэтому Оши-сан велел мне ждать здесь.)

(Хехе. Тогда я хорошенько осмотрю сокровища этого «коллекционера».)

(Ахаха, всё это просто хлам... Я слышал, ценные вещи распродают, типа тех, что были на Антикварной ярмарке.)

(Хм? А это что такое? Книга с замком? Это дневник?)

(У него редкий циферблатный замок... Вместо цифр на циферблате буквы. Похоже, нужно составить конкретное слово, чтобы его открыть.)

(Загадка, значит? Похоже, будет весело. Это поможет мне скоротать время. Попробую-ка я её разгадать.)

(Разумеется, нельзя брать и читать чужие дневники. Даже если я открою замок, я всё равно не буду его читать... Так. Может где-то есть подсказка?)

(Хмм~... На обложке ничего не написано.)

(О, но здесь есть ещё одна книга с таким же оформлением, как у (предполагаемого) дневника.)

(Что это такое? На ней выгравировано название — «Укрощение строптивой».)

(Хмм~? Может, содержание пьесы «Укрощение строптивой» — это подсказка для открытия дневника?)

(Мне очень хотелось бы быть культурнее... я понятия не имею, что это вообще значит.)

Шу: — Что ты там возишься?

Мика: Нгааа?!

Ты меня напугал! Не подкрадывайся ко мне из-за спины! Я думал, у меня сердце выскочит изо рта!

Шу: Хмпф. Если ты не хочешь потерять такой важный орган, тебе стоит зашить себе рот.

Так или иначе, Кагехира, ситуация несколько осложнилась… Я бы хотел попросить тебя о помощи. Согласишься?

Мика: Э-эх? Конечно! Я всегда здесь, чтобы помочь тебе, Оши-сан~♪

Подожди, чё? Я только что заметил, что ты держишь Мадо-нээ.

Разве ты обычно не прячешь её надёжнее во время таких внезапных путешествий? Ведь будет крайне неприятно, если она пострадает, правда?

Шу: Хмпф. Я надеялся, что ты слегка повзрослеешь, однако твоё чувство прекрасного до сих пор оставляет желать лучшего.

Это не Мадемуазель. Она выглядит очень похоже, но это не она.

Это один из вопросов, который я хотел бы с тобой обсудить, так что предлагаю переместиться в другое место. Здесь мне совершенно некомфортно — слишком много пыли.

Это также напоминает мне моё беспомощное, глупое детство, о котором лучше бы не вспоминать.

Мика: .......

Шу: Прежде всего, понимаю, ты наверняка переживал из-за слухов, потому сразу сообщу главное... Слухи о смерти моего дедушки оказались ложью, как и ожидалось.

Мика: Т-так это неправда? О, слава богу... ♪

Шу: Тут нечего благодарить судьбу. Дедушка уже в таком возрасте, когда поход на небеса никого бы не удивил, так что пусть лучше умерит свои выходки.

Мика: Вроде бы кажется, что он такой забавный и жизнерадостный дедуля.

Шу: Ты так думаешь лишь потому, что тебя это непосредственно не касается... А вообще мой дедушка — человек непростой. Он постоянно устраивает представление собственной кончины, лишь бы всех родственников собрать в одном месте.

А потом он ставит перед нами абсурдные задачи.

Мика: Э-это прямо как сцена из сказки «Повесть о принцессе Кагуя».

Шу: Он далеко не такой обаятельный...

На этот раз испытание относительно лёгкое. В прошлый раз нас вызвали на отдалённый остров, где мы должны были решать головоломки, разыскивая сокровища — ситуация была довольно затруднительной.

Мика: В смысле, это звучит так весело.

Шу: Нас постоянно затягивает в эти причудливые игры дедушки, честно говоря, мы уже устали. Если говорить начистоту, всех уже достало, что нами играет старик, потерявший разум.

Мика: (Ахаха. Оши-сан необычно пользуется простым языком — должно быть, он чувствует облегчение и расслабляется.)

Шу: Что это у тебя за выражение лица такое?

Во всяком случае — эти игры всего лишь причуды моего дедушки, но поскольку это всё-таки игры, есть и «приз».

Победитель всегда получает долю богатства, накопленного им благодаря своей деловой хватке.

И это значительная сумма. Для некоторых членов семьи, испытывающих финансовые трудности, это долгожданная возможность.

На самом деле, в первый год, когда Valkyrie были только мной и Нито, я использовал эти деньги как стартовый капитал для нашей деятельности.

Без них мы бы рано обанкротились.

Мика: Я имею в виду, ты всегда был большим транжирой, Оши-сан... Раньше я удивлялся, как тебе удавалось сводить концы с концами до того, как я начал брать подработки.

Шу: Скорее наоборот, доступ к такому огромному стартовому фонду несколько исказил моё представление о деньгах.

Я начал думать: «Сколько бы я ни тратил, всё равно остаётся больше».

Мика: У-аа~ Я просто предположил, что это потому, что ты ребёнок из богатой семьи.

Шу: Это отчасти верно. В любом случае деньги — вещь хорошая, и на этот раз я снова планирую нацелиться на победу.

Хотя награды SS уже пополнили наши кошельки, наша сценическая деятельность становится всё более роскошной год от года. Сколько бы денег ни было — нам их всегда будет недостаточно...

Особенно если мы решим пойти против ES и придерживаться собственного видения... В конце концов, они неизбежно скажут нам: «Финансируйте сами».

Мика: Я знаю, мы могли бы просто послушать ES, и это решило бы всё. Но... это ведь не в стиле Valkyrie, да?

Шу: Точно. И вот главная мысль. Мне нужна твоя помощь, чтобы выиграть игру, которую устраивает мой дедушка в этом году.

Мика: Конечно, я сделаю всё, что ты скажешь, Оши-сан.

Но... Могу ли я вообще чем-то помочь? В прошлый раз, когда ты победил, разве твоим напарником не был Назуна-нии?

По сравнению с Назуна-нии я совершенно бесполезный и довольно глупый.

Шу: Похоже, ты сильно переоцениваешь Нито. И конечно же, когда-то давно он был моим очаровательным и драгоценным шедевром.

Но даже в сравнении с ним в то время, я не думаю, что ты в чём-то ему уступаешь.

Скорее — сравнение куклы с человеком изначально ошибочно.

Даже с помощью вершины современной науки мы всё равно не можем создать идеального человека. Каким бы исключительным ни был бы кукольный экземпляр, он никогда не превзойдёт человека, по крайней мере согласно общепринятому мнению.

И ты стал человеком, не так ли? Будь уверен в себе, Кагехира.

Мика: Да... Прости, что проявил слабость, Оши-сан.

Я сделаю всё возможное. Отдам этому всё, что у меня есть.

Шу: Умница. И конечно же, я бы не втянул тебя бесстыдно в семейные дела, не имея надёжного плана.

На этот раз игра Деда — это нечто такое, что я бы назвал Похоронным состязанием.

Мика: Нна... Что это такое? Никогда ничего подобного не слышал.

Шу: Тебе знакомо понятие «живая похоронная процессия»?

Это предложение организовать прощание и решить вопросы, связанные с наследством, ещё до фактической смерти человека.

Похоже, мой дед задумался устроить себе заранее так называемые прижизненные похороны.

Смерть человека означает, что он уже не способен совершать какие-либо движения. Организация похорон становится заботой семьи покойного.

Он готов избавить нас от этой трудности, что само по себе весьма похвально.

Хотя... я не могу искренне похвалить его...

Вероятно, понимание своей смертности слегка его испугало. Сам он утверждает, что данная игра, вероятно, окажется для него финальной.

И он поручил нам подойти к ней с полной отдачей и серьёзностью.

Мика: «Подойти к этому со всей отдачей»... Что же нам теперь делать? Нам устроить ему пышные похороны?

Шу: Требования дедушки просты и понятны.

Во-первых, каждый член нашей семьи обязан представить «окончательный план похорон».

Дедушка затем выберет лучший план похорон исходя из собственных прихотей и предпочтений, после чего осуществит его как собственные прижизненные похороны.

По сути, вот и всё.

Звучит крайне неуместно, но в некотором роде это похоже на работу, которую мы часто выполняем — создание и подбор нарядов для проекта.

Мика: Так вот почему ты назвал это «Похоронной битвой»...?

Шу: Точно. Это соревнование по созданию идеальных похорон Дедушки самим Дедушкой и для Дедушки.

Превращать всё подряд в праздничное событие — это очень в духе Дедушки.

Но представить себе, чтобы даже собственные похороны — мероприятие, которое должно быть торжественным и серьёзным, — он сделал развлекательным...

Кроме того, тот, чей план похорон будет выбран — победитель конкурса — получит достойное вознаграждение.

По словам Дедушки, это будет самый крупный приз, который он когда-либо вручал.

Поскольку он утверждает, что эта игра — последняя в его жизни, возможно, он намерен щедро раздать оставшееся богатство.

Мика: Действительно ли нормально выбирать своего наследника через игру?

Шу: Вот где проявляется гениальность деда. Большая часть его состояния уже соответствующим образом распределена среди членов семьи через предыдущие игры.

И поскольку эти решения принимались через состязания, никто и не жалуется.

Под видом весёлых игр Дедушка распределял своё огромное богатство ещё при жизни.

Справедливо, равномерно и подобающим образом.

Мика: Понятно... Мне трудно подобрать нужные слова, но он действительно выдающийся человек.

Шу: Даже я, кого нелегко впечатлить, высоко ценю его.

Сказанное не отменяет того факта, что хотя этот последний приз рекламируется как экстравагантный, на самом деле он составляет лишь небольшую долю всего наследства — своего рода бонус, так сказать.

Это далеко не тот случай, когда стоит расстраиваться от проигрыша, однако раз такая возможность предоставлена, я хотел бы обозначить своё право на участие.

Я горжусь тем, что именно я лучше всех понимаю Дедушку и являюсь такой же белой вороной в семье, каким всегда считали его самого.

Я верю, что именно я, Шу Ицуки, являюсь наиболее достойным преемником наследия Дедушки.

Я хочу заполучить заветный приз от Дедушки.

Мика: Понятно. Что ж тогда, придётся выложиться по полной.

Ну конечно, я помогу тебе во всём, чем смогу. Хотя естественно, раньше я ни разу похорон не организовывал, так что...

С чего нам вообще начать? Это ведь совсем не то же самое, что сцену оформлять, да?

Шу: На самом деле, думаю, подход весьма схожий. Представь себе, будто мы создаём сцену для похорон деда.

Звезда этой сцены — покойный, наш дедушка. Зрители — это те, кто хочет попрощаться с ним, скорбящие.

Это крайне личное мероприятие, однако разве структура отличается от той, что существует между айдолом и его фанатами?

Мика: Понятно... Так как это похороны, нам не стоит перебарщивать с дым-машинами и прожекторами, да?

Шу: Это ещё предстоит выяснить. Всё же у деда имеется тяга к оригинальности… Так или иначе, последнее слово остаётся за ним, значит нам стоит внимательно изучить и учесть его вкусы.

Мика: Но я толком ничего не знаю про твоего дедушку...

Шу: Это правда. Для начала нам нужно выяснить вкусы организатора.

Это непривычная задача для меня, поскольку я привык навязывать собственные предпочтения и видение.

С другой стороны, у тебя есть опыт работы, где нужно льстить людям, так что ты, вероятно, лучше справляешься с такой работой.

Попробуй наставить меня на верный путь, ладно? Объясни, пожалуйста, как грамотно относиться ко всему и поступать разумно.

Мика: А-а, вот оно что. Так вот зачем тебе понадобилась моя помощь, Оши-сан?

Шу: К тому же, я также доверяю твоим навыкам и таланту. Не пойми меня неправильно. Речь не идёт о том, чтобы ты был марионеткой, теперь мы — равноправные художники.

Как и всегда, давай вместе создадим идеальную церемонию прощания.

Мика: Ладно. Но кажется, будто задача совершенно невыполнимая. Это ведь похороны. Чувствую, здесь особо негде разгуляться фантазии.

Шу: Согласен. И этот конкретный проект сопровождается целым рядом довольно сложных проблем.

Вот почему семейная дискуссия стала такой жаркой, и вот почему мне потребовалось столько времени, чтобы вернуться к тебе.

Мика: Сложных проблем...?

???: «Я сам объясню эту часть».

Мика: Нггаааа—?! Что? Мадо-нээ — то есть, двойник Мадо-нээ заговорил?!

Шу: Позволь представить... Я сам пока пытаюсь осознать происходящее...

Тот, кто говорит через эту очаровательную куклу,—это... тот, кто утверждает, что является внебрачным ребёнком Дедушки.

Миκа: Внебрачным ребёнком!?

Шу: Если это правда, значит, он мой дядя, полагаю... Хотя сам он называет себя «Рафаэлло», хотя я не уверен, настоящее ли это имя...

Рафаэлло: Хехе. Рад знакомству. Я дядя Шу-куна — Рафаэлло.

Мика: Э-э-ээ?!

Куро: Хм. Честно говоря, я ничего не понял, но звучит так, будто всё стало довольно запутанно.

Значит, вы смотрите сцены похорон из фильмов, чтобы использовать их как образец для этого вашего так называемого Конкурса Похорон?

Хаха. Вы ребята, оказывается, удивительно старательные, да? ♪

Шу: Это неважно, конечно, Кирю, но ты сегодня какой-то непривычно весёлый. Редко я вижу тебя таким расслабленным и без нахмуренных бровей — случилось что-нибудь хорошее?

Куро: Просто до меня дошло, что рюши, оборочки да милые платьица — не такие уж и плохие.

Шу: Что с тобой стряслось, Кирю?!

Аа, мой старый друг! Чтобы кто-то столь стоический, как ты, такое сказал! Ударился головой или что?!

Назуна: Ицуки~... Куро-чин был таким жестоким! Я сказал ему, что не хочу —

Но он заставил меня надеть девичью одежду и сделал тонну фотографий...

Шу: Кирю. Теперь, когда я подумал об этом, мы знакомы уже давно, но серьёзной драки между нами ещё не было, верно?

Не думаю, что смог бы победить человека, занимающегося карате, но как джентльмен я бросаю тебе вызов. Кагехира, Нито, отойдите в сторону.

Мика: Ух-ааах...?

Назуна: В общем-то, мне приятно, что ты злишься из-за меня, но разве раньше ты сам не поступал похоже со мной? Помнишь?

Всё нормально. Я сейчас совсем не злюсь. Честно говоря, я счастлив, что впервые смог помочь Куро-чину.

Видишь ли, Куро-чин всегда принимал меня таким, какой я есть. Неважно, притворялся ли я куклой или был самим собой — он всегда был рядом.

Если бы я мог выбирать и отдавать предпочтение лишь привычному, стойкому и надёжному Куро-чину, это было бы несправедливо.

Куро: Нито... ♪

Шу: Тем не менее, я считаю, лучше отказываться от того, что тебе не нравится, Нито.

Назуна: Я знаю, но уже согласился, так что давай не будем ссориться~ Только зря неприятности наживём.

Сейчас вам двоим вроде бы есть чем заняться. Вам же некогда переживать ещё и о нас, верно?

Мика: Это правда, но честно говоря, я всё равно до конца не понимаю.

Куро: Что вообще происходит...? Мне кажется, я зашёл слишком далеко и потерял доверие Нито, поэтому хочу искупить вину и помочь тебе.

