Вайолет Эвергарден - Том 5 Глава 9
Один человек подобрал дикого зверя.
Зверь был невероятно прекрасен. Катастрофически глуп. Смехотворно невежественен и жесток.
Однако это был крайне редкий тип зверей, привязывающихся к людям и подчиняющихся им.
Шерсть зверя была золотой. Глаза – прозрачно-голубыми.
Зверь не умел кричать, но если его обучить, то, вероятно, его можно было бы продать по высокой цене.
Таким был зверь, которого подобрал мужчина.
Их встреча стала несчастной, поскольку множество людей пало от клыков зверя.
Зверь всё время следовал за мужчиной.
Это был ужасный зверь, пожирающий людей. Ему нужно было поторопиться и как-то избавиться от него.
Тем не менее мужчина решил, что это будет ценным инструментом на войне.
Он был занят в национальной обороне. Он был капитаном флота.
Свирепый зверь сгодился бы в качестве сторожевой собаки, и никому не было бы дела, если бы он погиб.
Для мужчины этот зверь не был желанным компаньоном, но если что-то можно использовать, то это дóлжно использовать.
Если бы он не выкинул его, когда должен был, будущее бы резко изменилось.
⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀Если бы Вайолет Эвергарден…
Мягкий свет слегка освещал Лейден, столицу Лейденшафтлиха. Было прекрасное время года, когда вокруг танцевали лепестки бугенвиллеи. Прекрасное утро. Вид города, по которому между облаками просветами струился солнечный свет, словно ангельские лестницы, был божественен. Дневной свет, заставляющий людей питать надежду к сегодняшнему дню и к долгому периоду под названием жизнь, из-за которой появляются такие мысли, освещал город.
В этот чудесный день в общежитии, построенном около военно-морского министерства Лейденшафтлиха, мужчина впал в хмурое настроение, контрастирующее с пейзажем снаружи. Хотя он проснулся всего несколько минут назад, он уже был раздражён. Он не смотрел на солнечный свет, льющийся из окна. И ему было плевать на танец нежных теней, создаваемых развивающимися занавесками.
Единственное, что привлекало его взгляд – это его зверь.
- Это рубашка? Ты что, специально это делаешь?
Мужчина принадлежал к привилегированному классу. Можно даже сказать, что его обустроенная комната была выделана так, чтобы жить в ней максимально комфортно. Есть вещи, позволительные только тогда, когда твоё социальное положение этого достойно.
Он ненавидел идею о том, чтобы обзавестись собственным домом. Он также не собирался возвращаться домой и к маленькой части своей страны – к своей семье.
- Нет, это запонка. Слушай сюда, я скажу ещё раз.
Когда он говорил, его голос был низким, чарующим и угрюмым. Его волосы цвета ночи с примесью синей нити были длинными и шелковистыми. Его выразительные и тонкие черты лица наверняка имели бы большую популярность у противоположного пола, отправься он на прогулку по городу. По его благородной красоте с первого взгляда можно было понять тонкость его воспитания.
Человек, обладавший такой внешностью, Дитфрид Бугенвиллея, уже устал от стоявшей перед ним девчонки, которая не могла даже принести ему рубашку. Судя по внешности, эта девочка, бесформенно одетая в женскую офицерскую форму флота Лейденшафтлиха, была ещё даже не подростком. Мужчину можно было бы назвать слишком незрелым, чтобы сердиться на такого ребёнка.
Дитфрид схватил её крошечную руку, намного меньше его собственной, и взял ей белую рубашку. «Рубашка», - сказал он, глядя на неё, будто преподавая ей урок. Его губы двигались медленно, чтобы она могла понять произношение.
Девочка смотрела то на рубашку, которую её заставили взять, то на своего по пояс голого хозяина. Её большие глаза раскрывались ещё шире, когда она пыталась что-то узнать.
Дитфрид почувствовал сильное желание закричать на неё, но всё же смог осознать её текущее состояние, приняв эту тишину и дав ей время.
В итоге девочка кивнула: «Рубашка…»
Дитфрид выдохнул с облегчением и разочарованием.
- Именно; это нужная мне рубашка.
- Что ты будешь делать с этой рубашкой?
- Да, верно. А теперь просто передай её мне. Ты и правда как дворняжка.
Так он её учил. Девочка, которая не могла даже правильно выговорить это слово, никогда не получала обучение. Она была сиротой, которую Дитфрид подобрал в силу определённых обстоятельств и которая даже не знала, как разговаривать. Вероятнее всего, до того, как Дитфрид наткнулся на неё, её кто-то использовал.
