Момент на Привозе
У входа на Привоз цыганка с целеустремленностью торпеды, зашедшей на цель, атаковала покупателей,
– Дамочки, перец, перец, черный перец!
Старик, инвалид-колясочник, дразнил детское воображение и взывал к мамашам,
— Петушок на палочке! На палочке!
— Один леденец — три копеки, пара — пять копек.
— Мамаша, сделайте ребенку счастливое детство, купите леденец!
— Нафталин! Моль неистребим — покупайте нафталин!
Какой-то босяк черпанул ведром грязи возле зоопарка и впаривал её каким-то приезжим,
— Лиманский гряз! Лиманский гряз! Лечебный! Лечит всё!
— Семачки! Горячие-жареные! Жареные-горячие! Стакан из верхом — десять копек!
— Сима, и чем занимается ваша Софочка?
— И это занятие для девушки из приличной семьи? Они курят, пьют, ходят по рукам.
— Ой, что вы говорите, она у меня не такая…
— Нельзя мине, я на двух диетах!
— А что, одной уже не наедаетесь?
— Есть. Партбилет вас устроит?
— Додик, ты видел как рачки гасают? Как живые!
— Вы сказали сорок, а сами подумали тридцать. Так я вам дам десять. Ни вам - ни нам.
— Клянусь детьми, и сороковник — себе в убыток!
— Да ви чистый Ален Делон в этом пиджаке! Молодой человек, смотрите лейбу, это Версаче! Берите, в следующий раз вам так повезет через тысячу лет!
Пааберегись! Ножки — девочки — ножки!
— Халамидник, не ковирай в носу, поломаешь пальчик — чем ты будешь играть на скрипочку?
— Молодой-красивый, дай рубль, всю правду скажу!
— Сделай вид, чтоб тебя искали!
— Абрам, я хочу, чтобы ты знал, что если кто-то из нас умрет, то я уеду в Израиль.
— Тогда Сима, я не позволю тебе прийти на мои похороны!
— Мадам, щикарная сумка, одна в Одессе, и всего за четвертак!
— Так она пошарпаная! И ручка замацаная! Это Химины куры- Мойшины гойцы, а не новая сумка!
— Мадам, так ви берете за двадцать, или как?
А то ходят тут с голой жопой в руке, мозги людям морочат!
А в Городе цвела акация, и от ее запаха кружилась голова, цвели засохшие пни, хотелось петь, летать, забыть плохое, всем все простить, любить и быть любимым.
И наверно от этого грузчик, редкий жлоб и матершинник, везущий на своей тачке пирамиду ящиков, уже почти включивший свое неизменное, — Паааберегись!... — вдруг неожиданно не только для других, но и для самого себя, уступив дорогу женщине произнес, — Убедительно прошу до вас мадам: осторожно ваши ножки!