Это ведь не значит, что Ицуки мне чужой человек, и я бы хотел немного поддержать бывший юнит Нито.

Шу: Помощи твоей я не просил. Если честно, настолько бедственным положение мне ещё не доводилось переживать.

Куро: Не говори так. Ведь верно же говорят — когда трое собираются вместе, рождается мудрость бодхисаттвы Мондзю. Чем больше людей, тем лучше.

Шу: Хмпф. Для человека, далёкого от учёности, ты здорово цитируешь буддийские пословицы. Интересно, кто на тебя так влияет.

Итак. Нам поручили организовать «идеальные похороны», согласно необоснованным требованиям дедушки.

Куро: Хм. Когда умерла моя мама, мы всё сделали тихо, пригласили лишь семью, но богачи устраивают всё с невероятной роскошью.

Шу: Аа... Так как присутствовали лишь члены семьи, я даже благовоний тогда не смог принести — до сих пор жалею об этом.

Твоя мама сделала для меня так много хорошего, а я до сих пор не смог ответить ей взаимной добротой.

Куро: Хаха. Лучше тебя никто не знает, Ицуки, какой моя мама была — её подобные вещи вовсе не заботили.

Шу: …

Куро: … Прости, я всё усложнил.

Шу: Нет, именно такое серьёзное отношение должно быть, когда речь идёт об этой теме — похороны должны быть торжественными и строгими.

Превращать их в праздничное мероприятие так странно — вот мой дедушка действительно чудак ещё тот.

Куро: Да он всю жизнь был чудаковатым стариком.

Но понимаешь, я практически ничего о нём не знаю, хотя вот дед твой — человек чести. Такой, которого действительно можно уважать.

Когда я был ещё маленьким хулиганом, он мог разозлиться и отчитывать меня весь день напролёт, хотя дело вообще его не касалось.

Я даже проливал слёзы... Даже сейчас, когда чувствую, что сбиваюсь с правильного пути, я всё ещё слышу, как твой дедушка кричит на меня.

Шу: Это правда... С возрастом он становится более раздражительным, но никогда не сворачивает с пути праведности. Он достойный уважения великий дедушка.

И вот вдруг выяснилось, что у него есть внебрачный ребёнок.

Из-за этого сейчас в нашем доме полный хаос.

Назуна: Знаю, звучит немного неуместно, но узнать о внебрачном ребёнке именно тогда, когда речь зашла о наследстве — это сценарий словно из мелодрамы взяли.

Куро: Это правда? Ты уверен, что это не чья-то выдуманная история или очередная шутка твоего дедушки?

Шу: Правда пока остаётся неизвестной.

Дед поднял волну среди родных громкими высказываниями, после чего вновь оказался в больнице и сейчас никого не желает видеть.

Мы больше ничего не можем подтвердить через него. Больницы — странный маленький мирок, где слово врача важнее мнения семьи.

Если врач запретил посещения, даже родственники не смогут открыть эту дверь.

Мика: Думаю, именно так оно и должно быть... Но да, вся эта история кажется немного странной.

Видимо, раньше даже слухов о тайном ребёнке не было—

Шу: Действительно. Дедушка был известен своей преданностью жене, и было широко известно, что единственной женщиной, которую он когда-либо любил, была моя покойная бабушка.

Невозможно представить, чтобы у него мог быть ребёнок на стороне...

Назуна: Что там говорил Рафаэлло, тот самый, который утверждает, что является этим самым ребёнком?

Куро: Кто же он вообще такой? Судя по имени, должен быть иностранцем.

Шу: Я подозреваю, что имя поддельное. Он утверждает, будто скрывает свою личность по определённым причинам, однако это крайне подозрительно.

Сейчас мои родители и остальные проверяют эту информацию через различные ведомства, чтобы подтвердить сказанное, но его настоящая личность остаётся неизвестной.

Мика: Даже когда мы были в гостевой комнате дома Оши-сана, он лишь быстро поздоровался и замолчал.

Куро: Так он говорил через куклу, точную копию Мадемуазель... верно?

Происхождение этой куклы тоже неясно, но есть ли внутри неё какое-то устройство связи?

Шу: Выглядит именно так. Кукла-то прелестная, и мне совсем не хочется её разбирать ради проверки. Никто ведь не знает, что скрывается внутри.

Но если дойдёт до этого, нам, возможно, понадобится технический специалист, чтобы проанализировать... Ну, мы пока ещё до этого не дошли.

Куро: Пока всё кажется шуткой. Этот парень Рафаэлло тоже причастен — всё выглядит так, будто это придумал твой дедушка.

Шу: Если это так, привлечение полиции или скандал лишь выставят нас дураками.

Делать всё это публичным — затея такая себе... Это лишь покажет всему миру грязь нашей семьи.

Боже мой. Конечно, лучше, чтобы дедушка оставался жив, но он действительно невыносим.

Мика: Хрум хрум. Хрум хрум хрум.

Шу: Non! Твои манеры за столом всё такие же ужасные. Это позор, понимаешь?

Ну что ж, полагаю, это признак прогресса — теперь ты хорошо ешь и спишь. В прошлом году ты был настолько сосредоточен на том, чтобы поспевать за мной, что стал совсем нездоровым.

Мика: Э-ээ~ Но, Оши-сан...

Шу: Проглоти сначала, потом говори.

Мика: Уу-аах~... Хрум хрум, глоть.

Ух, что же я пытался сказать?

А, точно. Ты сказал, что пока ты в Японии, ты позволишь мне выбирать блюда, но тебе правда устроит китайская еда?

Ты уже так долго живёшь за границей — разве тебе не хватает японской еды, Оши-сан?

Шу: Возможно, большинство людей испытывают такое чувство.

Но я всегда был немного увлечён Западом. Когда я жил дома, тайком лакомился круассанами вместо японской еды и выслушивал нотации.

Мика: А-а... Теперь, когда ты упомянул об этом, так и было. Ты даже духовку дома специально установил ради этого.

Ахаха. Честно говоря, я рад узнать о тебе больше в этот раз, Оши-сан.

Шу: Вот как...? Сейчас совсем не время для праздной болтовни.

Нелогичные требования дедушки воспринимаются всей остальной семьёй всерьёз. Если мы не приложим усилий, наш беспокойный старец закатит истерику.

Но остальные члены моей семьи — совсем не такие творческие натуры, как я.

Я — белая ворона, аномалия, точно такая же, как дедушка. Меня даже называли его точной копией.

Остальные родственники, скорее всего, обратятся к известным художникам либо профессиональным агентствам, занимающимся организацией похорон, чтобы получить необходимую помощь.

Мика: Это же обычный подход, верно? Передача организации похорон профессионалам — самый безопасный вариант.

Шу: Точно. Чтобы победить столь грозных соперников и выиграть этот Конкурс, нам потребуется немного изобретательности.

Боюсь, мы не победим обычным подходом. Хотя нас в какой-то степени признают художниками, когда речь идёт о похоронах — мы лишь любители.

Мика: Уа-ах~ Это правда, ну и что нам теперь делать?

Немного изобретательности... Я имею в виду, это же похороны, тут нельзя устраивать ничего особо броского — вроде бы правила такие, да?

Шу: Хмпф. Именно путём нарушения таких устаревших условностей и существует современное искусство.

Разумеется, я вовсе не собираюсь проявлять такое неуважение.

В приоритете — достойно почтить память любимого дедушки. Результаты этого похоронного конкурса второстепенны. А уж третичны и подавно.

Мика: Да.

Шу: Наше преимущество перед остальной роднёй — связь между мной и дедом, гораздо более крепкая, чем у кого-либо другого.

Поскольку я знаю его лучше всех, я уверен, что смогу устроить похороны, которых действительно желает покойный.

Мика: Ну, вообще-то твой дедушка пока ещё не совсем "покойник"... Но я понимаю, что ты хочешь сказать.

Это совсем не похоже ни на выступления, которые мы обычно создаём для широкой аудитории, ни на узконаправленные работы, созданные специально для наших фанатов...

Это эксклюзивное творение, сделанное конкретно для одного человека — твоего дедушки.

Тогда настройка под его пожелания вполне обоснована.

Шу: Хехе. Я рад, что мы можем вести такой вот «нормальный разговор». Раньше ты просто сидел озадаченный, пока я тебе всё объяснял.

Это было похоже на родителя-птицу, кормящего своего птенца.

Но теперь я могу лететь рядом с тобой, мой повзрослевший спутник.

Эта мысль приносит мне радость... Как же сильно ты вырос, Кагехира.

Мика: Н-ну ты даёшь, Оши-сан! Прямо как дедушка звучишь.

Рафаэлло: — Простите, что вмешиваюсь в вашу приятную беседу...

— Но позволите присоединиться и мне?

Мика: Нна? Что это за подозрительный голос? Это Рафаэлло говорит? — Тот самый, кто подозревается в том, что является незаконнорождённым ребёнком твоего деда?

Шу: Я не против поговорить, но давайте перейдём в другое место?
Еда может разбрызгаться. Поэтому я аккуратно упаковал твою куклу и убрал её в сумку.

Рафаэлло: — Думаю, это разумное решение.

Хотя я должен выразить своё недовольство тем, как музеи хранят предметы, некогда бывшие обычными вещами, относясь к ним исключительно как к произведениям искусства.

Но куклы предназначены для того, чтобы их берегли. Загрязнять или повреждать их, скажу прямо, неуместно.

Шу: Однако существуют люди, которым дороги именно эти царапины и пятна, правда ведь, Кагехира?

Мика: Э-э? Э-э? Почему ты меня спрашиваешь?

Рафаэлло: Хехе. Это будет небольшое приключение, но сможешь ли ты заглянуть в погребок моей... хотя вернее сказать — твоей дачи?

Есть кое-что, чем бы мне хотелось поделиться с тобой.

Шу: Снова в это здание, да? Туда ещё и добираться долго.

Рафаэлло: — Само собой, я подожду. Нет, я уже давно-давно жду.

Немного подождать ещё — меня нисколько не смутит.

Шу: ....

Рафаэлло: Добро пожаловать.

Или, возможно, мне следовало бы сказать: С возвращением, Шу-кун.

Это место долго было твоей детской комнатой, верно? Это твоя собственная секретная база.

Шу: Давай обойдёмся без любезностей. Почему бы тебе сразу не перейти к делу?

Твоя чересчур вычурная манера выражаться сильно напоминает мне человека, которого я терпеть не могу. И меня это бесит… Так что лучше воздержись от длинных витиеватых высказываний.

Мика: Нна~ Я правда думал, что твой голос кажется мне знакомым. Да, твоя манера речи точно такая же, как у президента студ совета, ну ты понимаешь, как у Теншоуин-сенпая.

Рафаэлло: Речь — это всего лишь внешняя оболочка. Вам присуще постоянно цепляться к окружающим? В таком поведении читается сложность характера.

Шу: И твоя способность всегда находить ответ на каждое предложение — тоже прямо как у него.

Тебе непременно нужно каждый раз опровергать сказанное собеседником? Да уж, своеобразный тип.

Рафаэлло: Хехе. Не будь таким колючим. Я тебе не враг.

— Честно говоря, мне плевать на наследство отца... твоего деда.

— Все, что мне необходимо — это признание от него, сына, чьё существование он годами отрицал, и всего один раз назвать себя моим отцом прямо перед собственной кончиной.

Шу: … Если это действительно твоё истинное намерение, возможно, я почувствовала бы некоторое сочувствие. Но пока доказательств, что ты действительно внебрачный ребёнок моего деда, нет, поэтому согласиться мне нелегко.

Прямо сейчас ты ведёшь себя точно как мошенник, пытающийся втереться в доверие к моему дедушке ради наследства.

Рафаэлло: Видимо, ты действительно меня ненавидишь. Ну, полагаю, тебе трудно смириться с фактом, что дедушка, которого ты столь высоко ценишь, имеет незаконнорождённого ребёнка.

Кажется, мне придётся потрудиться, чтобы заслужить право называться твоим «дядюшкой».

Или вернее сказать — именно поэтому я специально пригласил тебя сюда.

Кагехира-кун, видишь ту излишне вычурную книгу вон там?

Мика: Нна? Не ввязывай меня! Я до сих пор не разобрался, как держаться рядом с тобой, Рафаэлло!

Рафаэлло: Просто общайся со мной как всегда. Других просьб у меня нет.

Мика: Ладно... Э-э, значит, эта книга, да?

Она тоже меня заинтересовала. По какой-то причине она закрыта солидным замком. Что это вообще за книга такая?

Шу: Гримуар, возможно? В конце концов, дедушка увлекался оккультизмом.

Мика: Г-гримуар? Не знаю почему, но чутьё подсказывает мне, что это больше похоже на дневник~?

Кстати, Оши-сан, ты ведь раньше считал это место своей секретной базой, когда был ребёнком, верно? Не узнаёшь?

Шу: Нет, я никогда раньше эту книгу не видел. «Жильцы» этого места часто меняются, потому что сюда приходят профессиональные организаторы, чтобы всё разложить по местам, или мой дедушка покупает новые вещи.

Однако книга выглядит необычно старой. Создаётся впечатление, будто она вообще нигде официально не издавалась. Если попытаться охарактеризовать её, я бы назвал это скорее рукописной самодеятельностью, нежели официальным изданием.

Хмм... Закрытая книга без названия и пьеса Шекспира «Укрощение строптивой»?

Судя по этому, неужели запертая книга тоже произведение Шекспира?

Стоп, тут что-то не так. «Укрощение строптивой» ведь не должно быть такой длинной пьесой, однако эта книга чересчур толстая.

Текст — вот это да, рукописный и на классическом японском?

Стиль основан на древнекитайском, однако в старину именно таким был стандарт письменного языка в нашей стране.

Разговорный стиль письма, который нам привычен, на самом деле является относительно недавним явлением.

Мика: Нгэх... Да, я не могу это прочитать. Чувствую, будто смутно понимаю смысл благодаря всем этим иероглифам — примерно так же было на занятиях по классической литературе.

К тому же, я только что ел китайскую еду, так что...

Шу: Что ещё за логика такая?

Хм... Это странно. Я быстро просмотрел этот текст, и он совершенно не похож на пьесу Шекспира «Укрощение строптивой».

Текст больше напоминает путевые заметки мужчины, путешествующего по чужой стране. В этом смысле он несколько схож с произведением Мори Огаи «Танцовщица».

Рафаэлло: — У конкурса похорон есть дедлайн. Времени немного, поэтому перейду сразу к делу.
Главный герой этой версии «Укрощения строптивой», неназванный мужчина из текста, — и есть твой дедушка.

Шу: Что…?

Рафаэлло: Итак, интуиция Кагехира-куна оказалась верной — это действительно дневник.

Хотя он написан в форме художественного произведения, на самом деле это мемуары, оставленные дедом Шу-куна — моим отцом.

Это, по сути, дневник. Или, возможно, точнее было бы назвать это автобиографическим романом.

Шу: Тогда зачем он здесь? Стоп... Значит ли это, что похожая книга, запечатанная точно так же, тоже...

Рафаэлло: — Скорее всего, это ещё один дневник твоего дедушки.

— Я понятия не имею, почему тот был запечатан и зачем оказался тут. Откуда бы мне вообще это знать?

— Но когда я увидел его через эту куклу, меня вдруг осенило: моя мать тоже использовала дневник с таким переплетением...

Шу: Твоя мать... ты хочешь сказать, любовница деда?