Она и правда была не столько человеком, сколько диким зверем. Всё, что она могла, – это убивать людей по приказу своего хозяина. Она была зверем, который не мог делать ничего, кроме этого. Дитфрид поселил девочку на одном из военных кораблей Лейденшафтлиха, чтобы в случае морского сражения он мог немедленно отправить её в бой.
Он добился таких военных достижений именно потому, что держал её рядом. Её младенческий вид легко вводил врагов в заблуждение. Она уже несколько раз демонстрировала свою силу, приближаясь к вражеским кораблям на лодке, заставляя тех принимать её за жертву и пускать на борт, а затем, воспользовавшись этим, начинав атаку. Это была бесчеловечная работа для маленькой девочки.
Дитфрид знал об этом. И всё же заставлял её идти на такое бесчисленное множество раз.
Он думал, что она скоро умрёт, но каждый раз, когда он ходил проверять тела, она обычно оставалась единственным выжившим. Сколько бы он ни пытался убить её, сколько бы ни отправлял её на верную смерть, она не умирала. Вместо этого она лишь уничтожала вражеские корабли.
Во флоте её прозвали «Ундиной* Лейденшафтлиха».
Если он не мог убить её, оставалось лишь использовать её. Дитфрид презирал её, убившую его подчинённых во время их первой встречи, но это время уже прошло, уступив место новому. Использовать жизнь этой девочки, пока она не сломается, тоже было своего рода способом почтить павших товарищей. Так он думал. Поэтому, чтобы нормально с ней работать, он учил её говорить.
Он занялся этим, поскольку у них были проблемы с коммуникацией, но Дитфрид был не силён в качестве учителя. Во флоте, благодаря личным достижениям, он смог добиться звания капитана. Он был талантлив в командовании и инструктировании, но он совершенно не подходил для обучения такого ребёнка один на один.
- Далее, туфли. Надень на меня туфли.
- Вот, смотри на движения моего рта.
- Туфли. Ну же, просто скажи это.
- Теперь скажи пять раз. Туфли, туфли, туфли, туфли, туфли.
- Туфли, туфли, туфли, туфли, туфли.
- Хорошо. Теперь надень на меня мои туфли.
- Капитан, вы про «туфли, туфли, туфли, туфли, туфли»?
- Эй, не говори «мусор», глядя на меня.
Дитфриду хотелось заползти на кровать, на которой он сидел, и просто лечь на неё и надуться. На деле, он и правда уткнулся в неё головой.
Любой, кто хорошо его знал, понял бы, что для такого человека, как он, он обучал её очень терпеливо. Поскольку он был из тех, кто от природы мог безупречно сделать что угодно, он был холоден к тем, кто не мог. И такой человек пытался чему-то научить ребёнка-сироту, который не умел нормально говорить. Можно даже сказать, что он прилагал усилия.
- Да знаю… Не сплю я. Я просто лежу лицом вниз, поскольку разочарован в тебе.
- Понимаешь, «тебе» было адресовано тебе, но это не твоё имя.
- Если нет, то «Тебе» окажется в резерве.
Хоть она хорошо запоминала такие слова, как «резерв» и «приказ», термины, используемые в повседневной жизни, она запоминала медленно. То, к чему она проявляла и не проявляла интерес, стало очевидно в результате её обучения.
Звериной девочке вообще были не нужны слова.
И всё же Дитфрид решил подарить их ей. Отступиться от своего решения было для него позором. Он считал, что никогда не должен делать подобного.
«Нужно хотя бы превратить её из дикого животного в сторожевого пса. Иначе и у неё, и у меня будут проблемы».
Дитфрид был целеустремлён и вкладывал необычайно много усилий.
- Хватит; Мне пора расчесать волосы. Подай расчёску.
Похоже, она хорошо запомнила слово «расчёска», поскольку тут же взяла её из комода, который уже был в комнате, и передала её Дитфриду. Когда он тяжело сел и принялся расчёсывать свои длинные волосы, она посмотрела на него своими большими, похожими на драгоценные камни глазами. Он пригладил их и ловко заплёл своими длинными пальцами, затем перевязал лентой, и всё было готово.
Дитфрид ударил по кровати ладонью, приглашая девочку сесть рядом.
- Делай как я. Пока ты носишь эту форму, ты – мой подчинённый. И твоя плохая внешность будет проблемой для меня.
Приняв расчёску, девочка также начала расчёсывать волосы. В последнее время её внешность улучшилась, но её волосы какое-то время всё ещё были повреждены из-за недоедания, поэтому концы спутывались. Когда она попыталась протолкнуть расчёску, Дитфрид остановил её рукой.
