Когда счастье жило в Одессе
В то лето весь город имел гембиль с гусениц. Эти ротатые сожрали всю зелень и паутина на деревьях изображала листьев. Ко двору подгоняли пожарную машину, затаскивали шлангу и бризгали той гадостью деревья и акации. "Кукурузники" с тарахтеньем ползали по небу над городом, распыляя вырванные годы для этих тварь.
Но даже эти египетские кары не могли нарушить течение жизни и времени на Молдованке.
Наступил день рождения моей тётушки.
Тётя Люда — моя родная и такая любимая, худенькая, страшненькая, всю жизнь проработавшая продавщицей "на овощах", на вид — несчастье, имевшая только одно в своей жизни счастье - свою дочь Светлану, которая имела короткое счастье и несчастье рано умереть.
Я не помню, чтобы кто то назвал её не иначе как Людочкой. Её знала и любила вся Молдаванка.
Тогда ни кто ни кого не приглашал, все помнили и приходили сами, не прийти до Людочки на день рожденья - шо плюнуть себе в душу, по общему мнению всех её друзей.
Коля-кацап, мой крестный, депутат горсовета и директор завода всяких пожарных фердибобелей для тушения огней и прочих искр, играя в шахматы с алкоголиком Аликом, произносил свою сакраментальную речь о несознательных гражданах, хранящихся свои сбережения в чулках вместо сберкасс.
Зав плодоовощной базы, Сруль Берктович, очаровательно грассируя, объяснял тёте Люде как и куда он мог бы вставить ей "этот пгедохганитель" шо он достал для ее телевизор. И что вы - не дай Б-г, ни слова, ни звука пошлятины или мата! Эти люди любили поговорить и умели сказать так, что это была песня на бис.
Помню как сейчас, с какой нежностью и чувством прекрасного били лицо одному жлобу, посмевшему сказать Людочке — "Матка, отдай за меня свою дочку". А фотограф Марик со Степовой сделал ему такой шикарный портрет, шо он брал всех первых мест на художественных салонах стендов "Их разыскивает милиция".
Солнце делало вид, чтоб его искали, вечерело, пахло Изольдой с клопами, он же Изабелла, чья лоза простерла тень над палисадником.
Выпив свои 50 грамм и попрощавшись ушёл Алик, благороднейший человек энциклопедических знаний, знающий, за - сколько можно выпить и за вовремя уйти.
Ларачка Константинеску, румынскоподданная и гражданка СССР, давняя Людочкина подруга, имела шикарную коллекцию грампластинок фирмы "Electrecords" давно вызывающую у всех присутствующих рвотный рефлекс и порывалась что-то из неё поставить в проигрыватель.
Танцевали тут же , на воздухе, в палисаднике.
Вадик, человек тени, который всегда ходил в сопровождении двух телохранителей, танцуя под "Все могут короли" кратко объяснил всем, какие они на самом деле короли и что эти рахиты все могут.
Фаина, Фаечка - мечта во плоти, женщина неземной красоты, перед которой гнули коленные суставы номерные секретари обкома, рассказывала за - "Эдичка меня не ревнует, хоть он и простой "слесарь-сосудоремонтник" на "сосудоремонтном" заводе Фарабундо Марти, но я его люблю, и к кому меня ревновать", и это было таки да чистая правда.
Тогда просто любили, ни за что, ну а как можно любить иначе?!
Ларачка предложила послушать её пластинки.
Иван Васильевич, директор секретного почтового ящика на Степовой угол Госпитальной и Ирка-проститутка со Степовой у которой во дворе был летний кинотеатр, выписывали аллегро с огнем и это был не танец, а полет валькира с валькирией и это надо было видеть!
Пришли поздравить Людочку даже баба Фая и баба Соня, гроза дворовых детей, не дававшие играть дитям в мяч во дворе, жившие напротив, и по их словам "воевавшие здесь каждый камень" во всех прошедших войнах, старые девы, редкие суки, сестры и обе близнецы.