Рафаэлло: Вот как бы ты это увидел, верно? Но для меня она была единственной матерью, которую я любил.

Во всяком случае, тот факт, что дневники имеют одинаковый переплёт, предполагает, что они были написаны примерно в одно время.

А тот дневник, который мне известен — моей матери, — содержит записи о её тайных встречах с твоим дедушкой в молодости.

Признание их романа. Доказательство, которое могло бы подтвердить это.

Шу: ....

Рафаэлло: К сожалению, дневник моей матери был похоронен вместе с ней.

Извлечь его возможно, но это было бы крайне неуважительно по отношению к умершей.

Мика: Ах, так мама Рафаэлло скончалась?

Рафаэлло: — Тебе меня жаль? Что ж, учитывая, что она была любовницей деда Шу-куна, полагаю, ты мог бы легко догадаться…

Она умерла спокойно, естественной смертью.

Смерть всегда трагедия, но это не повод чрезмерно горевать.

Мика: Аа, когда речь заходит о любовных связях, я всегда думаю о молодых людях. Но она ведь была пожилой дамой, верно? Теперь всё становится понятнее.

Если она уже ушла из жизни, становится тяжело предъявлять ей серьёзные обвинения—

Шу: Роман моего деда ещё не подтвердился. Прекрати говорить так, будто это факт. Мне неприятно.

Рафаэлло: Хехе. Сказав это, вовсе необязательно тревожить прах моей покойной матери. Это всего лишь предположение, однако мне видится, что содержание дневников примерно аналогичное.

Если мы расшифруем его содержимое, то узнаем, что произошло тогда.

Шу: Какой смысл это делать? Читать чей-то дневник — такое неуважительное занятие, даже несмотря на то, что он принадлежит члену моей семьи.

Рафаэлло: — Ты боишься, Шу-кун? Боишься узнать «правду» о дедушке, которым ты так восхищаешься?

Шу: …

Рафаэлло: — К тому же мне кажется, тебе самому это тоже пойдёт на пользу.

Я случайно подслушал ваш разговор — если хотите почтить память умершего, нужно подробно изучить его предпочтения и историю жизни.

Дневник, который был запечатан и спрятан даже от семьи, необходим для раскрытия истинного образа покойного, вы согласны?

Мика: Чтобы победить в Конкурсе Похорон, важно знать его прошлое...

Но всё равно, как и сказал ранее Оши-сан — читать чужой дневник — это проявление неуважения и то, чего делать нельзя.

Если ты не хочешь, Оши-сан, мы можем просто сделать вид, будто вообще не видели этот дневник...

Шу: Нет, давай прочитаем его.

Мика: Нна?

Шу: Теперь мой интерес действительно разгорелся. Уважение волнует меня куда меньше, чем тебе могло показаться.

Если бы это было иначе, я бы не выбрал работу, где перед людьми нужно вести себя как клоун.

При этом я всегда был невероятно любопытным ещё с детства. Моя семья часто была шокирована моей жадностью до всего нового.

Я следовал своему любопытству куда бы оно меня ни заводило — переодевался в женскую одежду, играл в запрещённые игры — всё это доставляло моей семье немало хлопот.

Единственный, кто когда-либо понимал меня, был мой дедушка.

Конечно, этот упрямый старикашка ругал меня по-своему.

Но он также отдал мне эту кладовую и оборудовал её так, чтобы я мог делать всё, что захочу.

И хотя он кричал на меня, заставляя стать мужчиной, достойным унаследовать семью Ицуки, сам же он собирал всякую странную и непонятную дребедень.

Кто был настоящим дедом? В чём заключалась «истина» того вспыльчивого старика с раздвоением личности?

Меня это невероятно интригует, и, как сказал господин Рафаэлло, — похоже, это необходимый шаг для выполнения поставленной задачи.

Так что я открою его, даже если запятнаю руки.

Мика: Уа-аа~... Если ты хочешь именно этого, Оши-сан, я согласен.

А как же запечатанный дневник? Тот другой, а не «Укрощение строптивой».

Даже проверить, что внутри, нельзя, пока замок не сломаешь плоскогубцами или ещё чем-нибудь.

Чувствуется какой-то проигрыш, и мне это совсем не нравится.

Шу: Думаю, это головоломка, оставленная дедушкой — испытание ума. Полагаю, лишь тот, кто правильно её разгадает, имеет право на прочтение дневника.

Хотелось бы мне разгадать эту загадку. Хмм... возможно, нужно составить слово из букв... П, Е, Т, Р, У, Ч, Ч, О.

Мика: …? Откуда взялось это слово?

Шу: Это главный герой пьесы «Укрощение строптивой» Шекспира. Хмм, похоже, оно не подходит. Может, имя главной героини?

К, А, Т, А, Р, И, Н, А... Хмм, количество букв не совпадает.

Оо, ты слышал это? Похоже, механизм внутри замка только что сработал.

Смотри! Кагехира! Выскочил какой-то странный металлический кусочек!

Мика: (Ахаха... Оши-сан выглядит как ребёнок, играющий с игрушкой, весь такой взволнованный. Это даже мило.)

(Может быть, его дедушка оставил дневник здесь потому, что хотел, чтобы его очаровательный внук насладился им. Или, возможно, я просто слишком много думаю об этом.)

Шу: Non! Чего ты ухмыляешься тут? Помоги мне подумать!

Смотри, здесь есть надпись на металлической пластине.

— Тут написано: Моей дорогой женщине?

Мика: Это значит—

Шу: ...

Рафаэлло: Хехе. Что ты теперь будешь делать, Шу-кун?

Обычно думаешь, что «самая дорогая женщина» твоего дедушки — это его жена... твоя бабушка.

Но если ты введёшь её имя, а замок не откроется, что тогда будешь делать?

Мика: … Тише. Оши-сан сейчас старается сосредоточиться.

Рафаэлло: Прошу прощения. Но раз имя твоей бабушки не подошло, предлагаю попробовать имя моей матери...

Шу: — Открылась.

Мика: Э-ээ!?

С-слава богу... Значит, там было имя твоей бабушки, да, Оши-сан? Это значит, что твой дедушка не крутил роман на стороне—

Шу: Нет. Я просто вспомнил, что дедушка однажды сказал.

Он утверждал, что любит и уважает всех женщин одинаково.

Итак, выражение «дорогая женщина» логически относится ко «всем женщинам».

Но слова вроде «ЖЕНЩИНА» или «ДЕВУШКА» не соответствуют количеству букв на замке. Поэтому я попробовал использовать другое слово.

Мадемуазель.

Мика: Мадемуазель... Ээ, Мадо-нээ?

Шу: Хехе. То, что здесь прозвучало именно это имя, кажется судьбой, верно, Кагехира?

Это неправильно, однако вынужден признать, меня это взбудоражило.

Рафаэлло: .....

Шу: Давай повторим.

Мой дед оставил два дневника неизвестного происхождения в кладовке дачи.

Для удобства назовём тот, который озаглавлен «Укрощение строптивой», — Дневник (Строптивая).

А тот, что без названия и заперт замком, — Дневник (Безымянный).

Мика: (Хехе. Оши-сан действительно кажется наслаждается этим.)

(С давних пор он всегда любил исследовать вещи из любопытства. В сущности, эта черта делает его немного ботаником.)

Шу: Что это за взгляд такой? Хочешь что-то сказать?

Мика: Да нет~ … Так эти два дневника, согласно Рафаэлло, типа автобиографические романы про твоего дедушку, да?

Шу: Точно. Рафаэлло-сан сейчас подозрительно молчит, больше от него ничего не слышно.

Мика: Да... К тому же, в кукле Рафаэлло есть какое-то устройство связи, это выглядит довольно странно. Сомневаюсь, чтобы оно прошло контроль в аэропорту.

Не поэтому ли он первым отправился в Париж?

Шу: Предположу, что да. Не знаю, как он собирается нас обойти, но мне приятно такое внимание. Было бы неприятно, если устройство попало бы под подозрение как потенциальная террористическая угроза.

Мика: Но ведь он мог бы просто поговорить с нами лично. Зачем заморачиваться с использованием куклы? Может, он стеснительный, каким был и ты раньше, Оши-сан?

Шу: Он подозрительная личность во всех отношениях. Но пока оставим его в стороне. Сейчас мы не сможем сделать какие-либо выводы относительно него.

Вернёмся к теме. Для исправления или дополнения твоего предыдущего заявления сообщаю, что автор обоих дневников — также мой дедушка.

Он одновременно главный герой и автор двух книг. Ну, это же дневники, тут всё понятно.

Мика: Точно... Если бы речь шла о чьей-то чужой жизни, это был бы не дневник, а журнал наблюдений или что-нибудь вроде того.

Шу: Точно. И похоже, что оба дневника были написаны в разные временные периоды.

Поскольку там указываются лишь даты и погода без указания конкретного года, мы можем делать лишь обоснованные предположения.

Оба дневника, судя по всему, были написаны примерно с интервалом в десять-двадцать лет.

В молодости дедушке, судя по всему, были чужды глобальные новости, потому сейчас сложно связать сохранившиеся заметки с публикациями в прессе и установить точные даты событий.

Мика: Нна~ Вот ты какой, Оши-сан. Наверное, даже имени нынешнего премьер-министра Японии не знаешь.

Шу: Потому что мне плевать. Хмпф. Но вообще-то основные общеизвестные вещи вроде этой я знаю.

И всё-таки меня не покидает ощущение какой-то особой близости с моим молодым дедом. Наверное, причина кроется в наших общих корнях — ведь мыслим мы на удивление одинаково.

Мика: (Уа-аа... Оши-сан выглядит таким счастливым... Должно быть большой честью походить на дедушку, которого он так уважает.)

Шу: Из-за этого, читая дальше, я начинаю путаться между собственной личностью и личностью моего деда.

Что это за лицо такое? Хватит смотреть на меня таким ласковым взглядом!

Забудь. Когда дедушка был молод, он несколько раз жил в Париже — сначала по учёбе, потом по работе. Это тоже странно напоминает мою жизнь.

Первый раз это было, когда он был подростком, следующий — уже в двадцать или тридцать лет по работе. Тогда он некоторое время жил в Париже.

Похоже, эти два дневника были написаны именно в соответствующие периоды.

Даже когда дедушка старел, он никак не мог успокоиться. Куда бы он ни шёл, всюду устраивал скандалы и создавал хаос... Читать об этом было неожиданно весело.

Мика: Уу-хх~... Я тоже хочу почитать. Даже слышать об этом забавно.

Шу: Видимо, Кирю имеет какие-то связи и поручил кому-то надёжному перевести записи. Скоро мы получим версию на современном языке, так что подожди ещё немного.

А пока, несмотря на неудобства, я буду переводить и читать тебе эти записи вслух.

Я не профессионал, поэтому не суди строго, если будут какие-то ошибки в переводе. Добавлю, что раз мы говорим о дневнике, то используемый в нём язык достаточно прост.

Рафаэлло-сан назвал их автобиографическими романами, однако дневники обычно пишутся не для посторонних глаз. Стиль изложения грубоват.

С другой стороны, поскольку это дневник, там есть выражения, понятные только дедушке, что делает перевод затруднительным.

Мика: Мы ведь отклоняемся от темы, да?

Шу: Это верно... Но наша цель — через эти дневники проникнуть в прошлое дедушки и устроить похороны, какие он сам себе представляет для Похоронного конкурса.

Я не хочу пропустить даже самую мелкую деталь. Мне важно разобраться во всём досконально.

Мика: Ты такой невротик, Оши-сан, ты просто законченный перфекционист.

Шу: Просто оттого, что это ты излишне беспечный. Заучи пословицу — «Бог кроется в мелочах», понял? (1)

1. Поговорка «Бог кроется в мелочах» подчёркивает важность тщательного подхода ко всему, поскольку именно детали определяют качество выполненной работы.

Шу: В общем, дневники были написаны в совершенно разное время, и именно это делает их несколько искусственными.

Есть персонаж, который появляется в обоих дневниках.

Из описаний видно, что персонаж, именуемый в дневниках «Мадемуазель», — один и тот же человек, однако признаки старения в самих дневниках отсутствуют.

Она, эта «Мадемуазель», — та, кто не стареет, странная женщина, вечно юная.

Нет, пожалуй, лучше назвать её девой, бессмертной, безымянной девой.

Мика: Ты хочешь сказать —

Э-э, а что это значит? Люди ведь обычно стареют, да?

Шу: Вот почему я сказал, что она — «странная». Биологически невозможно, чтобы человек был бессмертным. Она же не граф Сен-Жермен какой-нибудь.

Мика: Граф Сен... Чего?

Шу: Это долгая история, и честно говоря, она не стоит объяснения.

Поклонники оккультных наук отказываются это признать, однако уже доказано, что данная история является выдумкой либо мифом, возникшим вследствие шуток и неверных толкований.

Ну, дедушка тоже увлекался оккультизмом, так что возможно, он затеял какую-то грандиозную шутку с дневниками.

В дневниках даже есть собственноручно нарисованные наброски и вклеенные старые фотографии, где видно лицо этой самой «Мадемуазель».

Смотри, убедись сам. Она выглядит абсолютно одинаково в обоих дневниках.

Мика: Ого, а ты прав. Что это такое? Страшновато... Твой дедушка явно стареет, а эта женщина выглядит совершенно так же.

Она совсем не постарела…

То есть, возможно, дело всего лишь в имени «Мадемуазель», но разве она не сильно похожа на Мадо-нээ?

Она похожа на очеловеченную версию Мадо-нээ, ну или слегка повзрослевшую версию юной Мадо-нээ.

Шу: Это одна из вещей, которая меня беспокоит. Кукла Мадемуазель, оставленная мне дедушкой, возможно, имеет отношение к этой самой «Мадемуазель».

Мика: Ах да, верно, Мадо-нээ — не кукла, которую ты сделал.

Шу: Да. Это антикварная кукла, подаренная мне дедушкой. Я её не создавал с нуля, и вокруг неё ещё много загадок.

Кто создал Мадемуазель, как она попала в руки Дедушки и многое другое — мы многого не знаем.

Шу: Надеюсь, на этот раз мы сможем найти некоторые ответы.

Разобравшись подробнее в прошлом Дедушки и детально расследовав эту таинственную девушку по имени «Мадемуазель»,

Мика: Кто она такая...? Меня это уже немного пугает.

Шу: Хехе. Значит, ты способен испытывать страх, хотя призраки тебя ни капельки не пугают.

А вот меня побеждает любопытство.

Это низменное любопытство, вроде удовольствия от чтения бульварных сплетен, и похоже, мистер Рафаэлло втягивает меня в это, что раздражает.

Но судя по тому, как дедушка писал в своём дневнике об этой «Мадемуазель», я чувствую его глубокую привязанность к ней.

Мой дедушка, который вечно ворчал и жаловался на всех подряд, относился к этой «Мадемуазель» с благоговением истинно верующего человека или детской наивностью ребёнка, цепляющегося за мать.

Он был серьёзно настроен. Как бы там ни было, какое чувство бы это ни было — он должен был любить её.

Не ясно, являлись ли эти отношения дружескими, родственными чувствами или же настоящей любовью.

Рафаэлло-сан утверждает, что это была любовь, что дедушка и «Мадемуазель» были любовниками, и сам он результат их любви.

Мика: Оо, значит, любовницей деда была—

Шу: Хм, вот оно — «Мадемуазель». Теперь всё сходится.