- Вот опять… Хватит, не обращайся так со своими волосами… Почему я должен каждый день их расчёсывать? Сегодня ты их подстрижёшь, - сказал Дитфрид, осторожно распутывая её спутанные кончики.
Девочка была неподвижна. Дитфрид не видел, что выражение её лица немного отличалось от её обычного невозмутимого вида.
- Может, «тебе» тоже расчесать вам волосы?
- Не, не нужно. Меня пробирают странные чувства, когда ты сзади меня.
Поняла она или нет, девочка закрыла глаза, словно сдерживая что-то.
Чтобы пополнить запасы и подлатать корабль, Дитфрид вышел на сушу. Пребывание в порту должно было продлиться до пяти дней. В это время у экипажа были выходные. Большинство из его экипажа просто гуляло по Лейдену, но те их них, кто жил неподалёку, использовали это время, чтобы навестить свои семьи.
У Дитфрида сегодня тоже выдалось свободное время. Ему пришлось потратить несколько дней, чтобы предоставить всевозможные отчёты. Он держал в голове длинный список вещей, которые нужно было купить. Так или иначе, он смог выкроить время хотя бы для того, чтобы спокойно пройтись по магазинам.
Дитфрид обычно держал её рядом. Она могла бы и просто подождать где-нибудь, но бездумно оставить девушку среди парней – основной фактор возникновения инцидентов.
Не то чтобы он волновался о ней. Он скорее волновался о людях, которые встретят тёплый приём, попытавшись наложить на неё руки. В военные времена Дитфрид решил как можно избегать потери человеческих ресурсов. А потому он должен был присматривать за этой девочкой, чтобы не дать ей сократить число его подчинённых.
Однако у этого была и хорошая сторона. Её боевая мощь и способность чувствовать опасность были превосходны, что позволяло ей выполнять миссии по сопровождению. Раньше, поднявшись по карьерной лестнице, он всегда ходил с телохранителями и товарищами, но теперь ему хватало одной этой девочки.
«Хорошо, что, пожертвовав ей, я могу позволить людям отдохнуть, пусть даже хотя бы одному».
Под светом солнца Дитфрид думал об этом, наблюдая, как девочка упорно передвигает ноги, следуя за ним.
- Так, с этими роскошными штуками покончили… теперь одежда… Так, сюда. За мной.
- Капитан, вы хорошо знакомы с городом.
- Верно. Я «хорошо знаком с городом», - ответил Дитфрид так, чтобы его поняла девочка, иногда странно использующая слова.
Как он ей и сказал, Лейден был его родиной. В обычных обстоятельствах он бы даже мог вернуться домой.
- Но я не знаю, люблю этот город или ненавижу.
Но раз он не мог вернуться, можно предположить, что это связано с его семьёй.
- Знаешь, что хорошего в этом городе?
- Красота архитектуры и дух людей меняются в зависимости от города. Если отбросить эмоции, Лейден – потрясающий город.
- У меня нет эмоций. Значит, для меня он потрясающий.
- Тебе не понять человеческого мышления, ведь ты не человек.
Сказав слова, что могли ранить маленькую девочку, он посмотрел ей в лицо – пустое, как и всегда.
Но он заметил, что её голос стал чуть мрачнее.
- Ты не хочешь убежать от меня? – угнетающе прошептал он, встав как вкопанный и посмотрев на неё сверху вниз.
Обрамляя большие глаза, золотые ресницы девочки порхали как бабочки. Она казалась удивлённой.
- Мы сейчас не в море. И не внутри корабля. Если ты куда-нибудь убежишь, я не смогу тебя поймать. Да и нет у меня намерений пойти тебя искать. Так что, если хочешь, можешь убежать.
Со стороны казалось, будто он проверял её. Вообще, так оно могло и быть. По глупости своей люди иногда так делали.
Дитфрид ни в какую этого не признавал, но, взяв зверя под свою личную опеку и взрастив её, он начал чувствовать, что хочет чего-то. Но он не дал ей имени. Кто-нибудь другой, несомненно, уже выразил бы это словами и легко высказал свои желания, но Дитфрид был другим. Этот человек был донельзя сложным – глубоко сострадательным, но жестоким.
- Капитан Дитфрид, зачем мне… убегать… от вас?
Как и эта девочка, он в чём-то был сломан.
Этот вопрос не имел для неё никакого значения.
- Во мне нет смысла, если меня не использовать.
