Как мы воспринимаем свою жизнь и историю человечества?
Ход нашей жизни оправдан ожиданием ее главного события и стремлением понять ее конечную цель. Чему еще может быть подчинена каждая прожитая минута, как не попытке раскрыть тот самый сокровенный смысл? Порой мы живем в ожидании и предвкушении, не замечая самой жизни как таковой — она нам кажется не такой уж и важной, по сравнению с её целью.
Есть два пути — любить смысл больше жизни и любить жизнь больше смысла. Во втором случае конечная цель словно декорация на сцене, она важна, но воспринимается как нечто второстепенное, в то время как все внимание забирает само действие. Здесь важно всецело погрузиться в каждый этап жизни и постигать самого себя наравне с течением времени — наблюдать за миром и за самим собой, быть свидетелем раскрытия и изменения.
Когда мы выбираем второй путь, то это не значит, что конечное состояние, к которому мы идем, которое всецело составляет значение жизни, для нас не имеет значения. То же верно и для первого пути — мы живем конечной целью, но и процесс жизни нами не игнорируется... правда, он маячит где-то на горизонте. Первый или второй путь? Мы не выбираем раз и навсегда. Каждый день мы начинаем с одной и той же необходимостью сделать выбор — своеобразный день сурка, которого, мы кстати, привыкли не замечать. И так мы выбираем то жизнь, то смысл.
Все это не ново. И восприятие своей жизни с точки зрения этих альтернатив знакомо каждому. Но что если посмотреть через призму «двух путей» не только на жизнь человека, но на жизнь всего человечества — на исторический процесс?
В таком случае наше восприятие истории может исчерпываться ее движением к одной лишь цели, что оправдывает ее существование, — прогрессу. А может сосредоточиться на том, как человечество проявляет себя в текущем моменте и заданных условиях, как здесь и сейчас обнаруживается единство и смысл истории. Русский философ Семен Людвигович Франк так сформулировал типы философии истории, определяя первый как ложный и несостоятельный, а второй — истинный. Что не так с первым, и какие открытия несет собой второй?
Начнем с прогресса. Может ли он быть конечным состоянием, к которому идет человечество, ради которого вершится история? Если да, то все что было, есть и будет, все историческое многообразие низводится до уровня средства, которое может привести к той самой высшей цели, тем самым лишаясь внутренней ценности. Всю историю человечества можно поделить на периоды, этапы, которые служат своеобразными ступеньками, ведущими к прогрессу. Возводя прогресс на пьедестал, мы сами себя им ослепляем, забывая о его неоднозначности. Прогресс не абсолютен, он относителен — рост и развитие в одной сфере может сопровождаться регрессом и упадком в другой, что история не раз нам демонстрировала. Например, совершенствуя техническую сторону жизни, мы утрачиваем культурные ценности. Франк пишет, что...
«Не существует ни безусловной непрерывности умственного развития, ни исключительной зависимости от него всей остальной человеческой жизни».
Но не прогресс делает эту точку зрения несостоятельной, а сама постановка вопроса о том, что есть конечная цель, которую мы можем понять и к которой можем стремиться. История еще не кончилась и вроде пока заканчиваться не собирается. Мы не можем воспринимать ее как что-то целостное, ведь нам доступна лишь часть. Обозначить конечную цель — то же самое, что и пофантазировать. Об этом весьма показательно пишет философ:
«...понимание истории сводится едва ли не всегда на такое деление:
от Адама до моего дедушки — период варварства и первых зачатков культуры;
от моего дедушки до меня — период подготовки великих достижений, которые должно осуществить мое время;
я и задачи моего времени, в которых завершается и окончательно осуществляется цель всемирной истории.»
В силу своего положения в пространстве и времени мы не можем знать, в чем конечная цель истории, даже если она есть. Да, мы не можем узнать этот смысл, но можем его творить сами, тогда он будет раскрываться здесь и сейчас, а не уходить далеко в будущее, куда нам нет доступа. Ошибка этого способа восприятия истории одновременно и в упрощении, и в усложнении. С одной стороны мы превращаем историю в линейный процесс, где один этап бездушно сменяет другой — своеобразный исторический конвейер. А с другой стороны мы пытаемся заглянуть (и обманываем себя, считая, что нам это удалось) в будущее и распознать конечную цель.
Но есть и второй путь — тот, что считается истинным — когда мы воспринимаем человечество и историю в моменте, когда исторические многообразие перестает быть средством, а становится целью.
«...конкретное самосознание человечества, в котором оно, обозревая все перипетии и драматические коллизии своей жизни, все свои упования и разочарования, достижения и неудачи, научается понимать свое истинное существо и истинные условия своего существования».
Если человек посреди своего жизненного пути может обратить внимание на себя, стремясь понять кто он и зачем он, то и человечество посреди своей истории способно обратиться к самопознанию и самосознанию. И в том, и в другом случае нам доступна лишь часть. Но часть принадлежит целому, а значит она способна выразить его. Каждая минута, каждое столетие, каждая эпоха складываются словно пазлы в одну картинку. И каждый пазл одинаково ценен: у будущего с его заветной конечной целью нет преимущества над прошлым и настоящим.
Жизнь человека и история человечества — суть одно и то же. Любить смысл больше жизни или жизнь больше смысла? Можно вечно бежать за смыслом и обречь себя на дыру в душе, а можно жить, и однажды смысл раскроется сам.