Молодость — это одно, однако, когда дедушка создавал Дневник (Безымянный), ему вполне могло стукнуть далеко за тридцать.

Мысль о зрелом мужчине, испытывающем интерес к девушке гораздо моложе себя, вызывает во мне внутреннее неприятие и отторжение.

Мика: Хмм~... Если «Мадемуазель» не стареет, значит она бессмертна, не правда ли возможно, что на самом деле она старше твоего деда?

Шу: Это вопрос репутации семьи. Просто представь себе позор, если бы люди узнали, что у дедушки комплекс Лолиты.

Мика: Нна~ Но ведь ты тоже любишь кукол, да?

Шу: Я просто восхищаюсь красотой и искусством.

И мне кажется, вернее сказать — я надеюсь, что дедушка был таким же. Что он не вступал в те непристойные телесные отношения, о каких повествует Рафаэлло-сан.

Я хочу верить, что дедушка, как и я, просто восхищается красотой ради неё самой.

На самом деле, я еду в Париж именно для того, чтобы доказать это — в город, где дед жил в период, описанный в дневниках.

Практически любую информацию сейчас легко отыскать в интернете, но ничто не сравнится с личным присутствием и возможностью увидеть и потрогать всё самому.

Мика: Тем не менее, более поздний Дневник (Безымянный) был написан десятилетия назад.

Твоему дедушке тогда едва исполнилось тридцать лет — кажется, это было много десятилетий назад, да?

Можешь ли ты ещё найти следы чего-то, случившегося так давно?

Шу: Не переживай об этом. У меня есть зацепка.

Помоги мне разобраться, Кагехира. Ты туповат, но у тебя хорошие инстинкты.

Вместе мы победим в Похоронном Конкурсе, выступая как Valkyrie.

Мика: Нна~ Да, но похоже, мы выбрали долгий путь.

Шу: Хмпф. Думаешь, искусство рождается из случайной схемы, набросанной на скорую руку?

Мика: ... Ну, иногда приятно не спешить и сосредоточиться на одном проекте.

Шу: Хехе. В ES мы часто получаем нелепые просьбы вроде: «Сделайте что-нибудь для сцены на следующей неделе!» — от людей, которые не понимают, сколько времени занимает искусство.

На самом деле, мне приятно сесть и спокойно погрузиться в красоту и тайну, словно наслаждаешься полноценным романом.

Мика: (Хмм, чем бы заняться-то?)

(Оши-сан погрузился в глубокую беседу с домовладельцем... Похоже, домовладелец — старый друг его дедушки ещё со времён проживания в Париже.)

(Может, домовладелец что-то знает про эту самую «Мадемуазель».)

(Это должно быть именно то самое «введение», о котором говорил Оши-сан.)

(Но всё же, как и сказал Рафаэлло, у нас есть дедлайн для Похоронного Конкурса. Мы не можем затягивать.)

(Поэтому мы разделились, и мне поручили расследовать эту мастерскую. Судя по всему, эта студия, подобно жилищу Оши-сана, была когда-то собственностью его деда.)

(Возможно, мне удастся найти больше сведений о дедушке Оши-сана, если я внимательно осмотрюсь.)

(Но где же мне начать поиски...? Я бы не хотел случайно повредить какую-нибудь ценную картину или дорогой предмет. Это будет катастрофа.)

(А вот срок-то какой-то размытый — мол, «до тех пор пока дедушка не решит принять предложение одного из членов семьи».)

(Это значит, мы можем спокойно подумать и никуда не спешить до момента, когда кто-нибудь предложит такие похороны, чтобы дедушка сказал: «Вот оно!»)

(С другой стороны, существует риск, что пока мы здесь над этим работаем, кто-то другой успеет подать заявку раньше нас, и тогда все наши старания будут напрасны…)

(Но возможность заглянуть в прошлое любимого дедушки Оши-сана должна же значить что-то. Это пробуждает любопытство и творческое начало.)

(То есть, признаюсь честно, мне уже самому становится интересно.)

(Если бы я мог побольше узнать про эту самую «Мадемуазель», которая выглядит точь-в-точь как Мадо-нээ — возможно, мне удалось бы стать ближе к ней.)

(В последнее время мне редко удаётся поговорить с Мадо-нээ, и я чувствую себя немного одиноко.)

Рафаэлло: Нашёл что-нибудь?

Мика: Нгааа!?

Э-эй, не подкрадывайся ко мне так! Я плохо переношу неожиданности!

Рафаэлло: Прошу прощения. Я думал, ты меня заметишь, когда я буду так близко.

Мика: О, тебя поставили на столик, Рафаэлло... Значит, ты действительно добрался сюда раньше нас? Наверное, долгая дорога утомила.

Рафаэлло: Это тело — кукла, поэтому оно не может устать. Ты такой странный малый.

Мика: Нгэх~ Просто я рад, что есть с кем поговорить. Оши-сан сказал: «Ты справишься там и без меня», — бросив меня одного. А я не люблю оставаться в одиночестве.

Рафаэлло: Хаха. У моего отца абсолютно такая же черта характера — он двигается исключительно собственным маршрутом и редко обращает внимание на происходящее вокруг. Яблоко от яблони.

Мика: Но именно это и прекрасно в Оши-сане. Честно говоря, я хочу, чтобы Оши-сан делал всё, что хочет, ни о чём не переживая, чтобы сиять настолько ярко, насколько это возможно.

Нравится мне, как Оши-сан идёт смело вперёд, гордо держа голову и устремив взгляд прямо перед собой…

По правде говоря, было бы куда лучше, если бы Оши-сан вовсе не обращал внимания на замарашку-куклу, брошенную на обочине...

Рафаэлло: — …Мой отец говорил примерно то же самое.

Мика: Дедушка Оши-сана тоже такое говорил?

Рафаэлло: — Ну, дело не в том, чтобы услышать это прямо от него. Но нечто подобное было написано в дневнике, который мы похоронили вместе с моей матерью.

Мика: Нна~... Мне тоже хотелось бы взглянуть на него, но мы ведь не можем просто взять и выудить его оттуда, верно?

Рафаэлло: Да. Но не переживай. Я расскажу тебе всё, что смогу вспомнить.

Мика: Даже не знаю... Ты кажешься человеком, который способен перекручивать всё под себя, и мне это не нравится.

Рафаэлло: Хехе. В этот раз тебе придётся поверить мне на слово.

Так или иначе, в отличие от вас обоих, мне неизвестна информация из других дневников, следовательно, я не могу точно утверждать, известны ли вам эти сведения, однако —

Моя мать раньше делала кукол.

Видимо, мой отец был большим поклонником её работ.

Мика: «Мадемуазель» мастерила кукол? Как Оши-сан?

Рафаэлло: Верно. Здесь также выставлены некоторые работы моей матери, купленные моим отцом.

Посмотри туда. Вон та штука выглядит как чучело волка—

Но стоит до него дотронуться — становится ясно, что это не настоящая волчья шкура. Это кукла, сделанная моей матерью настолько искусно, что даже отдельные волосяные фолликулы выглядят реалистично.

Мика: Нна, оно ненастоящее?

А-а... Если присмотреться получше, то глаза сделаны из стекла. Вообще-то, у меня знаний в этом особых нет, но вдруг в настоящей таксидермии тоже применяют стеклянные глаза?

Рафаэлло: Да. В действительности покупка настоящего чучела обошлась бы дешевле и выглядела бы реалистичнее. Ведь оно сделано из настоящего трупа животного.

Тем не менее моя мать вложила всю душу в воссоздание каждой естественной формы вручную.

Она была одержима воссозданием творений природы, созданных Богом, своими собственными руками.

Не имеет значения, какими бы совершенными ни становились мобильные телефоны и качество снимков их камер — человеку всё равно хочется рисовать пейзажи собственноручно. Вероятно, именно эта тяга к непосредственному изображению природы объясняет вечную популярность живописи на открытом воздухе.

Вот такая она жизнь. Не мне судить обо всём однозначно, ведь я не творец, подобно своей матери.

Но я представляю себе, что она нашла в этом какой-то особый «смысл».

Мика: ....

Рафаэлло: С другой стороны, моя мать была ужасна в создании произведений исключительно из своего воображения, без воспроизведения природы.

Несмотря на её выдающееся техническое мастерство, имя моей матери оставалось почти неизвестным, возможно, именно по этой причине.

Сколько бы искусно она ни имитировала оригинал, её копии никогда не сравнятся с подлинниками — божественными произведениями природы.

Если бы она распахнула крылья своего воображения и создала вещи, которых не существует в реальности, публика могла бы найти их новаторскими и увлекательными.

Но, как я уже говорил, ей это было совершенно неинтересно.

У неё не было ни амбиций, ни желания признания. Она незаметно творила исключительно для собственного удовольствия.

Мика: Уа-а~... Это даже немного восхищает ♪

Рафаэлло: … Однако мой отец считал мою мать гениальным художником, рождённым раз в столетие, и, отчасти силой, заплатил крупную сумму за покупку её работ.

В тот момент мать оказалась с полными карманами денег, но её личное пространство было грубо нарушено и осквернено.

Мика: ....

Рафаэлло: После разговора матери с отцом она неожиданно прекратила создавать кукол.

С той минуты, когда она превратила любимое дело в источник дохода, внутри неё потерялось нечто драгоценное.

Мика: Она должна была быть чувствительным человеком... Я примерно понимаю её чувства. У меня тоже бывали спады из-за мелочей.

Рафаэлло: О? Понимаешь? Я вот нет.

Если бы чудаковатый мужчина был готов платить абсурдную цену за её работы, ей следовало продолжать создавать и продавать их.

Сделай она это, она могла бы давно уже сколотить состояние.

Мика: Тебе было тяжело жить из-за этого, Рафаэлло? Потому что твои родители недостаточно зарабатывали...?

Рафаэлло: Не особо. Всё дело в том, что меня не отпускает ощущение бесполезной потери времени.

Ведь я материалист по натуре.

И вообще-то, я понятия не имею, каким он тебе кажется, да и откровенно говоря, мне абсолютно плевать на мнение публики, возводящей его чуть ли не в ранг величайшего деятеля всех времён…

Но мой отец, также дедушка Шу-куна, ровно такой же материалист, как и я.

Можно сказать, реалист. Он верит лишь в то, что видит собственными глазами.

Вот почему он нередко раздражается на людей, преклоняющихся перед незримыми вещами типа веры либо фантазии.

Или вернее, возможно именно поэтому он был настолько очарован—

Способностью моей матери «воссоздавать» видимый мир с такой совершенной точностью.

Для моего отца мать должна была казаться богом, способным создать всё собственными руками.

Моя мать была богом моего отца.

Но бог, которому он поклонялся, был живым, дышащим человеком из плоти и крови.

И именно здесь коренилась причина всех несчастий.

Мика: Что ты хочешь этим сказать...?

Рафаэлло: Мой отец вкусил запретный плод. Вот что я имел в виду.

Он сделал нечто такое, чего ни один человек не должен делать вообще. Мой отец, который любил мою мать, поступил так, как любой мужчина его эпохи, живущий в реальном мире, поступил бы естественно — он предложил ей руку и сердце.

Он посватался к богине, которой поклонялся, и даже обзавёлся ребёнком от неё — мной. Конечно же, тебе должно быть понятно, что подобное принципиально недопустимо.

Бога принято почитать издалека. Но мой отец, будучи единственным поклонником богини, приблизил её к себе и сделал своей «собственностью».

Это устаревший взгляд — считать женщин собственностью мужчин, но простите меня... тогда это было нормой.

Однако результат того, что человек владеет богом, ситуация, которая никогда не должна была произойти,— привела ко всеобщему краху.

Это всё равно что набожный верующий сломал бы крест, чтобы пустить его на дрова. Мой отец, наверное, сильно страдал из-за этого, ощущая себя Иудой Искариотом.

А потом мой отец оставил свою невесту на родине — девушку, выбранную родителями. Он предал эту «предназначенную судьбу», влюбившись в мастерицу кукол, которую встретил в чужой стране.

И даже завёл с ней ребёнка.

Тогда брак был способом объединения семей. Ты же понимаешь, насколько серьёзной была эта «ошибка».

Он совершил предательство, которое хуже всего остального против своей семьи, поэтому лишение наследства было вполне закономерным.

Возможно, мой отец предполагал такой исход. Может быть, он ценил любимую женщину больше, чем семью, или богатство, передаваемое поколениями.

Это можно назвать юношеской глупостью, полагаю.

Но моя мать решила отступить, учитывая состояние моего отца.

Она полностью исчезла из его жизни и позаботилась о том, чтобы никто в семье Шу-куна никогда не узнал о её существовании.

Так она выразила благодарность человеку, который любил и ценил её труд.

Или скорее — так она проявляла свою любовь.

Мика: Это... это так жестоко. Сердце прямо разрывается.

Будь я на её месте... Ахх, думаю, я бы тоже исчез.

Если моё присутствие лишь мешает любимому человеку, значит, я здесь не нужен.

Рафаэлло: Я вообще не понимаю подобного подхода. Именно поэтому я пошел наперекор трагическому решению своей матери и «появился» перед вами.

Я — живое воплощение греха моего отца.

Прежде чем умереть и быть почитаемым великим человеком, я хочу напомнить ему про «это». О том факте, что он разрушил жизнь моей матери.

Скорее уж, моя цель — показать миру его грех. Искупление уже невозможно, однако я не дам ему сделать вид, словно ничего не произошло.

Я хочу указать пальцем на того уважаемого человека, дедушку, которого почитают все члены семьи Ицуки, и объявить, что он всего лишь грязный грешник.

Знаю, моя мать никоим образом бы этому не порадовалась. Её жизнь уже завершилась, она давно покинула этот мир. Никакие почести не смогут принести покой мёртвым.

Но хотя бы я хочу бросить вызов этому самому пресловутому реалисту, предъявив ему одну-единственную «реальность», существование которой он всю свою жизнь старательно игнорировал.

Прежде чем он умрёт, прежде чем отправится на небеса, я вручу ему забытый багаж.

И если в последние мгновения жизни он вспомнит мою мать и пожалеет о своём выборе —

Он вдруг поймёт, что его казавшаяся идеальной жизнь оказалась иллюзией, выстроенной на обмане, и теперь будет скорбеть о бессмысленности своего бытия…

И лишь после этого — ни секундой ранее — чаши справедливости начнут приходить в равновесие за преступление против жизни женщины.

Мика: …

Шу: Ах, вот оно пришло.

Сейчас проверю содержимое...

Что тут удивительного? Или ты тоже считаешь меня каким-то примитивом, который не способен пользоваться современными удобствами?

С компьютером я обращаться умею, ясно? Да, я сейчас у себя в комнате общежития открываю файл, прикреплённый к письму, и просматриваю его.

И всё же, это было быстро. Подумать только, перевод дневников был завершён всего за один день — я впечатлён.

Хм. Мне неинтересны телевизионные программы ES, поэтому я не знал —

AKATSUKI участвуют в образовательной программе по японской истории?

Итак, вот как ты познакомился с историком и, особо ничего не раскрывая, попросил его о помощи? И он сильно заинтересовался и всю ночь просидел над переводом?

Ха. Как удачно вышло. Или скорее хорошо иметь друзей с полезными связями.

Когда ты упомянул «кого-то заслуживающего доверия», я подумал, что ты имел в виду одного из членов AKATSUKI ...