У этой девочки не было чувств.
- Если меня не использовать, я бессмысленна. Я инструмент. Я существую, чтобы быть использованной.
- Я дикий зверь. Звери идут за своим хозяином.
Ей нужно было лишь знать, в чём ценность её существования. Деньги, честь, статус и тому подобное.
- Я уверена… что была… рождена для этого.
Ей не нужно было ничего из этого. Для неё это не имело значения.
- И вы… стали для меня… хозяином.
Девочка смотрела в его глаза, словно говоря: «Не забывайте, что я зверь».
- Вы подобрали и использовали меня.
Возможно, их позиции были перевёрнуты с самого начала.
- Пожалуйста, оставайтесь рядом, Капитан.
Возможно, именно Дитфрида держали в качестве доказательства существования.
«Вот бы я мог убить её прямо сейчас».
Она была просто одиноким зверем, которому был нужен хозяин. Им не обязательно должен быть Дитфрид. Вот, как ему показалось, что она сказала ему.
Дитфрид начал идти. В совершенно противоположном направлении. Он стал широко шагать, щёлкая каблуками, будто с целью оставить девочку позади.
- Но вы… всё ещё не купили множество вещей.
Ожидаемо, девочка ничуть не изменилась, даже когда её хозяин внезапно облаял её. Она привыкла ко всему. Не только к мужчине перед ней, но и к своей судьбе. Она просто плыла по течению и приплыла в настоящее состояние.
Вот только Дитфрид так и не привык к ней.
Их отношениям не было подходящего названия.
- Верно, мне не стоит отставать от вас.
Почему он один выражал эмоции? Было бы здорово, если бы он хоть немного исказил её лицо. Это чувство появлялось и исчезало в нём. Он мыслил примерно как ребёнок, которому мать не уделяет никакого внимания. Он был захвачен собственными эмоциями, но не осознавал этого.
Переполненный яростью и замешательством, в ответ Дитфрид сердито выкрикнул: «Чего?!».
- К нам бежит подозрительная личность. Мне подавить её?
Когда он обернулся, то, как и сказала девочка, увидел странного человека, бегущего к ним. У него под рукой был кошелёк. Они услышали женский крик. Вывод о том, что это был вор, напрашивался сам собой.
В ответ на приказ, отданный низким шёпотом, девочка ясно ответила: «Поняла».
Надвигаясь к людям перед ним, мужчина выкрикнул столь агрессивные слова. От такого разошлись все, кроме девочки.
- Малая, с дороги! Или я убью тебя!
Увидев направляющуюся к нему в военной форме девочку, мужчина на бегу достал перочинный нож. Бежать, размахивая им, было невероятно опасно. Сколько бы грубой силы у таких людей ни было, перед столкновением лоб в лоб они колебались.
Однако девочка не дрогнула. Прямо перед столкновением она рывком пригнулась и уклонилась от удара ножом. Затем она схватила мужчину за ногу и набросилась на него. Поскольку сила, с которой мужчина бежал, была принудительно остановлена, он рухнул лицом в землю.
Но на этом её атака не завершилась. Она схватила измученного мужчину за спину и, приподняв его, будто хватая кошку за ошейник, ударила его по горлу. Вдобавок к этому, она скрутила ему руку, полностью обездвижив.
- Я не могу разобрать вашу речь.
- Я не могу разобрать вашу речь.
В девушке присутствовал леденящий душу страх, бессердечно повторивший тот же самый ответ мужчине, который говорил: «Отпусти». В ней было столько же красоты, сколько и холода.
- Тот урок по жизненно важным органам человеческого тела оказался кстати, а?
Дитфрид расслабленно подошёл, и, похоже, его плохое настроение немного поднялось.
- Как вы и говорили, Капитан. Удары в горло эффективны.
- Верно. Помнишь, как называются места, удар по которым может сильно навредить?
- Правильно… В частности, у мужчин один из таких органов – кадык. Вот здесь, - Дитфрид взял жалкого грабителя за волосы и запрокинул ему голову, указав на выступ гортани. – Смотри, вот эта выступающая штука – кадык.
Грабитель мог только в замешательстве наблюдать за разговором двух чудаков. Да, кроме как «чудачеством» это не назвать. Можно даже сказать, что они сошли сума. В конце концов, они обсуждали жизненно важные части тела совершенно незнакомого человека.
- «Кадык». И этот орган… жизненно важный?
- Ага. Если по нему ударить, то говорить становится тяжело, так что это отличный способ заткнуть кого-то.
- Поняла, Капитан. Если мне нужно кого-то заткнуть, нужно бить сюда.