Участковый, расцеловав Людочку в обе две щечки, употребил румку водки и побежал дальше - служба.
Толик-нос, рыбак, принёс дары моря: крупный, головастый бичок-бубыр, - "Людочка, он живой и ещё гавкает".
Пришлось пообещать Ларачке, что следующая пластинка будет из её коллекции.
Неожиданно, появилась племянничка Наташа, которая должна была улететь в Хабаровск, где она училась, но не улетевшая по причине то-ли потери билета на самолёт, то-ли денег на билет, то-ли их обоих. Вы видели истинное рыцарство? Не смешите меня! Вы видели мумий в консервных банках. Истинное рыцарство Молдаванки в лице Людочкиных гостей без ля-ля и второго слова вмиг осыпалось денежными знаками в сумме позволяющей "страшно расстроенной девочке" нанять весь одесский авиаотряд.
Но зачем дитю устраивать воздушный парад? Она скромно улетела рейсовым через Нью- Йорк.
Пришлось признать, что мы много потеряли, проведя вечер без музыки из Ларачкиной коллекции.
Во двор с грацией айсберга таранящего очередной Титаник вплыла Галя, моя крестная, монументальная женщина, известная в определенных кругах на Привозе, и имевшая самую удивительную профессию в мире, - она "на волнорезе волны резала", на ее груди лежал подарок тете Люде, кукла для ее любимой племянницы, маленькой Лолиточки. Импортная кукла имела вид настоящего ребенка, черный рот - бо говорила шо хотела и когда хотела, она ходила, имела под собой мокрые пеленки, японское гражданство, и стоила на Толчке немыслимые 150 рублей!
Умненькое дитё мгновенно совершило обряд бракосочетания между Колей-кацапом и куколкой-пукалкой и принялась укладывать их спать. Уже через час Коля-кацап лежащий под одеялом с пукалкой начал вызывать у окружающих сочувствие.
Выслушав сообщение Галы о состоянии здоровья Володарчика, ее мужа, народ примерил на себя подобающие случаю серьезно-сочувствующие лица.
Дело в том, что Володарчик "умирал" от рака, умирал он семнадцать лет на момент описываемым событий и ещё лет двадцать после, пережив таким образом и Галю и того рака, шоб он был здоров.
Галя несла свой крэст и все по давно уже сложившейся традиции, как могли, помогали ей его нести.
Колю-кацапа не спасла депутатская неприкосновенность, обессиленный, он сдался и заснул. Лолиточка с пеленок обладала даром убеждения, бесспорной аргументацией и сногсшибательными доводами.
Под утро наступила ночь, праздник заканчивался в томной неге, в непередаваемой атмосфере единения душ близких людей, в уверенности в светлом будущем и обязательном счастье для всех.
Ночь дышала ароматом степа, моря и цветущих акаций. Ночь - великий уравнитель, спят все, невзирая на чины и заслуги, спали и мы, вповалку, в обнимку друг с другом; депутат и бандит, грузчик и завбазой, красавица и чудовище, спал таксист, который приехал развести гостей по домам, и даже ночь щедрой рукой подарив всем исключительно добрые сны, тоже спала.
Солнце в ту ночь долго и терпеливо стояло за горизонтом, давая одесситам выспаться.
День рождения закончился, но жизнь продолжилась. Новый день зажурчал водой из колонки во дворе, брызгами поливальной машины на улице, шумом кранов в порту, звоном первых трамваев, и улыбками просыпающихся счастливых людей.
Ведь счастье тогда жило в Одессе.
Объём души каждого из этих людей мог вместить в себя скромную галактику Млечный путь.
И я знаю, что где-то там, далеко, есть галактика Ушедших людей и в ней планета под именем Одесса а на ней - город который я вижу во сне. И все они теперь живут там, наши родные и близкие, друзья, молодые и красивые, такие, - какими мы их ПОМНИМ.