Нет, не Хасуми, я думал, ты имел в виду мальчишку по имени Канзаки.

Его семья, кажется, происходит из древнего рода. В таких семействах принято изучать и толковать тексты, переданные предками.

Я думал, он мог бы неплохо переводить древние тексты. Раньше мне самому приходилось этим заниматься, хотя я терпеть этого не мог.

Да уж. Хотя мне это ужасно не нравилось, дедушка всё время ругал меня, говоря, что учиться ничуть не повредит и что нужно использовать каждую клеточку мозга... Ах, как же хорошо я это помню.

Для меня дедушка всегда был похож на разгневанного бога, который сверху наблюдает за мной и поражает молнией каждый раз, когда я совершаю грех.

... Хотя, полагаю, мне не стоит говорить о нём в прошедшем времени. Разгневанный бог всё ещё жив-здоров, так что я постараюсь его не сердить.

Да-да… Спасибо, Рю-кун.

Мм? Историк, который перевёл дневники, сказал нечто такое, что привлекло твоё внимание? Что именно он сказал?

Хм? И что это могло бы значить?

Нет, я не знаю. Даже если захочу спросить его лично, мой дедушка всё равно отказывается принимать посетителей.

Ну, это всего лишь гипотеза, но... Я буду иметь это в виду, продолжая расследование.

Да... Но ты сам, как и Нито, похоже, попал в какую-то неприятную ситуацию, верно?

Не нужно всё время обо мне беспокоиться. Тебе важно сконцентрироваться на выполнении необходимых дел.

Ты всегда был чрезмерно любопытным.

Ну тогда... Да, береги себя.

До встречи, мой друг.

(Хмм. Что вообще тут происходит?)

(Ничего не сходится...)

(Я поговорил с домовладельцем, который должен был бы знать о прошлом моего дедушки, однако он утверждает, что ему ничего неизвестно ни о ком, кто походил бы на «Мадемуазель».)

(А историк, которого консультировал Кирю, также предположил, что два дневника, находящиеся в моём распоряжении, вполне могли оказаться ненастоящими.)

(Он указал на ряд расхождений с историей, однако выглядело это скорее как излишняя придирчивость.)

(Например, слово «мадемуазель» уже запрещено использовать в официальных документах в наше время — женщин теперь нужно называть исключительно «мадам» или аналогично.)

(Это было нечто такое, чего дедушка, писавший эти строки десятилетия назад, никак не мог знать.)

(Однако дневники содержат такие строки, как: «Может, такова уж нынешняя мода, но я всё равно буду называть её мадемуазель».)

(Неужели дед обладал каким-то предвидением? Или эта часть дневника была дописана чуть позже?)

(Это тоже кажется неестественным... Если эти дневники были написаны в последние годы—)

(Тогда гипотеза, что это дневники, описывающие вымышленные события, выглядит гораздо убедительнее.)

(Но если это так, кто же этот Рафаэлло-сан?)

(Если дневники всего лишь вымысел... тогда он будет и вымышленным ребёнком, безымянной девы из рассказа.)

(Если домовладелец, который так хорошо знал моего деда, ничего не слышал про эту женщину, значит весьма вероятно, что она является «несуществующим персонажем», созданным автором дневников.)

(Это также могло бы объяснить необычную неподвластность времени облика «Мадемуазель».)

(Но если «Мадемуазель» вообще не существует, значит, её так называемый сын тоже никак не мог существовать.)

(Ведь такого человека попросту невозможно представить. Заявлять, будто ты потомок Белоснежки или Золушки — было бы столь же нелепо.)

(Сколько бы кто ни стремился к таким вымышленным существам, завести детей с ними невозможно.)

(Это то, чего человечество просто не сможет достичь, несмотря на весь прогресс современной науки.)

(Реальность и вымысел абсолютно разделены, пересекаясь лишь в нашем сознании и временно — на сцене.)

(По меньшей мере, именно таким оно обязано было стать… Однако теперь у меня возникает ощущение, словно реальность теряет устойчивость.)

(Это действительно реальность? Чей-то сон, или история, придуманная кем-то?)

(... Какая нелепая мысль.)

(Логически самое простое объяснение состоит в том, что Рафаэлло-сан каким-то образом узнал содержание дневников и вводит нас в заблуждение.)

(Его цель, конечно же, будет наследство Дедушки. Рафаэлло-сан, вероятно, обманщик, кормящий нас правдоподобной ложью, чтобы обманом завладеть наследством.)

(Так оно и есть, верно? Моё первоначальное подозрение было верным всё время!)

(… Но если это не так, тогда что вообще здесь происходит?)

Шу: (С тех пор —)

(Дела продвигаются не так быстро, как я ожидал.)

(Рафаэлло-сан, который так надоедал нам своими приставаниями, теперь совершенно молчит и даже не показывается нам на глаза.)

(Похоже, его вообще нет в Париже. Несмотря на обещание приехать первым — выходит, он всё-таки оказался лжецом.)

(Нет, я должен сказать, что, заключив, Рафаэлло-сан — «лживый мошенник», всё становится ясно.)

(Эти странные, загадочные дневники — оба — были подделаны обманщиком Рафаэлло-саном. Это вымышленные истории, а не факты.)

(Дедушка не имел романа на стороне.)

(Он оставался верен своей бабушке и семье Ицуки, не совершая предательства и измены.)

(И, конечно же, бессмертная женщина, известная как «Мадемуазель», никогда не существовала.)

(Это всё вымысел.)

(Вероятно, мошенник Рафаэлло-сан где-то узнал про куклу по имени Мадемуазель и включил похожего персонажа в свои вымышленные истории.)

(Но, сочиняя загадочные «истории», отвечающие моим вкусам, он лишал их всякой достоверности.)

(Женщина, которая не стареет, сколько бы времени ни прошло... Ха, что за вздор.)

(Как я и думал, «Мадемуазель» — вымышленный персонаж.)

(Это была целиком выдумка наглого мошенника, который выдавал себя за сына несуществующей женщины, пытаясь обманом завладеть наследством Дедушки...)

(По крайней мере, всё должно было бы быть именно так…)

Мика: …

Шу: (Но после того, как я уверенно заявил эту «истину», Кагехира стал странно себя вести.)

(Что с ним такое? Он всегда был похож на сонного чёрного кота — немного рассеянный, однако...)

(Это длится гораздо дольше обычного периода адаптации после смены часового пояса… В чём причина такого состояния? Он выглядит непривычно обеспокоенным.)

Кагехира.

Мика: ....

Шу: Кагехира, ты меня слышишь? Аллоо~?

Мика: … Ммм? О, э-э? Я, хм, я всегда хотел попробовать фуа-гра!

Шу: Никто ведь сейчас не говорит про обед. Хотя время уже примерно такое.

Кстати, фуа-гра сегодня запрещена в некоторых регионах, потому что способ производства считается жестоким.

Мика: Я знаю, именно поэтому мне интересно... ♪

Шу: Тебе ведь правда приходятся по вкусу всякие жутковатые вещи, верно? Скажем, хаотичное скопление глазных яблок вперемешку с костями...

Я этого не перевариваю, но полагаю, я должен уважать это как твой художественный стиль.

Мика: Уа-а~ Было бы славно, если бы тебе тоже нравилось то, что нравится мне, Оши-сан.

Фуа-гра... хехе, даже разговор об этом заставляет меня захотеть попробовать.

Шу: Хмпф. Не намекаешь ли ты тонко, что мой способ воспитания ошибочен, поднимая такую отвратительную тему?

Мика: Нет-нет, я понятия не имею, каким образом провернуть такую замысловатую выходку.!?

Шу: Тогда соберись.

Несмотря на то, что загадки вокруг Рафаэлло-сана и дневников оказались разочарованием после всей этой шумихи.

Мика: ...

Шу: Наша задача остаётся прежней. Чтобы победить в Конкурсе, нам нужно придумать план похорон, который понравился бы Дедушке.

Мика: Уа-а~... Но мне кажется, нас уже переварили.

Шу: Сколько раз тебе повторять? Слово «переварили» так не употребляется. Забывчивость твоя никуда не делась.

Мика: (Нгх... Оши-сан снова раздражается.)

(Когда мы изучали дневники, его глаза блестели, словно у ребёнка, однако вот мы здесь.)

(Наверное, именно поэтому он настолько разочарован тусклым, неоригинальным выводом о том, что «Рафаэлло был всего лишь мошенником».)

(Для Оши-сана хорошая история должна была завершаться масштабно, благородно и освежающе.)

(Но теперь словно кто-то плеснул холодной воды на его фантазию — энтузиазма у него почти не осталось.)

(И потому...)

Шу: Как я уже говорил, нам стоит объединить предпочтения деда с традициями семьи Ицуки, чтобы создать смесь японского и западного стилей для похорон... А что если расположить надгробия в форме креста?

Мика: («А что если...» ну да ладно... Похоже, Оши-сан совсем потерял вдохновение.)

(Если всё будет продолжаться в таком духе, нам едва ли удастся победить в конкурсе.)

Мика: (Однако, когда твой напарник терпит неудачу, тебе приходится брать инициативу в свои руки.)

(Я должен взять всё на себя. Я должен выложиться по максимуму.)

(Но... эх~ Не могу избавиться от чувства вины.)

(Что я лгу Оши-сану.)

(Я отворачиваюсь от реальности, прикрываю её и притворяюсь...)

(Хочу быть честным с Оши-саном, всегда.)

Шу: Ка~ге~хи~ра~?

Мика: Нгэх?! Что теперь? Я совсем не вру, да?!

Шу: Что такое? Опять завис где-то? — Я просто сказал, что приготовил обед, давай поедим. С чего такая драматичная реакция?

Мика: Нгэх... кстати, а пахнет действительно вкусно... ♪

Шу: Знаешь, твоя удивительная сосредоточенность вызывает восхищение, но погружаться настолько глубоко и игнорировать всё остальное не есть хорошо.

Не делай глупостей типа раздумий посреди дороги и попадания под машину.

Вот. Это не настоящая фуа-гра, но я постарался воссоздать вкус и текстуру настолько хорошо, насколько мог с теми ингредиентами, что у меня были. Ведь ты же хотел попробовать, да?

Мика: Нгх... Т-ты уж больно милый, Оши-сан, это немного пугает.

Шу: Хмпф. Мне нужно, чтобы ты взялся за дело всерьёз, в конце концов.

Хотя у конкурса похорон нет строгого дедлайна, такими темпами нас обойдут другие участники.

Нам нужно в ближайшее время определиться хотя бы с концепцией наших похорон.

Мика: Ахаха.

Шу: Ты смеёшься в самые странные моменты.

Мика: Нгэх~ Знаешь, я тут подумал~ Когда ты говоришь «наши похороны», звучит так, словно мы задумали совершить двойной суицид или что-нибудь подобное, Оши-сан.

Шу: Я понимаю ход твоих мыслей, но почему тебе кажется это забавным?

Мика: Но ведь это же прекрасно? Если мы умрём вместе — навсегда останемся рядом друг с другом в аду ~ … ♪

Шу: Даже если допустить ради спора твою правоту, всё равно неуместно говорить о смерти столь легкомысленно. Хотя, полагаю, уже поздно об этом думать.

Честно говоря, что нам теперь делать...? Так как о смерти обычно не говорят, в голову ничего не приходит.

Я надеялся, что расшифровка дневников и изучение прошлого деда дадут нам какую-то зацепку.

Мика: Но это оказался тупик, да? Хм.

Шу: Впрочем, время потрачено не зря. Поэтому мы всё ещё здесь, в Париже.

Согласно домовладельцу, хорошо знавшему прошлое Дедушки, дневниковые истории большей частью достоверны.

За исключением одного обстоятельства — существование вымышленной женщины по имени «Мадемуазель», похоже, чистая фантазия.

И, как подчеркнул исследователь, занимавшийся переводом этих записей, присутствуют детали, которые Дедушка заведомо не мог знать в тот период.

Это приводит к выводу, что книги эти — не подлинные дневники, а скорее недавно написанные романы.

Тем не менее, описания в них, согласно владельцу дома, удивительно точные.

Разумеется, надо учитывать, что она уже довольно пожилая женщина, и память местами подводит её.

На самом деле ей тяжело читать эти записи… Это вполне объяснимо, поскольку дневники изначально писались не на её родном языке.

Мика: Э-э, мы попросили историка перевести дневники на французский для неё?

Шу: Да. Пока мы разбираемся со всеми этими мелочами, время стремительно уходит.

Для меня это нормально — я живу в Париже. Но ты, Кагехира, наверняка тебя ждёт работа в Японии.

И срок действия твоей визы подходит к концу. Может, именно сейчас лучшее время, чтобы ты вернулся домой.

Кроме того, Нито и Кирю, которые почему-то помогали нам, тоже беспокоятся о тебе. Тебе стоит встретиться с ними лично и всё объяснить.

Разумеется, я уже вкратце объяснил им ситуацию, но слова по телефону звучат менее убедительно.

Мика: Д-да... А ты, Оши-сан?

Шу: Я продолжу беседовать с владелицей дома, одновременно посещая знакомых дедушки и места, о которых она мне рассказала, чтобы провести дальнейшее расследование.

Даже если «дневники» вымышленные, дедушка действительно провёл здесь свою молодость — именно так, как там написано.

Изучение и понимание этой части его жизни имеет значение, во всяком случае, я бы хотел в это верить.

Куро: А? О чём ты вообще?

Да нет, Кагехиру я ещё не видел. Страшновато — ну то есть, транспортная тема мне чужда, поэтому не знаю. Может, самолёт ещё не приземлился?

Ты слишком опекаешь его, Ицуки. Кагехира уже взрослый парень, с ним всё будет хорошо даже если ты оставишь его одного.

Ах~, ладно-ладно... Тебя беспокоит то, что он странно себя ведёт? Я присмотрю за ним. Не переживай.

Хаха. Не стоит меня благодарить, особенно сейчас.

Мы же друзья, верно, Иччан?

А? Нет, я сейчас у Нито в колледже, смотрю, как он занимается делами теннисного клуба.

Вероятно, ты ничего не знаешь и тебе плевать на весь беспорядок, который здесь в стране творится...

Но прямо сейчас Нито — точнее говоря, Ra*bits— попадает в неприятности из-за блестящей банды Кирарай.

Да. И теперь они оказались в центре скандала. Атмосфера вокруг них становится подозрительной.

Так что я держусь рядом с Нито, чтобы убедиться, что никакие чудаки не приставали к нему и не обижали его.

Что? Он уже столкнулся с чудиками? О чём ты вообще говоришь — я всего лишь прикрываю Нито как друг, ясно?

Назуна: Честно говоря, это немного раздражает...

Эй, Куро-чин, прекрати злостно пялиться и пугать всех рядом с нами! Теперь мои однокурсники сильно нервничают...

А вдруг поползут слухи, будто я «общаюсь с хулиганом» или вроде того?

Куро: О, Нито. Уже закончил тренировку?

Назуна: Да. Клуб-то несерьёзный всё равно, да и вообще я пришёл лишь потому, что обещал.

Университетская жизнь достаточно расслабленна, конечно, но ведь нельзя вообще избегать общения. Вот прямо сейчас мне бы лучше заняться чем-то другим—

Куро: Хаха. А почему бы и нет? Эти связи ещё пригодятся. Кто знает.