- И ещё, ты прыгнула ему в ноги, потому что у него был нож, но в драке лучше бросить эту затею. Тебя просто могут пнуть. Ты, может, и сильная, но всё же лёгкая.
- С твоими прыжками ты могла бы ещё ударить его в полёте. У него ведь были заняты обе руки ножом и сумкой. К тому же, большинство людей и не подумало бы, что ты будешь бить в прыжке, так что это может сработать. Либо так, либо же ты могла бросить в него вещи и начать атаковать.
- Но, Капитан, мне нельзя кидать ваши вещи.
- Верно. Бросила бы – и я бы тебя побил.
Несмотря на непонимающее выражение лица, девочка кивнула. Те, кто привык подчиняться, склонны к безоговорочному принятию двойных стандартов.
- В любом случае, нам вернуть сумку жертве? Или же доложить в военную полицию…
Хотя Дитфрид пытался вести себя по-деловому, его глаза заметили, что кто-то протискивается сквозь собравшуюся вокруг него толпу.
- Пропустите, - раздавался мужской голос.
- Извините, здесь опасно, так что дайте пройти, - подхватил уже другой, сладкий мужской голос.
- Прошу прощения, мы слышали, что вы поймали убегающего преступника. И мы тоже. Давайте доставим их в военную полицию вмес…
Показавшийся мужчина на мгновение потерял дар речи. Как и Дитфрид.
Волосы цвета ночи и изумрудные глаза. В этом они были похожи, но вот атмосфера вокруг них была донельзя разной. Но если бы они встали рядом, то можно было бы с лёгкостью сказать, кем они друг другу приходятся.
Этим мужчиной был младший брат Дитфрида, Гилберт Бугенвиллея.
Он был вместе с рыжеволосым мужчиной, держав и тащив за собой вора.
«И Клаудия Ходжинс здесь… Ну и наткнулся я на шумную компанию».
Радость встречи с его младшим братом наполнила Дитфрида, но как только он начал думать о том, как объяснить ситуацию и как они отреагируют на неё, он скорее стал считать это проблемой.
При виде старшего брата Гилберт на мгновение заволновался, но тут же начал оценивать обстановку. Когда он увидел, что предполагаемого грабителя в одиночку схватила маленькая девочка, его взгляд изменился.
- Да всё нормально, я с ним и сам справлюсь. Ты позаботься о девочке…
Гилберт передал человека, которого они удерживали, Ходжинсу, направившись к девочке и опустившись на колено. Затем он сказал, обмениваясь с ней взглядами: «Давай поменяемся местами. Ты не ранена?», – не дожидаясь ответа, он взял грабителя в свои руки. «Есть травмы?», - спросил он снова, поскольку девочка не ответила.
Девочка же посмотрела на Дитфрида. «Капитан не пострадал», - доложила она о состоянии своего хозяина, не понимая, что вопрос адресовался ей.
Девочка вновь посмотрела на Дитфрида, а затем на Гилберта. Она растерянно поворачивала голову налево и направо бесчисленное множество раз.
- Ранена я или нет – неважно. Это бессмысленный вопрос.
Когда Дитфрид услышал это, его грудь внезапно защемило.
- О чём ты..? Ты же про своё тело. Твоя семья опечалится, если с тобой что-то произойдёт, разве нет?
Ведь он никогда не спрашивал у неё, не ранена ли она.
Гилберт посмотрел на Дитфрида. Тот посмотрел в ответ. Несколько секунд браться затыкали друг друга взглядом. Атмосфера начала накаляться.
Хотя совсем недавно с девочкой Гилберт разговаривал мягко, теплота его голоса резко улетучилась.
- Братец, для начала нам надо связаться с военной полицией.
- Не стоит, оставайся здесь. У тебя у единственного здесь руки полностью свободны. Мы же можем на тебя положиться?
- Брат… Я сейчас по-настоящему разозлюсь…
В итоге Дитфрид уступил, опасаясь гнева младшего брата. Двое воров были быстро доставлены в военную полицию, поэтому трое мужчин и одна девушка, схватившие их, скрылись с места происшествия, словно спасаясь от суматохи.
После этого началась захватывающая схватка между братьями.
Гилберт был в ярости на своего старшего брата за то, что тот превратил маленькую девочку в бойца и сделал из неё своего раба, пока Дитфрид отчаянно пытался переубедить его тем фактом, что она вообще не была «девочкой». Зажатый между ними Ходжинс, не в силах больше оставаться там, попытался увести девочку подальше от места ссоры, но она не отходила от Дитфрида. В конце концов спор ни к чему не привёл, и они решили поговорить как следует позже.
По пути в общежитие и уже внутри Дитфрид молчал, не произносил ни слова. На дворе уже была поздняя ночь.
- Что вы будете на ужин? Я могу занять вам столик в буфете.
Раздражение Дитфрида лишь усилилось, поскольку девочка, бывшая предметом спора, вела себя как обычно.
- Не хочу тебя видеть. Возвращайся в свою комнату.
Как только она вышла из его спальни, Дитфрид внезапно осознал. Если бы он не приказал, девочка бы не пошла в столовую. А раз он забыл ей об этом сказать, была вероятность, что она вообще не поест.
Однако внутри него всплыло чувство, вопрошавшее, почему он вообще должен за ней присматривать. Всякий раз, как она оказывалась рядом, что бы ни произошло, всё заканчивалось тем, что он ограничивал себя.
Злость вновь охватила Дитфрида, когда он вспомнил всё, что Гилберт ему сказал.
- И тебе даже не жалко это дитя?
«Ошибаешься, всё не так. Не так. Ты не понимаешь».
- Она ведь ещё совсем маленькая.
«Она маленькая убийца. Убийца, убившая моих товарищей и убивающая моих врагов».
Вот только кто из них был в плену?
«Убийца, разрушающая мою жизнь».
Желая стать свободным, ему пришлось отбросить всё. Даже подвергнувшись критике, он убежал от всего, не обращая ни на что внимания. Таков был Дитфрид Бугенвиллея.
Он отбросил собственную семью.
Он отбросил собственного брата.
А затем он отбросил даже доброту, превратившись в клинок, выкованный из скрытности и выживающий в суровости. Он делал всё возможное. Он страдал.
И только из-за этой маленькой девочки всё стало нестабильно.
Дитфрид внезапно пошевелил телом. Он встал с кровати и надел пальто. Открыл соседнюю дверь, сказал девочке одеваться как можно теплее и вывел её наружу.
Куда они шли в кромешной тьме? Девочка спросила, куда они идут, но он не ответил. Они шли, шли и шли, а затем поймали карету.
Карета двигалась, прикликивая и приклакивая. Из окна их всюду преследовала луна.
Спустя долгую поездку она увидела особняк, который не назвать обычным домом. Можно предположить, что окружающие особняк природные участки тоже были его частью. Вся эта местность была бывшей резиденцией Дитфрида.
Особняк был собственностью семьи Бугенвиллеи. Но это было лишь его частью. Главный дом находился где-то в другом месте.
Небо уже начало бледнеть, готовясь приветствовать рассвет. И снова в Лейденшафтлихе должно было начаться прекрасное утро.
Они шли всю ночь, его тело болело. Из-за недостатка сна его состояние было хуже некуда. Однако Дитфрид облегчённо вздохнул, когда они наконец достигли особняка. Служащий в армии Гилберт сказал ему, что остановился в Лейдене временно. Если это так, то, чтобы избежать встречи с матерью, он должен был находиться на вилле.
Сейчас Гилберт был здесь. Его младший брат, в отличие от Дитфрида, по мнению родителей, имевший всё, что должен иметь человек, был здесь.
- Слушай: зайди в этот дом и позови Гилберта.
Его уважаемый младший брат, чьи эмоции не были слишком искажены, был здесь.
- Скажи ему, что я тебя выгнал. Скажешь – и он о тебе позаботится. Покажи ему, как ты устала. Обязательно попроси его сделать тебя офицером армии.
Он был искрой в полностью покрытой тьмой жизни Дитфрида.
- Теперь ты уже никак не сможешь жить нормальной жизнью. Служи армии, затем умри.
Тот факт, что он существовал и был одной крови с Дитфридом, был для него надеждой.
Как бы сломан он ни был, у Дитфрида всегда было хотя бы что-то нормальное. И это придавало ему уверенности.
Он знал, что поступал неправильно.
- Мы с тобой не можем быть вместе.
Он знал, что просто не мог измениться, даже если и понимал, что ошибается. Вот почему он так любил своего добродетельного младшего брата, будто это было необходимо. Он любил его и сейчас.
Гилберт бы никогда не предал Дитфрида. Ведь, в конце концов, он тоже любил своего старшего брата.
Обычная невыразительность девочки медленно растворилась. Она неоднократно открывала и закрывала рот, пытаясь что-то сказать. Однако, вероятно, не найдя подходящих слов, она посмотрела на особняк Бугенвиллей и закачала головой, как истерящий ребёнок.