«Доброта нужна не только другим», — или как там эта поговорка звучит.

Назуна: Да. Собственно говоря, я звал тебя, Куро-чин, чтобы пожаловаться, но ты же говорил по телефону? Извини, что отвлёк.

Куро: Ах, ничего страшного. Я уже закончил разговор. Ицуки всего лишь спросил, приехал ли Кагехира.

Назуна: Ну прямо как беспокойная мамаша. Но серьёзно, почему бы ему самому не спросить у Кагехиры?

Куро: Он сказал, что телефон Кагехиры не подключается. Предполагает, тот выключил его перед посадкой в самолёт и забыл включить обратно.

Назуна: Хм. Сегодня ведь день его возвращения, да? Думаю, пока ещё рановато волноваться.

Надеюсь, у Ицуки всё хорошо... Хорошо, что у него такие замечательные отношения с Кагехирой, однако в последнее время создаётся впечатление, что он уже чрезмерно поглощён им.

Это жуткая мысль, но если бы вдруг Кагехира исчез, мне кажется, Ицуки совершенно развалился бы. Словно он навсегда потерял бы веру во всё, погрузился бы в отчаяние и постепенно угас сам.

Куро: Хаха. Но когда надо, он неожиданно оказывается весьма крепким парнем.

Ты слишком переживаешь, Нито. Для тебя Ицуки — наверное, такой ранимый, вспыльчивый художник, да?

А я знаю его ещё с тех пор, когда он сопливым мальчишкой был. Для меня этот образ выглядит совершенно фальшивым.

Типа: «Какой там одинокий творец? Я-то вижу, ты всё притворяешься».

Назуна: Хаха. Похоже, ты знаком с тем Ицуки, которого я совсем не знаю, Куро-чин.

Куро: Ровно настолько же мне ничего неизвестно об Ицуки как о члене Valkyrie.

Сколько бы близко ни были люди друг другу, никто не способен до конца постичь другого человека. А сколько мы сами о себе даже не понимаем.

Назуна: Да, это правда... Но непонимание кого-то ещё не значит, что нужно переставать поддерживать его. Ведь именно ради этого нужны семья и друзья, верно?

Куро: Что?! Эй, прекратите сейчас же! У нас здесь не цирковое представление! Если вы, придурки, имеете какие-то претензии к моему Нито — скажите прямо!

Назуна: Прости. Я позволю себе поправиться. Семья — дело святое, а вот друзей бросать вполне нормально. Куро-чин, если ты будешь продолжать устраивать проблемы, я прекращаю общение с тобой, уяснил...~ ♪

Мика: .....

Хаа~... Хаа~

(Нужно спешить, нужно спешить.)

(Мне нужно быстро это проверить.)

Рафаэлло: Ну должен сказать, я удивлён.

Я думал ты — робкий, нервный, застенчивый ребёнок. А ты неожиданно смелый.

Обманул своего лучшего друга, увел меня прочь, спрятал так, чтоб нас никто не заметил, даже сделал вид, будто вернулся домой.

И зашёл ещё дальше — замарал руки, вскрывая эту самую «правду».

Très bien, у тебя есть смелость.

Мика: Заткнись. Твой голос ужасно раздражает.

Рафаэлло: Нет, позволь мне хотя бы высказаться немного. Как видишь, я всего лишь беспомощная маленькая кукла, больше ничего сделать не смогу.

К тому же ты собираешься осквернить могилу моей дорогой матери.

Мика: …

Рафаэлло: Неважно, какими средствами, но твоя цель верна.

На самом деле, именно это нужно для раскрытия «истины».

Ты пытаешься опровергнуть каждый факт, который я тебе назвал.

И пришёл к выводу, что дневники — вымысел, не так ли?

Но события, описанные в них, помимо существования бессмертной девушки «Мадемуазель», были удивительно верны реальности.

— Потому-то ты и беспокоишься, верно? Гадаешь, сколько там было лжи?

Задумался, какие части моего высказывания были ложью, шуткой или обманом?

Чтобы подтвердить это, тебе больше ничего не остаётся, кроме как поступить именно так, как ты поступаешь сейчас —

Оскверняя могилу моей матери — безымянной кукольницы «Мадемуазель», любовницы любимого деда Шу-куна.

К счастью, местонахождение могилы можно установить исходя из дневников.

Согласно дневникам, «мадемуазель» неоднократно настаивала на том, чтобы после её смерти тело похоронили именно в этой роще.

Она снова и снова твердила об этом.

Именно здесь когда-то стоял дом её детства, где поколения предков были похоронены и почитаемы.

Это может показаться устаревшим в наше время, но для людей той эпохи желание упокоиться на том же кладбище, где покоятся их предки, было вполне естественным.

Поэтому гроб, в котором покоится её тело, почти наверняка погребён здесь.

Ты сделал этот вывод, и благодаря чистой решимости установил местоположение этого леса по записям в дневнике, прибыв сюда глубокой ночью с лопаткой в руке.

Чтобы осквернить её могилу.

Мика: Нна~ … Какая разница. Это неважно, но жители Канто называют это лопатой, а не лопаткой. Забавно, правда? В Кансай и Канто названия разные.

Оши-сан столько раз поправлял меня, что даже я наконец запомнил.

Рафаэлло: Хехе. Шу-кун всё-таки немного дотошный, прямо как обожаемый дедушка того парня.

Мика: Точно. Оши-сан — самый настоящий придирчивый перфекционист. Он не выносит даже мельчайшую деталь, кажущуюся ему неверной.

Такой человек перед выходом вдруг начнёт шить новый костюм с нуля лишь потому, что цвет одежды не совпадает с погодой дня.

Так что если ты прав насчёт этого дела, если любимый дедушка Оши-сана действительно имел роман...

Если он был таким ужасным, недостойным человеком—

Это сильно ударило бы по Оши-сану. Может статься, он уже никогда вновь не возьмет кисть или иглу в руки.

Так же, как хрупкая художница «Мадемуазель», которую ты описал.

Подобно марионетке с обрезанными нитями, он, возможно, больше не сможет двигаться вовсе.

Рафаэлло: …

Мика: Вот почему я собираюсь уничтожить эту «возможность».

...Представляешь~ Оши-сан назвал меня своим партнёром.

Равным себе художником, человеком, вместе с которым он хочет создать шедевр.

Это слишком много для такого человека, как я, но — всё равно, мне было приятно.

Казалось, будто я шёл по облакам.

Для этого я уберу любые камни с пути моего партнёра.

Чтобы Оши-сан не споткнулся и не пострадал.

Так Оши-сан навсегда смог бы держать голову высоко и идти куда пожелает,

даже если мне придётся ползти по грязи и покрыться грязью, я уберу всё опасное и неприятное, лежащее на его пути.

Это моя роль. Нет, именно в этом заключается моё счастье.

Рафаэлло: Ты тоже ненормальный.

Мика: Рядом с таким странноватым человеком простота и красота Оши-сана проявляются ещё ярче.

… Но ты неправильно меня понял, Рафаэлло…

Я пришел сюда вовсе не за тем, чтобы раскрыть эту самую «истину».

Мне неважно, была ли здесь похоронена та самая «Мадемуазель», и её дневник меня тоже не интересует.

Так или иначе, я выкопаю могилу, приведу место в порядок, вернусь обратно к Оши-сану—

И скажу ему: «Там ничего нет».

Как мы и ожидали, всё, что сказал Рафаэлло — ложь.

Он всего лишь лжец и мошенник.

Как тебе такой расклад? И тогда, эхехе, Оши-сан почувствует облегчение, правда ведь?

Рафаэлло: ... Просто чтобы ты знал, осквернение могилы является преступлением в этой стране. Ты действительно готов стать преступником ради такого пустяка?

Мика: Это не пустяк.

Я готов пойти на смертельный риск, потому что считаю это дело стоящим.

Рафаэлло: ...

Мика: О, точно, но до этого—

Если будешь болтать дальше, будут проблемы. Сэнсэй рассердится —

Мне тяжело, и совсем не хочется наносить ущерб прелестной кукле—

Но ты должен будешь рассыпаться и исчезнуть здесь.

~♪~♪~♪

Мика: ....

........

Шу: Кагехира!

Мика: А? А? Чё такое? Оши-сан…

Шу: Ах ты, Кагехира, что ты вытворяешь? Подумал бы о погоде! Ночью в такую стужу расхаживать почти раздетым — околеешь же!

Мика: Хаха~ Прямо как в Девочке со спичками?

Шу: Что?

Мика: Никак не может быть, чтобы Оши-сан был здесь... Холод такой невыносимый, да и вообще мне, наверное, мерещится...

Шу: Идиот! Не можешь отличить реальность от иллюзии?! С таким восприятием ещё смеешь называть себя художником?!

Мика: Я сам себя так не называю... Просто следую твоему примеру, Оши-сан...

Подожди-ка, что? Ты действительно Оши-сан?

Шу: Не существует никакой поддельной версии меня, поскольку даже ты заметно повзрослел, однако тебе ещё далеко до того, чтобы сравняться со мной.

Ведь я — единственный творец уникального мировосприятия.

Хотя мы равны, созданные нами миры остаются разными. Разве именно это не придаёт всему смысл?

Мика: Нна~... Ах, это чувство замешательства, ты настоящий Оши-сан.

Шу: Хватит болтать. Вот, хотя бы надень куртку.

Мика: Мммф.

Нна~... У тебя такие тёплые руки, Оши-сан.

Ты живой, и ты настоящий Оши-сан ♪

Шу: Это потому что твои руки слишком холодные. Ты практически кукла.

Серьёзно. Я же тебе постоянно говорю — надо лучше заботиться о себе.

Когда ты ранишься и пачкаешься, ты также ранишь и пачкаешь тех, кто тебя любит.

Мика: Нна~... В таком случае, наверное, мне лучше избегать серьёзных рисков.

Ведь если испачкаюсь я — запачкается и мой прекрасный Оши-сан.

Шу: Я пропущу это мимо ушей, потому что согласиться было бы неловко, но серьёзно, что ты здесь делаешь, Кагехира?

Ну, я примерно догадываюсь. Нет, мне удалось тебя выследить именно потому, что моя догадка оказалась верной.

Вероятно, ты пытался раскопать могилу этой самой «Мадемуазель», или как там её ещё называли. Если расшифровать записи дневника, можно выяснить местоположение могилы той таинственной особы.

Мика: Ахаха. Если я смог это сделать, то ты и подавно, Оши-сан.

Шу: Само собой. Думаешь, кто я вообще такой? Всё-таки я — твой наставник.

Мика: А-а, потому-то я тебя и зову Оши-саном, верно?

Шу: В противном случае какой был бы смысл так меня называть? Не говори мне, что это всего лишь прозвище, основанное на моём имени — Шу.

Что гораздо важнее... Что ты видел, Кагехира?

Мика: Нна~...?

Шу: Выглядишь ужасно. Обычно ты увлекаешься жуткими вещами, сомневаюсь, чтобы один вид разложившегося трупа мог тебя так выбить из колеи.

Мика: Труп...

Тела «Мадемуазель» там не было.

Шу: Хмм?

Мика: Была гробница, которая вроде бы принадлежала ей, и её дневник тоже нашёлся. Но...

Внутри гроба оказалась кукла размером с человека — красивая девушка, точно такая же, как на фотографии, вклеенные в дневники.

Шу: …

Мика: Она выглядела настолько похожей на человека... У меня было ощущение, будто «Мадемуазель» сошла прямо из дневников, и мне стало жутко. Я больше не мог отличить, где правда, а где ложь.

Я бродил в замешательстве и незаметно для себя оказался здесь.

Шу: Понятно.

Кукла «Мадемуазель», да?.. Теперь многое становится понятно.

Мика: Ээ, правда что ли?

Ты — просто чудо, Оши-сан! Я совершенно запутался тут!

Шу: У тебя хорошие инстинкты, но ты идиот, поэтому не способен предугадывать события наперёд.

А это моя задача. Поэтому прекращай впустую терять время, напрягая свою недоразвитую голову, поднимайся уже.

Транспорт уже не ходит, так что пойдём домой пешком.

Прямо как в нашу первую встречу.

Тогда ты взял меня за руку, когда я отстал от Рю-куна и потерялся, и вёл меня словно фея из сказки.

Благодаря тебе, я снова нашёл верный путь.

Настал мой черёд.

Мика: Да... Н-но, Оши-сан...

Ты сказал, что уже многое понял, так что же это означает в конце концов?

Шу: Твоя манера задавать вопросы ясно показывает твоё невежество. Я тебе постоянно повторяю — сначала упорядочи свои мысли, прежде чем начинать разговор.

Ну, вероятно, причина кроется в различии наших подходов — я скрупулёзно планирую и последовательно выстраиваю всё логически от начала до конца, тогда как ты интуитивно извлекаешь совершенный образ из беспорядка.

Твои действия руководствовались интуицией и чувствами, и тебе удалось ухватить именно эту самую «правду».

Что касается меня, то я начал с нуля и собирал всё воедино словно пазл, придя таким образом к этой самой «истине».

Мика: Так что же это была за «истина»?

В конце концов, обманывал ли тебя твой дедушка? Кто такая была эта «Мадемуазель»? Почему она не старела?

Почему в дневниках возникла такая странная фигура? Если она вымышленная, то почему же в могиле оказалась кукла «Мадемуазель»?

Ах, один вопрос за другим продолжает возникать! Я хочу получить ответы!

Шу: Я тоже не знаю ответов. Я всего лишь предположил — нет, вообразил их.

Вообразил загадочную жизнь Дедушки, вообразил его историю.

И тот факт, что история, которую я выдумал, оказалась прекраснее реальности, означает, что теперь уже совершенно неважно, где истина.

Что мне нужно сделать — так это воссоздать эту прекрасную историю, этот идеал, в самой настоящей реальности собственными руками.

Потому что я художник.

Теперь мы займёмся делом, Кагехира. Запустим мастерскую да смажем веретено маслом.

Я закончил концепцию работы, которую мы представим на конкурс!

Шу: Эта опера посвящена моему любимому дедушке—

И Мадемуазель, женщине, которую он любил больше всех.

~♪~♪~

Мика: ~.....♪

Назуна: ..... ♪

Куро: Прости-прости, опоздал.

Сначала всё шло гладко, но когда настал решающий момент — началось форменное безумие.

Назуна: Ага, кажется, AKATSUKI тоже несладко пришлось… Так что нам внезапно может повезти.

Куро: Хаха. Ra*bits всегда сильны, когда прижмут.

Короче, мне было любопытно много чего узнать, думал, меня это вдохновит — вот и пришёл посмотреть выступление Valkyrie раз уж пригласили.

Это тот проект, который они представили на тот конкурс похорон, верно?

Живое погребение — оно кажется странно весёлым для похорон. И на первый взгляд выглядит как обычная опера.

Ну, вероятно, этому старику нравятся вещи повеселее.

Назуна: Я тоже ничего не понимаю, но именно эта композиция победила в конкурсе. Дедушка Ицуки сам выбрал её для проведения собственных похорон.

У меня ни малейшего представления, какая тут логика, но полагаю, это правильный выбор.

???: —Да, верно.

Эти дети блестяще постигли «истину» через логику, интуицию, разум и страсть.

А потом они истолковали найденную ими «истину», исходя из собственного эстетического чувства, и выразили её на прекрасной сцене.

Tres bien, великолепно.

Да, это именно тот ответ, который я искал.