- Молчи. Ты мне не нужна. Иди к новому хозяину.
- Говорю же, ты мне не нужна! Иди уже!
Девочка попыталась схватить Дитфрида за руку. Но он начал уходить прежде, чем она успела это сделать. Он направился к карете, припаркованной неподалёку от главных ворот.
Девочка пошла за ним. Её голос был наполнен отчаянием.
«Хоть обычно у тебя и нет эмоций».
- Капитан, я… не хочу! Капитан! Пожалуйста, отдайте… мне приказ!
«Хоть ты и думаешь о себе, как об инструменте для исполнения приказов».
- Капитан! Капитан! Я… научусь… нормально читать!
«Это мог бы быть кто угодно, да? Если не я, то кто-нибудь другой».
- Пожалуйста! Капитан… я… не хочу этого, Капитан!
- Капитан… Капитан… Я сделаю… что угодно, Капитан… Капитан…
«Даже если бы это был не я, тебе бы ведь было всё равно. Не так ли?»
Дитфрид обернулся проверить, не стих ли её голос. Там уже не было той же маленькой девочки. И дикий зверь, бывший в ней во время их первой встречи, тоже исчез.
- Пожалуйста, не оставляйте… меня…
Теперь там стоял ребёнок, которого Дитфрид научил говорить.
Дитфрид посмотрел на девочку перед собой так, как будто стал уже совсем старым. Эта звериная девочка, не пролившая ни слезы, какие бы раны ни получила, плакала. Плакала и обращалась к нему с тем, что могла сделать.
- Я могу сражаться; Я могу… нести ваши вещи; и… надевать на вас… вашу рубашку…
Она отчаянно думала о том, что могла сделать, чтобы доказать своё существование.
- Мои раны… также быстро залечиваются; Я могу… убивать ваших врагов; Я сделаю что угодно.
Как она могла подтвердить своё существование?
- Капитан… Пожалуйста, позвольте…
Что нужно ей было сделать, чтобы остаться с Дитфридом Бугенвиллеей? Она пыталась как могла подтвердить своё существование. Дитфрид недооценил её.
Девочка твёрдо для себя решила, кто её хозяин.
Вместо него могло быть ещё несколько человек. Но она последовала именно за ним. Зверь инстинктивно чувствовал его и следовал за ним.
Она последовала за ним, движимая желанием, что такой человек, такой взрослый никогда…
- Я могу… быть использована; Я могу… стать оптимальным орудием.
Если бы он не научил её говорить и не использовал её, как простой инструмент, она бы никогда не сказала такого. Дитфрид потерпел неудачу.
Расчёсывание её волос и терпеливое обучение ежедневному образу жизни не помогли. Как и то, что он научил её бороться при столкновении с трудностями в одиночестве. Ничего из этого не принесло пользы.
Дитфрид Бугенвиллея не осознавал этого, но…
- Пожалуйста, позвольте мне… оставаться рядом.
…дикий зверь превратился в человека.
Ночная тьма постепенно рассеивалась. Из особняка появились слуга и Гилберт, хозяин дома, услышавшие гневные крики. Они с удивлением уставились на гостей.
Дитфрид медленно изменил направление. Он обернулся к плачущей девочке. Шаг за шагом он приближался к ней.
А затем поднял руки, подобрав её маленькое тело.
С неловкостью, похожей на неловкость первого поднятия животного, он поддерживал её со спины.
- Даже если я скажу, что ты мне нужна, нужен ли я тебе?
Так они выглядели как одно целое.
- Да; пожалуйста, не оставляйте меня одну.
Они выглядели как единое живое существо, созданное из двух искажённых форм.
Дитфрид почувствовал, что тьма, до сих пор извивающаяся в его груди, проясняется. Его гневные чувства к ней тоже померкли. Как и гнев к себе вместе с комплексом неполноценности по отношению ко всему миру. Озарённые нежным солнечным светом, все они померкли и исчезли, как глубокие тёмные цвета ночи.
«Вот как; Значит, я хотел чего-то подобного», - рассеянно подумал Дитфрид, обнимая прильнувшего к нему ребёнка.
Он понял, почему всегда чувствовал такую раздражительность к девочке. Прямо как она хотела доказать себя, так и он хотел, чтобы его приняли.
В обществе он был именит. Его подчинённые тоже идеализировали его. Но Дитфрид…
…хотел признания дикого зверя. Чтобы она признала его.