Куро: .....

Чёрт... У меня нет слов. А-а, ясно. Вот оно что.

Назуна: Да. Голос раздаётся из ноутбука, который держит «человек рядом со мной».

Это подлинный облик Рафаэлло — человека, о котором ходили одни лишь слухи.

???: — Хе-хе... Скажи-ка мне: «Долго же мы не виделись», Рю-кун?

Прости, что заявился вот так внезапно. Кукла-терминал, которую я использовал, была уничтожена Кагехира-куном.

К счастью, не все «мадемуазели» были утрачены.

Тем не менее, сложно провести через таможню куклу с коммуникационным терминалом.

Я считал, что произойдёт катастрофа, если её конфискуют или повредят, поэтому во время пребывания в Париже пользовался другой куклой в качестве замены.

— Эта кукла тоже была сестрой Мадемуазель, так что действительно жалко, что она уничтожена.

Куро: Эй... Так вот оно что, да? Это ты тот самый Рафаэлло, который доставал Ицуки и остальных?

— Дедушка.

Рафаэлло: — Да, верно. Давненько мы не виделись, да, Рю-кун?

Ты так вымахал.

Хехе. Возможно, детское прозвище «Рю-кун» уже тебе не подходит, Куро Кирю.

Куро: Ах да, давно не виделись...

Назуна: (Ого. Удивительно. Это такая редкость — Куро-чин ведёт себя так вежливо и скромно.)

(Ведь этот человек знал его ещё ребёнком и нередко делал замечания. Неудивительно, что Куро-чин не может поднять головы перед ним.)

Рафаэлло: Хаха. Как видите, в молодости я слишком много курил и заработал рак горла, пришлось сделать отверстие в шее.

Теперь нормально разговаривать не могу, поэтому пользуюсь синтезатором речи.

Технически, мне ещё положено находиться на отдыхе в больнице.

Но мне действительно хотелось увидеть выступление моего внука, и когда я сказал, что подам в суд на больницу, если меня не отпустят, они наконец разрешили мне ненадолго уйти.

Это подарок от моего внука. Я хотел увидеть его лично, а не через экран, и рад, что мне удалось это сделать.

Куро: Что за... Так значит таинственный Рафаэлло, которого все считали мошенником, — это ты, дед?

Но зачем же ты притворялся сыном своей любовницы и пудрил мозги Ицуки и прочим домочадцам, дедушка?

Подожди-ка, тебя ведь тоже зовут Ицуки, да? Это звучит так запутанно.

Рафаэлло: Хехе. Чтобы было проще, можешь называть Шу-куна Иччаном, как когда он был ещё маленьким.

Куро: Это неважно, но… кажется, ты стал мягче. Помню, раньше ты орал гораздо громче и слюна летела во все стороны.

Рафаэлло: У меня уже нет сил поднимать шумиху. А когда я говорю через такое устройство, эмоции в моей речи притупляются.

Во всяком случае, прямо требовать от меня ответов — невежливо и бессмысленно...

Ответы представляют Шу-кун и Кагехира-кун со сцены.

Прекрати устраивать сцену и просто сиди тихо. С твоим ростом ты загораживаешь обзор людям позади тебя, и это невежливо.

Куро: Х-хорошо... Хаха, давно ты меня так не ругал, дедушка.

Рафаэлло: Ничего страшного, если вы шепчетесь во время просмотра. В опере это было всегда принято, хотя в Японии такая традиция не особо распространена.

Куро: Да, я понимаю. Но я ведь глуповат, потому даже зная, что это противоречит смыслу...

я не смогу разобраться в какой-нибудь сложной опере и найти правильный ответ, так что расскажи мне хотя бы основную задумку.

Рафаэлло: ……

Куро: Ах, я имею в виду... Не мог бы ты просветить меня, пожалуйста?

Рафаэлло: Хм. Тебе следовало бы уважительнее относиться к старшим. Пусть даже сейчас законы, боги и здравый смысл признают подобное старомодным — всё же это куда изящнее выглядит.

Глупо считать старые вещи бесполезными и выбрасывать их на свалку.

Назуна: Вы говорите точь-в-точь как Ицуки... Или правильнее будет сказать, ценности Ицуки сложились под вашим влиянием, дедушка.

Рафаэлло: — Да. Так что же ты хочешь спросить, Куро?

Куро: Ладно. Я даже не знаю, с чего начать, но... В конце концов, дедушка, ты действительно изменял?

С этой странной женщиной по имени «Мадемуазель», или как её там?

Рафаэлло: И в завершение — нет.

Судя по предложенному либретто оперы, Ицуки и Кагехира-кун предлагают совершенно иной, скорее даже уникальный, подход к интерпретации...

Но вот факт — женщины по имени «Мадемуазель» не существует. Это зависит от вашего восприятия, однако, по крайней мере, она не является живым человеком с юридическим статусом.

Именно поэтому её называют лишь по прозвищу «Мадемуазель», не раскрывая настоящего имени. Это вымышленный, несуществующий персонаж.

Назуна: Значит, Ицуки оказался прав насчёт этой детали, так?

Тогда получается, что всё целиком — одна большая шутка или придуманная вами история?

А зачем вообще затевать такое представление? Мы с Ицуки считали, что этот парень Рафаэлло обманывал нас ради наследства…

Но ведь Рафаэлло — это вы сами. Неужели вам нужно было пройти через столько испытаний ради наследства?

Куро: Ведь изначально богатство принадлежало дедушке, да?

Назуна: Да... В общем-то, ээ... Что это значит~? Я запутался!

Иик?!

Куро: Ч-чего ты, Нито? Язык прикусил?

Назуна: Н-не-а... Просто... Ицуки на сцене бросил такой пронзительный взгляд типа «заткнись!», когда я шумел... Как-то даже молча всё понятно становится...

Куро: Хаха. У кроликов ведь такие чуткие ушки, чего уж там.

Шу: (Господи, Нито.)

(Я водил его смотреть оперу бесчисленное количество раз и вбивал в него правила хорошего тона ещё во времена Valkyrie. Теперь же кажется, что всё это начисто выветрилось.)

(Что касается Рю-куна, то я изначально особо не рассчитывал на манеры с его стороны.)

(Но дедушка всегда щепетилен в таких вещах. В любой момент он может выйти из себя — нервы-то ни к чёрту.)

(Ну, тут проблем никаких. Это же простая домашняя постановка исключительно для семьи, поэтому строгого этикета просмотра требовать не буду.)

Эта история разворачивается в Городе цветов — Париже.

Там "я" встречаю прелестную девушку.

Она пылкая, эгоистичная и своенравная юная особа.

~♪~♪~♪

(Хорошо, Кагехира, давай соврём.)

(Во имя чести горячо любимого мной деда.)

Мика: (Да, Оши-сан.)

(И одновременно показать, чего он действительно ищет.)

~... ♪

Шу: (Итак, начнём, как мы всегда делаем на сцене, принадлежащей нам, Valkyrie.)

(Давай отсеем всю шелуху и возьмём с собой на небеса лишь прекрасное и ценное.)

(Это комедия чересчур нелепая, трагедия — чересчур печальная… Поднимем же её до уровня прекрасной оперы.)

(Для большинства людей это всего лишь очередная типичная история любви, глупая романтическая комедия, которой мы обычно не стали бы утруждать себя.)

(Но дедушка, ты поймёшь.)

(Подумай хорошенько — и ты поймёшь истинный смысл этой оперы.)

(Хехе. Теперь твоя очередь пораскинуть мозгами, дедушка.)

Шу: ♪~♪~♪

Сюжет этой оперы, «Rаison d’être», прост.

Главный герой, который учится за границей в Париже, встречает красивую девушку и влюбляется.

Он видит её через окно особняка, утопающего в розах, и называет её «Мадемуазель». Его чувства к ней постепенно усиливаются.

Мика: (И вот тут начинается самое интересное.)

(То, что он находит внутри особняка, — это красивая кукла в образе юной девушки в полный рост.)

Шу: (Другими словами, тот, кого полюбил главный герой, оказался ненастоящим. Это была всего лишь красивая кукла, выставленная в окне особняка.)

(Если бы история на этом завершилась, она осталась бы всего лишь занятной сказкой о глупом молодом человеке, влюблённом в куклу.)

Мика: (Но дальше разворачивается новый поворот событий. В особняке живёт молодой кукольник, который и создал ту куклу.)

(Прекрасная кукла «Мадемуазель» создана по образу самого кукольника, одетого в женское платье, словно воплощение его собственного облика.)

(Кукольник проникся чувствами к главному герою, который неоднократно посещал особняк и выражал свою любовь шепотом и любовными посланиями—)

(В итоге испытав нечто похожее на влюблённость.)

(Живёт один в особняке, день за днём создаёт кукол — кукольник ещё никогда не испытывал столь страстной привязанности.)

(Овладевший новым чувством, кукольник влюбляется в главного героя.)

(И вот начинается хаос ♪)

♪~♪~♪

(Оттуда, разумеется, начинается великолепная путаница, от которой никто не в силах удержаться и которая вызывает всеобщий восторг.)

(Весёлая романтическая комедия, родившаяся из недоразумений.)

Шу: (Главный герой потрясён, узнав, что предмет его обожания был всего лишь куклой.)

(Но тут перед ним появляется прекрасная женщина, точь-в-точь похожая на куклу «Мадемуазель».)

(Она проявляет искреннюю привязанность.)

Мика: Je t'aime — Я люблю тебя.

Шу: (Разумеется, главный герой совершенно растерян! Это сон? Галлюцинация? Проделки феи?)

(Что бы это ни было — ему плевать! Его желание исполнилось, теперь он взаимно влюблён в обожаемую женщину и наслаждается чудесными свиданиями!)

О, Елисейские просторы! Раскройтесь пышным цветом, о цветы любви!

Мика: (Хехе. Очевидно, таинственная женщина — это кукольник, который не смог устоять перед растущими чувствами и решил встретиться с главным героем.)

(Кукольник, переодетый женщиной, всего лишь хотел выразить свою благодарность за такую глубокую любовь к себе.)

(Он искренне рад, что кто-то любит куклу, которую он создал, куклу, сделанную по своему собственному образу.)

(Кукольник — замкнутый художник, поэтому он не может предсказать, к чему это приведёт.)

Шу: (Разумеется, главный герой вне себя от радости услышать от любимой признание в любви, и он с нетерпением вновь и вновь посещает особняк, чтобы увидеть её.)

Мика: (Тот, кто попал в беду — кукольник! Он думал, что выражение благодарности станет концом истории, приятным воспоминанием, которое стоит сохранить!)

(Он думал, что сможет вернуться к своим мирным дням бесконечного изготовления кукол!)

Шу: (Но каждый день главный герой стучит в дверь особняка! Тук-тук!)

Мика: (Каждый раз кукольник спешно надевает женскую одежду и наносит макияж — начинается хаос!)

Шу: (Ах, какие странные дни! Но такие приятные, о славная юность!)

(Это первая половина истории.)

(В итоге исторический контекст той эпохи раскрывается с горько-сладким оттенком. Это воспоминание о временах, когда однополые отношения осуждались гораздо строже, чем сейчас.)

(Это считалось болезнью, и очевидцам открыто сообщали, что в то время участников подвергали преследованиям.)

(Главный герой возвращается из Парижа в свою гораздо более консервативную родину, словно всё это его совершенно не касается, будто бы это всего лишь само собой разумеющееся.)

(Поклявшись воссоединиться со своей возлюбленной «Мадемуазель».)

Куро: Ахахахаха.

Ах~... Это же умора. Настоящая комедия, да?

Хотя финал немного напряг. Не ожидал, что Valkyrie вытянет такое фарсовое представление. Но меня оно здорово развеселило.

Э-э... ну, вроде бы всё норм, да? Я имею в виду — разве во время спектакля не нужно было сидеть тихо?

Рафаэлло: Всё хорошо. Мы ведь смотрим представление среди близких знакомых. А поскольку оно комедийное, удержаться от смеха будет даже невежливо по отношению к актёрам.

Назуна: … По правде сказать, мне совсем не смешно. Как будто мне заранее известно, чем всё закончится — аж сердце сжимается.

Это ведь не сказка. Говорят, пьеса основана на реальных событиях. Я не думаю, что она закончится счастливым союзом главного героя и кукольника.

Однако в истории можно увидеть, как двое становятся всё ближе друг к другу... ах~ Невозможно выдержать.

Такое ощущение, словно едешь на американских горках — взбираешься всё выше и выше по рельсам.

Рано или поздно непременно последует резкое падение. Этот комедийный спектакль, от которого хохочешь до слёз, наверняка станет лишь вступлением к трагедии, после которой слёзы высохнут вовсе.

Рафаэлло: — Как и следовало ожидать, ты прекрасно постиг стиль Шу-куна, Назуна-кун.

Кстати, кажется, я еще толком тебя не поблагодарил… Хотя бы даже ненадолго — спасибо тебе за твоё терпение к моему непоседливому внуку.

И тебя тоже, Куро-кун. От всей души благодарю вас обоих. Благодаря вам мой внук снова ощутил радость детства.

Назуна: Сейчас речь вовсе не о нём. Проблема сейчас — вы сами, дедушка.

Эй, это правда? Всё подается так, словно основано на реальных событиях — действительно ли всё было именно так?

Рафаэлло: Есть незначительные… нет, принципиальные отличия, но да.

В общем, это драматизовано на основе моих воспоминаний тех лет. Действующие сюжеты безусловно взяты из двух дневников, которые я поручил этому ребёнку.

Куро: Да, вот эти автобиографические романы, дневники, объявленные вымышленными? Вот ещё одна великая тайна. Что же там всё-таки происходит?

Рафаэлло: Это были автобиографические романы, точнее говоря, мемуары, которые я сочинял, бесцельно коротая дни в больничной палате и раздумывая над собственной жизнью.

Писал я их лишь ради развлечения, никоим образом не собираясь показать кому бы то ни было. Собственно, я собирался унести их с собой в могилу.

Но когда я писал эти истории, меня не покидало чувство сожаления.

Можно сказать, что проведение этого самого Конкурса Похорон было моим способом справиться с этим сожалением.

Назуна: О каком таком сожалении речь идёт вообще...?

Рафаэлло: Понять это вы сможете после просмотра шоу.

Или вернее сказать, Шу-кун пытается направить зрителей к интерпретации, которую мог бы принять каждый.

Именно ради этой цели и создана эта сцена.

Назуна: ...? ....?

Шу: ♪~♪~♪

Второй акт! Отсюда вы увидите вторую половину истории!

Первый акт был комедией, второй — трагедией!

Мика: Если кто-то не хочет смотреть грустную историю, вы можете свободно уйти прямо сейчас~

Ведь никто не хочет испытывать грусть.

Ни один человек, живущий на этой земле.

~..... ♪

Шу: (Пьеса разделена на два акта, однако второй акт заканчивается довольно быстро.)

(Это скорее эпилог, чтобы завершить постановку, нежели полноценный акт.)

(Проходит время, и главный герой, ставший теперь взрослым мужчиной, возвращается в особняк Роз, надеясь вновь увидеть знакомое лицо своей возлюбленной девушки.)

(Но особняк давно уже обратился в руины.)

(Все розы увяли, а сад завален остатками когда-то прекрасной куклы, превратившейся теперь в лохмотья.)

(Простая, чистая и идущая от сердца фраза, которую когда-то произнёс кукольник впервые обращаясь к главному герою, теперь выведена на стенах особняка алым цветом, яркой красной кровью. Яркой, словно розы.)

Je t'aime.

Я люблю тебя.

Шу: А?

Говорю тебе, Raison d'etre — это одноразовая, сугубо личная опера, созданная специально для Конкурса похорон.

Она предназначена для узкого круга зрителей, и у меня нет в планах сделать её публичной.

Non! Сколько бы ты не пыталась меня убедить, это бесполезно!

Даже если слухи распространятся и поклонники Valkyrie начнут требовать публичный релиз, этого не произойдёт!

Хотя сцена была прекрасно оформлена, сама опера ведь основывалась на семейных тайнах...

И я вовсе не собираюсь предавать огласке семейные секреты и делать из моего деда посмешище перед публикой.

Это моё последнее слово. Вместо того чтобы переживать из-за ненужных вещей, тебе стоило бы сосредоточиться на своей новой взрослой трудовой жизни.

Если речь не идёт о выпуске альбома Raison d'être, мы всегда готовы помочь тебе всеми возможными способами, девчонка.

Хм, ты тоже был в другом месте. Береги себя, чтобы не заболеть.

Да-да... Ну тогда до свидания.

... Боже правый. Думала эта девчонка, что она мне мать? Из-за мелочей звонит по международной связи.

Мика: А что Анзу говорила-то?

Видимо, наше недавнее исполнение «Rаison d’être» привлекло внимание публики, и она предложила нам слегка адаптировать его под вкусовые предпочтения аудитории и выпустить.

Шу: Полная чушь. Опера была особенной именно потому, что являлась разовым выступлением.

Если бы наши разборчивые поклонники всерьёз проанализировали и истолковали её, некоторые смогли бы раскрыть «истину», которую мы столь старательно скрываем.

Именно поэтому я настаиваю, чтобы Rаison d’être оставалась строго личной.

Мика: Да. Мы выиграли конкурс похорон и всё-таки получили наследство твоего дедушки.

Мы уже заработали больше чем достаточно прибыли, что редкость для деятельности Valkyrie.

Шу: В самом деле. Даже родственники, посмотревшие спектакль, уверовали, что у деда во время пребывания в Париже вполне могла быть любовница.

И этот человек оказался мужчиной.

Нет общепринятого способа, позволяющего двум мужчинам завести ребёнка, следовательно, заявление о том, что Рафаэлло являлся сыном любовника моего дедушки, абсолютно бездоказательно.

Даже если предположить, что кукольник имел сына, между ним и моим дедом отсутствует родственная связь, а значит, отсутствуют основания для наследования.

Семьёй было принято такое решение, и вопрос решён окончательно.

Правда о том, что Рафаэлло-сан был моим дедушкой, до сих пор не выяснена. Теперь его просто считают обманщиком.

Мика: В некотором роде получается, что выдвинутая нами гипотеза ещё до разработки концепции Rаison d’être выглядит как бы «правильной».

Что ж, это самый безопасный способ завершить эту историю.

Дедушка не изменял.

У него могла быть некая «странная влюблённость» в молодости, но это никак не связано с настоящим спором о наследстве.

И вот, всё урегулировано — всё хорошо.

Но честно говоря, со всей этой спешкой подготовить Raison d'etre, голова идёт кругом. Так какая же настоящая история там была?

Шу: Ты уже забыл? Как я всегда говорю — проверь, хорошо ли закреплён твой мозг болтами внутри головы.

Мика: Нна... Знаешь, я же всё-таки не Франкенштейн какой-нибудь!

Шу: Хехе. Приятно наблюдать, насколько резво ты реагируешь на мою иронию.

Во всяком случае, когда я представил дедушке проект Raison d'être, я прямо спросил его, и он поведал мне «истину».

Мой дедушка, к моей чести, сильно походил на меня.

С молодых лет у него был тот, кого принято называть вымышленным другом.

Этого вымышленного друга — прелестную девушку — дедушка звал «Мадемуазель».

Была ли эта подруга вымышленной прекрасной девушкой — следствие юношеских иллюзий? Или же правда заключалась в том, что у дедушки действительно имелась женственная сторона...

Это остаётся неясным даже для него самого. Однако я интерпретирую это именно таким образом.

Но, разумеется, дедушка происходил из строго традиционной семьи.

Будучи старшим сыном, которому предстояло унаследовать фамилию Ицуки, он даже публично не осмеливался признавать наличие в себе женских черт.

Таковы были нравы той эпохи.

Поэтому он подавлял свою женственную сторону, однако то немногое, что всё же прорывалось наружу, проявлялось в образе вымышленной девушки «Мадемуазель».

Это моя интерпретация.

Мика: Хм. И во время учёбы за границей, вдали от семьи, подавлявшей его настолько сильно, он перестал скрывать эту свою сторону.

Шу: Точно. В Париже дедушка начал играть в одну небольшую игру.

Он переодевался в женскую одежду и превращался в «Мадемуазель».

Мика: В опере Raison d'être именно кукловод проделывал такое.

Но на самом деле это был твой дедушка, который переоделся в женскую одежду и стал девушкой.

Шу: Да. Развлекаясь и снимая стресс, однажды дедушка набрёл в лесу на загадочный домик, окружённый розами.

В опере ради эстетики и сюжета он изображён как особняк посреди города, однако на самом деле это была маленькая лесная избушка.

Там он встретил эксцентричную женщину, жившую затворницей и увлечённо занимавшуюся изготовлением кукол.

Мика: Да, этот кукольник был настоящим человеком.

Шу: В отличие от истории, похоже, между дедушкой и кукольницей не завязалось романтических отношений.

Потому что в то время дедушка переодевался — он был «Мадемуазель».

Миша: Да. Кукольник и твой дедушка «Мадемуазель», сблизились как друзья одного пола.

Я тебя люблю.

Но та «любовь» была всего лишь привязанностью к другу.

Шу: Кстати, тот кукольник, близкий друг дедушки, — хозяйка дома, в котором я живу.

Мика: О, значит она всё-таки жива.

Шу: Да. Похоже, она перестала делать кукол после того, как дедушка, довольно бесстыдно, оценил её собственные куклы, сделанные ради удовольствия, и купил их за огромную сумму.

С тех пор она потеряла вдохновение и перестала мастерить кукол.

Мика: Когда твой дедушка переоделся Рафаэлло, он подробно рассказал мне обо всём. По его словам было понятно, что он глубоко раскаивается.

Шу: В конце концов, он запятнал и отобрал нечто дорогое его другу. Это навсегда останется позором и пятном на его совести.

Хотя, по словам домовладелице, именно это подвигло её отказаться от замкнутого образа жизни, устроиться на постоянную работу, выйти замуж, создать семью и вести спокойный образ жизни вплоть до сегодняшних дней—

Поэтому она благодарна моему дедушке—

Может быть, она сказала так из уважения ко мне. В действительности дедушка виноват в том, что погубил будущее художника.

Дедушка, похоже, искренне жалеет об этом, ведь именно он финансировал строительство этого здания, включая ныне пустующее ателье—

Мика: Хехе. А он до сих пор держится за свою страсть к работам домовладелицы.

Шу: Видимо, эти работы были действительно дороги ему. Однако после этого домовладелица больше ничего не создавала.

Последнее её творение — кукла, выполненная по образу деда в женском наряде «Мадемуазель».

Тогда дедушка вёл двойную жизнь: работал и учился, а также переодевался в «Мадемуазель».

Но он не хотел, чтобы семья или кто-то ещё узнали об этом.

Чтобы сохранить алиби, он попросил кукольницу сделать куклу, которая выглядела точно так же, как он сам.

Он поставил куклу возле окна и сделал вид, будто «заметил» её сам.

Он пошёл на большие ухищрения, чтобы никто не узнал правду — что он и прекрасная девушка, «Мадемуазель», одно и то же лицо.

Миκа: Да, понятно, почему «Мадемуазель» не старела, раз она была куклой.

Шу: Точно. В его дневниках вклеены фотографии тех времён, где изображены Дедушка и «Мадемуазель» рядом друг с другом. Логика та же самая.

Дедушка был «Мадемуазель», однако существовала также кукла, исполнявшая её роль.

Поэтому они могли одновременно присутствовать на одной фотографии.

Тайна раскрыта.

Причина, по которой Дедушка организовал Похоронный конкурс и устроил весь этот фарс, становится понятна, когда узнаешь эту историю.

Дедушка мечтал вернуть себе жизненно важную частичку себя, которую ему пришлось пожертвовать из-за общественной среды той эпохи и семейных обстоятельств.

Он жаждал вновь впустить в своё сердце бессловесную девочку по прозвищу «Мадемуазель», являвшуюся одновременно отражением его внутреннего мира и выдуманной подругой.

Чтобы достичь этого, он использовал зашифрованные дневники и устройство Рафаэлло, чтобы направить нас к «истине».

Миκа: Он вполне мог бы сразу сказать нам прямо. Твой дедушка правда обожает шутки.

Шу: Это доходит до такой степени, будто это уже диагноз какой-то. В итоге мы оказались втянутыми в забавы эксцентричного старика.

Нет, возможно, он верил, что я дойду до самой «правды», и даже узнав её, не разочаруюсь и исполню его желания...

Мика: Да. Вот почему он выбрал проект Оши-сана — нашу работу для Конкурса.

В конце пьесы герой и кукловод не остаются вместе.

Но на сцене мимолетный миг вечен. В памяти зрителей они навсегда останутся влюблёнными, делящимися одними и теми же чувствами, существующими вместе.

Незаметная героиня, утраченная памятью поколений, вправе навечно остаться в райской атмосфере пьесы — бок о бок со своей звездой, твоим дедушкой.

Это может закончиться трагедией, как и сама жизнь, но хотя бы счастливые дни, предшествующие этому, не будут стерты.

Мы не позволим им исчезнуть.

Дедушка твой понимал наши чувства и выглядел довольным.

Шу: Точно. Должно быть, дедушка искренне хотел быть похороненным рядом с той частью самого себя, которую когда-то отсёк и спрятал.

Не отвергая и не забывая о её существовании, а наоборот — принимая её как неотъемлемую часть собственной личности.

По крайней мере тогда он желал провести вечность загробной жизни рядом с ней — своей «самой любимой женщиной» юных лет.

Хехе. Представляю, как бабушка, ещё более вспыльчивая, чем дедушка, окончательно взбесится, когда он отправится на небеса. Похоже ведь, что и от неё он всё скрывал.

Она наверняка спросит: «Почему ты скрыл от меня такую важную вещь?»

«Будь это я, — добавила бы я, — я полюбила бы тебя целиком, вместе с твоей этой самой "правдой"».

Мика: Точно так же, как ты меня любишь, Оши-сан.

Шу: Не делай странных выводов подобного рода.

Мика: … Но всё равно есть кое-что, чего я не понимаю.

Большинство тайн уже разгадано.

Дневники, заставившие поверить, будто «Мадемуазель» существовала на самом деле, были фантазиями твоего дедушки — мечтами о таком прошлом, какое он сам желал бы видеть, верно?

Может быть, он действительно хотел жить в Париже вместе с «Мадемуазель», хотя её вовсе не существовало.

Шу: По всей видимости. Небольшие вымыслы, вплетённые в эти автобиографические рассказы, скорее всего, отражали желания дедушки.

А название пьесы «Укрощение строптивой» весьма продуманное. Вероятно, оно намекает на то, как дедушка подавлял дикие порывы своей юности.

«Строптивая» — это не реальная женщина, а внутренний конфликт, существующий внутри него.

Что же ещё тебе остаётся непонятным?

Мика: Ну, дело в том, что речь идёт о Мадемуазель...

Шу: Что? Как я уже говорил, «Мадемуазель» — воображаемый друг, которого дедушка создал в молодости, и имя, которое он дал своему переодетому альтер-эго...

А когда он вернулся в Японию, то уже не испытывая в ней нужды, она, вероятно, была спрятана владельцем дома. Может быть, где-то поблизости маленького лесного домика, где они впервые и встретились.

Кстати, между прочим, раз уж ты всего лишь выкопал куклу, зарытую в гробу, подозреваю, тебя не привлекут за надругательство над могилой.

Эта земля вроде бы принадлежит землевладельцу, и пока она не предъявит обвинения — а она сказала, что делать этого не собирается — никаких юридических последствий не будет.

Мика: Нет, я имел в виду Мадо-нээ.

Шу: А, ты имеешь в виду ту самую Мадемуазель. Это так странно, когда у них одинаковые имена.

Мика: Почему Мадо-нээ так сильно похожа на «Мадемуазель»?

Шу: Хмм...?

Мика: «Мадемуазель», кажется, должна была отображать переодетого дедушку, верно?

Но даже если твой дедушка был молод тогда, разве Мадо-нээ выглядит слишком юной, чтобы походить на него? Она больше похожа на младшую сестру или дочь этой самой «Мадемуазель».

Шу: ……

Мика: Слушай, Оши-сан, возможно, я снова скажу какую-то глупость, но...

А вдруг хозяйка дома воспринимала дедушку не просто как друга?

А что если она действительно любила его как мужчину?

И... И создала Мадо-нээ словно это был их ребёнок?

Шу: ......

Мика: Хозяйка вложила эти чувства в Мадо-нээ и подарила её твоему дедушке.

Хотя тот знал о её чувствах, он ничего ей не ответил — ведь к тому моменту уже был женат.

Притворился, будто бы не замечает, однако избавиться от Мадо-нээ тоже не смог и спрятал её на чердаке.

А потом, годы спустя, ты нашел её, когда ещё был ребёнком.

Шу: ... Нет возможности проверить это, и даже если бы это было правдой, между владельцем дома и дедом никогда не завязалось бы романтики.

Они разошлись каждый в свою сторону и создали собственные семьи уже в родных краях.

Это уже завершившаяся история — комедия и трагедия одновременно.

Шу: Всё, что нам остаётся сейчас — собрать разрозненные фрагменты этой истории и сложить их воедино, представляя себе, каким всё могло бы быть.

И если уж представлять, то лучше выбрать счастливый исход.

В Париже была кукла, точь-в-точь похожая на Мадемуазель, хотя ты её уже сломал.

Однако настоящая кукла по ошибке отправилась в Японию — и до сих пор остаётся целой и невредимой, как ты можешь видеть.

Одна была с Дедом, другая — с хозяйкой дома.

Возможно, эти вещицы воспринимались ими как символы маленьких лживых историй, обманок и воспоминаний юности.

Каждый раз, взглянув на них, они могли вспомнить радостные дни и усмехнуться про себя.

Маленькая Мадемуазель — всего лишь памятный знак, символ счастья.

Вот как мне хотелось бы это интерпретировать.

И запах счастья, принесённый теми, кто жил до нас, продолжает мягко обволакивать наши души.

Подобно вечному благоуханию роз.

Мадемуазель — отнюдь не символ грусти и сожалений.

Она — сокровище счастья, доставшееся нам от предков… возможно именно так, во всяком случае, мне хочется думать, несмотря на то, что моя мудрость пока далеко уступает их уровню.

~.... ♪

Ах, прекрасный город цветов.

Кагехира, давай сплетём здесь свою собственную счастливую историю, точно так же, как дедушка и остальные поступали.

И будем дальше смеяться — всегда и вместе.

Именно так мы сможем лучше всего сохранить светлую память о тех, кто жил до нас.