Времена, когда он думал, что хотел убить её, прошли. Как и времена, когда он хотел выбросить её кому-то другому. Времена, когда он пытался использовать её до изнеможения, прямо как раба, также прошли. Теперь они превращалась в размышления о том, что он мог сделать, чтобы она жила.
Его чувства начали освещаться.
Вот почему он хотел признания. Каким бы искажённым оно ни было.
Ребёнок и мужчина приветствовали первое утро, когда они признали друг друга.
Впоследствии на окраине Лейденшафтлиха был возведён особняк.
Построенный после окончания Континентальной Войны, после объявления о прекращении боевых действий, он стал домом для несколько необычной семьи. Мужчина и девочка. Имевшие столь большую разницу в возрасте, они, казалось, плохо ладили, но не выказывали никаких признаков желания расставания.
Когда пряди золотых волос плавно ниспали перед ним, словно занавески, Дитфрид протёр липкие веки и открыл глаза. Перед собой он увидел изысканные голубые глаза и вишнёвые губы. Эта девочка, уже одетая в военно-морскую форму, обладала чертами лица, которые любой назовёт красивыми.
Дитфрид пожалел, невольно подумав о том, что с утра она была прекрасна.
- Капитан, уже утро, - в его ушах нежно раздался её голос.
- Замолчи… я знаю, - сказал он, зевая.
Девочка начала насильно переодевать Дитфрида, чьи жесты выглядели немного детскими, что бы он ни делал, без тени смущения.
- Сегодня после работы у вас обеденная встреча. Я участия принимать не буду, но я заказала карету к вашему возвращению, так что, пожалуйста, назовите своё имя, как прибудете к месту встречи.
Дитфрида, позволявшего ей делать всё, что угодно, переодели из пижамы в форму.
- Вы поздно легли спать прошлой ночью, верно? У вас синяки под глазами.
- В последнее время ты больно надоедливая… Это всё влияние Гила, не так ли… Ты не можешь сегодня пойти, потому что у тебя с ним какое-то дело? - увидев, что она остановилась, Дитфрид фыркнул. – У тебя всё на лице написано. Влюбилась в него?
Подобные разговоры проходили каждый день уже бесчисленное множество раз. В них не было ничего особенного.
- Даже если и так, я ничего о нём не знаю.
- Нет, я правда ничего такого…
- Мистер Ходжинс тоже приходит.
- Даже если привяжешься к нему, я тебя не отпущу. Ты работаешь на меня.
Дитфрид посмотрел на девочку. Она значительно выросла. Когда они впервые встретились, она была ему едва по пояс.
«Но сейчас она, кажется, довольно близка с Гилбертом».
Хоть она и безупречно работала на него каждый день, ощущение, что её сердце покоряют, было бесспорным. Это, безусловно, удовлетворяло её, но Дитфрида это особо не радовало.
- Говоришь «конечно», но ты однажды же бросишь меня, да?
Слова, не похожие на него, случайно вырвались, и как только это произошло, он уже не мог взять их назад. Пока Дитфрид молчал, девочка наклонила голову.
- Но ведь это у вас есть право выбросить меня.
- Как будто сейчас я могу это сделать; ты моя.
- Аа, не хочу идти на работу… чувствую себя ужасно; всё такое раздражающее…
Раздражённый Дитфрид рухнул на кровать. Посмотрев на него какое-то время, в конце концов, девочка повторила за ним, упав на кровать и приблизившись к нему.
- Я ведь ваша собственность. Я живу, умираю, лежу и сплю рядом с вами.
- Значит, ты легла, чтобы сказать это.
Хоть он и был немного ими не доволен, его всё же устраивали эти отношения.
Даже сейчас он не мог описать словами его чувства к ней.
- Ты так говоришь, но однажды…
- Я буду служить вам. Пока вы не бросите меня.
- Я же сказал, что не собираюсь тебя выбрасывать, разве нет?
- Ну, то была попытка бегства от воспитания ребёнка. Воспитывать тебя было хлопотно.
- Я благодарна вам за это. Я буду служить вам до конца своих дней.
Дитфрид был уже не тот, что раньше. Он стал человеком, который не мог отпустить эту девочку, бывшей доказательством его существования.
Вот почему Дитфрид протянул руку. Словно господствуя над ней, напоминая ей о том, кто его господин.
Он назвал её именем, выбранным им: «■■■■».
Поглаживаемая по щеке и услышавшая своё имя, девочка слегка прикрыла глаза.
Это история, в которой будущее бы резко изменилось, если бы он не выбросил её, когда должен был.
Ундина* - германо-скандинавский и прибалтийский аналог русалки.
